Прошу, не уходи

      Скорая мчалась на всех парах. Но пробки в вечернем Нью-Йорке – самое страшное, что может быть в жизни. Ребекка вздыхала и поторапливала водителя. Но он ничего не мог сделать. Давина кричала на всю машину. На ее лбу выступила испарина.       - Милая, дыши, как учили! – успокаивала девушку Ребекка, показывая ей, как нужно дышать. Давина делала пару вздохов правильно, но потом снова наступала нестерпимая боль, и девушка начинала прерывисто дышать, хватая ртом воздух. Тут она резко схватила Ребекку за руку, сглатывая слюну. По ее щекам текли слезы, лицо побледнело, губы пересохли. Из последних сил Давина прошептала:       - Обещай мне заботиться о нем! О них обоих. И скажи ему, что я простила его. Я тоже люблю его. Хорошо?       Ребекка не могла сдержать слез. Она аккуратно перевернула руку девушки. Ее пульс практически не чувствовался. Ребекка поняла, что Давина умирает. Но она должна родить…       - Конечно, милая! – прошептала Ребекка. Давина слегка кивнула и через пару секунд потеряла сознание.       - Включи свою долбанную сирену уже и езжай! Немедленно! – закричала Ребекка на водителя…       Эстер подъезжала все ближе и ближе к пункту назначения. Энсел прекратил писать свои дурацкие СМС. Но от этого было только хуже. Выйдя из остановившейся у особняка машины, Эстер слегка выдохнула. Она была готова… Спустя пять минут, как женщина вошла внутрь, к дому подъехал Финн. На улице было ужасно холодно. Он подул на руки, пытаясь понять, что происходит, где он и что, главное, здесь делает его мать. Подойдя к входу, мужчина в исступлении вздрогнул. У самой двери лежал мертвый охранник. Финн аккуратно поднял с земли пистолет этого человека, перезаряжая его. Он вошел внутрь…       Давину ввезли в отделение. Ребекка бежала рядом с носилками. Давина пришла в себя, но все еще слабо дышала.       За стойкой информации подписывала бумаги какая-то девушка. Как только она увидела Давину, то сразу же кинулась к ней.       - Давина, о Господи! – Рори погладила подругу по волосам. – Я буду ассистировать! – безотлагательно сказала она выбежавшему врачу. Тот кивнул, понимая, что сейчас в больнице 5-6 человек и помощь Рори – самая лучшая. За все это время она получила повышение – стала ассистентом хирурга и старшей медсестрой. Операции для Сэма недавно закончились, он почти уже был здоров. И все это благодаря Давине. А сейчас эта девушка умирает от того, что хочет дать жизнь новому человеку. Рори просто обязана ей помочь…       - Давина, я очень хочу отдать тебе завтра твоего малыша в руки. Исполни мое желание, пожалуйста! – прошептала Рори Давине на ухо, надевая на нее кислородную маску. Ребекка ждала у входа. Она молила Рори сделать все, что в ее силах. Давина не должна умереть…       Эстер вошла в гостиную, свет из которой был виден во всем доме. На полу лежал Кол в лужице крови. Он был жив, ранение было неглубоким. Но в любую секунду все могло пойти иначе. Энсел спокойно ел фисташки, раскладывая скорлупки на журнальном столике. Периодически он подбрасывал орешки в воздух, пытаясь попасть по ним из пистолета. Кроме него и Кола в комнате никого не было.       Женщина бросилась к сыну. Он сильно побледнел, но увидев мать, стал невнятно шептать: «Зачем ты пришла? Уходи. Он убьет…» Эстер кивнула. Она давно знала, кто умрет. Ей не нужно было гадать. Как бы ее дети ни бесили Энсела, его месть была безосновательной по отношению к ним. Они не виноваты, что родились. Все это время Энсел стремился ранить одного лишь человека – саму Эстер. Ранить через боль ее детей – самых дорогих ей людей. И если уж и убивать кого-то, то только ее. Она – ключ к решению нависшей над семьей беды. Она давно начала эту историю, она ее и должна закончить. Фрея уже мертва, Хенрик одной ногой на том свете. Каждый из Майклосонов чего-то лишился. Но Эстер не позволит этому кругу идти дальше. Он замкнет его здесь и сейчас!       - Зря ты пришла. Ты же знаешь, что будет! – иронично прошептал Энсел, поднимаясь с дивана и оправляя пиджак. Эстер заткнула рану Кола своим шейным платком и тоже поднялась.       - Знаю. Поэтому и здесь. Я готова! – Эстер закрыла глаза и сделала вдох.       Неожиданно Энсел дико засмеялся. Его приступ продолжался около двух минут. Придя в себя, он улыбнулся:       - Я готова! – перекривил он Эстер. – До чего смешно!       Эстер смотрела на мужчину полными ужаса глазами. Он смеется над смертью. Как он может быть таким чудовищем? И почему, ну почему он тянет??       - Не тяни, прошу! – дрожащим голосом прошептала женщина. – Колу нужно в больницу. Он истекает кровью. Прошу…       - Смотри, как выходит! Он истекает кровью, он пробрался в мой дом. Может, мне его и стоит убить? Ну, чтобы парнишка не мучился!       - Не смей трогать мою семью! Ты хотел мести. Я здесь. Мсти! – яростно прошептала женщина.       - Ну, нет, не так просто! – засмеялся Энсел. – Я думал, ты будешь просить о пощаде. Вымаливать свою никчемную жизнь, сидя на коленях передо мной. Нет? Не будешь?       - Никогда! – злобно сказала Эстер. – Хоть раз сжалься надо мной. Убей и не мучай своими беседами.       - Почему люди так хотят умереть? Никогда этого не понимал.       - Не хотят. Но часто должны. Я хочу, чтобы моя семья жила! И если ради этого нужно отдать жизнь, я сделаю это сотню раз, не подумав и секунды.       - О какой семье ты говоришь? О дочери, которая ненавидит тебя за смерть Фреи? О сыновьях, погрязнувших в несложившейся личной жизни? Или о пьянице-муже, который желает тебе смерти?       - О тех, кто любит меня!       - А такие есть? Эти люди – уникальные экземпляры.       - Долго ты будешь философствовать?       - Ты так прекрасна в своем стремлении спасти родных! Неужели ты изменилась? Ты ведь никогда о них не думала. Именно из-за этого ты бросила их. Уже тогда я усомнился в тебе. Да, я жаждал тебя. Но вместе с тем думал, как ты поступишь: оставишь детей навсегда или возьмешь их к нам? Но ты даже и не рассматривала второй вариант. А я был готов к нему. Я любил их. Мы бы были очень счастливы! Они бы носили мою фамилию!       - Хуже участи не придумаешь!       - Вижу, бесполезно тебе что-то говорить. Ну, раз ты готова, я тоже. Еще надо сериал по Netflix досмотреть.       Кол слегка зашевелился. Он слышал весь разговор. Он хотел помочь матери, спасти ее. Но не мог даже пошевелиться. Неожиданно в дверях возник Финн и закричал: «Мама, беги!» Он был удивлен, что на пути ему не попался ни один охранник. Но мужчина предположил, что так было выгодно для Энсела. Он либо убил их, как того бедолагу, либо отпустил с работы. Он и не подозревал, что что-то может пойти не по его плану. Поэтому и не думал о помощи своих телохранителей…       «Бегииии». Эхо пролетело по всей комнате, которая словно погрузилась в замедленное действие. Поворот Энсела и его удивленный взгляд на Финна. Вытянутый пистолет Майклосона. Решительный и непоколебимый взгляд Энсела. Он повернулся, наводя пистолет на Эстер. Слышен свист пули. И не различишь: их две или одна. Но нет… За этот вечер было сделано два роковых выстрела. Но одна пуля долетает раньше. Какая разница, какая раньше, какая позже, ведь другая уже выпущена… И ее ничто не остановит. Даже если сила земного притяжения начнет действовать не законам физики. Один выстрел, который нельзя остановить… Комната возвращается к привычной скорости, когда оба выстрела сделаны. Финн все еще держит в руках пистолет, понимая, что он только что убил человека. Энсел растянулся на полу в луже собственной крови. Финн был слегка в шоке, но всё же эмоции взяли верх. Он улыбнулся матери, понимая, что спас ее жизнь. На губах женщины тоже застыло некое подобие улыбки. Но спустя пару секунд изо рта у Эстер пошла кровь. Финн ужаснулся, взглянув на маму. На животе зияла огромная рана. Эстер медленно опустилась на пол. Финн бросился к матери. Кол медленно, но все же тоже подполз.       - Мама, мам! – в исступлении закричал Финн. Он весь трясся. По щекам обильно текли слезы. Он готов был закричать, но ком стал в горле. Кол тоже заплакал. Он зажимал рану матери руками. Та отводила их, просила прикрывать свою рану. Финн целовал руки Эстер. Она улыбалась.       - Как давно я мечтала о таком нашем вечере. Мои мальчики рядом со мной, целуют мои руки! – лицо Эстер сильно увлажнилось от слез.       Финн пытался отвернуться от умирающей матери. Но не мог. Все, что он видел, два больших карих глаза, устремленных на него. Вокруг глаз блестели морщинки. Но лицо матери всегда будет для Финна самым красивым. Никакая старость его не испортит.       - Сынок! – прошептала Эстер, поглаживая Финна по щеке. – Прости меня! За Фрею и Сейдж. Я бы так хотела отмотать годы назад. Чтобы не забывать говорить и показывать тебе, как сильно я люблю тебя! Будь счастлив, прошу. Ищи в жизни свет! – у Эстер пересохли губы, но она повернулась к Колу. – Милый, Давина рожает. Ты должен быть с ней. Ты нужен им обоим. Скажи своему сыну, что я очень люблю его! И скажите вашему отцу, что он был единственным мужчиной, которого я любила всю свою жизнь. Боже, как хорошо побыть с сыно…       Эстер затихла. Ее рука опустилась на пол и обмякла. Финн закрыл лицо руками и закричал. Кол закрыл матери веки и поцеловал ее руку. На этом месть Энсела МакКартни должна была бы закончиться. Но смертью ничего никогда не заканчивается. Остаются вещи, которые еще дадут о себе знать…

***

      Энсел обещал, что сегодня умрут два Майклосона. Возможно, он не ошибся. Ребекка сидела в больнице уже больше часа. Ее тело трясло. Она не могла ни на чем сконцентрироваться. Перед глазами была только лучшая подруга… Кол и Финн успели уйти из дома до того, как туда приехала полиция. Кол собрался с мыслями и смог убрать следы. Он не забыл вытереть лужу своей крови, забрать пистолет, которым был убит Энсел. Они с братом аккуратно положили тело матери в багажник, накрыв его пледом. Руки у обоих были в крови. Если бы их остановил патруль, было бы не очень приятно.       Но, к счастью, на дороге было пусто. Кол мчал, как только мог. Он боялся не успеть. Нет… Этого не произойдет. Не так должна сложиться их с Давиной судьба. Они должны были бы прожить вместе до глубокой старости, родить много детей, никогда не расставаться, тем более под угрозой смерти. Но, видимо, жизни плевать, чего хочет человек. Она делает все по-своему, не советуясь с ним… Финн до сих пор дрожал. Он старался стереть кровь с рук, но она уже засохла. По его щекам снова потекли слезы. Он ударил кулаком по бардачку и прошептал: «Останови машину».       - Что? – удивился Кол. – Ты чего? Мне не до шуток!       - Останови! – закричал Финн. Как только Кол стал на обочине, мужчина выскочил из машины и бросился на землю. С неба падали звезды. Есть легенда, что звезды падают, когда кому-то нестерпимо больно. Это – человеческие слезы. Небо словно плачет вместе с нами, разделяет наше горе. Такая вот пессимистичная мысль. Но сейчас она казалась очень правдивой… Финн зарыдал, закрыв лицо руками. Кол сел возле него и прошептал:       - Брат, мне тоже очень больно. Но я держусь из последних сил, чтобы не сорваться, как ты. Потому что мне нужно доехать на ЭТОЙ машине до больницы, где рожает любовь всей моей жизни. Она может умереть, и я не могу думать о чем-то другом. Поехали, прошу!       - Вот в чем дело. У тебя…       - Что? Не понял.       - Рожает жена у тебя. Но меня там никто не ждет. Сейчас умер последний человек, который хоть когда-то любил меня в этой семье. И теперь рядом пустота. Мне даже вернуться некуда. Мой дом сгорел. Дом, который я строил для любви всей МОЕЙ жизни. Теперь нет ни ее, ни Фреи, ни мамы. Никого…       - Брат, у тебя есть мы. Я, Бекка, Ник, Элайджа, Хенрик. Мы все с тобой. Отец ждет нашего возвращения.       - Отцу плевать. Как и вам! Уходи. Оставь меня.       - Финн…       - Уходи! – закричал Финн.       - Куда ты пойдешь в таком виде? Тебя могут забрать в участок.       - Отлично. Будет прибежище. Кол, меня здесь больше ничего не держит. Пора и честь знать. Прощай, брат!       Финн пошел вдоль обочины. Кол, не долго думая, метнулся к нему и обнял.       - Что бы ты ни думал, ты мой старший брат. И я люблю тебя! – прошептал парень, похлопав Финна по плечу.       - Иди. Тебя ждет жена. Будь счастлив с ней, Кол. Ты заслуживаешь этого! – Финн пожал брату руку и снова пошел вдоль дороги.       Кол быстро вскочил в машину, нажимая на педаль. Машина рванулась в город. Финн же смотрел на небо. На секунду ему показалось, что на него с неба смотрят глаза мамы. Глаза, которые он видел с самого первого вздоха. Она подарила ему жизнь. И эта жизнь – единственная, которую стоило прожить. Несмотря на всю боль, которую Финн испытал, он бы ни за что не повернул все вспять. Ведь он все же был счастлив, хоть и недолго. Просто в жизни каждого наступает и темная полоса. И зачастую она может длиться до самого конца…       Финн остановился у дерева, за которым тянулся лес. Постепенно он стал опускаться на землю, похрипывая и крича. Стая птиц взвилась к небу от отчаянного крика Финна. Дрожащими руками он достал из кармана небольшую баночку, которую взял у Энсела в доме. На ней было его имя, это было сильное обезболивающее, которое выписывали только людям с сильными головными болями. Финн осторожно открыл баночку и высыпал на руку три таблетки. Воды у него, естественно, не было, и таблетки слегка сушили горло. Проглотив их, мужчина достал еще три. По его щекам катились слезы. Проглотив новую порцию, мужчина прошептал: «Прости, мама. Видимо, быть счастливым – не моя участь!» Финн устремил глаза в небо, наблюдая в последний раз падение звезд. Они были прекрасны! Созвездия сверкали на небосводе, заставляя не отрывать глаз от него. И казалось, что ради такого неба и таких звезд и стоило жить. По щеке Финна скатилась последняя слеза и упала на похолодевшую руку мужчины. Остановившиеся же глаза одного человека встретились с миллиардами небесных глаз. Может, им давно пора было встретиться. Часто наше предназначение не на Земле, а на небесах…       Подъезжая все ближе и ближе к больнице, Кол думал о словах брата. О том, что его больше ничего не держит здесь. Только сейчас он понял истинный смысл этих слов. По его щеке скатилась одинокая слеза. Сначала Фрея. Теперь Финн. Кажется, Энсел был прав: умрут два Майклосона…       Кол ворвался в больницу. У реанимации его встретила Ребекка. Она взглянула на брата, запыхавшегося и всего в крови. В голове зароились самые страшные мысли.       - Кол, что произошло? Ты ранен? – девушка очень испугалась.       - Пустяки. Как она? – Кол все еще прерывисто дышал.       - Уже пару часов. А… Где мама? И Финн?       Кол опустил голову. Ребекка с ужасом смотрела на брата, переводя взгляд на кровь на его руках. Она начала медленно качать головой.       - Нет. Нет. Нет! – зашептала девушка, закрывая уши, желая не слышать этого, не думать об этом. Она заплакала, опускаясь на пол. На душу опустилась полная пустота. Не осталось ничего. В голове звучала лишь фраза «Да пошла ты!» в исполнении самой Ребекки. Она думала, что так и не попросила у мамы прощения до ее смерти. А ведь так хотела… Она сделала для них всех так много! Отдала собственную жизнь за жизни всех Майклосонов. Она и правда изменилась. Но Ребекка не успела поблагодарить ее за эти изменения. Ее хорошее поведение казалось девушке подвохом и уловкой. А это оказалось искренним чувством… Ребекка продолжала всхлипывать. В коридоре реанимации никого не было, не такое уж это людное для больницы место. Тишину нарушали только слезы Ребекки и потрескивание потолочной лампы. Кол же практически не дышал. Он боялся дышать. Он прислушивался к звукам из операционной. Но Кол не различал ничего, что могло ему пригодиться. Никаких криков не было, значит, Давина была под наркозом.       