Family secrets

Кэтрин схватила сумку и выскочила из комнаты. Коридор казался незнакомым, но она пошла направо, повернула за угол и остановилась, увидев нечто, что можно было бы назвать музеем семьи Майклсон. Фотографии, награды, трофеи расположились на застекленном стеллаже. Большая фотография в центре заставила ее задержать дыхание. Татия, одетая в платье цвета красного вина с длинными рукавами и открытой шеей, в бриллиантовом колье, сидела в плетеном кресле, держа на коленях улыбавшуюся Катерину. Девочке на фотографии было около трех лет. Ее красное бархатное платьице было украшено кружевным воротничком, густые каштановые волосы спадали длинными вьющимися прядями. Майкл стоял за креслом, одной рукой обнимая жену с видом собственника. Он тоже улыбался в камеру. У Кэтрин защемило сердце, на глаза навернулись слезы. Ее настоящая семья. Она задержала взгляд на подбородке Татии, так напоминавшем ее собственный, снова взглянула на улыбающееся личико девочки. Хотя Томас и Иззи очень редко фотографировали ее, когда Кэтрин была маленькой, сходство было несомненным. – Очень трогательно, правда? Кэтрин испуганно обернулась. Она не слышала, как подошел Клаус, и не знала, что он стоит за ее спиной, наблюдая. – Я не слышала, как ты подошел. Блондин пожал плечами. – Как тебе музей? Не правда ли, мило? – Он обвел глазами снимки. – Семья Майклсон при полном параде. Девушка смотрела на стенд. Дипломы и футбольные кубки, награда Фреи из школы искусств, студенческий билет Кола, награда Финна, полученная в соревнованиях по плаванию, и ключ от города, врученный Майклу как почетному гражданину. Немало и фотографий: Майкл на торжественных церемониях, Майкл с одним или несколькими детьми, Финн в футбольной форме, Кол в мантии магистра, свадьба Финна, Фрея в вечернем платье. Но здесь не было ни одного изображения Клауса, ни детского, ни взрослого. Кэтрин не поверила своим глазами и снова осмотрела все. – У меня не было значительных достижений, – объяснил блондин, словно прочтя ее мысли. – Майкл не любил пустых снимков. Клаус взглянул на портрет Майкла со второй женой и младшей дочерью и застыл, глядя на Татию. Кэтрин почувствовала, что присутствует при какой-то интимной сцене, не предназначенной для посторонних глаз. – Я так и не нашла... Клаус резко повернулся к ней. – За поворотом, вторая дверь налево. Девушка поспешила исчезнуть. Ей не хотелось быть свидетелем при встрече Клауса с прошлым. В ванной она умылась холодной водой. «Не позволяй им запугать тебя», – твердила она мысленно, глядя на свое бледное отражение в зеркале. Когда Кэтрин вернулась в кабинет, Клаус снова стоял у окна, глядя в ночь. Напомнив себе, что ей нужен хотя бы один союзник в семье, которая попытается уничтожить ее, девушка взяла бокал, приготовленный для нее блондином, и отпила глоток, обжигая горло и желудок. – Знаешь, почему я пришла к тебе первому? – спросила она, надеясь сломать невидимый барьер, который он поставил между ними. Клаус не ответил, продолжая смотреть в ночь, поэтому она продолжила. – Я думала, что ты сможешь понять. Ты знаешь, каково быть чужим в семье, – не сдавалась Кэтрин. Его плечи напряглись, и Клаус снова глотнул скотча. – Напрасно ты решила из-за каких-то фотографий, что у нас с тобой есть что-то общее. Хотя я и был чужим. – Но ведь ты хотел назад, в семью. Блондин еще больше напрягся. – Ты ошибаешься, сестренка, я никогда не хотел назад. Это была идея старика. – Правда? – спросила Кэтрин и решила, что она ничего не добьется, если немного не нажмет на него. – Что ты ему сделал? За что он лишил тебя наследства? – Почему именно я что-то сделал ему? Может быть, это он что-то сделал? – Его стальной взгляд пронзил ее насквозь. – Я просто гадала, – примирительно сказала Кэтрин, но ее пальцы сильнее сжали бокал, чтобы он не