Family secrets

– Идиот! Ты соображал, что ты делаешь? Энсель Нортон последний раз бил своего сына, когда тот объявил, что обрюхатил дочку Майклсона. Но сейчас Энсель с трудом держал себя в руках. – Я просто хотел пообщаться с ней... – Умоляю, держись от нее подальше, ты только создаешь проблемы! Энсель нахмурился и прошелся по саду, пытаясь успокоиться. От злости он не спал всю ночь. С той минуты, как человек, следивший за Кэтрин Пирс, доложил, что она ужинала с Джонни, он ожидал неприятностей, и они не заставили себя долго ждать. Как быстро промчалась жизнь! Давно ли он еще надеялся, что его единственный сын вырастет блестящим бизнесменом, лидером, способным взять в свои руки дела семьи. Однако Джонни никогда не проявлял интереса к бизнесу. Уже в школе он проявлял полное отсутствие мозгов. Или трудолюбия. Если не считать казино, которым он совсем недолго управлял, Джонни не работал ни одного дня в своей жизни. Главный его талант проявлялся в победах над женщинами. Когда Фрея забеременела, Энсель был вне себя от злости, но тогда решил, что это ошибка молодости. Теперь эта встреча с Кэтрин Пирс! Только идиот мог не понять, насколько это опасно. А теперь еще оказалось, что той же ночью на девушку напали. Энсель тяжело вздохнул, но Джонни оставался невозмутимым. Он шел рядом с отцом, не выказывая ни малейших признаков раскаяния. – Откуда мне было знать, что на нее нападут? Я не умею предсказывать будущее. – Он нахмурился. – Только не говори мне, что один из твоих людей замешан в этом! – Ты с ума сошел! – воскликнул Энсель и почувствовал резкую боль в груди, которая появлялась каждый раз, когда он сильно волновался. Он глубоко вдохнул. – Мы ведь заключаем с ней договор? Джонни задумчиво пожевал нижнюю губу и покачал головой. – Видимо, нет. Она сказала, что не согласна. – Но она согласится, если мы предложим ей лучшие условия, – уверенно сказал Энсель. Он много раз играл в эту игру. И всегда выигрывал. – Но мы должны быть осторожны и соблюдать приличия, чтобы не выдать своих намерений. – Да что тут выдавать? Она уже знает, чего мы хотим. Ты сам ей сказал, что тебя интересует старый отель, так что я ничего не выдавал. Они вошли в столовую, и Энсель бросил сыну утренний выпуск газеты. Взгляд Джонни сразу выхватил снимок дешевого мотеля, а под ним маленькую фотографию Кэтрин. Даже на грубом черно-белом снимке она была красива. Нежные черты ее лица напомнили Джонни, как он желал ее вчера вечером. А все, что он хотел, он всегда получал. Мысленно он уже наслаждался ею в постели. Много лет назад он мечтал о Татии Майклсон, а теперь появилась Кэтрин. С ней у него все получится. – Прочти заметку, – приказал Энсель, раскладывая на коленях салфетку и нетерпеливо ожидая, пока служанка принесет сок и кофе. – Скоро здесь появится детектив Форбс чтобы допросить тебя. Выражение лица Джонни менялось по мере прочтения статьи. Он оказался последним человеком, с которым общалась девушка перед нападением. – Это всего лишь догадка опытного человека, но я полагаю, что мы еще услышим о тебе в утренних новостях – сказал Энсель, поднося чашку к губам. – С этого момента, сын, сообщай мне, когда решишь встретиться с мисс Пирс. Это поможет нам избежать многих неприятностей. *** Клаус выписывал по кабинету круги и ругался себе под нос. Он взглянул на первую полосу местной газеты, которая лежала на его столе. Пресса реагировала мгновенно. Они не пробыли на ранчо и двух дней, а здесь уже настоящий сумасшедший дом. Находиться рядом с Кэтрин, и постоянно бороться с желанием само по себе было сущим адом. А теперь приходилось удерживать ее от опрометчивого шага: она стремилась обратно в город, несмотря на незажившие раны на голове. Захватив с вешалки свою куртку, блондин миновал холл и вышел на улицу через