Неприкасаемые Тундра-тауна

      Через дверной проем с постели хорошо просматривается короткий коридорчик, который заканчивается входом в гостиную. Все двери здесь распахнуты настежь. В конце гостиной я вижу балкон, жалюзи которого задраны до самого верха. За окнами сияет голубое небо. В дорогом номере отеля жарко, но я не включаю кондиционер. Я чувствую, что замерз и хочу согреться. В моей голове нет никаких мыслей. Она пуста, как бутылка рома, что стоит на столике возле кровати. В какой-то момент в дверях возникает обнаженная фигура лисы. На секунду мелькает аккуратная грудь и плоский животик, потом силуэт поворачивается ко мне спиной. Самка медленно и элегантно идет в сторону балкона, поводя роскошным хвостом вправо и влево. Выйдя наружу, лиса бесследно исчезает. Я начинаю беспокоиться, дергаюсь вперед и просыпаюсь.       От резкого движения рана снова начинает болеть. Я смотрю на свой живот и вижу небольшое пятно свежей крови на завалившем меня снегу — пока я дремал, рука расслабилась и перестала прижимать рану. Нога также отзывается ломотой. Кровоточит она куда слабее. Вероятно, пуля прилетела прямиком в кость и не успела повредить крупные сосуды. Зато внутри разрывы гораздо сильнее. Я чувствую, как наливается свинцом и пульсирует поврежденная конечность. За те несколько минут, на которые я выпал из реальности, снег успел засыпать меня с головой. Хорошая назавтра будет картина: невысокий сугроб возле кирпичной стены с торчащими из него острыми ушами. Хотя, и ушей-то никто не увидит…       Борясь со сном, я пытаюсь понять, почему мой разум показал мне именно эту картину из прошлого? Та поездка с Элис на Ямайку полгода назад мало чем отличалась от десятков других с самыми разнообразными самками. Дорогой отель, элитный номер, вечерние коктейли, ночь бурной любви, легкая головная боль наутро. А потом пляж, погружение с аквалангом, волейбол, прогулка по уютным улочкам с посещением местных сувенирных лавок. Иногда — поездка к каким-нибудь древним руинам с моментами уединения вдвоем в стороне от экскурсионной группы. Несколько часов в номере, скрашенных перестрелкой косточками от черешни или поединком в коллективной игре на мобильниках. Все это я испытывал не один раз. Почему же именно эта сцена? Почему?..       Я чувствую холод. Сломанная нога начинает отниматься, так как все это время она была выставлена вперед, под ветер. По непонятной причине во мне просыпается чувство самосохранения. Я начинаю беспокоиться, что нахожусь в каком-то медвежьем углу, который совершенно не просматривается с оживленной улицы. В крови вспыхивает адреналин. Я пытаюсь встать на четвереньки. Живот и левую ногу разрезает дикая боль. В глазах темнеет. Кое-как я встаю на три конечности и передвигаюсь из этого глухого дворика к узенькому переулку. Шаг, другой, третий… Правая нога поскальзывается, и я падаю на обледенелую землю, по которой кружит острая поземка. Внутри меня взрывается граната. Правая рука инстинктивно хватается за рану. Переждав приступ боли, я вцепляюсь левой рукой в неровности и подтягиваю на ней все остальное тело. Ноги бессильно волочатся следом. Пять метров до спасительного переулка превращаются в марафонскую дистанцию…       Мои уши явно различают шум недалекой улицы. Там ездят машины, ходят звери и уже зажглись оранжевые фонари. Все торопятся поскорей попасть домой, в тепло и уют. Никто, совершенно никто в целом мире не знает, что я здесь. И никто не придет мне на помощь…

