девушка с Плутона

Я завороженно смотрю на то, как размеренно поднимается его грудная клетка, как изредка вздрагивают глаза, и пальцы рук сжимают шелковую, цвета молочной кости, ткань. Это, правда, завораживает. Я хочу его нарисовать. Вспоминаю, как Джек рисовал Розу в самом кассовом фильме современности «Титаник», и мне становится грустно. Грустно от их судьбы и от того, что рисовать я даже не умею. Запоминаю его образ и отворачиваюсь. Пытаюсь заснуть, но не могу. Мысли. Их слишком много. Слишком быстро и резво они бегают в моей голове, и ясной картинки нет. Она исчезла в тот момент, когда я встретила его. Когда он, буквально, спас меня из наркотического омута. Он спас мне жизнь тогда. А я даже не знаю, как ему отплатить. Вздрагиваю, когда слышу вибрацию телефона. Проверяю свой смартфон и вижу смс от Леры. «Как ты? Опиши свое состояние». «Все хорошо. Голова не кружится, тошноты практически нет». «Это хорошо! Как Мирон?». «Сегодня был насыщенный день. Потасовка небольшая. К нам подошел его фанат и попросил сфотографироваться, но Мирон подскочил и чуть не устроил драку». «Все обошлось?». «Да, я его утихомирила. Как у вас с Андреем?». «Все хорошо, правда, он слишком часто пропадает с Карелиным, и меня это напрягает». «Ты же их знаешь… Антихайп и все дела.». «Именно это меня и напрягает». Слышу шорох и бурчание Мирона. Резко выключаю экран телефона и закрываю глаза. Федоров встает и идет к тумбочке, на которой стоит стакан воды. Медленно пьет, я завороженно поглядываю на его широкую спину, как вдруг он оборачивается и смотрит на меня. Сначала мне показалось, что он заметил мои открытые глаза и то, что я пялюсь на него, но он лишь зевнул и лег спать обратно. Я подождала минут двадцать и вернулась к переписке, но Лера была уже не в сети, и поэтому я выдохнула, перевернулась на другой бок и закрыла глаза. Я знала, что не засну, но попытаться стоит, верно? Мне снилось, как я тону. Как я тону в вязкой жидкости, словно это сироп. Мне нечем вдохнуть, во рту чувствуется металлический привкус, и меня начинает тошнить. Я боюсь открыть глаза, иначе ослепну на всю жизнь. Я боюсь брыкаться и пытаться вырваться наружу, ибо это только сильнее будет тянуть на дно. Я иду ко дну. Эта жидкость впиталась в мою кожу, пробралась под ногти, залилась в уши и нос. Нет шансов. У меня их никогда и не было. Я медленно, но верно иду ко дну. И только сейчас пришло осознание, где я. Я в море крови. В чьей? Судорожный вдох, мое тело содрогается, и я уже не пытаюсь спастись. Ноги коснулись дна, склизкого и неприятного. Вспышка. Вспышка вторая. Меня хватают за руку, и я вижу свет. Единственный свет в моей жизни. — Юля! — слышу голос Мирона и его озадаченный, даже испуганный взгляд перед собой. — Проснись! Открываю глаза и ошарашенно смотрю на него, пытаюсь успокоить дыхание, но не могу и поэтому томно выдыхаю, стараясь успокоиться. Блять. — Все… Все нормально, Мирон, — шепчу ему. Кажется, что у меня пропал голос, но я прочищаю горло и продолжаю говорить нормально. — Просто кошмар. — Слишком страшный? — он убирает мою выбившуюся прядку и отстраняется. — Сначала ты стонала, потом дрожала, а затем просто вскрикнула. Трогаю свой лоб и чувствую влагу. Я вспотела. Просыпаться в холодном поту для меня было нормально в детстве, но сейчас, когда все уладилось… Тяжело возвращаться к такому. — Прости, — встаю и выхожу на балкон. Воздух прохладный, и меня это заметно остужает. Наверное, сейчас не больше семи часов утра. — Можешь вернуться в кровать и поспать еще пару часов. — Нет, я не хочу тратить день, ведь нам столько надо сделать… — Ты на отдыхе, Юль, — он приобнимает меня со спины и кладет подбородок мне на плечо. — Расслабься и отдыхай. Если ты измотаешься, будет только хуже для тебя и для нашего малыша, понимаешь? — Ты прав, — сдавленно произношу и злюсь сама на себя. — Но я, правда, не хочу спать. — Хорошо, как скажешь. Я тебе верю, — он отстраняется, и я чувствую, как тепло покидает меня, как по коже прошел легкий холодок и тело покрылось гусиной кожей. Выдыхаю и поворачиваюсь к нему. Он начал одеваться; натягивает плавательные шорты, футболку и носки. Я улыбаюсь, ведь сегодня мы едем на пляж Фреджене, который находится в тридцати семи километрах от Рима. Накануне вечером мы с Мироном арендовали машину, чтобы самостоятельно путешествовать по Италии. — Мы пойдем на завтрак? — Разумеется. Нас ожидает продолжительная поездка, поэтому тебе обязательно надо плотно покушать, — он улыбается и кладет на не заправленную кровать мой купальник, который мы второпях покупали в торговом центре. Снимаю ночнушку и сталкиваюсь с его взглядом, а затем со своим отражением в зеркале. Мой выпирающий животик яростно кричал миру, что там зародилась новая и совершенная жизнь. Я погладила его и почувствовала, что малыш задвигался. — Мирон! Он. Она пошевелилась! — я беру его руку и прикладываю ее к животу. Малыш вновь дернулся, словно хотел показать маме и папе, что с ним все в порядке. Я поднимаю свои глаза на него и вижу в его глазах застывшие слезы. Это его ребенок. Это мой ребенок. Это наш ребенок. Мирон притягивает меня к себе, нежно целует в губы и шепчет, что благодарен судьбе за встречу со мной. Мы стоим так долго, но я не хочу прерывать наши объятия, сколько в них счастья и любви, что хочется остановить момент на целую вечность. Мирон отстраняется, и я вновь улыбаюсь. — Пойдем на завтрак, солнце.

