Актум

— Эль! Вставай! Быстрый топот по лестнице переплетается с моим сном, словно кто-то бьет по гонгу. Мои глаза открываются прежде, чем распахивается дверь и ее ручка, под натиском, чуть не оставляет вмятину в стене. Моя тетя Инка, подобно урагану, вбегает в комнату и мчится к шкафу, растопыривая в стороны деревянные створки, и начинает скидывать некоторую одежду в дорожную сумку, что приносит с собой. Она быстро заканчивает сбор, ведь не сказать, что шкаф полон вещей. Так, пара того и сего, ведь этого достаточно, чтобы не мучиться с выбором «в чем ходить сегодня по дому». Я приподнимаюсь на локтях, в полудреме не зная, что и сказать. Будто еще нахожусь во сне и единственное, что мне остается делать — это наблюдать за происходящим. Надо мной склоняются и больно встряхивают за плечи. Тяжело будет после такого провалиться обратно в сон. Особенно, когда ничего, кроме паники, в глазах Инки больше нет. Она опускается на колени, перемещает руки на мои предплечья. Не только крепкая хватка приносит дискомфорт, но и ногти, что впиваются в кожу. Ее глаза лихорадочно бегают по контору моего лица, словно впервые видят маленькую россыпь веснушек. Не знаю, как себя вести, впервые сталкиваюсь с состоянием на грани психоза. Со стороны это выглядит довольно комично, ведь никто из нас до сих пор не произнёс и слова. На ней длинная ночная рубашка, короткие волосы в беспорядке, а не уложены, как обычно. И если верить часам, что стоят на прикроватной тумбочке, еще пара часов до восхода солнца. К нам пробрались грабители? Что-то случилось с Эриком? — Эль, детка, послушай меня, очень внимательно. — Сказав это, она откидывает одеяло в сторону, чтобы я полностью села. Мне все еще вяло удается управлять ногами и даже прохладный паркет никак не может привести в чувство. Мозг давно запустил панические импульсы, но тело просто отказывается подчиняться. Мне кидают джинсы с белым свитером и куртку. Одновременно одеваться и слушать не входят в список моих хороших качеств, но подчиняюсь. Не думайте, что после резкого пробуждения, адреналин не начинает вскипать в крови. Наверное, мы вчера переборщили с дозой успокоительных трав. — Охотники идут за тобой. Охотники? Стоп. Что еще за охотники? Эти слова произношу вслух, на что моя тетушка устало массирует свои виски пальцами. И делает довольно измученный вздох. Ох, видимо, дела совсем плохи. — Прости, милая. Твои родители должны были тебя подготовить. Но они так отчаянно хотели дать тебе нормальное детство, что запретили нам, с твоим дядей, посвящать в настоящий мир. Но у нас больше нет времени на объяснения! Тетя вскакивает на ноги. Застегивает сумку и вручает мне в руки: — Ты должна сделать все так, как я скажу. В голове творится настоящий хаос. Моих родителей редко упоминают в этом доме. Они не ужасные терроры. Но оставили меня родственникам много лет назад, а сами испарились в этом огромном мире. Паника начинает нарастать где-то в задворках подсознания. Прежде, чем она перерастет во что-то другое, я делаю медленный вдох. Ведь к чему и принуждали в этом доме, так это к контролю собственных эмоций. Инка берет меня за руку и выводит из комнаты. Начинает казаться, что сейчас выдворит из дома, скажет, чтобы я больше никогда сюда не возвращалась. Может, я все-таки успела где-то провиниться? Ну, нет. За попытку попасть на вечеринку, вместо копов не приходят охотники. Перед лестницей на первый этаж, тетя останавливается и поворачивается ко мне. Положив свои холодные ладони мне на щеки, она тихо произносит: — Прямо сейчас ты медленно спустишься вниз. Тебя не будут видеть, но ты должна пообещать мне, что не издашь ни звука. Как бы страшно не было, но ты никак не должна привлечь к себе внимание. Ни на кого не смотри. Если почувствуешь опасность, не поддавайся ей. Ты поняла?! Она снова неприятно встряхивает меня, как какую-ту тряпичную куклу. Инка никогда себя так