I
В каждой школе есть те дни, к которым ученики относятся со страхом, содроганием, или даже с неким отвращением. Например, экзамены или родительские собрания, от которых не знаешь, что ожидать. Но есть день, который по масштабам превосходит и их. Черный день каждого студента в школе Анубиса. Здесь его именуют родительским днем. Это не просто кучка стендов о школьной жизни, пара благодарных слов родителям, и нелепые выступления на сцене. Это строгий прием матерей и отцов, братьев и сестер, бабушек и дедушек, теть и дядей. Порой задаешься вопросом: кому это нужно вообще? А потом вспоминаешь, что твои родители платят не маленькую сумму за твое престижное образование. В этот день приходиться терпеть унижения и ограничения. Нельзя закатывать рукава. Нельзя расстегивать верхние пуговицы. Нельзя ходить в кроссовках. Нельзя распускать волосы. Нельзя подводить глаза черным карандашом. Нельзя носить короткие юбки. Но хорошо, что это длится всего лишь один учебный день. А потом можно смело распускать волосы, надевать джинсы и кроссовки, красить ресницы, слушать громко музыку и жить как типичный подросток в своей естественной среде. И снова в Обители Анубиса подъем произошел на час раньше. Все ради того, чтобы тщательно подготовиться к приему родителей. Солнце еще не вышло из-за горизонта, а в школе уже царил хаос. Директор носился по кабинетам, проверяя все ли идет, как надо. Ученики в спешке приводили в порядок себя и свои вещи. Еще пара часов, и можно принимать гостей. Кто-то томился в нетерпении, чтобы поскорее увидеть маму и папу, а кто-то просто не видел смысла идти и ждать того, кто не придет. – Забавно все складывается, – громко сказал Эдди, разорвав утреннюю тишину в столовой. Фабиан, от внезапного выкрика друга, подавился сухим завтраком и судорожно стал искать стакан с соком, – на кой черт мне сдался родительский день без родителей? – А я вот просто не хочу видеть своего отца, – признался Фабиан, отходя от небольшого пищевого удушья, – он не знает, что такое семейные радости. Поэтому он есть, но его как бы и нет! – Но он ведь есть, – задумчиво ответил Эдди, – во всяком случае, ты всегда можешь позвонить ему, и убедиться, что с ним все в порядке. – А что на счет твоей мамы? С ней ведь точно все в порядке. – Сейчас у нее сложный период в жизни, поэтому я не хочу нагружать ее своими проблемами. Я и так все время только о проблемах и говорю, – сказал парень, уставившись в тарелку, где по молоку плавала одинокое сахарное кольцо, – сначала неудачи в школе, трудные отношения с отцом, потом с Патрисией все так…неоднозначно. – Твоя мать хотя бы интересуется твоими проблемами. Чего не скажешь о моей. Кстати, часть твоих проблем решить можно, – Фабиан оставил в покое попытки впихнуть в себя завтрак, и пошел в школу. А Эдди, в свою очередь, решил не мучить себя хождением среди толпы скучных англичан среднего и преклонного возраста, и пошел обратно в дом. Родительский день хорошо подпортил ему настроение, лишний раз напоминая о том, что случилось. Конечно, мистер Свит был старомодным, и, в какой-то степени, скучным, но парню нравилось пить с ним чай на перерыве, есть китайскую кухню поздним вечером, и говорить об искусстве. Иными словами, ему не хватало той особой связи, которая возникает только между отцом и сыном. И к чему тогда терпеть эти моральные издевательства, наблюдая, как все радуются приезду своих предков? Этот день принес разочарование и Нине Мартин. В раннем детстве девушка потеряла маму с папой, а совсем недавно – бабушку. Теперь у нее не было родни, которая бы интересовалась ее жизнью. Но, несмотря на такую трудную жизненную ситуацию, она сохраняла поразительное спокойствие. Никто не видел ее со слезами, никто не заставал ее в истерике, или в депрессии. Мало кто знал, что у нее теперь нет семьи. Она не хотела, чтобы ее жалели. Намного хуже постоянно чувствовать жалость окружающих, чем равнодушие. Нина решила, что будет лучше, если она сегодня останется дома. К тому же, в Обители было пусто. Виктор ушел по делам, а Труди дежурила в столовой. Девушка давно не чувствовала себя так спокойно с того момента, как приехала сюда. Терапия тишины творит с человеческой психикой настоящие чудеса. Нина сняла со своей шеи кулон в виде сердца, внутри которого находилась фотография ее покойной семьи. Каждый раз, когда она чувствовала, что появляется необходимость почувствовать семейную поддержку, она смотрела на это фото, и ей становилось