***

      Билл собрал со стола пустые консервные банки и упаковки из-под лапши быстрого приготовления и выкинул их в большой мусорный пакет. Помыв руки, он приоткрыл форточку, чтобы впустить на кухню немного свежего морозного воздуха. В тот момент, когда Томпсон собрался вернуться в комнату, в квартиру позвонили. Белый медведь вышел в прихожую и распахнул входную дверь. На пороге стоял небольшой песец в майке-алкоголичке и домашних тапочках.       — Здравствуйте — уверенно заговорил он — меня зовут Малкольм. Я ваш новый сосед с шестого этажа. Не могли бы вы мне помочь?       — В чем дело? — добродушно отозвался Билл.       — Да проблемка одна. Я вчера переехал, а сегодня должны были привезти некоторые мои вещи. Я задержался на работе и не успел к приезду грузчиков. Эти парни оставили мебель на лестнице. Вы не поможете мне занести ее в квартиру? Ставлю пиво!       Томпсон улыбнулся, вышел на лестничную площадку и запер дверь снаружи.       — Пошли. Меня, кстати, Билл зовут.       — Очень приятно! — ответил песец и пожал здоровенную лапу медведя.       Соседи поднялись на три этажа вверх по лестнице, и подошли к квартире Малкольма. Возле окна на улицу здесь стояли большой шкаф, комод и двуспальный диван-раскладушка. Размеры у мебели были как раз на песца. Шкаф по высоте едва доходил Томпсону до груди. Иствуд сейчас же открыл дверь в свой дом и провел помощника внутрь — показать, что, куда установить. Через полминуты Билл вернулся на лестницу, взял под мышку комод и быстро занес его в комнату. За комодом последовала кровать, а потом шкаф. Малкольму не пришлось даже прикоснуться к чему-либо.       — Спасибо, сосед! — расплылся песец в улыбке.       — Да не за что.       — Ну что, ты занят? У меня в холодильнике есть «Бад» и «Блю Мун». Какое будешь?       — Да я, вообще-то, не пью.       — У меня есть безалкогольное. Давай! Позволь отблагодарить тебя за помощь! Без тебя я бы тут до ночи мудохался.       — Хорошо, давай.       Следующие два часа звери провели у Иствуда на кухне, где нашлась пара стульев подходящего для Билла размера. Кухня имела весьма приличный вид. Здесь даже было некое подобие «стенки» со встроенной электрической плитой и раковиной. От прошлой хозяйки остался нежно-голубой потолок со стеклянной васильковой люстрой. Единственной негативной частью интерьера был пол, застеленный рваным линолеумом, из-под которого торчали щелястые доски.       — …И после этого случая мой дядя никогда больше не ставил оружие стволом вниз — закончил рассказ Малкольм.       — На самом деле — улыбнулся белый медведь — стволом вниз, если очень уж припрет, поставить винтовку можно. Главное, потом проверить, не налипло ли туда что-то лишнее. Гораздо хуже, если в ствол сверху налетит осадков. Например, дождя.       — А как оно вообще на Ближнем Востоке?       Томпсон вздохнул:       — Трудно.       — То есть?       — Да как тебе сказать… С одной стороны, работа есть работа. Ты к этому готовился, тренировался, деньги за это приличные получаешь, полезное дело делаешь. С другой стороны — там настоящая война. Причем, не наша.       — А чья же?       — Гражданская.       — Типа, как у нас Север с Югом?       — Не знаю. Я в истории не силен. У них там всяких кланов, племен, семей — прорва. Раньше, при талибах, да при Хуссейне, все ходили по струнке. У всех друг с другом свои договоренности были, и никто ни к кому не лез. А как мы режимы посвергали — так они сразу принялись друг друга резать. Там ведь местных раз в сто больше гибнет, чем наших.       — Ничего себе! Я думал наоборот.       — Нет. Они все время, то кишлак чужой обстреляют, то вооруженные разборки стенка на стенку устроят, то кто-нибудь на автобусной остановке взорвется. На Ближнем Востоке за последние двадцать лет пара миллионов погибла…       — Ого! — Иствуд даже не донес бутылку до рта от удивления — Такое в новостях не рассказывают!       — Ага. И народ у них странный. Самое жуткое во время зачисток и облав — на детенышей наткнуться. Никогда не знаешь, чего от них ожидать. Пацаненок может самый обычный попасться, а может с фугасом на животе или с пистолетом. Дикари.       — Боюсь представить, что вы там повидали.       — Ага — Билл грустно опустил голову — Многим бойцам медики таблетки выдавали. Есть такие специальные — страх подавляют. Кто-то сон терял. Эти на снотворное садились. Страшно там, короче.       — А ты как это все перенес?       — Не знаю. Психиатры меня часто допрашивали, мол, как я себя чувствую, почему не жалуюсь никогда. Потестировали меня чего-то, как-то. Сказали, нервная система крепкая, да и отстали.       — А тебе и вправду все равно на это было? — негромко поинтересовался Малкольм.       Медведь ответил не сразу. Несколько секунд он раздумывал, а потом тихо проговорил:       — Да нет, конечно. Тоже дергался, переживал. Но меня воспитали так — не жаловаться. Я тебе, наверное, первому про это рассказываю. Ты зверь со стороны, так сказать.       В воздухе повисло неловкое молчание.       — Слушай — заговорил бодро песец — а фотки какие-нибудь есть?       — Конечно — с готовностью отозвался Томпсон — сейчас покажу — с этими словами Билл достал смартфон и принялся демонстрировать снимки, сделанные в Азии. В основном на них были звери в песчаном камуфляже и бронежилетах, обвешанные оружием, с заросшими бородой лицами. Еще в кадре мелькала военная техника, самолеты, вертолеты и виды городов, где служил фотограф. Слушать медведя было интересно. Он умел кратко и лаконично рассказать о какой-нибудь чисто военной вещи так, что зверю не воевавшему все с ходу становилось понятно.       — А что бронежилет? Разве пулю из автомата сдержит?       — Не-а. Не сдержит. 7,62 пробьет жилет, тело насквозь прошьет и на спине броню продырявит. А если и сдержит, например, если пуля издалека прилетит, то под жилетом синяк во все тело останется. Я видел парней, кто такие раны получал. Повреждения внутри, как от автокатастрофы — некоторые внутренние органы просто всмятку. Есть, конечно, штурмовая броня, тяжеленная. Но такую только некоторые бойцы таскают и лишь на специальных операциях. Чаще щиты переносные используются. Я слышал их SWAT применяет…       — Да, применяет.       Томпсон посмотрел собеседнику в глаза и спросил:       — А ты чем в полиции занимаешься?       — Я-то? Детективом тружусь. Полгода, как назначили. До этого за нарушения правил парковки штрафовал, улицы патрулировал и все такое прочее. А ты кем теперь работаешь?       — Охранником на автостоянке — потупившись, соврал Билл.       — Не скучно?       — Да не особо. Я дисциплинированный.       — Не хотел бы в полицию? Тебя с таким прошлым быстро бы взяли. А физуху — так вообще бы сдал с завязанными глазами.       — Да что-то не хочется. Я уже навоевался.       — Ну, смотри, если что — обращайся. Я за тебя поручусь.       Новые знакомые разошлись около одиннадцати вечера. Придя домой, медведь почувствовал некоторое облегчение — еще ни разу на гражданке он не встречал зверя, которому бы было так интересно его прошлое. Сам Билл считал свои военные будни совершеннейшей рутиной, а потому ни с кем ими не делился. Впервые с момента увольнения в запас он почувствовал, что обрел друга. Одновременно Томпсона тяготили нехорошие мысли. То, чем он теперь зарабатывал себе на жизнь, казалось ему еще паскуднее, чем в первый день «работы». Тем более медведю было неприятно обманывать Малкольма, который ему верил. Но признаться кому-то постороннему, особенно полицейскому, в том, что он занимается рэкетом, Томпсон не мог. Запутавшись в этом противоречии, Билл лег спать.