Ход мыслей парня прервал хлопок двери внутреннего коридора реанимации. К Колу и Ребекке вышла Рори, медленно снимая с себя повязку. В ее глазах стояли слезы.       - Рори, что там? – прошептал Кол. Его сердце буквально замерло.       Девушка попыталась не отводить взгляд. Ведь для врача было естественной процедурой – говорить это родственникам. Но Рори не могла смотреть в глаза Колу. Не могла сказать ему этого. Она заплакала, шепча:       - Простите! Мне очень жаль…       Кол напрягся всем телом, до конца не осознавая, что на самом деле произошло. Ребекка посмотрела на брата, боясь представить, что он сейчас чувствует.       - Рори? – дрожащим голосом переспросил Кол.       - Кол, у нее не выдержало сердце. Мне так жаль! Ребекка отвернулась к стене и закрыла лицо руками. Она не могла поверить, что жизнь может быть настолько жестокой! Кол впал в легкое оцепенение. Он даже не мог пошевелиться. В голове проносились тысячи мыслей. Но через пару секунд Кол снова взял себя в руки, аккуратно беря Рори за плечи:       - Рори, помоги ей, прошу!       - Кол, ей уже ничем не помочь! – с болью в глазах прошептала Рори.       - Ложь! – вскрикнул Кол. – Вколи ей какой-нибудь адреналин. Что угодно!       Рори не испугалась такого тона парня. Она лишь удивилась его выносливости и собранности. Не думая, что ей будет за такое вмешательство, не соответствующее ее должностным обязанностям, девушка бросилась в операционную.       Она схватила дефибриллятор и подала к сердцу разряд. Пульс по-прежнему был нулевым. Снова разряд… Рори быстро начала рыться в ящиках, ища пузырек с адреналином. Она набрала жидкость в шприц, поспешно вкалывая его в сердце Давины. Снова рязряд…       - ДЖОНСОН, ты что вытворяешь? – ужаснулся врач, вошедший в операционную.       - Простите, мистер Хавер. Я не позволю своей подруге умереть! – запыхавшись, прокричала Рори.       - Подруге? Ты ассистировала операцию близкого человека? Да ты хоть знаешь, что за это тебе будет?       Врач схватил руку Рори.       - Она мертва! У нее сердце не бьется три минуты. Приди в себя и вернись с небес на землю. Забудь о дружбе, когда ты врач в операционной. Иди и отнеси ребенка в кислородную камеру. Мальчик еле родился. Нужно ему помочь, а не мертвых оживлять! – грозно скомандовал мистер Хавер.       Рори поджала губы, сглатывая слезы. Она вышла из операционной в другой коридор, чтобы не видеть лица Кола. Но тут девушка вспомнила, что оставила в операционной телефон. Вернувшись, она увидела мистер Хавера, заполнявшего карту Давины. Он бормотал себе что-то под нос, определяя время смерти… Каждая клетка мозга Давины посылала к сердцу кратчайшие импульсы. Мозг посылал обрывки воспоминаний: вот она гуляет по городу с Колом, а вот уже стоит с ним у алтаря. Она видела и счастливое будущее: дети, Кол, дом, утопающий в цветах. Все это было так желанно, но уже не достижимо. Но тело продолжало бороться. Электрические разряды, поданные Рори, стремились запустить сердце. А укол адреналина помогал им. На секунду исчезло все. И через мгновение аппарат, определяющий пульс перестал мигать нулевой отметкой.       - О Господи! – закричала Рори. Ее телефон выпал у нее из рук. Она бросилась за кислородной маской, плача от счастья. Доктор Хавер стоял, пораженный подвигом обычной старшей медсестры. Она вернула человеку жизнь… Она не оставила ребенка без матери. Она и есть настоящий врач: тот, кто не сдается и верит в самое святое на Земле – жизнь. Дороже жизни нет ничего. Ничто не стоит так дорого, как ежесекундный удар сердца и глоток кислорода. Да, жизнь не думает о наших чувствах и зачастую крушит их. Но что бы ни происходило, мы все равно хотим жить, за редким лишь исключением. Значит, что-то в жизни есть, что нам просто необходимо. Сам факт своего существования. Сама возможность наблюдать за всем происходящим в мире. В этом и есть парадокс жизни. Она ранит, но мы дорожим ею. Парадокс…

