девушка с Плутона

Мирон, Лера и Ваня привезли меня к морю. Ваня приехал неделю назад и пообещал остаться насколько получится. Сообщил, что тур они перенесли на неопределенный срок, было много мороки, но они смогли это сделать. Остальные, самые близкие, передают свои соболезнования. Будто уже знают, что наш ребёнок умрет. Десять процентов. Молчи и верь. Не переставая. Я застряла в Италии на два месяца. Июль и август я проведу в Сицилии. Уже практически середина июля. Тёплый бриз моря, яркое солнце и добрые люди. Вместо отеля, Мирон арендовал большой и красивый дом с частным бассейном и баней, нанял массажистку, чтобы она разминала мне спину и ноги, тренировала со мной дыхание во время родовых схваток, консультировала, показывала как пеленать. И я верила, что буду делать это не каких-то там два месяца, а несколько лет, пока наш малыш не научится ходить и самостоятельно одеваться.

У мальчиков с синдромом Эдвардса продолжительность жизни шестьдесят дней. Два месяца. У девочек двести восемьдесят дней. Девять месяцев.

Я много читаю, смотрю фильмы и обсуждаю их с Лерой. Мирон ездит рыбачить, бегать и плавать вместе с Ваней. В конце дня мы делимся впечатлениями за вечерней трапезой и смотрим перед сном фильм. Лера с Ваней очень сдружились и даже как-то заснули вместе на одной кровати, и мы все дали клятву не говорить об этом Замаю. Я плохо сплю, в отличие от других. Ложусь спать на краю кровати, не прикасаясь к Мирону, но утром всегда просыпаюсь в его объятиях. И понимаю, что иначе не могу. Иначе не бывает. Мирону и Ване надо срочно вернуться в Питер. Зачем? Они не говорят. Лишь смотрят друг на друга с какой-то озадаченностью и игривостью. Пытаюсь не нервничать, но не могу. Моя жизнь — сплошной комок страхов, нервов и поражений. Мы с Лерой провожаем их до аэропорта, а потом сами возвращаемся на арендованной машине. Лера едет за рулём и по моей просьбе очень медленно, с осторожностью. — Ты помнишь, какой двенадцатого июля день? — Лера делает нам молочный коктейль с клубникой и киви. Я отрицательно киваю головой, она лишь усмехается. — Конечно, я понимаю, что это не важно для тебя, но это твой день рождения и тебе исполняется двадцать… — кривится. — четыре? — Спасибо, что напомнила о том, что я старая, — я усмехаюсь и получаю её милкшейк. — Ты вовсе не старая. У тебя ещё вся жизнь впереди, и все будет отлично. Поверь мне, лады? — Лады.

***

Приехав в Питер, Мирон и Ваня сразу же отправились в Эрмитаж на поиски Людмилы, той милой старушки, которая сидела с котом Юли и просто была хорошим другом для неё. Собственно, нашли они её не сразу, из-за бешеного наплыва туристов с каждого уголка света, было трудно протолкнуться. Легко догадаться, почему их так много. Летом Питер прекрасен, и все ломятся побывать на Белых ночах. Таких особенных и таких романтичных. Найдя её, они спросили, не желает ли она сделать сюрприз для Юли и полететь с ними в Италию, поздравить девушку лично. Она с радостью согласилась, но спустя сутки позвонила и сказала, что её врач не отпускает её из-за серьезных проблем со здоровьем. Далее они навестили Ресторатора, благодаря Мирону, Юля с ним очень подружилась, так же как и с его женой Женей. Они согласились. Затем заехали к Замаю, потому что попросила Лера, и он с удовольствием дал добро. За восемь месяцев, что Мирон и Юля вместе, вычитая тот месяц, когда они разошлись, она подружилась с его коллегами и близкими друзьями. Порчи, Женя, Оби-Ван Кеноби, Рики Ф, Мамай, Юля Киви (из-за Замая с Лерой) и Маркул. Мирон и Ваня с ними встретились и лично передали координаты особняка и дату с временем рейса до Рима. В связи со сложившейся ситуацией в семье Мирона и Юли, они все согласились поддержать их лично и поздравить от всей души. И именно в день рождения Юлии Мирон хотел сделать ей предложение. Выбор оставался лишь за ней. И если раньше он был уверен, что получит утвердительный ответ, то сейчас совершенно нет. Если она откажет ему, то он осознанно пойдёт во все тяжкие. Все, что гнило раньше — продолжит гнить сильнее и быстрее. То, что она так тщательно спасала в нем, обрушится и разобьется вдребезги. Он станет пустой марионеткой перед зрителями. И перед собой.