***

      В одноэтажном кирпичном доме слышалась бесконечная барабанная дробь тропического ливня. Высокий крепкий ягуар Хуан Гутиерес поднялся с шаткого стула в углу прихожей и заглянул в цех. Его Ингрэм 45-го калибра звонко брякнул на ремне, оттянув плечо. Внимание бандита привлек непонятный шум, который доносился откуда-то из лаборатории. Сразу вслед за шумом послышалась ругань на испанском. Глазам колумбийца предстала довольно забавная картина: несколько ягуаров-рабочих в костюмах химзащиты и снятых с лиц респираторах, активно жестикулируя, толпились вокруг одного из своих товарищей. Они обзывали его сыном гиббона и старой куницы, толкали, кто-то даже пытался стукнуть незадачливого сотрудника кулаком по голове.       — Что там происходить?! — поинтересовался Хуан, нахмурив брови. Химики повернулись к охраннику и наперебой принялись жаловаться на Рамиреса — новичка, которого взяли на работу неделю назад. Молодой ягуар задел локтем какую-то большую пробирку с буроватым содержимым, и раствор упал на пол. Над этим составом бригада трудилась уже несколько часов и, если бы сосуд разбился, весь сегодняшний труд пошел насмарку. В этом случае все ягуары лишились бы дневного жалования. Рамирес стоял, виновато потупившись, и покорно терпел все ругательства в свой адрес.       — Расходиться! Всем по местам расходиться! — изрек Гутиерес, поняв, что конфликт не стоит выеденного яйца.       Химики послушно побрели к столам, надевая респираторы. Пожилой бригадир с военной выправкой поднял с полу сосуд с полуфабрикатом, нежно поставил его на треногу и тут же достал из шкафчика новый, не битый, чтобы от греха подальше перелить состав в него. Рамирес понуро отошел в угол и, взяв там тряпку с ведром, отправился протирать испачканные в процессе работы поверхности. Хуан вернулся на свое место. Через минуту из-за поворота коридора показался второй охранник. Он часто моргал, совершал странные движения головой и передергивал плечами.       Подойдя к Гутиересу, ягуар шмыгнул носом и заговорил:       — Есть чё?       — Чего тебе опять надо, Мигель? — устало пробормотал Хуан — Я давать тебе таблетку шесть часов назад. Больше у меня нет.       — Дружище! — Мигель изобразил самую милую улыбку, какую мог — Дружище! Меня опять клонить в сон. Моя сейчас упадет без сознания. Дай, хоть что-нибудь.       — А что тебе мешать выспаться перед сменой?       — У меня четверо детей, дружище! Разве со всеми ними засыпать?       Хуан внимательно рассмотрел глаза товарища и отрезал:       — Хрен тебе с пальмовым маслом! Ты уже три дня не спать. Если сегодня не поспишь — сдохнешь. И никаких амфетаминов больше! Ты понять?       — Да я посплю сегодня, обязательно посплю! — заумолял Мигель — Ты мне сейчас дать таблеточку, а я потом посплю.       — Говорю тебе — нет ничего. Я сам эту гадость терпеть не могу — башка болеть, как после запоя.       — Остиа! — выругался охранник — Может у химиков попросить?       — Даже не вздумай! — Гутиерес сгреб напарника за грудки и злобно посмотрел ему в глаза — Товар принадлежать сеньору Дельгадо. Тот, кто его воровать — жалкий крыса! Ты понять меня?! — Мигель смущенно покивал — Ты хорошо меня понять?!       — Да, да, Хуан.       Ягуар отпустил охранника-наркомана и отвернулся. Мигель обиженно потоптался на месте и ушел на свой пост. Гутиерес решил время от времени поглядывать в цех, чтобы его товарищ не отжал таблеток у кого-нибудь из работников. Он глянул на часы и увидел, что время перевалило за полночь.       