не вела, и это приводит в немой ужас. Нет, я ничего не поняла. — Как только поймешь, что можешь выйти из дома, ты выйдешь и немедленно пойдешь к машине, иди вниз по улице. И уезжай. Твой дядя вбил в навигатор маршрут, в том месте ты будешь в безопасности. В твоей сумке лежит дневник, отнесись к написанному серьезно. Там есть ответы на вопросы. И твой кулон, — она вынимает из-под моей кофты небольшой фиолетовый камень, который я ношу, сколько себя помню. Вздрагиваю, когда ее прохладная ладонь задевает мою кожу. — Не снимай его без необходимости. Это что-то новенькое. Обычно, мне велят его просто не снимать, даже перед походом в душ. Конечно, сорвать его в порыве ссор, которые были хоть и редко, но метко, желание возникало. Всем известно, что когда нам что-то запрещают, мы хотим все сделать вплоть наоборот. Но стоит прикоснуться к кулону, и он дарит небывалое спокойствие. Даже сейчас. Я больше не вижу в Инке мелкую дрожь, которую старательно пыталась скрыть еще в комнате. Когда удовлетворительно киваю, скорее себе, чем ей, меня отпускают. Она так быстро все тараторит, велик шанс что-то забыть. Не привлекать внимание, идти к машине, уезжать. Ответы на все вопросы в сумке, на что сильнее прижимаю черный сверток к себе. Мы обосновались в пригороде Алабамы два года назад. Это довольно большой срок, учитывая наш обширный список городов, где нам пришлось пожить. Мой дядя всегда напоминает, что настанет момент, когда снова придется убегать от своей привычной жизни. И, во-первых, он всегда имел ввиду нас троих, а, во-вторых, мне дали обещание, что Эвергрин станет последним нашим пристанищем. Кто-то отчаянно колотит в дверь. Шум внизу неистово нарастает. Я вздрагиваю, после последнего громкого удара, кажется, кто-то проник внутрь дома. — Инка! Мы обе слышим голос дяди внизу. Где-то в груди мимолетно проскальзывает страх, и он… сковывает. Не могу вспомнить, чтобы когда-нибудь так пугала неизвестность будущего. Все происходит будто во сне. Может, если я ударю себя, то смогу проснуться? — Помни о своих эмоциях, — шепчет тетя, снова взглянув на меня. Боги, в ее глазах стоят слезы. Но я продолжаю невозмутимо стоять. Я смогу сдержаться. — Иди строго за мной. Звук от половиц должен совпадать с моими шагами. Инка встряхивает головой и протирает глаза рукавами своей ночнушки. Ее черты лица расслабляются и перестают выдавать хоть какие-то чувства. Но не ее тело. Будто с грузом на ногах, она делает первый шаг на ступень. Как только наша гостиная появляется в поле зрения, я замечаю четверых незнакомых людей. Трое мужчин и одна девушка. Все одеты в черную форму, отдаленно напоминающую военную, которая, я уверена, не сковывает их движение в драке. У них есть оружие: несколько клинков на груди у каждого, но не видно пистолетов. Они стоят, как замороженные статуи, сцепив руки у себя за спиной. А взгляд, как у коршунов, метается от моего дяди к нам. Это и есть, так называемые, охотники? И на кого они охотятся? Забудьте. Не уверена, что действительно хочу знать ответ на этот вопрос. У Эрика, моего дяди, хмурое выражение лица. А в свете настольных ламп, оно выглядит даже зловеще. Его тело напряжено, готовое ворваться в бой прямо сейчас, но я знаю, что он не будет нападать первым. Кухонный нож в его руке, направленный на вторженцев, опасно блестит. Я сглатываю слюну, опасаясь этой перемены в его натуре. Дядя всегда был тем самым дружелюбным соседом, а его хобби — это садоводство. У него огромное количество мимических морщин, не характерных в его возрасте. Но теперь… Он даже не смотрит в нашу сторону, все его внимание уделено тем самым незнакомцам, которые бесцеремонно проникли к нам в дом. Инка осторожно подходит к своему мужу и дотрагивается до его руки. Вижу, как этот мимолетный жесть немного успокаивает дядю, но не на столько, чтобы перестать отстаивать свою позицию. А этот мимолетный жест проявления