***

Я надеялся, что Юле понравится мой подарок. До её дня рождения оставались считанные дни, а я все ещё в Питере, заканчиваю последние приготовления. Уверен, что в нашем особняке хватит места, чтобы всем переночевать и пожить пару дней. Я все спланировал. Все идеально. Ничто не испортит этот праздник. Я забронировал красивый шатёр на берегу моря. Большой стол со всякими вкусностями, фруктами и алкоголем. Вино и крепкая выпивка, а для неё яблочный сок. И для меня, разумеется, тоже. Роскошный торт, фейерверк и ночные посиделки у костра с гитарой. И именно там, ночью, когда все отпустят большие фонарики в небо, я сделаю ей предложение. Встану на одно колено, открою коробочку и подарю всего себя. В этот момент я отдам ей все, что имею. И я надеюсь, что она даст мне всю себя в ответ. Честно признаться, у меня тряслись коленки, когда я выходил из аэропорта. До её дня рождения ещё около пятнадцати часов, но мне надо было проверить приготовления по фонарикам с фейерверком и шатру, разместить гостей на ночь в отеле. Я хотел прийти к ней утром двенадцатого числа, украсить дом, как это и принято делать для именинника. Как это делают все принцы для своих принцесс. Но мы же с тобой король и королева, Юль. Помнишь? Лера всю ночь рисовала плакаты, ей помогала массажистка Юли, которая очень сдружилась с ними обеими. Всё было готово к её пробуждению. Все были готовы. Но готова ли она?