***

      А Нью-Йорк и Новый Орлеан продолжали жить своими жизнями. В каждом городе все так же существовали люди, все так же спешащие куда-то. Нью-Йорк не просыпался от пробок, а Новый Орлеан – от бурбона и празднеств. И на фоне этого счастья жизни не выделялось страшное горе одной семьи. Но их жизнь пошла под откос и больше никогда не станет прежней…       Давина все это время была очень слаба, к ней никого не пускали. Кол мирно и молча ждал дома, подготавливая его для ребенка. В том уголке в гостиной он все же устроил маленькое кресло-качалку для Давины и малыша. Он не знал, какой будет теперь их жизнь. Но ему хотелось, чтобы она была совместной и протекала в этом доме. Делая домашнюю работу, Кол на некоторое время отвлекался от мыслей о смерти матери.       Хотя прошло всего три дня… Пару дней назад нашли тело Финна. И Кол ненавидел себя за то, что не смог найти слов, чтобы остановить брата. Похороны будут проходить в Нью-Йорке. Ребекка звонила отцу, он сказал, что на семейном кладбище нет места для двух могил, на это потребуется время. Но ждать было нельзя, да и не хоронить же Финна и Эстер в одно и то же время в разных городах. Майкл буквально не чувствовал земли под ногами после известия о смерти жены и сына. Да, он ненавидел Эстер. Но он и любил ее вместе с этим. Он отверг ее, не осознавая, как сильно она изменила его жизнь, как много хороших моментов связано у него с Эстер Майклосон.       Она подарила ему детей, заставила почувствовать себя живым. И до сих пор он чувствовал это только благодаря ей. Вернувшись сегодня в дом, он осознал, что тот опустел. Дети больше не жили с ними, как раньше. Эстер теперь тоже нет. И пустота накрыла мужчину. Он впервые в жизни сильно испугался – одиночества, нестерпимой боли, которая еще успеет нахлынуть. Завтра он будет стоять у гроба жены. Что он скажет? Попросит ли прощения? Как поступить, зная, на что пошла Эстер для спасения семьи, когда сам Майкл палец о палец не ударил?       На похоронах будут все Майклосоны. Им пришлось отложить все дела, чтобы приехать и проститься с двумя потерянными членами семьи. Элайджа уехал без ответов на вопросы о состоянии Хейли. Она так и не пришла в себя. Кэтрин каждый день звонила, рассказывая, как чувствует иногда легкие пинки в живот. Элайджа радовался этому. Но его волновало и еще кое-что. Буквально вчера он узнал, что Миранду задержали на границе Канады и США, теперь она под следствием. Но Джексона с ней не было. Что стало с мальчиком? Вернется ли он домой?       Клаус только пришел в себя, как ему снова нужно было ехать на похороны. Все это время мужчина приходил к Ками и Валери. Он не выделял среди них кого-то: каждая была ему по-своему дорога. Память о них должна быть в его сердце вечно. Он сделает все для этого…       Ребекка целыми днями сидела в отеле и плакала. Он думала о маме, о своей на нее обиде, которую она не смогла просто забыть. Теперь это будет преследовать ее всю жизнь…       До начала похорон было еще больше часа. Гробы Эстер и Финна уже стояли в церкви. Кол же сидел на скамейке, боясь посмотреть на бледное лицо матери. Он был не в силах этого сделать. По его щеке скатилась одинокая слеза. Но парень уже не мог плакать. Он плакал по ночам, просыпаясь от кошмаров. Раньше его сразу же обнимала Давина. Она успокаивала его , и Кол засыпал на ее плече, пока она гладила его по волосам. Сейчас же он просыпался в полной тишине и одиночестве…       И сейчас парню казалось, что он остался совсем один. В дверях же за ним долго наблюдала девушка. В ее глазах стояла боль и отчаяние. Она была бледна и слаба, еле стояла на ногах. Она приблизилась к парню, положив руку ему на плечо. На ее пальце блестело обручальное кольцо, снова надетое на старое место.       