Актум

В два маленьких оконных проема едва пробивается синева светлеющего неба. А место рядом со мной пустует. Сердце в панике начинает биться быстрее, потому что в первые секунды пробуждения, в голове возникает мысль, что все это оказалось сном. В полудреме начинаю накручивать себя тем, что, возможно, все это было ненастоящим, а я нахожусь в местной клинике по реабилитации душевнобольных. Комната, в которую меня поселили, со своими сероватыми стенами, чем-то похожа на палату. Когда за пределом комнаты слышу подступающие шаги, отскакиваю по матрасу к стене, словно сейчас вырвется монстр, настроенный сожрать целиком. Подхватываю покрывало к себе, как будто оно сможет защитить от неизвестных гостей. — Что случилось?! Тебе что-то приснилось? — в первую очередь взволнованно спрашивает девушка, откладывая в сторону кружку с дымящейся жидкостью. Нова. Она здесь. — Извини, — тяжело выдыхаю в ответ, откидывая в сторону импровизированный щит и прилипшие от пота волосы со лба. Устало растираю виски, пока девушка стоит в ожидании объяснений, почему перед ней развернулась картина испуганной до смерти соседки. А я и сама не знаю. В течение ночи мне не приснился ни один кошмар, может в этом все дело? Какие-то остаточные реакции пробиваются наружу? Говорю свою единственную догадку вслух, и Нова немного расслабляется, но не перестает напряженно поглядывать в мою сторону. Кстати, что на ней надето? Она абсолютно точно не засыпала в обтягивающих штанах и кожаной жилетке, где в районе ребер выглядывают шесть рукоятей ножей. А свои непослушные кудри преобразила в косу с подвязной лентой на конце. — Мы направляемся в Мерит? — тихо, но взволновано интересуюсь, едва не подпрыгивая в предвкушении, словно собираюсь увидеть одно из чудес света. — Да. Но спешить некуда. Прибудем туда как-раз к восходу солнца. Я принесла тебе кофе! Говорят Простые от него в восторге. — Тише ты! — шикаю на нее, быстро принимая из ее рук кружку. — Забыла, что буквально за стенкой спит один охотник, которому не нужно знать, куда мы направляемся? Хотя, если у него действительно чуткий сон и сверхъестественный слух, то наше бормотание уже давно бы его разбудило. В таком случае весь план накроется, а я в действительности могу оказаться связанной в кровати под его боком. Черт. Неужели, я даже немного об этом задумываюсь? Со мной точно что-то не в порядке. — Не переживай об этом. Его здесь нет. — Что значит нет? — То и значит. Его комната пуста, — безразлично говорит Нова. — И нет. Я не знаю, где он. Давай, тебе пора собираться. Я подготовила для тебя одежду. Если только вместо Мерита ты не хочешь отправиться на поиски блудливой задницы. Все время, что занимает умывание и одевание, я не могу перестать думать, где именно ночевал Итан. А что, если бы другие Виктима тайно проникли в поселение, а он околачивает не понятно где? Все бросил на хрупкие плечи Новы? Я, конечно, не знаю, на что еще способен стихиец, повелевающий светом, но считаю его поступок безрассудным. Я так долго ворчу про себя, словно старуха, и чуть не прослушиваю наставления о поведение на границе, пока Нова затягивает на мне, идентичную с ее, жилетку, но без дополнительных клапанов. Вместо этого, она принесла набедренный фиксатор, ведь она как-то узнала о спрятанном кинжале под матрасом. Хотя на будущее дает совет приобрести более подходящее оружие, чтобы зацеплять его на торсе или спине. Так удобнее при беге, в твоем полном доступе, а не врагов. Она не знает, какое истинное предназначение несет этот кинжал. Поэтому оставляю его в том же месте под предлогом, что просто не умею им пользоваться. И это чистая правда. Буду полагаться на защиту Новы, которая и не против блеснуть способностями в случае необходимости. На улице еще сохраняется предрассветная свежесть и заставляет кожу покрыться мурашками. Сердце гулко стучит, опасаясь в любой момент наткнуться на охотника, но тишину вокруг разбавляет только постукивание копыт белой лошади, что стоит на привязи