Family secrets

1971 год. Почти двадцать лет назад – С днем рожденья, дорогой, – нежно промурлыкала Татия прямо в ухо Майклу, проплывая в его объятиях по бальному залу. – Не ожидал такого сюрприза? – прошептала она, прижимаясь к мужу и полностью отдаваясь ритму танца. С небольшого возвышения в углу доносились звуки танго, и чарующая мелодия летела над толпой гостей. – От тебя, дорогая, я ожидаю всего, – Майкл довольно хмыкнул. Конечно, он знал, что Татия заказала на сегодняшний вечер этот зал его собственного отеля для несуществующей женской организации, и предвидел, что его ждет. Майкл притянул жену ближе и, ощутив под черным шелковым платьем ее нежную грудь, прижался к ней еще сильнее. Татия притворно надула губки. В ее каштановых волосах плескались отблески бальных огней, а карие глаза загадочно мерцали, обрамленные длинными густыми ресницами. Было время, когда Майкл не пожалел бы состояния за одну только ночь в ее постели. Чувственная, опытная, Татия знала, как сделать мужчину счастливым. Он никогда не спрашивал, где она прошла такую школу, но было очевидно, что Татия не пропустила в ней ни одного урока. Майкл был благодарен ей за то, что она стала его любовницей и вновь пробудила, казалось, навсегда угасшее желание. Милый игривый котенок превращался в постели в дикую кошку, и на несколько лет ее необузданная страсть превратила его в полноценного мужчину. Майкл женился на Татии, был верным мужем, и первые годы брака каждую ночь проводил в ее постели. Но хотя еще ни одна женщина не возбуждала его так долго, как она, на смену ненасытному желанию пришло охлаждение, и теперь он уже не мог вспомнить, когда они занимались любовью в последний раз. Это чудо, что у них все-таки появился ребенок. Наконец романтическая мелодия смолкла. Майкл наклонился над женой, Татия откинулась назад, ее высокая грудь открылась еще больше, длинные каштановые волосы коснулись пола. На минуту Майкл и Татия застыли, глядя друг другу в глаза. На глазах у восхищенных гостей он крепко поцеловал жену, словно не мог сдержать желания, затем они оба выпрямились. Послышались смех и аплодисменты, и Татия покраснела, словно юная девушка. – Тащи ее в спальню, не трать зря времени! – выкрикнул один из гостей, который, судя по его похотливому взгляду, был явно не прочь поменяться местами с именинником. – Вам давно пора сделать сына! – Еще успеем, – ответил Майкл, за улыбкой скрывая горечь. Если бы эта толпа друзей, родных и партнеров по бизнесу только узнала его ужасную тайну! У него больше не могло быть детей. В первом браке с Эстер у него было трое сыновей и одна дочь. Но у них с Татией была только Катерина, четырехлетняя крошка, самое любимое существо в мире. Эта девочка ему дороже, чем все остальные дети, вместе взятые. Те доставляют слишком много беспокойства, не говоря уже о том, что напоминают об их порочной матери. И что он когда-то нашел в Эстер, с костлявой фигурой и острым языком, для которой секс с ним всегда был неприятной обязанностью? Майкл считал ее фригидной до тех пор, пока... Он не хотел сегодня вспоминать ни Эстер, ни проклятого англичанина, с которым эта дрянь изменяла ему. Майкл подвел Татию к центру зала, где уже начала подтаивать ледяная скульптура бегущей лошади. Рядом бил многоярусный фонтан, в котором струилось шампанское. Оркестр начал новую мелодию, и пары вновь закружились по залу. Майкл взял с серебряного подноса полный бокал и одним глотком осушил его. – Папочка! Мужчина обернулся и увидел Катерину: в темно-синем платьице с кружевными воротничком и манжетами, она бежала к нему, протягивая ручки, каштановые кудри обрамляли сияющее личико. Майкл поймал ее и прижал к себе. – Тебе нравится вечеринка, солнышко? Большие карие глаза смотрели на него с восторгом, щеки раскраснелись от бега и возбуждения. – Тут громко. И много дыма! Он плохо пахнет! – Только не говори маме. Она хотела сделать мне приятный сюрприз, и мы должны похвалить ее, – сказал Майкл, подмигивая девочке. Она забавно подмигнула в ответ и потерлась щекой о его щеку, обдавая запахом детского шампуня. Затем маленькие ручки принялись теребить галстук. Майкл снова рассмеялся, в его душу вернулся мир. Ничто не радовало его так, как этот маленький сгусток энергии. – Эй, это мамина работа – завязывать галстук, – сказала Татия, убирая маленькие пальчики с шеи Майкла, и поцеловала кудрявую головку. – Оставь папин галстук в покое. – Хочешь потанцевать? – предложил Майкл дочери. Между бровей Татии появились чуть заметные морщинки, показывавшие, что она не одобряет такого баловства. Но Майкл не привык считаться ни с чьими желаниями, кроме своих собственных: он выпил еще бокал шампанского и закружился по залу с пищащей от удовольствия Катериной на руках. *** – Это просто тошнотворно, скажи? – Фрея устроилась рядом с бокалом шампанского, ей-то было уже можно, ведь ей уже исполнилось двадцать один. Клаус пожал плечами. Он привык к выходкам старика, и ему было наплевать, что бы ни вытворял Майкл. Клаус никогда не ладил с отцом, а с тех пор, как тот развелся с их матерью и неожиданно привел в дом молодую жену, всего на семь лет старше своего первенца Финна, дела пошли еще хуже. Нику совсем не хотелось сюда приходить, его просто заставили. Он не мог дождаться, когда можно будет убраться