***

Первая мысль с которой я открываю глаза; блять, мне двадцать четыре года. Мирона рядом нет. Я и не удивлена. Поднимаюсь с кровати, умываюсь и привожу себя в порядок. Открываю дверь спальни и вижу дорожку из роз. Улыбаюсь. Он рядом. И я удивлена. Иду по дорожке, чувствуя приятное ощущение на стопе от лепестков роз. Ты же не романтик, Мирон? Или просто скрывал от меня это? Выхожу в коридорный пролёт, с которого видно то, что происходит на первом этаже. Гостиная и кухня. Вижу их. — С днём рождения, Юлька! — кричали в одно горло Мирон, Лера и Ваня. Я засмеялась. Господи, как это мило! Они стояли с шарами, у каждого, наверное, было шаров по двадцать в руке. Отпусти их, и они заполнили бы весь потолок. Я быстро, но очень осторожно сбегаю по лестнице, чтобы обнять их. Падаю в объятия Мирона, целую в губы и шепчу на ухо слова благодарности. Обнимаю Леру, затем Ваню. — Боже, ребят, спасибо вам большое. Это было не обязательно, — улыбаюсь и смотрю на плакат, на котором написано «С днём рождения, Миронова!». Явно рисовала Лера. Так она называла меня в школе и сейчас иногда. — Ну-ну, это ерунда, — улыбается Лера и поворачивается к столу. — Мамочке надо покушать. Давайте садитесь, мы с Ваней столько вкусностей приготовили. Я и не знала, что этот парень охуенно готовит! — Не преувеличивай. Я просто люблю смотреть Сталика по выходным, — он пожимает плечами и берет оладья. А я смотрю на Мирона, который сидит напротив. Мамочка. Папочка. Пытаюсь подавить ком в горле и делаю большой глоток сока. В этот момент чувствую движение в животе. — Он тронулся… — шепчу, скорее себе, чем другим, но они слышат, и Лера восторженно подбегает и прикладывает ладонь к животу. — Это он? — поднимает на меня глаза, и замечаю, как они слезятся. Я быстро киваю и вижу знакомую пелену перед глазами, пытаюсь смахнуть слезы, но Лера меня обнимает, и я не успеваю. Встречаюсь взглядом с Мироном и вижу его улыбку. — Ребят, будете крестными родителями для нашего мальчика? — смотрю на Ваню, затем на Леру. — Конечно, Юль, — говорит Ваня, а Лера ему поддакивает и садится на своё место. — Ты не против? — спрашиваю Мирона. — Разумеется нет. Ване я доверяю, как себе, Лера прекрасная девушка и отлично справится с этой обязанностью, — в этот момент она бросает на него странный взгляд и сразу же отводит. — В смысле, она для тебя, как для меня Ваня. Ваня тоже с этой обязанностью справится отлично… — мнётся и усмехается. — Бля, все, закрыли тему. Я только «за». — Как назовёте? — спрашивает Лера, переводя тему. — Понятия не имею. Если бы была девочка, то Наташей. В честь мамы. А мальчик… Я понятия не имею. Аркадий? Аркаша, да? — усмехаюсь, отрезая кусочек оладьи. — Это такое дурацкое имя, Юль, — смеётся Мирон. — У нас есть время подумать, — говорит он, и разговор заканчивается. Спустя два часа приходит моя массажистка, зовут её Ольга, она эмигрантка из Саратова. Поздравляет меня и дарит крутую подушку для шеи. Я иногда жаловалась, что после тревожного сна болела шея. Я крепко обняла её. Спустя ещё три часа в нашу спальню зашёл Мирон и прилёг рядом. Я отложила книгу, и он улыбнулся. — Толстой? Кажется, ты прочитала «Анну Каренину» ещё в десятом классе, нет? — он берет книгу и листает. — Всегда приятно вспомнить классику, — замечаю его смятение на лице и хмурюсь. — Все хорошо? — Ты когда-нибудь жалела о том, что мы вместе? Хотела когда-нибудь все бросить и сбежать от меня? — я озадаченно смотрю на него и думаю. Интересно, в честь чего в его голове могли появиться такие мысли? — Зачем ты спрашиваешь, если знаешь ответ? — Тогда, когда я не приходил к тебе пять дней, ты хотела уйти от меня? — Только потому, что тебя не было рядом тогда, когда ты был нужен, — осекаюсь и понимаю, что он всегда был рядом. Когда умерла моя мама, когда я посетила отца впервые за десять лет, когда я попробовала роллы в первый раз, и когда я решила зачитать рэп (разумеется, в шутку). Он всегда был рядом. — И я понимаю, что ты испугался. Я не осуждаю. — Но я вижу осуждение, — он откладывает книгу и садится напротив меня. Мне не отвести взгляда. — Ты ведь даже не представляешь, как я тебя люблю. Как люблю твой дивный смех, твою улыбку и твою душу. Люблю тебя всю. Ты вытащила меня из моего пьяного омута, показала мир таким, каким я его никогда не видел. Ты моя опора_моя поддержка, даже тогда, когда мы были не вместе, ты пришла ко мне. Ты смотрела на меня, и этот взгляд заставил меня бороться. Благодаря тебе, я осознал, что могу измениться и стать чем-то большим и лучшим, чем был все это время, — берет мою руку и сжимает. Его прикосновения. Они пробуждают приятные волны, возгорается особое тепло внутри. Я обожала его руки и то, как он ими прикасался ко мне, оставляя приятную дрожь после, как брал за руку и это успокаивало меня, все тревоги покидали моё тело, и я