возле веранды. — Я никогда не… — Знаю, — перебивает Нова. — Уверена, Итан сам бы хотел научить тебя ездить верхом, но как жаль, что все лавры достанутся мне. Она подходит ближе к животному, чтобы поправить седло и погладить черный нос в качестве извинений за задержку. Хоть оно сильно пыхтит, на удивление, спокойное. Я не раз читала статьи, когда животное неожиданно приходит в бешенство, готовое причинить вред собственному хозяину. Отследить изменения в поведении я точно не смогу. Вдруг ему не понравится мой запах, или я случайно не так залезу и тут же скинут на землю? Не уверена, что одного раза будет достаточно, чтобы научиться ездить верхом. И если свалюсь и буду затоптана, никакого следующего раза точно не будет. — Одну ногу на стремя. Держись за седло, подтянись и перекидывай другую ногу. Я тебя подтолкну. Не переживай. Аннабель спокойная кобыла, но на всякий случай дай себя обнюхать. Я делаю все так, как мне говорят, предусмотрительно спасая свою косу от зубов Аннабель. Взобраться на нее оказывается не так трудно, как выглядит в начале, но от страха я случайно цепляюсь за ее гриву, и она недовольно начинает топтаться на месте. Нова намного быстрее меня взбирается и усаживается позади, подбирая в руки поводья и уводя Аннабель в сторону. Прежде, чем пустить ее галопом, мне дают время привыкнуть к ее подступи. В любом случае, мне остается только сидеть и таращиться на землю, которая кажется непомерно далеко. — Готова? Чуть приподнимайся при каждом ее шаге. Я не успеваю ответить, что еще совсем не готова, но Аннабель резко срывается с места, стоит Нове несколько раз прижать ее торс ногой. И это… Охринетильно. В такие моменты думаешь, что неважно, что тебя ждет впереди, пока ты несешься вперед, оставляя позади вереницу домов, преодолевая собой ветер. Скажи мне кто-нибудь неделю назад, что я буду рассекать воздух верхом на лошади, без тети или дяди под боком — никогда бы не поверила. Мы оставляем за собой последние стены поселения и движемся к восходящему солнцу, через равнинное поле. Под нами клубится пыль, оставляя за собой шлейф, а ветер начинает хлестать по щекам сильнее. Глаза тяжело становится держать открытыми, но я смотрю. На огромное темное пятно, что раскинулось впереди. Только с приближением начинаю различать опушки деревьев. Это Мерит. И он огромен. Не видно конца удаляющимся деревьям, а солнце восходит словно прямиком из них. Нова понемногу тянет поводья на себя, давая команду Аннабель притормаживать. Она останавливается и поворачивается боком за метр от обрывистого склона. Не зная Нова местность, как свои пять пальцев, упали бы прямиком в обрыв. Здесь нет никаких опознавательных знаков «стоп». Только несколько вбитых деревянных столбов, но по ним нельзя сказать, что дальше пропасть. Мы стоим на краю, а я почти не дышу, смотря, как солнце плавно встает, чтобы озарить мир вокруг. Небо окрашивается розоватым оттенком, а после, рассеивается и он, пока голубизна не становится такой, какой все привыкли видеть. И здесь так тихо. Нова спешивается и подводит лошадь к ближайшему столбу, чтобы завязать поводья. Помогает спуститься мне и я с благодарностью прохожусь по любимой земле. Дорога до сюда занимает немного времени, а Аннабель гнала так быстро, что я не успела устать от нахождения в седле. С удовольствием прокачусь на ней еще. Словно прочитав мои мысли, лошадь утыкается в мое плечо, и я даже набираюсь смелости погладить ее морду, но кажется, она ждет от меня совсем не это. — Дальше пешком. Лестницей это не назовешь, но выступы довольно безопасны. Еще, примерно, двадцать метров вниз, по естественным каменистым валунам, без каких-либо поручней и уже можно прикоснуться к первому стволу хвойного дерева. Я не сделала ничего тяжелого, а уже обливаюсь потом, как после километровой быстрой пробежки. Стоит как-нибудь возобновить свои тренировки. Хотя бы бег. Иначе в случае погони никто не увидит моих сверкающих пяток. — Граница патрулируется каждый день. Без