заботы, заставляет неизвестных напрячься. Я вижу, как хмурятся их брови, проявляя морщины. Чувствую, как по моей спине проходит холодок. Что им всем нужно? Может, мы просто попали под натиск неискусных грабителей? — Нам нужен Актум, — мурашки бегут по коже. Мелодичный голос молодой девушки, единственной среди этих мужланов, обволакивает гостиную, подобно мягкой перине. Она делает шаг вперед, разрушая, тем самым, идеальную бронебойную линию. Ее темные глаза источают холод, и его не скрыть даже натянутой улыбкой. Чего она хочет добиться, строя из себя невинное дитя? — Мы знаем законы Консилиума. Как и то, что они не действуют на этой стороне! — Тон дяди Эрика пропитан враждебным настроем. И это явно не тот ответ, который от него ожидают. Но девушка перед ним ни на грамм не меняется в лице, словно родилась с этой приклеенной маской доброжелательности. Я стою на том же месте, возле нижней ступени лестницы. Не понимаю, как должна поступить, когда незнакомцы в открытую выдвигают обвинение в сокрытии какого-то Актума. Если это человек, я бы не пропустила такое. Здесь явно произошла ошибка. Наша семья никогда не переходила рамки законов, и уж тем более никто не сидит связанным в чулане. Уходи. Голос Инки, как призрачное видение, прорывается в мои мысли. Открытый дверной проем манит просачивающейся летней прохладой. Словно пытается уговорить сделать шаг к выходу. Ветерок нежно касается моей щеки и, как глоток свежего воздуха, просачивается в легкие, что понемногу отрезвляет. Но я замираю. Вместе с ветром, в дверной проем сначала проскальзывает голос, а после показывается его обладатель: — Не за чем делать вид, что вы тут не при чём. Энергетика вокруг меняется настолько, что ее горечь буквально можно почувствовать на вкус. Этот мужчина так же облачен в черные одеяния, а тяжелая мантия, словно тень, движется следом. Из ярких отличий только нашивки в области его огромной груди, значения которых, я не знаю. Его, редеющая сединой, борода выдает средний возраст. Нужно быть тупой, чтобы не понять, насколько сильную угрозу представляет этот человек. И как теперь мне обойти эту громадную стену опасности? Молю, уходи. Вслед за грозным мужчиной проходит юноша, а я боюсь представить, сколько еще людей в их охотничьем отряде. И, если все, кто пришел, сразу брали во внимание моих опекунов, как самую главную угрозу, то обсидиановые глаза последнего охотника находят мои. Все мысли вытесняет внезапная скованность и дрожь. Улавливаю стук собственного сердца. Его слышу только я или все вокруг? Кажется, сейчас потеряю сознание. Я действительно хочу разложиться прямо на этом махровом ковре, перед кучкой психов с черным дресс-кодом, но все резко прекращается, стоит только пересилить себя и отвести взгляд. Боги, земля была неимоверно близко. Что это было? Дышать становится легче, и чужие голоса не звучат как из под толщи воды. Но не могу вклиниться в разговор, я теряю суть, словно только что прибыла из другого измерения. — Обыщите дом. Дана, сними иллюзию. Актум где-то поблизости. — Слушаемся, командир. Все приходит в движение, стоит только старшему отдать приказ. Один из охотников быстро выбирает траекторию в моем направлении. Я по инерции отступаю на шаг в сторону и удивленно смотрю в след охотнику, пока он поднимается по лестнице, перепрыгивая через ступени. Это… похоже на бред. И готова поклясться, что один из незнакомцев определенно точно меня видит. Инка, само воплощение стойкости, вдруг оседает на пол, а ее слезы разрывают меня на части. Эрик опускается подле нее и обволакивает ее плечи своей крепкой рукой, говоря тем самым, что он станет непробиваемым щитом. Хочется, вторя их эмоциям, упасть на пол, в истерике колотить кулаками об пол, чтобы и на меня обратили внимание, разделить с ними все напасти, а не прятаться за завесой невидимого купола. Но я лишь продолжаю невозмутимо стоять, пытаясь отыскать