Рукопись, найденная в Смолевичах

Русская шхуна «Дмитрий» 25 июля 18…года, полдень. Прошли мыс Рока Кролик прядал ушами и косился недоверчиво. Правда, возражать не стал, и одна морковка перекочевала из кормушки в карман, а вторую охотник отер о рукав, сунул в рот и откусил сразу половину. Светило солнце, впрочем, как обычно. За все время плавания погода ни разу их не подвела. Не совсем было ясно, приписать ли вампирской магии, или невероятному везению. Наверное, и то, и другое. Охотник уже несколько раз замечал, как неуловимо менялось направление ветра, когда начинал злиться или волноваться капитан. Правда, злился тот редко, зато волновался последнее время почти постоянно. Еще бы… Охотник усмехнулся. Скоро, скоро его вычислят. Это всего лишь вопрос времени. Хорошо бы, конечно, успеть дойти до Бреста – может быть, будет шанс удрать с судна. Шанс невелик. К тому же его будут искать. Охотник жил среди чудовищ, но в чудеса верил мало. А полагаться на них и вовсе не привык – не было повода. Но вот удача, слепой случай – однажды ему уже повезло, может быть, судьба расщедрится еще на один раз? Да, это было бы здорово – тихо покинуть шхуну, затеряться в порту, потом сбежать в глубь материка, поселиться где-нибудь подальше от города, может быть, в какой-нибудь заброшенной лесной хижине. Он выживет один. Он никогда не пробовал, но точно знает, что у него получится. Раз уж удалось уйти. Он попытался представить себе утренний лес, звенящий голосами проснувшихся птиц, пробивающиеся через листву и позеленевшие по дороге солнечные лучи, мягкий мох под ногами. Не получилось. Он знал слова, которыми рисовал себе картинку, но не видел ее. Как ни пытался - не мог увидеть. Зато неизбежно и упрямо возникала перед глазами стена из серого камня с выступившими на ней каплями воды. Там было сыро – всегда. И холодно. Даже в самый палящий зной. «Ты - моя вещь. Имя тебе – никто. Ты подчиняешься слову моему немедленно и беспрекословно. Ты не рассуждаешь, но делаешь. Цель твоя – выполнить предназначение, но не ты решаешь, как достигнуть цели. Когда ты падешь, твое место займет другой, как ты когда-то занял место павшего. Ты – совершенство.» Охотник вдруг осознал, что стоит посреди палубы, прикрыв глаза, вытянувшись по стойке «смирно» и бормочет вбившееся в память, вогнанное в нее, впечатанное каленым железом: «Я повинуюсь слепо, как труп, который можно вертеть как угодно, как палка, которая следует всякому движению, как шар из воска, из которого хозяин вылепит то, что ему угодно…» Он тряхнул головой, отгоняя наваждение. Подошел к мачте, прислонился спиной к прогретому столбу, постоял, обрадовавшись теплу. Медленно опустился на доски палубы и подтянул к себе ноги, согнув коленки. Нет. Больше он туда не вернется. Его будут искать – и найдут. Найдут, потому что заранее знают, где искать. Все эти мечты о спокойной жизни в зеленом лесу – чушь, бред, игра воображения, которое наконец-то узнало, что оно – есть. И если уж он теперь может выбирать, пусть даже между смертью и смертью, он свой выбор сделал. Он посмотрел на сжатый кулак, из которого торчал обломанный стебелек ботвы. По сути, он такой же кролик, как тот ушастый бедолага, поделившийся с ним своим скудным рационом. Но уж лучше к вампиру на клык, чем вернуться туда, где из него сделали то, чем он был – совершенного убийцу. Да. Так. И он решительно захрустел огрызком морковки.