Family secrets

Двадцать лет назад Все следующие дни Клаусу удавалось избегать Татию. Он вставал с рассветом, когда мачеха только забывалась тяжелым сном, работал в поле и возвращался на закате, когда Татия сидела в своей комнате перед включенным телевизором. Он даже не встречался с ней. Что касается братьев и сестры, то они постоянно доставали его все вместе и каждый в отдельности. Финн приставал к нему, предлагая поехать развлечься с девушками. Клаус отказывался, и Финн ехал один. Фрея умоляла помочь ей сбежать с ранчо в город, пытаясь шантажировать его. Иногда она курила марихуану, глаза у нее становились стеклянными, она сама – отрешенной. Но Клаус предпочитал ее такой. Тогда она не донимала его угрозами и планами побега. Что касалось Кола, то он целыми днями пропадал у себя в комнате, слушая любимую музыку. Выйдя из-под душа и надев шорты, Клаус прошел в кухню. Кухарка уже ушла, оставив приготовленный ужин. Он подогрел себе еду, взял из холодильника пиво и отправился на задний двор. Клаус подумал, что в таком месте он мог бы быть счастлив. Если бы только не его семья! Он нахмурился. Похоже, что он не только внешне, но и внутренне здорово отличался от своих братьев и сестры. Они все продолжали любить мать, предавшую и бросившую их. И старались угодить Майклу, только блондин не мог понять – из любви или из корысти. Поев, Клаус выпил пиво и отправился на кухню за новой порцией. Быстро разделавшись со следующей банкой, парень почувствовал шум в голове. В своей комнате он включил музыку, бросился на кровать и закрыл глаза. Скрипнула дверь на террасу, и ветерок пошевелил занавески. Клаус открыл глаза и уставился в потолок. Он был возбужден. Так же возбужден, как от поцелуев Татии. Он постоянно думал о ней, и три ночи подряд ему снились эротические сны. Напряжение в паху причиняло боль. Блондин даже подумал, что зря не поехал с братом и не нашел себе девушку, но воспоминание о визите к Хейли отрезвляло. Ему не нужны неприятности, но он больше не мог терпеть это напряжение. В глубине души парень знал, что ему нужна не просто женщина. Ему нужна Татия. Именно она, жена его отца, его мачеха. Самая желанная женщина на свете. Он повернулся на бок. Придется помочь себе самому, как это ни противно. Не то чтобы он никогда не занимался этим, но он ненавидел следующее за облегчением чувство опустошения и отвращения к себе. Послышался звук открывающейся двери, ветерок принес знакомый аромат духов. Клаус открыл глаза и увидел ее. Кровь застучала в висках. В комнату в ночной рубашке, с распущенными волосами вошла Татия. Ее губы дрожали, по щекам текли слезы. – Зачем?.. Что ты тут делаешь? – Обними меня, Ник, – прошептала она. – Что случилось? Татия подошла к его кровати и остановилась, словно колеблясь. Клаус сел. – Ты не должна быть тут, Татия. – Ты прав, но... – Она зарыдала. Через некоторое время ей удалось немного успокоиться. – Только что звонил Майкл. Полиция и ФБР, они уже сделали все, что могли; они все считают, что Катерины... что моей девочки нет в живых. Последние слова парень разобрал с трудом. Ему стало безумно жаль Татию, он встал, подошел к ней и обнял, стараясь успокоить. Клаус нежно гладил ее по голове, просил не плакать, шептал глупые слова о том, что девочка скоро найдется, может быть, уже завтра, и все снова будет хорошо. Он старался думать о Татии, как о страдающей матери, потерявшей ребенка, но вместо этого вспоминал, как она целовала его. Когда, наконец, Татия немного успокоилась, Клаус сказал: – Иди в свою комнату, прими снотворное. – Я не могу. Не прогоняй меня, Ник, умоляю тебя. Мне страшно и одиноко. Просто обними меня. Пожалуйста! Клаус знал, что должен отвести мачеху в ее комнату, но у него не хватило духа ей отказать, и, когда она подняла голову, умоляя, он наклонился и поцеловал ее в мокрые соленые губы. Теперь он чувствовал, что переступил черту, за которой жизнь никогда не будет прежней. Татия погладила его по спине, ее руки задержались на его бедрах. Клаусу показалось, что он лопнет от возбуждения. Он знал, что уже не сможет остановиться, и, не шелохнувшись, стоял, пока Татия расстегивала пуговицы на его шортах. Клаус потянулся к ней, неловкими руками снял с нее ночную сорочку. Она легла на спину, раздвинула ноги и потянула его к себе. – Иди ко мне, Ник. Ты мне нужен. Я хочу тебя. Закрыв глаза, он вошел в ее влажное горячее лоно, и в три быстрых удара все было кончено. Парень опустился на нее, потрясенный. Он подумал, что сын