перерыва. Мы сменяет друг друга каждые четыре часа. Совсем недалеко находится точка смены. Джаспер Холи будет рад, наконец, отоспаться. — А разве не опасно заходить вглубь? Что насчет Елинор? — интересуюсь я, вспоминая не очень лестные отзывы об одном из членов Консилиума. Мимоходом притрагиваюсь к сухой шершавой коре. — Она контролирует только переход. Место, где сменяется климат. Он будет означать, что впредь ты находишься на территории Объединенных провинций. Когда отправишься туда с Итаном, то поймешь, что я имею ввиду. Интересно, сколько дней понадобится, чтобы преодолеть лес? Точнее, сколько ночей придется провести бок о бок с Итаном, прежде, чем мы придем… хоть куда-то, где будет нормальная отдельная кровать. Мы несколько минут движемся прямо по едва заметной дороге. И неестественная тишина, без щебетания птиц и шороха животных, немного напрягает, но я стараюсь себя не накручивать. По крайне мере, ничего необычного больше не ощущаю. Я думала, что хотя бы мое тело что-то почувствует, переступив порог волшебного леса, но нет. Ничего. Абсолютно. Этот смешанный лес выглядит обычным. Нова иногда что-то рассказывает, но в основном идем в тишине. Она все больше озаряется по сторонам, чтобы не пропустить что-то подозрительное. Мне остается делать тоже самое, но иногда складывается ощущение, что чем дольше смотрю в глубину деревьев, воображение начинает играть со мной злую шутку. То покажется перебегающее нечто, то тень начнет двигаться сама по себе, но стоит остановиться и присмотреться, пейзаж остается таким же. Побольше заправляю пазухи накидки. Из глубин рощи веет прохладой. Нова останавливается у старого дуба, весьма отличающегося своим величественным стволом с пожухлой зеленоватой корой и вбитыми железными колышками. Развязывает узел висящей голубой ленты и меняет на свою, бежевую. — Обычно, в это время, он уже здесь. Этот дуб — наша точка смены, оставайся возле него. Я быстро пробегусь по территории, поищу Джаспера, — говорит Нова, но не уходит, а подходит ко мне, хватая за руки. — Не хочу пугать тебя, но то, что другого патрульного здесь нет, может говорить о многом. Никуда не уходи, не реагируй не на какие звуки. Со мной дальше нельзя и обратно одна не уходи. Просто. Жди. Здесь. Я мигом. Мой немного истерический смешок не достигает ее ушей, девушка уже скрывается за ветвями кустов. Просто, мать его, потрясающе. — Эль, сделай медленный вдох, — говорю сама себе, чтобы хоть как-то привезти мысли в порядок. Что может произойти в глубинах этого леса? Дикие хищники? Буйные путники? Я ведь просто хотела узнать, что такое граница, а не участвовать в спасательных миссиях. При мне даже оружия нет. Вдох. Одинокая лента медленно колышется на ветру. Впереди тысячи одинаковых деревьев и дорога, запорошенная сухими иголками от хвои, но это не помешает мне вернуться обратно, в случае чего. Выдох. Сколько проходит времени? Минута? Когда нужно начинать паниковать и бежать за помощью? Я не вижу ни силуэт девушки, ни единый шорох не просачивается сквозь заросли. Если она внезапно выпрыгнет из куста, меня хватит инфаркт. Чтобы не быть захваченной врасплох, жмусь ближе к дубу. И почему я такая трусиха? Вдох. И первое время все спокойно, пока меня не дергает от испуга из-за возникшего образа. Ладонь инстинктивно ползет вверх по телу, туда, где быстрое сердцебиение эхом отдается в груди. Не было никакого шороха, никаких посторонних людей и чужих голосов вокруг. В голове куча сумбурных мыслей, но не удается ничего разобрать. Несколько раз зажмуриваю глаза, чтобы избавиться от наваждения. Это было похоже на вырезанный стоп-кадр из какой-то другой реальности. Всего на секунду, поэтому образ не сохраняется четко в памяти. Там были сухие деревья. В ночи, словно кто-то решил резко выключить свет. И какой-то бледный силуэт. Глупый мозг, как ты можешь играть против меня? Я не сплю, чтобы, когда вздумается, подбрасывать непонятные воспоминания. Кручу головой по сторонам, отмечая, что