Кол провел по этой родной руке, на секунду даже забыв, где он. Но тут он резко очнулся, понимая, что перед ним стоит его жена.       - ДАВИНА! – Кол был удивлен. Она смотрела на него нежно, с сочувствием и любовью.       - Она самая! – прошептала девушка, слегка улыбаясь. Но ее слабость была более чем заметна.       - Как ты тут? – Кол взял ее за руки, усаживая на скамейку.       - Вот, попросила, чтобы врачи отпустили меня. Попрощаться… Кол, мне так жаль! – Давина заплакала.       Кол помолчал пару секунд, окинув жену взглядом. Было непривычно смотреть на нее без живота. Робко Кол спросил:       - Как он?       Девушка вытерла слезы и улыбнулась:       - Очень похож на тебя!       - Правда? – Кол был так рад слышать что угодно о своем ребенке.       - Одно лицо. Но я мало вижу его. Мне приносят его раз в день, чтобы покормить. Все остальное время он проводит в кислородной камере. Он мог не родиться! И это все, о чем я думаю! – Давина опустила голову. Кол боялся обнимать ее. Он не знал, как теперь вести себя с ней.       - Главное, что вы оба живы! Хоть вас я не потерял!       - Кол…       - Я знаю, что не должен раскисать… Но она же была моей матерью. И я ненавижу себя за то, что часто ненавидел ее. Хочется врезать себе. Я был подлецом по отношению к ней. Мы все были… А она любила нас. Но я так и не успел попросить прощения и сказать, что тоже люблю ее. И сейчас ее нет…       - Я знаю! Когда моей мамы не стало, я думала, что жизнь закончилась. Хоть это было и давно, я до сих пор жалею о многих своих поступках. Я тоже о многом не успела сказать, многое я бы даже изменила. И я бы сейчас очень хотела, чтобы она была рядом. Давала советы по материнству, просто обнимала меня. Ты бы ей понравился! Но ее тоже нет… И меня греет мысль, что она обрела покой. Все мамы обретают покой, потому что все мамы – святые женщины, самые лучшие и хорошие. Как и твоя мама. Она совершила подвиг… Отдала жизнь за жизни своих детей. Это жертва. То, чего требует настоящая любовь. Ты не должен горевать, потому что она не хотела бы этого.       - Вот именно, она отдала жизнь. За мою жизнь. И я не знаю, как распорядиться этим подарком. Я все потерял. Моя жизнь ничто!       - Не говори так! – Давина провела рукой по щеке Кола. Он взял ее руку и поцеловал. Девушка слегка улыбнулась. – У тебя есть сестра и братья, отец. Я…       Кол поднял на девушку пораженные глаза:       - Значит…       - Да! Я давно простила тебя. Я чуть не умерла. И поняла, что обиды – это бред. Жить нужно здесь и сейчас. И моя жизнь рядом с тобой. Я люблю тебя, Кол Майклосон…       Кол ошарашенно улыбнулся, обнимая девушку. Как ему не хватало этих объятий! Давина одним своим присутствием всегда вселяла в него надежду. Девушка разомкнула объятия, встречаясь глазами с мужем. Он слегка задержал дыхание. Давина снова провела рукой по его щеке, глазам, носу, как будто она забыла его очертания. Девушка слегка провела рукой по старому шраму парня на его шее. Теперь он рядом… И никуда больше не уйдет! Давина слегка прикоснулась губами к губам любимого. Он провел руками по волосам девушки, в его глазах стояли слезы. Теперь она рядом. И никуда больше не уйдет…       Через пару дней все Майклосоны уехали. Похороны прошли, все были подавлены. Священник не говорил речи, близких друзей не было. Могилы Эстер и Финна были рядом на одном тихом и мирной кладбище.       Кол был рад, что он сможет приходить к матери почти каждый день. Как только ему станет больно жить, или что-то случится, он сможет прийти сюда и понять, благодаря кому сейчас живет – тогда все проблемы отойдут на второй план.       