УПС, или Тринадцать Беллатрис

По большому счету, Люциус Малфой никогда не был гостеприимным хозяином. Все шикарные приемы, устраиваемые им, в основе своей имели ту или иную вероятность получения прибыли: либо, как раньше, приглашены были влиятельные волшебники, поддерживание знакомства с которыми обещало в перспективе получение «плюшек», либо, как сейчас, речь шла об исполнении приказов Лорда, и тут уже на кону стояли, ни много, ни мало, его жизнь и здоровье. Но в обоих случаях Люциус никак не мог отделаться от мысли, что при других обстоятельствах шастающих по поместью гостей, почти в полном составе, он бы на порог не пустил, а потому ему всегда требовалось сохранять самоконтроль, чтобы в самом первом тосте « на прощание не поблагодарить всех присутствующих». Учитывая, что сегодняшние гости, если в корень посмотреть, были гостями свояченицы и партийного лидера, кое-как пережив церемонию встречи прибывающих и поздравления именинницы, Малфой передал «бразды правления» вышколенной прислуге, а сам поспешил в личные покои, чтобы ударить крепким сном по мукам совести. Муки заключались в том, что одной половине сознания было стыдно за то, за что вторая половина не переставала Люциуса хвалить: планируя бюджет празднества, он сэкономил везде, где только мог. Да и где не мог тоже. Пройдя через так называемый «будуар» — «предспальную» комнату, где всегда находились кто-нибудь из домовиков-камердинеров и домовичек-горничных, — сделав знак своему Бонки не следовать за ним, Люциус, протиснувшись в следующем помещении мимо громадной кровати, пролавировав между огромным количеством пуфиков и банкеток, похоже, со всего дома натасканных сюда по приказу Нарциссы, — она сама-то знает, зачем они ей нужны? — оказался на «своей половине». «Своя половина» представляла собой точную зеркальную копию «половины жены» и включала туалетную комнату, гардеробную и курительную, для супруги — комнату для рукоделия, но что она там «рукоделала», похоже, навечно останется тайной, покрытой мраком. Некоторое время хозяин Малфой-мэнора перемещался между закрепленными за ним помещениями, после чего вернулся в спальню, накуренный (в хорошем смысле этого слова, сигарой самого дорогого сорта), вымытый и переодетый «в домашнее». С предвкушающей улыбкой он подошел к, поистине, королевскому ложу и протянул руку, чтобы откинуть покрывало, как вдруг… — Люциус! — заорал ему прямо в ухо до боли знакомый голос. — Бэлла?! — застигнутый в один из самых личных моментов своей жизни Люц схватился за сердце. — Ты с ума сошла! Чего ты ко мне подкрадываешься? — Я не подкрадываюсь, — радостно сообщила Лестрейндж, так же облаченная в домашнее, — а уже давно тут стою. Жду тебя. «Однако, как быстро она с Амикусом управилась… И какое настроение у нее замечательное… Надо завтра с утра сову в Мунго послать, чтобы Кэрроу палату получше зарезервировали… Из недорогих»… — подумал про себя Малфой, а вслух поинтересовался. — Как ты вообще сюда попала? — Ой, можно подумать эта спальня — Азкабан с Гринготтсом вместе взятые! — фыркнула именинница. — Достаточно пообещать эльфам, что если они меня не пропустят, я насильно упакую их в твое нижнее белье и попру из поместья на все четыре стороны… — Как грубо… — задумчиво поморщился Люциус, в красках представив нарисованную сестрой жены картинку, после чего встрепенулся. — И зачем же ты меня ждешь? Кстати, можно побыстрей, чем дольше мы находимся тут вдвоем, тем больше нехороших напрасных подозрений возникает у моих домовиков и Нарциссы. — А с чего ты взял, что их подозрения будут напрасны? — почти изящным жестом женщина распахнула полы домашней мантии, явив изумленному мужчине… любимую ночнушку любимой же супруги. Только то, что на хрупкой миссис Малфой струилось и намекало, на ее старшей сестре «плюс три размера» распирало и чуть не вываливалось. — Беллатриса, — Малфой призвал на помощь всю свою выдержку и всего лишь отшатнулся от незваной гостьи, а не рыбкой занырнул под одеяло, укрывшись им с головой, как первоначально собирался. — Я, конечно, несколько раз вынужденно держал тебя за руку, танцевал с