вокруг ничего не поменялось. Стою, не в силах пошевелиться, пытаясь унять бешенный пульс. Сливаюсь с корой и жду, что непонятный образ вновь потревожит меня, но ничего не происходит. Проходят минута, две, еще. Ничего. Расслабляю напряженные пальцы, что почти до боли цепляют выступы в коре. Вполне возможно, я сама себя накручиваю. Отрываюсь от столба, понимая, что извозила ладонь в чем-то склизком. Как одурманенная поднимаю ее перед собой. — Что за…? Визгливо оборачиваюсь к дереву, замечая стекающую жидкость, похожую на древесный сок, но насыщенного бордового цвета. В нос ударяет резкий запах. Что-то жгучее, как от острого перца, что едва не заставляет чихнуть. Мои глаза бегут вверх по коре и останавливаются на свисающих ногах, а после и выпотрошенных кишках. Мой желудок пытается вывернуть наружу утренний кофе, но я подавляю позыв, зажимая рот обратной стороной ладони. Меня начинает трясти, пока тошнотворный запах просачивается в легкие. Не могу перестать смотреть, как из брюшной полости вырывается отломленная ветвь, разрывая внутренние органы и оставляя тело пригвозжденным в нескольких метрах от земли. Мертвенно-белое лицо юноши расслаблено, словно не испытало муки смерти, а приоткрытые глаза не излучают больше ничего. Кровавые борозды тускнеют, превращаясь в нечто аномальное. Что-то без моего дозволения врывается в сознание, вновь проецирует некие образы, интенсивно сменяя их друг с другом, как при быстрой перемотке. Не получается увидеть что-то цельное. Они вспыхивают и пропадают. Вспыхивают и гаснут, возвращая в настоящее к висящему трупу. Не могу сосредоточиться. Не могу контролировать. Все слишком быстро. Вижу чудовище, чья пасть испачкана в крови. Лес. Кровь. Много крови. Моя голова сейчас взорвется от потока душераздирающих кадров. — Какого черта ты здесь делаешь?! Меня грубо хватают за плечо и вырывают из вереницы образов. Передо мной уже не изувеченное тело, а знакомое лицо охотника, на первых порах искорёженное злостью, пока не сменяется паникой. После моего молчания, он нетерпимо встряхивает меня за плечи, словно безвольную куклу. Но я просто не могу связать и пару слов. Я скорее не кукла, а рыба, выброшенная на берег и глотающая воздух. — Я еще раз повторяю: что ты здесь делаешь, Элеонора? Ты с Новой? Где она? — охотник теряет самообладание с каждым произнесенным словом. Будь тут птицы, их стая уже взметнулась бы вверх в испуге от его криков. Что, уже не до контроля собственных эмоций? И вот упрямец. Сколько раз я говорила не называть меня так? Вижу за ним приближающийся силуэт. Зрение не сразу фокусируется, но вскоре различает главу поселения — это Марий. — Итан, ты ее пугаешь, — жесткий тон Мария немного отрезвляет Итана, и он, тихо выругавшись, расслабляет хватку, но не отпускает. Нет, он не пугает меня. Даже уже мертвое тело не вызывает во мне никаких эмоций, словно их выкачали и забыли влить обратно. — Что здесь происходит? — слышу голос Новы, которая, видимо, только вернулась после осмотра территории. Легко предположить, что она без Джаспера. Боги, кто так жестоко мог поступить с парнем? Пытаюсь повернуть голову к висящему юноше, но Итан не дает, прижимая ближе к себе. — Марий — уведи Нову и позови кого-нибудь, кто снимет тело. Я отведу Элеонору и позже вернусь. Нет-нет. Как можно оставить этого парня в таком виде, одного, позорно висеть, подобно беспризорнику? Но глава кивает и подступает к потрясенной Нове, что падает на колени, с трудом удерживая истошный крик. Ее руки покрываются ярким свечением, словно змеи обволакивают запястья, готовые сорваться на врага. Девушку накрывает паника, пока Марий не закрывает перед ней обзор, и не сгребает в охапку. Кажется, это наваждение создано посттравматическим стрессом. И я понимаю, что уже ничего не смогу изменить. — Я не видела, как это произошло, — подаю голос, что глухо звучит где-то в районе ключиц Итана, понимая, что меня вновь начинает трясти. — Знаю, — уже мягче заверяет он. — Нужно уходить отсюда.