видел, как они дрожат. – Что случилось тогда, Ник? Он повернулся к ней, и она почувствовала, что атмосфера в комнате накалилась. Лицо Клауса было жестким, резкие черты освещались красноватым пламенем камина. – Это абсолютно тебя не касается. Его тон был таким категоричным, что она решила отступить. До следующего удобного момента. Но Кэтрин собиралась узнать секрет Клауса, без этого ей не удастся подобрать к нему ключ. Девушка отпила крошечный глоток напитка и поудобнее устроилась на диване. Оставалось только ждать. *** Финн гнал свой автомобиль по узким мокрым улицам, пытаясь рассуждать логично. Он сказал свою заранее обдуманную речь, принял поздравления губернатора и президента исторического общества, сделал заявления для прессы и, наконец, отправился домой. Теперь перед его глазами вставало прекрасное лицо Кэтрин, так похожей на Татию. Неужели это все-таки Катерина? Самый страшный кошмар Финна материализовался: появилась женщина, похожая на мачеху, и все поверили, что это пропавшая сестра. Он постоянно боялся, что самозванка заявит свои права на наследство Майклсона и начнет тяжбу, в результате которой все состояние семьи окажется под судебной опекой на долгие годы. Финн ожидал, что его отец проявит мягкотелость и признает своей пропавшей дочерью любую авантюристку с каштановыми волосами и карими глазами, которая бросится ему на шею с криком «Папочка!». Но Майкл был сделан из более твердого материала. Вскоре после пропажи Катерины, когда полиция, ФБР и частный детектив Вон потеряли надежду найти следы девочки, Майкл решил сам найти дочь. Он купил время на телевидении и предложил награду в миллион долларов тому, кто найдет его ребенка. Обращение по телевизору вызвало невиданный отклик. За ним последовал поток из тысяч писем и телефонных звонков не только со всех концов США, но даже из других стран. Все претендентки, естественно, оказались самозванками. Это определяла целая команда специалистов, набранная Майклом. Затея эта обошлась в миллион долларов и не принесла никаких плодов. Даже Татия сдалась, но вместе с надеждой найти дочь она потеряла интерес к жизни. Она умерла на одиннадцать лет раньше мужа. Молодая, красивая, измученная чувством вины, отвергнутая Майклом. Забытая всеми, кроме Финна. Его тянуло к ней как магнитом. И он тяжело переживал ее самоубийство, сознавая свою вину. Финн должен был заметить состояние Татии, предупредить кого-нибудь, что она в глубокой депрессии, но он этого не сделал. Он знал, что мачеха не смирилась с потерей дочери и пьет, чтобы заглушить боль. Он видел ее в слезах, слышал ее истерики. Она снова и снова повторяла ему, как любила свою девочку и что у нее никогда не будет другой. Она даже просила его стать отцом ее ребенка. Она потеряла связь с реальностью. Майкл больше не доверял ей, после того как застал с Клаусом. Для него это оказалось страшным повторением прошлого, оскорбило его мужское достоинство. Сначала ему изменила Эстер, затем Татия. Да еще с собственным сыном. Но Финн никому не сказал, что Татия в опасном состоянии, потому что глубоко внутри он был самым обыкновенным трусом. Он скрывал свои чувства к мачехе и старался забыть ее, но неожиданное появление Кэтрин воскресило прошлое. Сходство двух женщин казалось невероятным. *** Свет фар ударил в окно, и Никлаус почувствовал облегчение. Брат, наконец, приехал и разберется с Кэтрин, а он сможет убраться из надоевшего города. Он не хочет быть рядом с женщиной, так напоминающей Татию. – Ну вот, мы больше не одни. – Давно пора. Кэтрин сидела на диване, сбросив туфли и поджав под себя ноги. Шелковое платье мягко обрисовывало ее женственные формы. Судя по всему, она чувствовала себя здесь как дома. Как будто она в самом деле член семьи. Клаус смотрел, как машина брата подъезжает к гаражу. – Да, его все это не