заднюю дверь. В лицо ударил холодный ветер. В ясном небе сверкало холодное солнце, и редкие облака собирались у высоких горных вершин. В другой ситуации Клаус ощутил бы прилив энергии, радуясь приближающейся зиме. Только не сегодня. Ранчо было слишком легкодоступным местом, и ему уже пришлось отразить атаку репортеров и фотографов. Клаус нашел Кэтрин у конюшни. Девушка опиралась локтями на верхнюю перекладину загородки и наблюдала за пасущимися лошадьми. Солнечные лучи играли в ее каштановых волосах. Кэтрин не слышала его шагов, поэтому он прокашлялся, выдавая свое присутствие. – Ты стала популярной. Телефон не прекращает трезвонить. – Почему, ты думаешь, я сюда удрала? – Ее щеки порозовели от холода. – Сначала я с ними еще разговаривала, но они становятся все более назойливыми. – Как ты себя чувствуешь? – Клаус подошел ближе, поставив ногу на нижнюю перекладину. – Будто по спине проехал грузовик. – Кэтрин улыбнулась. – Но я это переживу, хотя, конечно, не всех это устраивает. Девушка пристально смотрела на него, и Клауса снова охватило желание. Он вспомнил, как целовал ее на берегу реки, и многое бы сейчас отдал за то, чтобы это повторилось. – Но, к сожалению, я не могу оставаться здесь вечно. Блондин в раздражении сдвинул брови. Они стояли рядом, но он неожиданно шагнул ближе и схватил ее за отвороты старой кожаной куртки. – Ты хоть помнишь, что двое суток тому назад тебя пытались убить? – спросил мужчина со злостью. – По-твоему, я должна испугаться и убежать? Ее дыхание стало быстрым и неровным. Клаус не отпускал ее, в его глазах светилась злоба. – Ты еще помнишь, как чувствует себя человек, когда ему вышибают мозги? Кэтрин побледнела и неохотно выговорила: – Помню. – Думаю, этот тип следит за тобой и так легко не сдастся. Ладно, – устало сказал Клаус, его лицо было так близко, что Кэтрин видела зеленые точечки в его серых глазах. – Тогда вспомни о том, что он сделал с простынями. Ты их хорошо разглядела? Она ничего не ответила, но и не отступила от него ни на шаг. Клаус привлек ее к себе еще ближе. Кэтрин подняла голову и с вызовом посмотрела ему прямо в глаза. – Я не могу убегать от опасности, Ник. Я все это начала и доведу до конца. – Если он не прикончит тебя раньше, – проворчал блондин, жадно глядя на ее губы. Также внезапно, как он схватил ее, Клаус отпустил девушку. Он отошел в сторону и продолжил: – Я считаю, что тебе нужно затаиться в безопасном месте и пока не высовываться. Клаус несколько секунд не отрывал от нее тяжелого пристального взгляда, затем резко развернулся и направился к конюшням. Кэтрин пошла за ним, пытаясь справиться со страхом. – Я никому не позволю пугать меня: ни тебе, ни маньяку, раздирающему простыни. – Значит, ты не такая умная, как я думал, – бросил на ходу Майклсон. Он открыл дверь и вошел, девушка упрямо последовала за ним. Клаус взял седло, уздечку и попону и вошел в первое стойло, в котором был привязан огромный вороной конь. Он сосредоточился на работе и, казалось, забыл о ее присутствии. Его молчание угнетало Кэтрин. – Ты собираешься ехать верхом? – А что, похоже? – мрачно буркнул Клаус. – Куда? Он обернулся, и их глаза встретились. Его глаза были все еще темными от гнева. Секунды тянулись бесконечно. – А что? Девушка пожала плечами. Клаус продолжал пристально смотреть на нее, раздевая ее взглядом, медленно снимая одну вещь за другой. Кэтрин буквально ощущала это кожей, но не собиралась противиться тому, что происходило. Когда их глаза снова встретились, в них горел огонь желания. – Ты тоже хочешь? – спросил он так тихо, что она едва расслышала его слова за топотом лошадиных копыт и хрустом соломы. – Тоже хочешь поехать верхом? – медленно повторил Клаус, подчеркивая голосом двойной смысл вопроса. – Хочу. – Кэтрин облизала пересохшие