***

— Как ты здесь оказался? — чуть позже спрашиваю Итана, когда мы выходим из тени последних деревьев. Марий уводит Нову первый. Мне нужно было немного времени, чтобы прийти в себя. Тяжело оставлять Джаспера, но находиться дольше на месте преступления могло быть еще опаснее. Трезвая оценка ситуации приходит только сейчас, но там я готова была стоять до последнего, пока Итан сам не перекинул меня через свое плечо, как мешок с картошкой, унося прочь. И он прав. Возможно, тот, кто сделал это, еще в лесу, где-то поблизости. Вариант, что это может быть животное — отпадает. Оно не смогло бы отбросить тело так высоко. Надеюсь, к этому моменту Джаспер уже был мертв и ему не пришлось страдать от невыносимой боли, истекая кровью и медленно умирая. Страшно представить, какого ему было. — Мы, с Марием, делали обход. Точка Джаспера была последней. Судя по ранам, мы не успели совсем немного. Не люблю говорить, что все могло быть иначе. И, надеюсь, Итан так же не задумывается о возможных вариациях будущего. — Ты знаешь, кто это мог сделать? — тише положенного задаю вопрос, будто боюсь этими словами накликать беду и на нас. Хоть мы уже достаточно далеко и почти преодолеваем выступ, не хочется, чтобы какой-то неизвестный монстр вцепился нам в спину. Следует долгая пауза, после которой он отвечает: — Да. Я резко торможу. — И ты все еще думаешь, что я вновь вернусь туда? — рявкаю я, с трудом преодолевая нарастающее зудящее беспокойство. Моему возмущению нет придела. Как он представляет пересекать границу, когда по лесу разгуливает непонятное нечто? — У нас нет выбора, — он откидывает перед собой небольшой камень. И ему, видимо, интереснее наблюдать, как он скатывается вниз, чем смотреть мне в глаза. — Знаю, что это клише говорить, что выбор есть всегда, но он действительно есть. Мы можем остаться в поселении. Разнести весть о том, что живой Актум здесь. Побудить народ перебраться на эту сторону. И… не знаю, отстроить новый мир тут. Марий связал себя узами брака с Простой, — рукой показываю куда-то вверх, немного надеясь, что сам Марий услышит и поддержит мой замысел. В этом есть логика — объединить не только народы провинций против Консилиума, а объединить весь мир. Я думала об этом, но не думала, что произнеся такое в слух, идея покажется весьма весомой. Но по приподнятой черной брови Итана моя воодушевлённость понемногу сходит на нет. — Не обрывай эту идею на корню, в ней есть смысл. — Есть, — вздыхает он. — Но уверен, что Марий не рассказывал тебе, как Лора чуть не вскрыла себе вены, после того, как узнала о его способностях. Она думала, что сходит с ума и месяц не желала видеть хоть кого-то из поселения. Ее насильно пытались кормить и поить. И вспомни себя. Тебя хоть как-то готовили к подавлению эмоций, но даже с этим ты чуть не прикончила нас обоих на том поле. Итан подходит ближе, а я отодвигаюсь, упираясь копчиком о выпирающий валун. Его энергетика явно подавляющая. — Мир ждет хаос и раздор, если нарушить привычные устои. Риск не стоит того, чтобы вновь погрузить его во тьму. Но люди за этим лесом готовы к этому, а готовы ли Простые? — Его шепот слышится так отчетливо, как мягкий бархат, обволакивающий кожу. Эта мысль, словно выбивает почву из-под ног, а сосредоточиться на теме становится все труднее. Уголок его рта растягивается в ухмылке. А вот она отрезвляет. — Как можно говорить о серьезных вещах и при этом вести себя, как самовлюбленный паршивец? — отпихиваю его от себя подальше, взбираясь ногой на камень и подтягиваясь наверх. Ошибочно предполагать, что мое молчание схоже с поражением в споре. Я не собираюсь заканчивать разговор на этом. Шанс привести мир к единству есть. Нужно просто тщательнее обдумать детали. Холодок идет