Следующие полчаса прошли тихо. Хуан мирно играл в игру на мобильном телефоне, когда услышал странные звуки, несколько выделяющиеся на фоне обычных шумов в цеху и стука дождя по крыше и карнизам. Ягуар схватился за пистолет-пулемет и подошел к окошку, выходившему на улицу. Два фонаря, висевших возле входа, не горели, а откуда-то из темноты быстро нарастал мерный гул. «Что за мьерда?!..» — успел подумать охранник и тут же отлетел в сторону от сильного удара. Одна из двух широких воротин, открывавшихся наружу, вмялась вовнутрь, толкнув стоявшего рядом Гутиереса. Здание наполнил грохот. Придя в себя, Хуан увидел небольшой бронированный фургон, который протаранил входные двери, влетел в цех и сейчас во весь опор мчался сквозь здание, сметая на своем пути столы с реактивами и приборами, рабочих, тонкие стены…       Ягуар начал поднимать оружие, собираясь взять на прицел вход, но тут в разрушенном проеме выросла огромная фигура белого медведя в строгом костюме и шляпе. В руках у мафиозо был томми-ган. Увидев Хуана, медведь, не целясь, пустил в него длинную очередь, пропоров несчастному живот. Ягуар рухнул на пол, обливаясь кровью. Последнее, что он успел заметить, это множество похожих друг на друга белых медведей, которые сыпались и сыпались внутрь помещения. Рабочие, сумевшие увернуться от фургона, который уже врезался в капитальную стену и теперь бешено вращал колесами на одном месте, выхватывали из-под столов дробовики и пытались организовать сопротивление. Трое химиков, видимо, где-то отслуживших, тут же, не оглядываясь, кинулись в дальние комнаты. Менее опытные же бегали туда-сюда, неумело отстреливаясь от налетчиков. Медведи быстро заняли удобные позиции и открыли огонь. В течение полминуты они перестреляли всех, кто пытался сопротивляться. Осторожно продвигаясь вперед, первая группа заняла помещение.       Вторая группа мафиозо побежала в обход, через коридор, окружавший цех по периметру. За очередным поворотом они наткнулись на небольшую огневую точку — в тупичке, возле черного хода засела маленькая группа, состоявшая из сбежавших химиков и троих охранников. Ягуары успели повалить наземь несколько тяжеленных металлических столов и шкафчиков для одежды, создав укрепленную позицию. Первых двоих налетчиков встретил шквальный огонь из легкого автоматического и гладкоствольного оружия. Белые медведи, изрешеченные пулями и картечью, тут же оказались на полу. Остальные мафиозо сдали назад, скрывшись за углом.       — Нужна помощь! — раздался крик одного из атакующих.       — Сейчас! — ответил кто-то из цеха.       Белые медведи спешно перегруппировывались. Полдюжины бойцов выбежали из здания и бросились вокруг дома к черному входу. Осажденные ягуары чувствовали себя в западне. Они знали, что враг превышает их числом, помощи ждать неоткуда, а сама позиция не отличается удобством. Затравлено озираясь, бандиты дергались на каждый шорох. Даже позвонить по мобильному осажденные не могли — все телефоны они оставили дома, чтобы через геолокацию никто не мог отследить их местонахождение. Около десяти минут они просидели за баррикадами, после чего в доме послышался голос.       — Вы окружены — пищал некто через громкоговоритель — Сдавайтесь. Сложите оружие, выходите с поднятыми руками и Дон Конти дарует вам жизнь. Я даю вам слово Семьи.       Несколько секунд ягуары переглядывались.       — Может, сдадимся? — сказал Мигель, которого страшно ломало без амфетамина.       — Сейчас, как же! — с сарказмом ответил пожилой химик, поглядывая на потолок — Так они тебя и отпустить!       — Это бурозубки — вторил ему другой химик в забрызганной кровью повязке на голове — им верить нельзя. Только выйти — тут же получить пулю в башку.       — Да пошли вы! — разозлился Мигель — Я тут с вами подыхать не собираться!       Охранник выскочил из-за баррикады и побежал по коридору прочь.       — Куда, ихо-де пута?! — крикнул ему вслед старик.       — Я сдаюсь! — завопил Мигель — Не стреляйте! — он добежал до угла, демонстративно швырнул на пол свой УЗИ и, вскинув руки вверх, вышел к нападающим.       В доме воцарилась тишина.       