губы. – Ты уверена? – Блондин вопросительно поднял бровь. – Это может быть опасно. Девушка почувствовала, как пот тонкой струйкой стекает между грудей. – Я не боюсь, – ответила она, словно убеждая сама себя. В голове крутились эротичные картины. – Тогда ты просто глупа, Кэтрин, – сказал Клаус и вывел вороного на улицу. Значит, он просто дразнил ее. Бешенство разгорячило ей кровь. – Подожди меня! – закричала Кэтрин. Не обращая внимания, он пришпорил коня и пустил его в галоп. – Подожди! Ник, пожалуйста! – кричала она изо всех сил. Он рывком развернул вороного, лицо было злым, глаза метали молнии. – Ты этого не хочешь, – сказал Клаус, его ноздри гневно раздувались. – Ты не знаешь, чего я хочу. Лучше скажи мне, чего ты боишься? На его лице появилась горькая улыбка. – Разве это не очевидно? – Их глаза встретились. – Я боюсь тебя. Клаус свистнул, развернул вороного и нагнулся в седле. Конь рванулся в галоп и застучал копытами по сухой траве, поднимая клубы пыли. Кэтрин обессилено прислонилась к стене конюшни. К глазам подступили слезы. – Он прав! – Кэтрин злилась на себя и на весь свет. – Я просто дура. Она резко выпрямилась и энергично направилась к дому. Решение немедленно покинуть ранчо созрело окончательно. Она уедет, и пусть их разделяют километры. Только вот не в ее характере было убегать от проблем. Она зашла слишком далеко, и пути к отступлению уже не было. Девушка вошла в конюшню, сняла со стены уздечку, отвязала молодую белую кобылку, вывела во двор и обуздала ее. Клаус почти скрылся из виду. Кэтрин вскочила на лошадь без седла и поскакала за ним. Девушка подгоняла и подгоняла лошадь, словно боялась, что если замешкается хоть на мгновение, то снова окажется перед мучительным выбором. Расстояние между ними заметно сокращалось. Наконец он натянул поводья, и его жеребец остановился на берегу реки. Будто бы только что заметив, что Кэтрин скачет за ним, Клаус повернулся в седле. Блондин не сводил с нее глаз и, когда она уже могла его слышать, резко сказал: – Уезжай назад в дом. Кэтрин соскочила на землю, Клаус тоже спешился. Он подошел к ней против своей воли, словно притянутый магнитом. – Я не уеду, – ответила девушка, тяжело дыша. Она смело встретила его гневный взгляд. – Ты никогда не слушаешь, что тебе говорят? – Нет, если мне это не нравится. – Кэтрин не пугал его гнев. – Ты не понимаешь, что играешь с огнем. – Объясни мне. Он, не отрываясь, смотрел на девушку, и злость в его глазах сменялась желанием. – Ты никогда не сдаешься. Судя по голосу, Клаус признал свое поражение. Он протянул руку и убрал с ее лица непокорную прядь. – Не вижу необходимости. – Не обманывай себя, Кэтрин. В его глазах горел такой огонь, что девушке стало страшно. Она чуть не пожалела, что затеяла это безумное преследование. Да, она любила его, но стоит поддаться чувству, ей никогда не излечиться от этой страсти. Словно прочтя ее мысли, Клаус обнял ее, привлек к себе и поцеловал. Кэтрин тесно прижималась к нему, отбросив все сомнения. Она забыла, что он может оказаться ее братом, а их любовь преступным кровосмешением. Они опустились на ложе из сухой травы и опавших листьев. Клаус осыпал поцелуями ее лицо и шею. – Ты хочешь этого, Кэтрин? – прошептал он. – Я хочу, Ник. Я хочу тебя. Он все еще пытался бороться с собой, но она поцеловала его в губы, и Клаус сдался. Кэтрин знала, почему он так стремился избежать близости. Он допускал, что они брат и сестра. Но девушка была убеждена, что это чепуха. Конечно, они чужие. Она не могла бы влюбиться в собственного брата. Но спустя мгновение она ни о чем не могла думать, целиком отдавшись чувствам. Его пальцы нащупали пуговицы блузки, затем застежку лифчика, и скоро Кэтрин оказалась обнаженной до пояса. Он поцеловал ее темный сосок, и ее словно