растворялась в нем. Как ни в ком другом. Сейчас этот жест говорит о многом. — Ты изменила гнилого человека, хотя я думал, что меня уже никто и ничто не спасёт, — и в этот момент он смотрит на меня с некой игривостью. — Ты готова увидеть чудеса? — Мирон… — шепчу ему и испуганно смотрю на него. — Что это значит? — Доверишься мне? — Доверюсь, — он отпускает меня и встаёт с кровати. — Переоденься. Жду тебя внизу. Я озадаченно встаю с кровати, скидываю домашнюю одежду и натягиваю лёгкое платье для беременных. Оно свободно струится по моей фигуре, не сковывая движения. Замечаю, как сильно изменилась. Грудь стала больше, появились растяжки из-за того, что сухая кожа не склонна к таким быстрым трансформациям. Растяжки — это нормально, говорил мой доктор. Может, и ребёнок у меня родится нормальным? Простой, обыкновенный и с глазами Мирона? Замечаю шрамы, и колкое чувство, словно кинжал разрывает меня остриём. Я закрываю их. Волосы оставляю распущенными, чтобы скрыть шрам на виске. Из-за растяжек шрам на груди не сильно выделяется, как обычно был заметен. Спина закрыта. Решаюсь накраситься. Мне хочется быть красивой в этот день. Хочется замазать небольшие синяки под глазами, добавить игривый румянец на щёки, сделать ярче брови и накрасить ресницы. Свежее. Лучше. Как счастливая девушка. Спускаюсь вниз и замечаю Мирона. — А где Лера с Ваней? — спускаюсь с лестницы, не отрывая от парня взгляда. — Они поехали за продуктами. Решили, что в этот день нам надо побыть наедине. Ты против? — Нет, конечно нет, — улыбаюсь. — Что будем делать? — Пойдём прогуляемся по пляжу? — Отличная идея. Мы улыбаемся друг другу, он берет меня за руку и выводит из дома. Спускаемся к индивидуальному выходу на пляж и идём вдоль берега. Что-то подсказывает мне, что мы идём куда-то к некой точке Б, только что выйдя из пункта А. Но я откинула эту мысль. Потихоньку погода начала меняться, было не так сильно жарко. Мы с Мироном отлично провели время: бегали по пляжу, резвились, он снимал меня на телефон, а я его. Казалось, что все встало на свои места. Не было аварии, и это просто отдых счастливой пары. Но это не правда. Да? — Готова к чудесам? — спрашивает меня, я киваю. Вдруг он достаёт из кармана повязку на глаза, и я усмехаюсь. — Иначе чудес не будет. — Хорошо-хорошо, только не дай мне упасть. — Никогда, — он завязал мне глаза и взял за руку. Он вёл меня порядком десяти минут, и я уже хотела начать возмущаться, как вдруг, он снимает повязку с глаз. — С днём рождения!!! — кричат люди, и я ошарашенно смотрю на них. Пытаюсь сконцентрировать взгляд и замечаю Леру, Ваню, Ресторатора с женой, Гену, Оби-Вана, Илью, Порчи, Андрея, Юлю, Марка и Женю. Боже. Мне хочется плакать. — Охуеть… — ошарашенно смотрю на них и не могу сдержать слез. — Как?.. Что вы творите вообще?! — улыбаюсь и бегу всех обнимать, благодарю каждого за то, что смогли вырваться и поздравить меня. Я не просто счастливая девушка. Я самая счастливая девушка. И я уверена, что во многом это была заслуга Мирона. Именно благодаря ему (ну, не только ему, но и Лере с Ваней), эти люди сейчас здесь со мной. Вырвались из своих рутинных забот, выкроили день в графиках, и все ради меня. Роскошный шатёр цвета слоновой кости, прямо как в отеле, где мы с Мироном отдыхали, мне очень нравится. Длинный стол с роскошными корзинами фруктов и пока что пустыми тарелками и нетронутыми вилками с ножами и ложками. Намечается что-то грандиозное, и я не понимаю, почему это моя жизнь. Почему чёрное стало белым? — Ты прекрасно выглядишь, Юль, — говорит мне Киви, и я улыбаюсь, крепко обнимая её. Она потрясающая девушка, и я рада, что Лера познакомила меня с ней. — Как настроение, Миронова? — подлетает Гена вместе с Марком и теребит мои волосы. — Улыбочку! — он достаёт телефон и делает радостное селфи втроём. Я счастлива. Все усаживаются за большой стол, я села рядом с Мироном. Поверить не могу, что все происходящее — правда. И лишь переплетенные пальцы с Мироном приводят меня в чувство и дают понять, что все наяву, и это не сон. Выносят вкуснейший салат «Цезарь» (уверена, что меню составлял Мирон, он знает, что я люблю простую пищу), супы-пюре из шпината и грибов на выбор, на второе бефстроганов с пюре или морепродукты, а на десерт чизкейк. Я надеялась, что гостей устроит питание. Они с удовольствием потребляли пищу, улюлюкали и пили вино, пиво или коктейли. Мирон заказал нам с ним яблочный сок, за что я ему премного благодарна. Хотя бы я не буду в трезвости одинока. — Тост! — встаёт Лера и загадочно улыбается. Замечаю красный румянец на её щеках, и наплавают воспоминания из нашей прошлой жизни. Такой далекой, но одновременно близкой. — Юлечка… Я знаю тебя с первого класса. Нам тогда было по шесть лет, и у нас не сразу получилось подружиться, потому что я ревновала тебя к Насте, девочке, которую