Вскоре громкоговоритель снова заработал:       — Как я и говорил, ваш зверь в полном порядке. Вот, послушайте… — из рупора донеслась какая-то возня, а потом раздался восторженный голос пленного ягуара:       — Парни, все нормально! Выходить. Никто не пострадать. Давайте!..       Мигель замолчал.       — Выходите с поднятыми руками — опять заговорил бурозубка — Мы долго ждать не будем.       — Кто еще попробует сдаться — получить пулю от меня лично! — злобно прошептал пожилой ягуар — Нас и так мало остаться! А этот мудак не только сам свалить, но и оружие с собой унес!..       Следующие несколько минут прошли особенно напряженно. Оставшаяся пятерка тоскливо посматривала в прицелы, ожидая атаки. Внезапно над головами бандитов раздался взрыв. На ягуаров посыпались куски бетона, битый кирпич, элементы кровли и искореженный металл. Следом хлынул свежий тропический дождик. Оглохшие, с запорошенными пылью глазами стрелки открыли огонь во все стороны. Пожилой химик, догадываясь, что будет дальше, выскочил из-за укрепления и покатился по полу. Еще один расторопный ягуар последовал за ним. Как только они отбежали на пару шагов, в образовавшийся пролом посыпались гранаты. Через несколько секунд последовала череда новых взрывов. Из-за баррикады полетели куски тел и брызги крови.       Двое оставшихся бандитов, выставив оружие вперед, взяли на прицел оба конца коридора. Томительно потянулись секунды. Наконец, из облака пыли замелькали вспышки — медведи спрыгнули в дыру с крыши и начали стрелять по ягуарам. Молодой химик, получив несколько попаданий в туловище, ткнулся головой в пол и затих. Ветеран обернулся и начал отстреливаться, но тут же почувствовал сильное жжение в плече и выронил из рук дробовик. Он поскользнулся на лужице крови, завалился на бок, ударившись виском об пол, после чего потерял сознание.       Айвен Конти расхаживал по цеху, деловито осматриваясь. Он то и дело стряхивал пылинки со своего похоронного смокинга и опасливо принюхивался. Белые медведи бегали туда-сюда, вынося уцелевшие вещества. Производство было налажено весьма основательно. Лаборатория приносила местным бандитам до миллиона долларов ежемесячно. Здесь, в глубине тропического леса до сегодняшнего дня круглосуточно трудились специально обученные ягуары, изготовлявшие крайне чистый продукт. Безвозвратная потеря лаборатории становилась тяжелым ударом по группировке.       — Заберите наших! — командовал Красавчик — Мы должны оказать им все почести, какие они заслужили.       К капитану подбежал один из солдат и, глядя в глаза, спросил:       — Бензин нести?       — Неси. Возьми в помощь Ломбарди и Пелегрино, полейте тут все, как следует. И не забудьте открыть бензобак фургона!       Медведь кивнул и выбежал на улицу.       — А я могу уходить? — заискивающе произнес Мигель.       — Да-да, иди — ответил Айвен.       Ягуар быстро пошел на выход. Через секунду прозвучал выстрел, на который обернулись все солдаты. Колумбиец с продырявленным затылком, словно тяжелый мешок обрушился на пол. Белые медведи рассмеялись, оценив шутку босса. Они, как никто другой понимали, что слово Семьи соблюдается только по отношению к членам Семьи.       Через пятнадцать минут здание запылало. Пламя охватило всю внутреннюю часть, весело танцуя в разбитых окнах. Убедившись, что пожар вышел на славу, мафиозо расселись по машинам и поехали прочь из района. Тем временем огонь заполнил цех, пожирая тела убитых ягуаров и постепенно подбираясь к пустым проходам и коридору. Посреди последнего, возле изрешеченной пулями стены лежал старый ягуар. Когда жар охватил его колени, он очнулся. Поддернув ноги, колумбиец встал на четвереньки и огляделся. Его правое плечо разрывала боль, голова сильно кружилась, к горлу подступила тошнота. Увидев, в каком положении он оказался, ягуар начал лихорадочно соображать, как вырваться из огневой ловушки.       