***

Мы быстро позавтракали, ибо времени было уже в обрез. Не замечая никого на своем пути, мы поехали, по пути заскочив в аптеку, где купили солнцезащитные средства. Я завороженно смотрела по сторонам, ориентируя Мирона по навигатору в его телефоне. Мы прибыли к пляжу спустя час. Этот запах. Запах морского бриза, запах свободы и запах любви. Я шла к морю, снимая шлепанцы, впуская свои ноги в теплый песок, который не успел еще достаточно нагреться. Мирон пошел арендовать два лежака подальше от толпы; он не хотел, чтобы я чувствовала себя скованно и неуверенно. Шаг. Второй. И я уже у моря. Вижу ту безграничную даль, которую любили рисовать Айвазовский и Алисов. Их работы всегда завораживали меня, и я мечтала вживую увидеть то, что они искусно рисовали своими кистями, оставляя яркие отметины на белоснежном холсте. Теперь я понимала, откуда такая гамма цветов, которые перемешались с особым чувством к морю — любовью. Сильной и крепкой любовью к морю, к водной стихии. Последний шаг, и прохладная вода касается моих ног и окутывает их в свой омут. Я не могла поверить, что чувствую это, что это происходит со мной. Это не сон. Слава богу, это не сон. Закрываю глаза и улыбаюсь. — Sorry! Non dirmi dove essere Controvento? * (Извините! Не подскажите где находится Controvento?) — ко мне подошла милая женщина, которой на вид около тридцати пяти лет. Я лишь неловко улыбнулась и ответила: — I don’t understand Italian, madam.** (Я не понимаю по-итальянски, мадам.) — Oh, do you speak English? You just look very much like an Italian, so I thought. *** (О, вы говорите по английски? Вы просто похожи на итальянку, поэтому я и подумала.) — They say that there is one restaurant with excellent Italian cuisine. It is called Controvento. (Говорят, что тут есть один ресторан с великолепной итальянской кухней. Называется Controvento.) — I just arrived, so I can’t tell you, miss. Sorry! **** (Я только что приехала, поэтому сказать Вам не могу, мисс. Простите!) — No problem! In any case, thanks for the help. If I find you here, then I’ll tell you where this place is. ***** (Не проблема! В любом случае, спасибо за помощь. Если я найду Вас тут, то обязательно расскажу, где это место.) — Thank you! All the best, miss. ****** (Спасибо! Всего доброго, мисс.) — она уходит, и я смотрю в сторону Мирона, который уже лежал под навесом и писал что-то в своем смартфоне. Я пошла к нему, по пути делая высокий хвостик. — Хэй, пошли купаться! — Сначала мне надо тебя намазать солнцезащитным кремом, а только потом мы пойдем купаться, — он достает тюбик и протягивает к моей открытой спине руки. Чувствую приятные натирания вдоль поясницы, на шее, ключицах и животе. Его руки опускаются ниже, обмазывая и массируя бедра с икрами. Я тоже его обмазала, хотя он начал отнекиваться, мол, зачем ему, он же мужик. Действительно! Долго уговаривать его не пришлось. Спустя пару минут я шла в воду, наслаждаясь каждым шагом, опускаясь в прохладное утреннее Тирренское море. Рядом шел Мирон, и, спустя миг, он занырнул с головой и вынырнул в паре метрах от меня. Вдох. И я ныряю. Вода обволакивает меня, остужая и приводя в чувство. Я хочу плавать вечно. Выплываю и смеюсь. Я никогда не думала, что смогу оказаться в таком месте и с таким человеком. Все это казалось мне выдумкой, наваждением или гипнозом. Но когда я почувствовала руки Мирона вокруг талии и его глаза перед собой, я все поняла — это не сон, не выдумка — это моя реальность.