я знала с детского садика. Но спустя полгода вражды, мы решили, что слишком схожи и должны общаться, нежели делить кого-то или что-то. Мы всегда приходили к компромиссам. Ты знала о моем взрывном характере и была некой холодной водой, которая охлаждает и приводит в чувство. Ты всегда была рядом, — она поджимает губы и старается сдержать слезы. Я уже хочу подбежать и крепко обнять её. — Поверь, когда мы разошлись на какое-то время из-за учебы, я никогда о тебе не забывала. И тогда, когда ты переехала в Питер чутка раньше, чем мы планировали, я думала о тебе всегда. Потому что тебя не забыть. Ты оставляешь серьёзный отпечаток на сердце, яркий и мощный, полный доброты и любви, — я не сдерживаю и встаю. Подхожу к ней и крепко-крепко обнимаю. — Знай, что я и все присутствующие тебя очень сильно любят и желают тебе только добра, солнца над головой и счастливой семейной жизни с Мироном, — она обнимает меня, и я шепчу слова благодарности за все, что было между нами и за все, что мы пережили рука об руку. Только она и я знаем, за что мы просим благодарности. — Так, ну-ка не реви, Юля. Мне-то можно, а тебе ни-ни! — она смеётся и все вокруг подхватывают, — Наш с Андреем совместный подарок для тебя не блещет оригинальностью, но мы уверены, что однажды ты им воспользуешься, — она берет у Замая конверт и протягивает его мне. — Отдай уже в типографию свои «365 дней в Эрмитаже». Я открыла конверт и увидела красивую обертку, которая позволяет мне сделать в типографии печать тысячи экземпляров своей книги в самом дорогом оформлении. Твёрдая обложка, толстые страницы с яркими картинками, сшитый переплёт. Я ошарашенно посмотрела на неё, а затем на Замая. Обняла ещё раз Леру и наконец-то впервые обняла Андрея. — Спасибо большое, — сказала ему и улыбнулась. — Береги её, хорошо? — Как себя, — ответил он, я кивнула и вернулась на своё место. — Ребят, если каждый будет говорить такие тосты, то я не доживу до вечера и затоплю всех своими слезами, — поднимаю бокал и с каждым чокаюсь. Далее последовал Саша со своей женой. Они подарили мне новый ноутбук, потому, что как-то с его Женей я поделилась переживаниями о том, что мой не доживет, и все материалы и данные, которые я хранила с семнадцати лет, уничтожатся. Я расцеловала каждого из семьи Тимарцевых. Окси-табор, а именно Женя, Ваня, Мамай и Порчи при поддержке Мирона предложили стать членом их команды, быть для них духовным вдохновителем, помощницей во всех делах и просто всегда находиться рядом. У каждого в их команде была чёрная футболка с логотипом Оксимирона и именем на груди.* Именно такую они протянули мне, и я с широко раскрытыми глазами приняла её. — Ну и напоследок… — начал Ваня, доставая из-под стола кошачью переноску. — Мы привезли твоего друга! Саймон?! Я посмотрела сквозь решетку и увидела этого толстого рыжего кота, испуганного и загнанного в тупик. — Саймон, моя ты маленькая прелесть, — я открыла переноску и достала его. На шее у него был ошейник с поводком, наверняка, для того, чтобы он не потерялся. — Спасибо большое! Знали бы вы, как я соскучилась по своему жирдяю! — услышав это, кот довольно мяукнул и лизнул меня в нос, игриво прикусывая. Юля подарила мне оригинальное собрание Дэна Брауна, вероятно, заметив взаимосвязь нашего путешествия с Мироном. Оби-Ван подарил мне толстовку, сзади было написано «девушка Оксимирона» на английском, Марк подарил две путевки нам с Мироном до Лондона и посоветовал посетить места, где они зависали вместе во времена «Green Park Gang», Гена подарил мне рисунки, которые были в его клипе на песню «Free Fall». Он знал, что я люблю эту песню и клип. Таких чудес со мной никогда не было. Мирон, ты был прав. Это были настоящие чудеса. Когда нам принесли именинный торт, начался красивейший фейерверк, который заполнил, кажется, все небо. Из любого уголка Сицилии были видны яркие цвета салюта и слышны громкие выстрелы. Такой красоты я даже в Питере не видала на день города. Я была в настоящем восторге. Для нас разожгли большой костёр, заиграла итальянская музыка, некоторые задорно танцевали, а кто-то просто сидел у костра и всех снимал на камеру. Ребята даже решили спеть мне каравай, в котором я выбрала их всех. Прошло тридцать минут после фейерверка, мы взяли фонарики, зажгли их и отпустили. В небе оказались порядком пятнадцати фонариков. И это зрелище не менее красивое, чем фейерверк. Его руки обвили мою талию, и перед глазами появилось кольцо. Я оглянулась и увидела его лицо. С улыбкой. Что.? Он делает мне предложение самым романтичным образом, когда говорил, что романтика не его! Ребята вокруг ожидали, Лера сжала крестики и смотрела на меня. Гена снимал этот момент на камеру. Музыка притихла, Мирон встал на одно колено, и я впервые в жизни была не готова дать однозначный ответ насчёт наших с ним отношений.