по спине от мысли, что для осуществления этого плана, все-таки придется пройти через Мерит. Или хотя бы больше узнать, что побудило мир расколоться на две части. Мы добираемся до поселения тем же путем. Не так быстро, как с Новой. Наш темно-коричневый жеребец неспеша вышагивает путь. От этого, иметь за спиной в качестве путника Итана, становится еще более напряженнее, чем просто молчать друг с другом. Чтобы хоть как-то отвлечься от его крепкой руки на моем животе, приходится перебрать недавние моменты о случившемся. Я пока не рассказываю о тех образах, похожие на ночной кошмар. И если честно, не знаю почему. Боюсь, что меня сочтут еще более сумасшедшей, чем я есть на самом деле? Сомневаюсь. — Тело Джаспера сожгут на костре, — Итан немного склоняет голову ближе ко мне. Видимо, не я одна думаю о произошедшем. Ему еще придется вернуться туда и что потом? Он отправится дальше в патруль выслеживать убийцу? Боги, не могу представить, какого родственникам Джаспера. Хоть я верю, что Инка с Эриком живы, а разлука с ними, лишь временное неудобство, представить обратное, все равно, что вырвать сердце. — Ты меня игнорируешь? — Нет. Это выходит само собой. Но почему-то упрямо продолжаю молчать. — Не буду врать, это не последняя смерть на пути, что ожидает нас в будущем. Теперь понимаешь, почему не стоит пренебрегать моими приказами? — Серьезно собираешься попрекать меня в этом? — я возмущенно поворачиваю к нему голову, носом почти утыкаясь в его шею. Какого черта он еще не отодвинулся от меня? Пытаюсь сама отодвинуться от него, но он словно специально напрягает ладонь сильнее, не позволяя сдвинуться ни на дюйм. Это хуже пытки. — Сколько у нас времени, прежде, чем отправиться в Мерит? — Я касаюсь пальцем мягкой шерсти коня, отмечая про себя, какая она ухоженная и красиво переливается в свете солнца. Может, стоит состричь свои волосы? — Нельзя сказать точно. В любой момент в другие поселения могут ворваться Виктима. Они не могут по своей прихоти осматривать дома, но не исключено, что именно это и произойдет. Никто не скажет, что ты здесь, но стоит быть готовым к плохим известиям. — Убийцей не мог быть Виктима? — кажется, мое напряжение передается и Итану. — Нет. Слишком грязно, — заверяют меня, на что остается только пожать плечами. — Нужно приступить к тренировкам немедленно, и я лично их проконтролирую. Будет досадно, если повелительница крови упадет в обморок от ее вида. — Уточняю: мне всегда удавалось устоять на ногах. И не стоит так перенапрягаться, иначе не сможешь провести через Мерит, — я качаю головой, удивляясь способности охотника все держать под контролем. Хочу сказать, что нужно отдаться скорби, как следует почтить душу умершего, но понимаю, что это только больше усугубит ментальное здоровье. А тренировки хорошо смогут отвлечь. — Я справлюсь, — обещают мне, но не уверена, что сама могу повторить эти слова. Стоит нам свернуть на нашу улицу, как замечаем в дверях одного из домов одиноко сидящую Нову. Она вскакивает на ноги, как только видит наше приближение. Сейчас девушка выглядит собранной: бледность с лица ушла и появилась решимость прямо сейчас ринуться в битву, даже с невидимом врагом. Но ее глаза немного опухшие, руки сложены у груди, а постукивание указательного пальца явно говорит, что она не совсем в порядке. — Ты не пойдешь со мной, — тут же выпаливает Итан, спешиваясь с коня одним ловким движением. — Не тебе это решать, — возражает Нова. — Сейчас мое время патруля, нельзя оставлять участок открытым! Уверена, что ее мотив отправиться к границе заключается не только в этом. Как бы мне не было жаль девушку, но ей не стоит подвергать себя опасности, пока руководит жажда расправы и справедливости. И я знаю Итана, он