тобой, когда не мог найти другого добровольного партнера, периодически говорил не то, что думал на самом деле, а то, что тебе будет приятно слышать, и еще ты как-то сморкалась в мой носовой платок… Но ты же не считаешь, что это повод для… интимных отношений? — А то, что я никому не расскажу, что всем своим любовницам ты предлагаешь принять совместный душ не потому, что ты такой сексуальный мачо, а в целях экономии воды, как редкий скупердяй? Или что твоя жена, которая обычно не спит с парнями на первом свидании, на первом свидании с тобой не выдержала и уснула? Что за столько лет семейной жизни ты из экономии ее никуда не водил, даже в маггловский зоопарк? Это повод? — виновница торжества лукаво прищурилась. - Какой, к драклу, маггловский зоопарк? Я к Лорду на собрания хожу, мне хватает, — попытался оправдаться обвиняемый… и тут до него дошло. — Откуда ты?.. — начал, было, Люциус, но понял, что выяснить источник озвученной секретной информации (вариантов, кстати, было мало) не так важно, как сохранить дистанцию между собой и «выпрыгнувшей» из мантии барышней, а потому, с профессионализмом чемпиона мира по бегу с препятствиями перескакивая через хаотично расставленную мебель, ломанулся к двери с тайной надеждой дистанцию не только сохранить, но и увеличить. Что поделаешь? Даже у такого раскрепощенного женщинофила, как мистер Малфой, есть свои табу и принципы. И там, и там на первом месте значилось, что сестра Нарциссы — неприкосновенная зона. Но, конечно же, не потому, что любому, коснувшемуся Беллатрисы, она сама, да и Руди Лестрейндж могут пооторвать… много чего полезного. А потому, что спать с близкими родственницами жены — это моветон, особенно когда они не в твоем вкусе. И не надо сейчас цитировать Крэбба с Гойлом, утверждающих, что «под ваши вкусы, лорд Малфлой, любая подходит, лишь бы не маггла и легче центнЕра». «Не маггла и легче центнЕра» на удивление легко повторила трюк хозяина комнаты, будто не просто ждала его здесь, а тренировалась, но Люциус, сыграв на элементе неожиданности, всё же имел все шансы спастись… если бы дверь не оказалась предусмотрительно заперта, а палочка безмятежно забыта в курительной. Ну разве мог Малфой предположить, что опасность будет поджидать его в самом безопасном, как он считал, месте? — Сюрприз! — радостный возглас и радостная возглашавшая настигли Малфоя одновременно. — Ваша фамилия Веточкин — обломитесь! Люциус, если ты еще не понял, у Блэков это семейное — мы всегда получаем то, что хотим! — тут урожденная Блэк повисла у мужа сестры на шее, точно орден Мерлина первой степени. — И сегодня это — ты! — Лучше бы у вас семейным было не напиваться в день рождения, — нечеловеческими усилиями хозяин поместья отодрал от шеи руки настырной дамочки и изо всех сил сжал их ладонями. — Пьяная именинница — не лучшее украшение праздника. — Я вовсе не пьяна! — возмутилась Бэлла. — Так что можешь не держать меня за руки! — Я держу тебя за руки, чтобы ты не взяла меня еще за что-нибудь, — буркнул Люц, на мгновение потеряв бдительность. В ту же секунду Беллатриса извернулась и… — Тебе нужны очки, дорогуша, — хихикнула она, а Малфой обнаружил, что уже не он держит ее за руки, а она — его, прижимая их к… — Ты держишь меня совсем за другую часть тела! Продолжая для профилактики трепыхаться, выражая протест столь наглому насилию над его личностью, но не так сильно, чтобы спровоцировать виновницу сегодняшнего торжества на активные действия, Люциус Малфой взял паузу на «подумать». Он искренне недоумевал, что произошло с Беллатрисой. Столько лет они провели, что называется, бок о бок, и никогда она не проявляла к нему какого-либо интереса, кроме интереса хищника ко всему, что можно съесть. Поскольку в этом смысле ее интересовали все, кроме Темного Лорда (который как раз таки интересовал Бэллу так, как Люциус сейчас), Малфой не заморачивался. И вдруг эти неожиданные недвусмысленные «домагивания»… С чего бы? Зелье подсунули? Заклинание наложили? Сошла с ума от счастья? Это надо лечить или само пройдет? И если само, то когда? Хорошие, конечно, вопросы, но ответов на них у