брешь в их гениальной актерской игре. Делаю шаг в их сторону, но останавливаюсь, пригвождённая к месту, под мимолетным взглядом Инки. Ее голова отрицательно качается в стороны, никто и не подумает, что она пытается донести что-то до меня. Хорошо. Я поиграю в эту извращенную игру. Нужно еще постараться не наткнуться на остальных. Осторожно делаю первый шаг, но мышцы словно налиты свинцом. Почему так трудно выполнить элементарное действие? Шаг. Еще один. Вот так, молодец, Эль. Самое время учиться ходить заново. Подол темной мантии совсем рядом с моими ступнями. Тень накрывает меня, а я забыла, что нужно смотреть не только под ноги. Я ощущаю себя маленьким кроликом, пытающимся притвориться мертвым, пока ужасные волки не пройдут мимо. Либо пока не съедят свою добычу. Я не хочу стать добычей. — Ты ощущаешь ее? — Всей кожей могу почувствовать холодный тембр, настолько он пропитан важностью его положения. Лицо мужчины лишь на четверть повернуто в мою сторону, но кажется, что обращается он лично ко мне. Боюсь сделать лишний шаг, опасаясь спровоцировать лишний шум, но и задерживать дыхание так долго тоже не смогу. Я совсем рядом с ними, почувствовать чужое присутствие не составит труда. — Относительно, — скучающий тон сочится из уст юноши, что заставляет меня посмотреть на него. И он смотрит в ответ, словно ничто не мешает ему видеть меня. Но наши гляделки длятся не долго, он обходит меня и ровняется со спросившим, словно огораживая меня от реальной угрозы. Такой траекторией он подтверждает мою догадку: он знает, что я прямо перед ним. Так почему не пытается схватить? Никто не смотрит в нашу сторону, их командир заметил бы странный обход невидимого препятствия, если бы только полностью повернулся к своему собеседнику. Но хорошо, что ни он, никто-либо другой не замечает ничего необычного. Подумаю об этом позже. Пока они оба сконцентрированы на других вещах, это идеальная возможность покинуть дом. На меня никто не набрасывается сзади, поэтому удается прошмыгнуть на веранду и ступить на каменную дорожку. Сразу же становится легче дышать, словно невидимые цепи наконец спадают. Снаружи тихо, но есть люди, ожидающие дальнейших приказов. Их немного, но никто не подает виду, что видит меня. Я больше не оглядываюсь и прохожу мимо дядиных клумб, которые он старательно обхаживал, каждый сезон сажая новые растения. И не оглядываюсь, проходя мимо черных внедорожников, припаркованных возле нашего дома. На улице очень тихо. Только начинает светать. Замечаю у соседнего дома, вниз по улице за поворотом, наш Форд, несусь к нему со всех ног. Чтобы не привлекать внимание, открываю машину механическим ключом. Закинув сумку на пассажирское сидение, сажусь за руль, дыша так, будто пробежала марафон. Возможно, мне стоит вызвать полицию. Да, это я и собираюсь сделать. Мой телефон. Отлично, он в сумке. Лихорадочно тыкаю в сенсор, пытаясь попасть всего лишь в три цифры. — Служба спасения, что у вас случилось? Мне требуется несколько секунд собраться с мыслями. И когда произношу слова о грабителях и называю адрес, мой голос отдает хрипотцой. Если все это шутка, пусть Инка сама оправдывается перед полицейскими. Что мне делать дальше? Вдруг, остаться дожидаться полицию слишком опасно? Незнакомцы могут пойти обыскивать улицу, наверное. — Черт! — с шипением произношу я и ударяю ладонями по рулю, насколько позволяет конспиративная обстановка. Что сейчас происходит в доме? Сегодня не мой день рождения, да и на смешную постановку это совсем не похоже. Охотники, Актум. Кто мог придумать все это? Мне нужны объяснения «здесь и сейчас». Может, это все рук моих родителей? Кажется, что, если я сейчас вернусь обратно, меня встретят хлопушкой и глупым смехом… Мне нужно лишь завести машину и нажать на газ. Завести машину, газ. Я завожу мотор. И нажимаю на газ, делая крутой поворот в противоположную сторону от нашего дома.