пронзила молния. Нежная грудь бурно отзывалась на каждое прикосновение, на каждую ласку, и девушке до боли хотелось большего. Наконец его пальцы добрались до ремня джинсов, и скоро на ней остались только кружевные трусики. Его теплые губы снова вобрали в себя ее сосок, заставив Кэтрин застонать от невыносимого наслаждения. Она стала торопливо раздевать его, обрывая непослушные пуговицы на рубашке. – Кэтрин, – глухо произнес он, глядя на нее потемневшими от желания глазами. – Ты уверена? Мы можем ошибаться... – Нет, – прошептала девушка. – Люби меня, Ник. Люби меня и ни о чем не думай. Клаус освободил ее от последней преграды и прильнул губами к нежному животу. – Ник, – не выдержала она, требуя продолжения. – Еще не пора, – прошептал он и притянул ее руку к «молнии» на своих джинсах. Кэтрин спустила джинсы с его стройных бедер. Дрожащими пальцами она гладила его ягодицы и чувствовала, как отзывается на ее прикосновения его тело. Их обнаженные тела требовали близости. Кэтрин поцеловала его, и Клаус не смог больше сдерживаться. Он резким движением раздвинул ей ноги и овладел ею. Кэтрин, испытав острое наслаждение, закрыла глаза, но Клаус попросил: – Смотри на меня. Мы никогда не забудем этого, даже если захотим. Это прозвучало как мрачное пророчество, но девушка послушно смотрела на него, отдаваясь желанию. Он входил в нее все сильнее и глубже, двигался все быстрее, пока мир перед ее глазами не закружился. – Кэтрин, любовь моя, – шептал он. Она прижимала к себе Клауса изо всех сил, а ее тело содрогалось в сладких конвульсиях. Горячие слезы катились по щекам. Она сама не знала, от чего плачет: от радости или от облегчения. Но Кэтрин не хотела думать о завтрашнем дне. — Расскажи мне о моей матери, – попросила Кэтрин, когда они, усталые и удовлетворенные, лежали рядом. Клаус, услышав ее просьбу, напрягся и отодвинулся. Он взял джинсы и натянул их. – Татия не была твоей матерью, – уверенно ответил он. – Ты не можешь этого знать. Клаус натянул сапоги. Ему хотелось оказаться далеко отсюда, очень далеко. Рядом с Кэтрин он чувствовал себя застрявшим в липкой паутине. Этого просто не должно было случиться. Он не должен был уступать. После Татии Клаус ни разу не потерял над собой контроль, ни разу не позволил женщине соблазнить его. Инициативу всегда проявлял он. Пока не появилась Кэтрин. Клаус с отвращением стиснул зубы и встал, отряхивая пыль, покрывавшую джинсы. Но он не смог устоять перед Кэтрин. Вызов в ее карих глазах, дерзко поднятый подбородок, мягкие чувственные губы и сексуальность в каждом взгляде и жесте превращали его в самца. Разум умолкал, оставалось только тело. Ему был нужен только секс, необузданный и страстный. И наконец, он его получил. Ураган, который подхватил его и несет против воли. Его челюсти сжимались с такой силой, что, казалось, зубы вот-вот начнут крошиться. Клаус надел куртку и резко сказал: – Пора возвращаться. Уже холодно. Девушка положила ему руку на плечо, и он застыл. – Ты не должен чувствовать себя виноватым, – сказала она, перекрикивая шум водопада. – Слушай, Кэтрин, мы не должны были этого делать. И больше не будем. Пока не узнаем правду. – Значит, ты начал верить мне. – Черт побери! Ты хоть понимаешь, о чем мы с тобой говорим? – воскликнул Ник. – Об инцесте! Это слово повисло между ними, разделяя их сильнее любого расстояния. – Но это не... – Откуда ты знаешь? Если ты так уверена, что ты Катерина, то как ты можешь это говорить? – Потому что, – наконец решилась признаться девушка, – я считаю, что ты не сын Майкла. – Значит, ты вбила себе в башку эту глупость?! – Кровь отхлынула от лица Клауса. Он схватил ее за руку и больно сжал. – Послушай меня, сестренка, и хорошо запомни то, что я тебе скажу. Я не сын Нортона. Если бы я был его сыном, то после