***

— Ты готова? — его глаза игриво блеснули, и я нелепо начала улыбаться. — Зажигай! Я чиркнула зажигалкой, появился огонек и наш фонарик озарил наши лица приятным и теплым светом. — Отпускай. На счет раз… Два… — не успел он сказать и наши пальцы отпустили фонарик, и он взлетел в небо. Я завороженно наблюдала за ним, опуская свою голову на плечо Мирона. — Это так прекрасно… — Да. Потрясающе, — мой взгляд скользнул по Мирону и в этот момент мне так захотелось его поцеловать, но он опередил меня. Его пальцы спутались с моими волосами, он углублял свой поцелуй, а я отвечала на него и не хотела, чтобы это когда-нибудь заканчивалось.

***

— Пристегнулась? — я кивнула ему, застегивая ремень безопасности. На улице заметно потемнело. На циферблате горела цифра десять вечера, я настороженно смотрела на дорогу и каждый раз, когда фары мимо проезжающей машины озаряли наш салон ярким светом, я жмурилась и боялась, что Мирона это отвлечет, но он уверено вел машину. — Может, остановимся в мотеле? Или переночуем в машине? Тут много места. — Все нормально, Юль, — он сделал глоток воды. — Я вожу десять лет, если не больше. Все будет хорошо. Скоро окажешься в мягкой и белоснежной кровати. Я выдохнула и отвела взгляд в окно, стараясь не думать о плохом. Но мысли материальны. Блять, они материальны. Яркая вспышка света. Удар. Скрежет металла. Сильная боль в животе. Крик Мирона. И наш фонарик в небе.

***

Моя голова очень тяжелая, словно в черепную коробку мне налили свинец. Я ничего не чувствую. Пытаюсь открыть глаза, но вижу лишь яркий свет и слышу писк приборов. Я в больнице? Где Мирон? Где мой ребенок? Сильный удар. Вспышка. Пытаюсь понять, где я? Жива ли вообще? Буду ли жить? Без Мирона и нашего ребенка я не смогу жить. Я пытаюсь понять, что случилось. — Юля! — его крик. Его голос режет слух. В этом крике столько боли и страха, что мне страшно представить, что случилось со мной. Помню сильный удар в бок. Головокружение. Резкую боль, словно, что-то проткнуло меня насквозь. Помню свет мигалок скорой помощи, итальянскую речь и врача, который держал мне аппарат искусственной вентиляции легких. Обрыв. Большая пропасть. Ничего. Пустота. Я умерла?