К счастью ветерана на весь дом бензина медведям не хватило. Они потратили большую часть зажигательной смеси в химическом отсеке, остальные же помещения исполнителей интересовали мало. Сюда, к импровизированной баррикаде пока долетал только удушливый черный дым. Пламя еще только пробовало на вкус коридоры, но вскоре собиралось развернуться здесь в полную силу. Внимание ягуара сразу же привлек пролом в крыше. Клубы черного дыма тянулись к нему со всего помещения. Маленьким, гудящим торнадо они закручивались в спираль и стремительно вырывались наружу. Благодаря этой тяге у пола можно было кое-как дышать, не рискуя наглотаться угарного газа. Ливень, прорывавшийся сквозь дыру навстречу дыму, образовал тут глубокую лужу.       Оценив обстановку, бандит подполз к баррикаде, перелез через нее и встал под тропический душ. Холодная вода с неба слегка освежила старика. Он присел на корточки, собрался с силами и, резко оттолкнувшись, подпрыгнул вверх. Прыжок ягуара оказался точен. Он вцепился в край пролома, ловко подтянулся на раненой руке и повалился на горячий гудрон крыши. Вода стекала по обрывкам костюма химика, смывая кровь: чужую и свою. Отлежавшись несколько секунд, ягуар подошел к краю, спрыгнул на землю и медленно поковылял в ночь.       Путь через джунгли оказался труден. Ориентируясь по памяти, ветеран шаткой походкой прошел с полкилометра мимо вереницы темных хижин и редких каменных домов, пока не добрел до Грин-роуд, где появились первые ночные фонари. Возле дома под номером 66 ягуар свернул в узкий переулок, и, приблизившись к металлической двери, начал колотить в нее кулаком. Через полминуты дверь распахнулась. На пороге возник сонный молодой ягуар с Береттой в руке.       — Хосе?! — удивился он.       — Зови сеньора Дельгадо, Маурисио — проговорил старик-химик — Быстро.       Вооруженный самец тут же скрылся в глубине дома. Ветеран вошел внутрь, закрыл за собой дверь и прошлепал на кухню. Здесь, среди блестящей посуды и дорогой бытовой техники, он разыскал футляр с красным крестом на крышке, сейчас же принявшись извлекать из него бинты и стерильные салфетки. Как следует, перевязав плечо, ягуар вытащил наружу пачку таблеток какого-то антибиотика и мгновенно проглотил одну.       В доме главаря группировки поднялась возня. Звери ходили по комнатам. Где-то хлопали двери. Кто-то одевался, кто-то вооружался. Хосе спокойно отдыхал, откинувшись на спинку стула, терпя сильную тошноту от сотрясения мозга. Вскоре на кухню вошел хозяин дома — Энрике Дельгадо. Он был одет в камуфляжный жилет и широкие штаны цвета сельвы. На пальцах босса блестели платиновые перстни с сапфирами и изумрудами.       — Здравствуй, дядя Видаль — поздоровался главарь.       — Привет, Энрике — ответил тихо ветеран — У меня к тебе плохие новости. Бурозубки только что уничтожить нашу лабораторию. Все мертвы, все сгореть. Мы убили пару белых медведей, но их было слишком много…       — Мьерда! — злобно проговорил Дельгадо, обнажив желтые клыки — Эти недомерки решить нас разорить! Я сейчас же пошлю отряд в Тундра-таун!       — Погоди, племянник — ответил спокойно химик — они ждать нашего визита. Если бросимся сейчас — потеряем всех.       — Но мертвые требуют мщения!       — Мертвые не хотеть, чтобы живые встретились с ними поскорее. Энрике, не будь таким резким. Месть надо обдумать…       В этот момент на кухню вбежал Маурисио. Босс коротко кивнул ему и показал пальцем на собственный глаз. Молодой ягуар тут же исчез в коридоре.       — Я отправил нескольких зверей смотреть на лабораторию — сказал ветерану Дельгадо — Сейчас позову тебе врача, а после мы обо всем подумать.       Старик снова откинул гудящую голову назад и безразличным взором уставился в потолок.