разрыва с Майклом Эстер бросила бы ему в лицо правду обо мне и настояла бы, чтобы я остался с ней. – Нет, ведь на карту была поставлена ее репутация, – возразила девушка. – А репутация была для нее важнее детей. Эстер не сделала бы ничего, что могло ей повредить. И, кроме того, она не хотела причинить тебе боль. Блондин вдруг вспомнил слова Эстер, которые она говорила у его постели в больнице. О том, что он всегда был ее любимцем. Господи, только не это! – Ты не должна была делать это, полагаясь на призрачную надежду, что я не сын Майкла. – Я сделала это по той же причине, что и ты. Не могла удержаться. Потому что с первой минуты, как увидела тебя, я знала, что это случится. Потому что, черт побери, я люблю тебя! Кэтрин поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы. Клаус говорил себе, что должен оттолкнуть ее, что они играют с огнем и, что бы ни случилось, добром это не кончится, но он не мог остановиться. Его руки обвили ее стройную талию и не слушали приказов разума. Целуя, он раздевал девушку и любовался ее красотой. Ее тело сводило его с ума и мгновенно отзывалось на его ласки. Дрожащими от желания пальцами она помогала ему снимать с себя одежду. Клаус смотрел на нее, на эту запретную для него женщину, так глубоко проникшую в его сердце. Он овладел ею с той же неутоленной жаждой, с силой устремляясь вглубь ее тела, словно пытаясь скрыться от всех сомнений. Он никогда еще не терял себя, не растворялся в женщине без остатка. Но ведь ему никогда не приходилось заниматься любовью с женщиной, которая называла себя Катериной Майклсон. Его пальцы сжались в кулаки, захватывая сухую траву и опавшие листья. Кэтрин обняла его еще крепче, и он услышал, как гулко стучит ее сердце. Постепенно Клаус возвращался к действительности. Он приподнялся на локте и посмотрел на девушку. Ее кудрявые волосы разметались по плечам, карие глаза сияли. – Ты слишком красива, – сказал Клаус, в глубине души считая ее красоту проклятием. – Я понравилась тебе не только из-за внешности, – сказала Кэтрин, поворачиваясь на бок и потягиваясь. – Не только, – согласился он, следя за игрой света и тени на ее гладкой коже. – Тебя привлекло и другое, и ты это знаешь. – Девушка улыбнулась ему, и на долю секунды ему показалось, что рядом с ним Татия. – Ты не смог устоять, потому что я была для тебя запретным плодом. – Подожди-ка, ты ведь сама набросилась на меня. Загнала меня в угол. – Клаус показал на лошадей, щиплющих сухую траву между деревьями. – Еще немного – и ты сбросила бы меня с обрыва. Кэтрин рассмеялась, и Клаус не смог сдержать ответной улыбки. – После всех этих долгих страстных взглядов, которые ты бросал на меня, и тех раз, когда ты хотел меня поцеловать, но в последний момент отступал, после того, как ты привез меня на берег реки, чтобы соблазнить, а затем отступил, теперь оказывается, что именно я во всем виновата? – Девушка подмигнула ему, и он снова почувствовал возбуждение. – Я с тобой не согласна. – Ты упустила один важный момент. Мы просто перестали собой владеть. Наше поведение вышло из-под контроля разума. – И как мы собираемся вернуть разуму контроль над телом? – спросила Кэтрин, в то время как Клаус потянулся за своими джинсами. – То, что мы тут делали, похоже, не помогло? – Мы найдем способ, – пробурчал он и начал быстро одеваться. Клаус чувствовал, что надо спешить. Он хотел знать правду, и как можно скорее. Мужчина повернулся к Кэтрин и с удивлением заметил, что она уже оделась. В ее спутанных волосах застряли травинки, но лицо светилось счастьем. Кэтрин легко вскочила на спину лошади и бросила вызов: – Догони, если сможешь! Клаус как раз натягивал сапоги. Она ударила лошадь пятками по бокам и умчалась. – Дьявол, а не женщина, – проворчал Майклсон и бросился вдогонку.