не отступится от собственных убеждений. Однако… — Как ты можешь быть таким сухарем? — выпаливаю я, пользуясь случаем, что впервые могу посмотреть на охотника с высока. Его плечи напрягаются, стоит только услышать меня. Он натыкается на мой вздернутый подбородок и дерзкий взгляд. Кажется, я перебарщиваю с надменностью, даже животное подо мной нервно начинает перебирать ногами, чувствуя изменения настроения со стороны Итана. Хоть небо безоблачное, кажется, где-то в далеке слышатся раскаты грома. — Нова, оставайся здесь. Это приказ, — не разрывая зрительный контакт со мной, цедит Итан, явно превышая свои полномочия. Он неожиданно поднимает ко мне свои руки и бесцеремонно стаскивает с седла. Едва удается не закричать. Ничего грациозного, но спасибо, что не столкнули. Охотник взбирается на мое место, без лишних слов хлестнув поводьями, оставляя после себя дорогу из пыли. Мы с Новой еще долгое время сидим на веранде, пока она рассказывает, какой был Джаспер. Единственное, что я сейчас могу — это дать ей высказаться. Она приносит завтрак прямо к ступеням: несколько ломтиков сыра, фрукты и чистую воду. Мы едим в тишине, прячась под соломенным козырьком, что пока закрывает нас тенью, и поглядываем на мимо проходящих людей, что только начинают отходить от вчерашнего дня. Они еще не знают о произошедшем и мне тяжело описать, что настанет в поселении, после смены сладкого послевкусия праздника на горечь утраты одного из своих. — Я хочу сходить к родителям Джаса, — в тоне Новы слышится неприкрытая скорбь. — Уверена, Марий уже навестил их, но я тоже должна. Не буду заставлять тебя идти со мной, но я бы не отказалась от поддержки. — Не нужно о таком спрашивать. Конечно, я пойду с тобой, — говорю без капли сомнения, притягивая Нову к себе, даря ей опору и время, чтобы еще немного побыть слабой. Ее миниатюрная ладонь сжимает мою в ответ. Инка не оставляла меня в одиночестве и по большей части даже не говорила, ожидая, когда первое слово будет за мной. Никто никогда не спрашивал причину грусти, а просто оставались рядом. Я не самый лучший собеседник, к тому же, не знаю, как нужно правильно успокаивать людей, и есть ли вообще для этого какое-то руководство. Но побыть рядом, пока это требуется, — мне под силам. Встреча с родителями, не только для Новы, но и для меня оказывается тяжелым испытанием. Дверь их одноэтажного дома открывается раньше, чем нам удается приблизиться и постучать, словно они уже ждали кого-то, но не думаю, что нас. А когда узнавание мелькает в глазах матери Джаспера, она обессилено скатывается по косяку, пока не оказывается в руках мужа, что выходит следом. Они все еще ждут сына. Понимая причину нашего прихода, кивком приглашают войти в небольшую пустующую гостиную. Я не спрашиваю, есть ли у них еще дети, боясь показаться бестактной. Они принимают слова соболезнования, пока я сижу перед ними тремя, не зная, куда деть глаза. Стоит посмотреть на взрослую копию Джаса, как в памяти всплывает его бескровное лицо. Никто из нас не упоминает, в каком состоянии его нашли. Мою грудь словно сдавливают тисками. Как же больно наблюдать за чужим горем. — Спасибо, что нашли время зайти, — обращается ко мне глава семейства, вырывая из омута памяти. — Для нас будет честью, если вы будете присутствовать при сжигании, миллэ. Я вздрагиваю от его просьбы, но согласно киваю. Беспокойство закрадывается из-за того, что, может быть, мне не стоило вчера поклоняться Богу Рубэру. Я отдала свою кровь, в знак почести и преклонения, но в итоге, Бог крови, словно вкусив давно забытый вкус, хочет насытиться еще. — Я не знала вашего сына, но почту его память по всем вашим традициям, — сохраняя спокойствие, заверяю семью Холи. — Еще раз благодарим, миллэ.