порадует, – сказал он. – Как и тебя. Блондин уловил иронию в ее голосе, и уголки его губ бессознательно поползли кверху. Еще та штучка. Но она смогла противостоять Финну, и за одно это Клаус не мог ее не уважать. – Пришло время разобраться, – сказал Финн, входя в кабинет. Финн, как большинство юристов, был прирожденным актером. Он никогда не выказывал своего удивления, кроме тех случаев, конечно, когда это полагалось по роли. Не считая сегодняшнего вечера, когда перед ним неожиданно предстал во плоти его вечный кошмар – Катерина, воскресшая и требующая своей доли наследства, львиной доли. Финн прошел к бару и налил себе виски. – Предлагаю перейти прямо к делу, если у вас нет возражений, – хорошо поставленным голосом сказал он. Клаус оперся спиной о каминную доску и приготовился смотреть спектакль. – Чего вы хотите, мисс Пирс? Ответ на этот вопрос у нее был готов давно. – Признания, что я Катерина. Улыбка Финна была такой язвительной, что Клаусу на секунду стало жаль девушку. – Вы знаете, что мы вам не верим. – Да, я этого ожидала. – И вы знаете, что не менее сотни юных дам уже обращались с таким заявлением? Кэтрин не потрудилась ответить, но не отвела взгляда от лица Финна. – Она говорит, что у нее есть доказательство, – вмешался Ник, которому стало не по себе от грубости брата. – Доказательство? – с недоверием переспросил Финн, но в его лице что-то дрогнуло. – У меня есть видеозапись. Она досталась мне от приемного отца. Там объясняется, что произошло. – Прекрасно, чего же мы ждем? Я полагаю, что кассета при вас, мисс Пирс. – Да. – Кэтрин потянулась к сумочке, лежавшей в кресле. Клаус сунул руки в карманы. – Ты не считаешь, что лучше подождать, когда приедут Фрея и Кол? Их это так же касается, как и нас с тобой. Взяв у Кэтрин кассету и сняв пластиковый футляр, Финн спросил: – Это единственная копия? – Конечно, нет. Не надо принимать меня за идиотку. Финн повертел видеокассету в руках и отложил на край стола. – Все, что здесь записано, можно проверить, не так ли? Если упоминаются какие-нибудь гражданские акты, должны быть подтверждающие их документы. – Что имеется в виду? – Документы об удочерении, например. – Они были уничтожены при пожаре. – Уничтожены? – Финн иронически улыбнулся. – Удобно. – Я так не считаю. Сам не зная почему, Клаус вмешался: – В архиве штата должны храниться копии. Кэтрин покачала головой. – Думаю, что удочерение было нелегальным. – Чем дальше, тем лучше, – ехидно сказал Финн. – Послушайте, – сказала Кэтрин спокойно, словно ей нет дела до целого света, словно не она бросила бомбу, назвавшись пропавшей наследницей, словно она не знала, что Финн пойдет на все, чтобы ее уничтожить. – Я знаю, что вы сделаете все, чтобы опровергнуть мои слова. Я сама провела серьезное расследование, прежде чем приехала сюда, потому что, честно говоря, я не уверена, что я Катерина Майклсон. Финн сиял, как ребенок, получивший подарок на Рождество. – А, значит, вы все-таки передумали. – Нет, – покачала головой девушка. – Я просто хочу, чтобы вы понимали мою позицию. Мой приемный отец, Томас Пирс, считал, что я Катерина. Он умер в прошлом году. Я ничего не знала, пока не обнаружила видеозапись. – Это облегчает дело, не так ли? – перебил девушку Финн. – Ваш отец и, полагаю, ваша мать не могут выступить свидетелями. Но, к счастью для вас, отец оставил вам загадочную пленку, на которой говорится, что вы наследница миллионов. Думаю, что я пока излагаю правильно? – Папа считал, что я должна это знать, – ответила Кэтрин, не сумев скрыть обиду. – Значит, он пропел свою сказочную песню о том, что вы украденная принцесса невероятно богатого королевства Майклсон. И вы поверили, иначе бы не приехали сюда. – Конечно, но я не уверена. – Тогда остался только один вопрос: во сколько нам обойдется, чтобы вы поверили, что