не должен терять девственность с женой своего отца, но ему было наплевать. Счастливый, Клаус поцеловал Татию. Она научит его. У них целая ночь впереди. Он будет для нее самым лучшим любовником. *** Клаус не помнил, когда он так крепко спал. Он пошевелился, почувствовал рядом нежное теплое женское тело. Небо уже светилось на горизонте, начинался новый день. Ранчо просыпалось. Скоро придут слуги, ей пора уходить. – Я все время думала, как это будет с тобой, – сказала Татия, проведя пальцем по шраму на его лице. Она улыбалась, но в глазах была боль. – И как это было? После ночи любви он проснулся возбужденным. Может быть, у них еще есть немного времени? – Это было прекрасно, Ник. Лучше не бывает. Он улыбнулся, погладил ее по волосам, убирая с лица непокорные локоны. Как ему хотелось, чтобы эти прекрасные глаза улыбались, чтобы из них исчезла горечь. Словно в ответ на его мысли, она заплакала. Парень прижал ее к себе. – Не плачь, мы найдем твою дочь. Его руки потянулись к ее груди, пальцы гладили напрягшиеся соски. Неожиданно Татия вздрогнула. – Ты ничего не слышишь? – Нет, – лениво ответил он, занятый игрой с ее телом. – Кажется, шумит мотор. – Она отодвинулась от парня. Клаус прислушался и уловил шум подъезжающего автомобиля. – Похоже на грузовик, – сказал блондин. Его возбуждение нарастало. Он не мог насытиться этой женщиной. Клаус положил руку ей на живот. Шум мотора усилился. Нет, этот приглушенный рокот не мог принадлежать разболтанному грузовику, скорее такие звуки характерны для большого дорогого автомобиля, как у отца. Машина подъехала к самому дому и остановилась. – Майкл, – испуганно прошептала Татия. – Нет... Хлопнула дверь автомобиля, и послышались шаги. Эти шаги Клаус не мог не узнать. Уверенные, тяжелые шаги его отца. – Черт, Татия! Тебе надо уходить отсюда! Но было уже слишком поздно, открылась парадная дверь, и отец быстро прошел к их общей спальне. Татия замерла от ужаса. – Господи, – бормотала она, – господи... господи... – Уходи. Через террасу. Клаус толкал ее к двери на общую террасу. Наконец она опомнилась, взяла свою ночную рубашку и выскользнула из комнаты под приближающиеся крики Майкла. Он шел по коридору и открывал одну дверь за другой, приближаясь. Клаус натянул шорты, в эту минуту дверь его комнаты открылась, и на пороге появился отец. Смятые простыни и запах духов рассказали Майклу обо всем. Его губы побелели от ярости. – Убирайся вон! – бросил он сыну и с размаху ударил его кулаком по лицу. Клаус упал на пол, но быстро поднялся. – Подонок! – Майкл! – В дверях появилась Татия. – Не надо! Это я во всем виновата. – Ты? Ты его заставила тебя трахнуть? – Майкл швырнул парня об стену. В глазах у Клауса потемнело. – Ты недоделанный сукин сын! – Его кулаки работали без остановки. – Я всегда подозревал, что ты не мой сын. Теперь я в этом уверен. Убирайся, пока я тебя не убил. Пошатываясь, парень направился к двери. В глазах мутилось, липкая кровь текла по затылку, ему стоило большого труда не упасть снова. – Ты не должен его выгонять! – закричала Татия. Послышался звук пощечины. Клаус обернулся и увидел на нежной щеке мачехи красный отпечаток пятерни отца. Майкл стоял, словно не понимая, как это могло получиться. – Никогда не прикасайся ко мне, – сказала Татия мужу, отступая к стене. – Прости, милая, клянусь, я никогда больше... Я был вне себя, Татия. Прости... Майкл шагнул к ней, но она отступила еще на шаг. – Отойди от меня, Майкл! Не смей ко мне прикасаться! – Татия повернулась и выбежала на террасу. Плечи Майкла опустились, он оперся спиной о стену, словно у него подкосились ноги. – Видишь, что ты наделал, Никлаус, – сказал он, пытаясь ослабить узел галстука. Это воскресило худшие воспоминания детства: отец расстегивает ремень и сечет его, маленького, беспомощного, гордо закусившего губу, чтобы не проронить ни звука. – Убирайся и забудь сюда дорогу, – задыхаясь, прохрипел Майкл, доставая из кармана лекарство и кладя под язык таблетку. – Чтобы я тебя больше никогда не видел. – Не увидишь. – Клаус смотрел на отца с ненавистью. – Я сюда не вернусь. – Именно этого я и хочу, – ответил отец, так же холодно глядя на сына. – Но если я узнаю, что ты имеешь отношение к похищению Катерины, я найду тебя на том свете и разорву на куски, так и знай. Клаус повернулся и тихо вышел. Голова раскалывалась, перед глазами плыли круги. Он уходил навсегда. Чем дальше, тем лучше. Он хотел только одного: никогда больше не видеть Майкла Майклсона.