немного легче. Внезапно она услышала шум со стороны коридора, и увидела Эдди в дверях. – Ты чего тут? – удивленно спросил он, увидев Нину без школьной формы. Девушка в спешке закрыла свой кулон, и надела обратно на шею, – твои предки не приедут? – Да, – ответила Нина, понуро опуская голову, – не приедут. – Если тебя это успокоит, то мне тоже не с кем проводить сегодняшний день, – начал откровенничать он, чтобы немного поддержать одноклассницу, – поэтому, мы можем представить, что сегодня у нас выходной. – А разве мистер Свит не приедет тебя навестить? – спросила Нина, припоминая родственную связь между предыдущим директором и Эдди, – кстати, почему он ушел из школы? – Кто поймет этих взрослых, – начал бормотать парень, не желая раскрывать все свои карты. В конце концов, тот факт, что исчезновение отца он заметил только спустя несколько месяцев, был для него постыдным, – сегодня здесь, завтра там… – Очень неожиданно, – с долей подозрения сказала Мартин, – мистер Свит не похож на любителя спонтанных решений. – Ты знаешь, мой отец умеет удивлять. – А ты умеешь хорошо скрывать эмоции. Пара лет в английском государстве, и ты превращаешься в истинного англичанина. – Что? – Эдди, ты веришь в силу интуиции? – внезапно спросила девушка, и в ее глазах загорелся неподдельный интерес к их разговору, – так вот посредством моментального подсознательного вывода я понимаю, что что-то здесь не так. И это что-то касается тебя и твоего отца. – И тебе это твоя интуиция подсказала? – вскинув брови, спросил парень, – браво, Нострадамус. – Да. Можешь отнести это к дару избранной, ну или к моей способности появляться в нужном месте, в нужное время. Я видела, как ты взламывал кабинет директора, и сделала соответствующие выводы, – ответила Нина, поджав губы, – но я не стану тебя допрашивать, потому что это не мое дело. – Вообще-то, я расскажу тебе кое-что, экстрасенс, – Эдди бодро привстал с дивана, и посмотрел на свою собеседницу уверенным, даже хитрым взглядом, – в обмен на маленькую помощь. Люди нуждаются в поддержке. Какими бы они сильными и самоуверенными не казались. Ты можешь быть смелым, стойким, решительным и безразличным, но это долго не продлится. И, как известно, вероятность достижения успехов велика, когда задача решается совместными усилиями.III
Заходя в школу, думаешь, что попал на какой-то раут, а не на родительский день. Здесь были и адвокаты, и судьи, и политологи, и доктора различных наук. И пришли они с одной единственной целью – убедиться, что их дети пойдут по таким же стопам, как и они. Школа еще давно зарекомендовала себя, как учебное заведение многопрофильного уровня, которая готовит настоящих профессионалов. Многие были приверженцами мнения, что только пансионы могут дать стоящее образование и воспитание. А ученики понимали их, как временное пристанище до момента достижения совершеннолетия. Занятым родителям пансион служил отличной «камерой хранения» их драгоценных детишек. – Цирк уродов! – сказала Патрисия себе под нос, глядя на расхаживающих гостей, которые изучали интерактивные площадки, приготовленные учениками и учителями. – К чему такая критика, мисс Уильямсон? – спросил мистер Уинклер, услышав едкий комментарий девушки. – У всех родителей с мешком денег одна цель – забросить своего отпрыска подальше, чтобы под ногами не мешался, – резко ответила она. В ее голосе прослеживались ноты обиды и разочарования, которые так сложно было уловить у этой девушки в обычной жизни, – а этот день только показуха. Вы, мистер Уинклер, говорили, что мир – это театр. Эти люди прекрасно играют роль заботливых родителей. – Не все люди такие, как вы думайте, – оспорил учитель, – к тому же, родители отдают сюда своих детей из лучших побуждений. – Из лучших побуждений? Знайте, наша школа сошла бы за дорогой детдом. Моим родителям не выгодно таскать меня с сестрой по командировкам, у КТ осталась только тетя, родители Мары выбрали карьеру, а у Нины вообще никого нет. И этот список можно продолжать до конца. Поэтому нет смысла говорить что-то против, – после этих слов девушка ушлак выходу. У нее скрытая обида на родителей еще с тех пор, как они оставили ее здесь. Она помнит тот дождливый день, когда сквозь окно, ее глаза провожали силуэты матери и отца. Ей было всего одиннадцать, и для ее детской психики – это стало огромным ударом. Не все готовы в столь юном возрасте быть выброшенным из родительского гнезда для самостоятельного полета.