не являетесь Катериной Майклсон? – Я уже говорила, что дело не в деньгах. Если я выясню, что я не Катерина, я уеду. – Не поднимая шума в прессе? Девушка неожиданно вскочила на ноги и оказалась лицом к лицу с Финном. Без каблуков она была на целую голову ниже его, но, вскинув подбородок, смотрела ему прямо в глаза. На ее щеках выступили красные пятна. – Вы можете не верить, – сказала она так тихо, что ее голос почти заглушался треском огня в камине, – но мне наплевать на деньги. Я видела, что сделали деньги с вашей семьей, да и с другими, но мне необходимо знать правду. – Ее глаза сузились.– Будьте честны, Финн, хотите ли вы знать, являюсь ли я Катерина на самом деле? – Я уже знаю, – сказал Клаус. – Она самозванка. – Он демонстративно допил очередную порцию виски. Финн хмыкнул. Ответ вполне в стиле Клауса. Для него существовало только белое или черное, хорошее или плохое, правильное или неправильное. Горячая голова снова не позволила брату правильно оценить ситуацию, в которую они попали. Эта женщина волновала Финна не потому, что была фантастически похожа на мачеху. Любой приличный хирург мог скроить нужное лицо, каштановые кудри легко получить в парикмахерской, а разноцветные контактные линзы продаются в любом магазине. Ее сходство не создавало серьезной проблемы, Финна волновало ее поведение. Кэтрин была первой из всех претенденток, которая не заявляла, что уверена в своих правах. В отличие от нее другие грозили судом, скандалом в прессе, выступлениями по телевидению. Кэтрин вела себя иначе, и именно это пугало Финна. – Садитесь, мисс Пирс, – предложил он тоном, который всегда заставлял смириться строптивых свидетелей в суде. Девушка не пошевелилась. Краем глаза Финн заметил, что брат улыбается уголками губ. Значит, его это забавляет! Конечно, Клаусу особенно нечего терять при появлении пропавшей наследницы. Майкл вычеркнул его из завещания, и только много позже, когда он постарел и узнал правду о своей молодой жене, он смягчился, попытался наладить отношения с сыном и предложил ему ранчо, единственное имущество, к которому тот был неравнодушен. Если бы действительно появилась Катерина, доля Ника в наследстве существенно не изменилась бы. Он не получал по завещанию ничего, кроме ранчо, которое просто уменьшилось бы на пару сотен акров, если бы Клаусу пришлось выплачивать сестре ее долю. Однако Финн, Фрея и Кол серьезно пострадали бы, так как Майкл оставил пятьдесят процентов холдинга, включая и стоимость ранчо, своей младшей дочери. Не было сделано никаких распоряжений на тот счет, если она так и не найдется. Только через пятьдесят лет эти средства могут быть распределены среди остальных наследников. К этому времени Финн уже будет одной ногой в могиле. К счастью, почти никто не знает об условиях завещания, иначе целая вереница Катерин стояла бы под дверью, и каждая из них пыталась бы получить желаемое наследство. Первая из них уже стоит перед ним, при этом девушка похожа на Татию настолько, что пробуждает в Финне те же ощущения, которые он испытывал в двадцать лет в присутствии своей молодой мачехи. Татия постоянно снилась ему, присутствовала в его эротических фантазиях, но ее привлекал Клаус, который был в то время еще совсем мальчишкой. Клаус ничего не предпринимал, но женщины липли к нему как мухи. Татия была только первой из длинной цепочки дамочек, которые готовы были на все, чтобы забраться в постель к Нику. Брат, казалось, не проявлял ответного интереса, и это особенно разжигало любительниц постельных приключений. – Послушайте, – сказала Кэтрин, еще выше подняв подбородок. – Почему бы вам не посмотреть пленку? – Я посмотрю ее, – ответил Финн, взглянув на часы. – Но мы подождем несколько минут до приезда Фреи и Кола. – Устроим семейный праздник, – ухмыльнулся Клаус. – Вечер шуток и смеха.