из этого прокуренного зала с гремящей музыкой и скучными стариками. – Отец просто не может не лапать Татию, – скривилась Фрея. – Противно смотреть. – Она выпила еще. – Старый похотливый козел. – Тише, сестренка, – посоветовал Финн, подходя к брату с сестрой. – Отец, наверное, начинил зал «жучками», поэтому все сказанное тобой будет использовано против тебя же. – Очень смешно, – огрызнулась Фрея, откидывая на спину длинные темно-русые волосы. Но она не смеялась. В ее голубых глазах застыла скука. Девушка рассматривала толпу, словно ища в ней кого-то. Финн злобно сказал: – Держу пари, половина этих ослов мечтает, чтобы папуля разорился. Оркестр ушел на перерыв, и Финн облокотился на фортепиано. Он следил за отцом, все еще державшим на руках Катерину, которая играла с его галстуком. Майкл переходил от одной группы гостей к другой, не опуская на пол свою драгоценную ношу. – Да наплевать на это, какая кому разница, – заявил Клаус. – Тебе лишь бы спорить, – улыбнулся Финн. Эта улыбочка в стиле «я-знаю-в-чем-тут-дело» всегда выводила Клауса из себя. Финн вел себя так, будто больше всех знал. В свои двадцать два года он учился в юридическом институте и был на шесть лет старше Ника, о чем не забывал напоминать брату при любой возможности. Клаус терпеть не мог Финна, как, впрочем, и Фрею. Их обоих слишком волновал Майкл, и особенно его деньги. Оставив брата с сестрой ревновать отца к Катерине, Клаус прошел мимо нескольких групп гостей. Незаметно стащив бокал шампанского с одного из пустовавших столиков, он подошел к высоким окнам. Потягивая запрещенный алкоголь, Клаус смотрел сквозь стекло бокала на огни города, украшенные отдаленными раскатами грома и сверкающими разрядами молний. Парень прикончил шампанское и, надеясь, что никто на него не смотрит, спрятал пустой бокал в вазоне с каким-то экзотическим растением. Он чувствовал себя здесь лишним, как всегда бывало на семейных сборищах. Этот смокинг, который Татия заставила его надеть, только подчеркивал, что он не похож на своих родных братьев и сестер. Он не походил на них внешне: у них у всех были голубые глаза и темно-русые волосы. Больше всего общего у него было с Катериной. Но из-за этого Финн, Фрея и Кол, его младший брат, ужасно злились на него, так как все они ненавидели маленькую принцессу. Мысли Клауса перешли на Катерину. Он решил, что, скорее, равнодушен к ней. Конечно, она его доставала. Любой четырехлетний ребенок достает взрослых. Но она совсем не была такой плохой, какой представляли ее остальные, и уж конечно не виновата в том, что отец обращался с ней как с бесценным сокровищем. Словно прочтя его мысли, девочка пробилась сквозь толпу гостей и обхватила его за ногу. Он только собрался сказать ей, чтобы она убиралась, как Катерина обнаружила его бокал, спрятанный в вазоне. – Не трогай! – злобно прошептал Клаус. Девочка подняла личико, ее глаза хитро блестели. – Спрячь меня от мамы! – Я не собираюсь играть в твои глупые игры. – Катерина! – Высокий голос Татии перекрывал оркестр.– Где ты? Иди сюда, пора спать. А, вот ты где! – Татия, улыбаясь, обошла группу гостей и подошла к ним. – Пойдем, дорогая, уже почти десять. – Ну и пусть! – Лучше делай, как она говорит, – посоветовал Клаус, стараясь не смотреть на мачеху. Он хорошо понимал, что в ней привлекало отца. Татия Петрова была самой сексуальной женщиной из всех, кого он видел. В свои шестнадцать он отлично знал, что такое неудовлетворенное желание, которое сжигает тебя изнутри. – Пойдем. – Татия нагнулась, чтобы взять Катерину на руки. Платье натянулось так, что, казалось, тонкая ткань сейчас лопнет. – Я уложу ее, – предложила подошедшая вслед за ней няня Лола, маленькая женщина в туфлях без каблуков, в старомодном темно-синем костюме. Рядом с Татией она выглядела солидной матроной, хотя, была чуть старше хозяйки в свои немного за тридцать. – Я не хочу спать, – упрямилась девочка. Татия заметила, что к ним направляется один из официантов. Со вздохом она снова повернулась к дочери: – Слушай, дорогая, скоро принесут торт, ты можешь остаться и посмотреть, как папа задует свечки. Но потом ты пойдешь спать. Для тебя приготовлена комната рядом с нашей, и мы с папой придем попозже тебя поцеловать. Довольная Катерина побежала в зал, Лола пошла за ней. Татия выпрямилась и поправила платье. Клаус надеялся, что мачеха теперь уйдет, однако она смотрела ему в лицо, слегка подняв голову. Татия вытащила пустой бокал из вазона и повертела его в руке. Даже когда она придиралась к нему, он сгорал от желания. Как будто сознавая свою власть над ним, как и над любым мужчиной, имеющим глаза, она облизала губы и сунула бокал ему под нос. – Мы ведь с тобой не хотим испортить папочке праздник? Если тебя поймают с этим, будут неприятности. – Никто меня не поймает, – пробурчал Клаус. – Не думай, что ты самый умный, Ник. Я видела, как ты взял бокал, и, думаю, не я одна. Это мог заметить любой, включая Аларика Зальцмана. Ты ведь не забыл его, нашего старого доброго копа? Впрочем, тебе не привыкать! Клаус упрямо нахмурился. – Я сказал, никто меня не поймает. – Будем надеяться. Потому что, если ты опять попадешь в тюрьму или в другую передрягу, Майкл не будет тебя вытаскивать. Так что шевели мозгами. – Она хищно улыбнулась и повернулась к нему спиной.