Давина написала ему, что ее выписали с малышом. Кислородная камера ему больше не нужна, будет достаточно лишь уколов, которые будет делать Рори. Эта девушка спасла Давине жизнь. Она настоящий друг! И Кол был ей безумно благодарен. Сегодня вечером парень купил любимые цветы Давины и направился в их с девушкой домой.       Кол слегка нервничал, ведь сейчас он увидит сына. Он аккуратно нажал на звонок. Давина открыла дверь. На ней был домашний шелковый халатик, волосы были распущены. Она выглядела слегка уставшей, но на щеках уже появился румянец. Ей стало гораздо лучше.       - Выглядишь потрясающе! – очарованно прошептал Кол.       Давина слегка покраснела:       - Я всего лишь надела халат! – засмеялась девушка.       - Ты и в нем прекрасна! – Кол вошел в дом, вручая жене цветы.       - Знаешь, мне так все понравилось, как ты сделал. А кресло-качалка просто…       Кол не дал Давине договорить. Он не мог оторвать от нее взгляд, поэтому просто решил поцеловать. Ее губы обжигали, от близости кружилась голова. Девушка улыбнулась сквозь поцелуй, зарываясь в волосы любимого. Кол слегка прижал девушку к стене, целуя ее шею, медленно расстегивая халатик. Давина слегка вздыхала, отрывая лицо парня от своей шеи и целуя его в губы. Его губ так не хватало!       Но тут со второго этажа донесся плач. Девушка оторвалась от рубашки парня. Он, ничего не услышав, удивленно посмотрел на нее.       - Кое-кто хочет с тобой познакомиться! – прошептала Давина, беря мужа за руку и ведя его в детскую.       Сердце Кола забилось чаще. Войдя в комнату, он подошел к колыбельке и ахнул. На белом матрасике лежало крошечное существо в синей пижамке. Малыш немного куксился, подергивая ручками. Давина осторожно взяла его на руки, прижимая головкой к себе и укачивая. И кроха успокоился, начав посапывать. Кол не мог оторвать взгляд от Давины. Ей так шло материнство. Он понял это еще когда увидел ее с Хоуп на руках. Но это…       - Хочешь подержать? – тихо спросила Давина.       - Я боюсь…       Давина улыбнулась и аккуратно отдала сына в руки Колу. Кол почувствовал, как соприкоснулся с чем-то крошечным и мягким. Парень перестал дышать на пару секунд. Его сын слегка заплакал, но Кол, как и Давина, прижал его к себе, поглаживая по головке. Он никогда не чувствовал такого прежде. В нем взрывался фейерверк. Парень осторожно поцеловал малыша в щечку и тихонько положил его в кроватку.       Наблюдая за всем этим, Давина не могла не умиляться. Она прижалась к Колу.       - Как мы его назовем? – прошептала девушка.       - Не знаю. Я тут думал над одним именем. Как тебе Арчи?       - Арчи? Что? Ну уж нет! – засмеялась девушка. – Хуже имени не придумаешь!       - Моего деда звали Арчибальдом! Он был хорошим человеком! – возмутился Кол.       - Я не против. Но имя это ужасное!       - Тогда может Марсель? Или Джош?       - Я бы не хотела называть сына в честь кого-то. Память об этих людях будет с нами, несмотря ни на что. Нужно такое имя, каким, возможно, внук нашего сына назовет своего сына. Что-то красивое и величественное!       Кол подумал пару минут:       - Как тебе Чарли?       - Чарли? Чарльз Майклосон! – прошептала Давина. – Звучит прекрасно!       Кол улыбнулся, снова посмотрев на малыша.       - Посмотри, что мы создали! – прошептал он. – Как там в сказках, дитя истинной любви?       Давина улыбнулась и приблизилась к парню, целуя его. Она тихо прошептала: «Мы не закончили!» и потянулась к рубашке Кола. Он аккуратно поднял девушку на руки, укладывая на кровать, начал целовать плечи, ключицы, шею.       - Я так люблю тебя! – прошептал Кол, проводя рукой по щеке жены.       - Я тоже люблю тебя! – Давина притянула к себе Кола, подарив ему самый сладкий и нежный поцелуй за все их годы – поцелуй действительно истинной любви…