Люциуса не было. А те, которые были, не очень-то ему нравились. Малфой ни разу не был верным мужем, как, впрочем, и Нарцисса — верной женой, но данные конкретные посягательства на его… хм… мужскую честь… как-то в его планы не входили. Но как от них отделаться? Увы, в условиях ограниченной маневренности (без палочки и в довольно сильном для женщины захвате) из всех известных ему приемчиков Люциус мог применить только психологические, то есть поговорить. — Беллатриса, зачем тебе это надо? — Люц и сам не знал, с какой интонацией он собирался задать вопрос, но все равно получилось совсем не то. — Пойдем в постель — скажу, — многозначительно и неожиданно-умело захлопала ресницами именинница. — Потом мы раскаемся в том, что сделали! — Малфой попытался воззвать к рассудку Бэллы. Интересно, а было, к чему взывать? — Еще как раскаемся! — «обрадовала» Люциуса Лестрейндж. — Но, как говорила моя мамочка, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть. — Честное слово, я не пожалею, если не сделаю! — горячо заверил собеседницу Малфой, после чего из последних сил придал себе патетический вид. — Понимаешь… Я не занимаюсь сексом без чувств… Прости… — Даже из чувства самосохранения? — как-то нехорошо усмехнулась Беллатриса, а Люц почувствовал очередной «ёк» в сердце. — Давай, шевели конечностями! — и мадам довольно сноровисто подтолкнула потенциального партнера к кровати, вдруг показавшейся Люциусу страшно маленькой, ведь на ней ну никак не получится сыграть в прятки. — Или ты предпочитаешь жесткий секс? — Это как? — осознав, что он безнадежно проигрывает схватку с Бэллой, Люц попытался хоть так отсрочить неизбежное изнасилование. Да, он именно так рассматривал то, что его ожидает. — Это на жестком полу, — пояснила свояченица. — Впрочем, у тебя есть выбор. — Какой? — убитым голосом уточнил Малфой, не ожидая ничего хорошего. — Я, пожалуй, оставлю тебя в покое, если ты покажешь мне свое завещание, — Бэлла даже притормозила, демонстрируя желание исполнить данное обещание. — Конкретно, кому и что там причитается, кроме членов моей семьи. — Ну, Бэлла, это уже чересчур! — возмутился Люциус, но, судя по взгляду, мыслишка заработала, варианты просчитывались. — Как сестра Нарциссы, ты, конечно, занимаешь в моей жизни больше места, чем мне бы хотелось, но не настолько, чтобы я отчитывался перед тобой. Это не твое дело! — Во-первых, мое, во-вторых, покажи мне того, кто никогда не вмешивается не в свое дело, — прозвучал ответ. — И в-третьих, ты хочешь, чтобы моя сестра после твоей смерти утешилась слишком быстро, а мой племянник не хранил в памяти светлый образ отца, потому что тот в очередной раз сэкономил на близких родственниках? — Но Нарциссе и Драко достанется восемьдесят процентов состояния Малфоев, — промямлил Люц. — Оставшиеся двадцать процентов будут пожертвованы Больнице Святого Мунго и Азкабану. Тоже исключительно в их интересах. Учитывая, что творит… — Малфой хотел назвать конкретное лицо, но благоразумно перестроился, — …ся… в магическом мире, мои жена и сын запросто могут оказаться в любом из названных мест. Я хочу, чтобы в этом случае им были обеспечены лучшие условия… из возможных. — Сэкономил. На. Близких. Родственниках, — выслушав тираду свояка, четко произнося слова, отрезала Беллатриса. — А где и как обеспечить себе хорошие условия, они сами разберутся. На этом Люциус, которого тоже как-то смущало понятие «благотворительность», сдался: — Хорошо, чего ты хочешь? — Ты и сам уже прекрасно понял, чего я хочу, — почти промурлыкала Беллатриса, после чего приблизила губы к уху Люциуса и жарко прошептала. — И если ты это сделаешь, то я… Что дальше шептала Бэлла Лестрейндж на ухо Люциусу Малфою, что она сулила ему за послушание, так и осталось секретом. Даже для подслушивающего Бонки. Однако, подглядывающая Пинки потом утверждала, что такого лица у хозяина она не видела с того дня, как прилетела сова от безносого господина с оповещением, что он теперь будет жить в Малфой-мэноре. А такого, какое было после того, как оба, запершиеся в спальне, выполнили свою часть договора, не видела НИКОГДА.