Латария

      Когда я проснулась, было около полудня. Яркое солнце просвечивало сквозь кроны деревьев, запуская в комнату столбы света, в которых в причудливом танце кружилась пыль. Я встала с кровати, потянулась, чувствуя, как все растягивается и наполняется бодростью, и вышла из комнаты. На кухне за столом сидел Сокол и вытачивал ножичком из дерева какую-то фигурку. Бабушка ухватом доставала из печи большой горшок, в котором, кажется, был вчерашний щавелевый суп.       — Ну что стоишь, Тари? — достав горшок, бабушка поставила его на стол и принялась резать лук. — Одень что-нибудь поприличнее и садись кушать. Я кивнула и полезла на чердак, где стоял сундук с моими вещами. Надев обычную рубашку вместо длинной ночной сорочки и старый сарафан, я спустилась обратно. Бабушка уже сидела рядом с Соколом, что-то тихо рассказывая. Я наложила себе суп, взяла ложку, оторвала краюшку от ржаного каравая и села рядом, вслушиваясь в разговор, но Руона мигом замолчала. Обед (а для меня завтрак) прошёл тихо. Доев и поблагодарив бабушку, я уже собиралась вставать из-за стола, но меня остановили.       — Латария, у нас есть серьёзный разговор, — Сокол внимательно посмотрел на меня из-под густых белых бровей. Я уже собиралась крикнуть, что не хочу никуда уезжать, но мигом поняла, что за подслушивание могут и наказать, и молча уставилась на бабушку.       — Завтра с рассветом ты отправишься со мной на юго-запад, поступать в магическую школу. В силу твоих способностей… — продолжил старик, но тут я не выдержала.       — Куда?! Я не хочу уезжать! Бабушка…       — Ты хочешь стать магом, Латария? — бабушка подняла руку, собираясь погладить меня по волосам, но я вжала голову в плечи.       — Хочу, но разве для этого обязательно уезжать?! Я не хочу куда-то ехать!       — А придётся. Тут возражения не принимаются. Если всё получится, ты можешь стать сильнее и меня, и даже Сокола. Так что марш собираться! Я вскочила и мигом побежала на чердак, думая запереться там и назло всем умереть от голода, но, закрывая дверь, в замешательстве остановилась. В самом углу маленькой комнаты, на старом коричневом сундуке что-то сверкнуло. Я сделала пару шагов вперёд, но тут это что-то легонько двинулось. Я остановилась, пригляделась. Яркий солнечный луч падал на поверхность сундука и на маленький отражающий его предмет, так, что меня слепило, и я ничего не могла разобрать. Сделав вывод, что это не оно двигалось, а мне просто показалось, я быстро прошла в угол и опустилась на колени рядом с сундуком. С гладкой деревянной поверхности на меня неподвижно смотрел маленький, с половину указательного пальца, серебряный дракончик с голубыми глазами из сверкающих камней. По спине его шёл необычайно красивый тонкий узор. Да и сам дракончик был какой-то удивительный, он просто притягивал взгляд, и я завороженно сидела рядом с сундуком, рассматривая неподвижные крылья. Наконец моя рука сама потянулась его погладить. Но тут случилось неожиданное. Только я коснулась неподвижной статуэтки, как дракончик ожил, пару раз взмахнул крыльями, стрелой взбежал по моему среднему пальцу и обвился вокруг него серебристой змейкой. Я удивлённо вскрикнула. Волшебство, да и только. Немного подумав, я решила, что дракончика принёс Сокол. Тогда надо было быстрее его снимать, а то вдруг его нельзя было трогать. Я взялась за кольцо, дёрнула его наверх, покрутила, попыталась подковырнуть. Бесполезно. Серебро будто вросло в мою кожу, дракончик сидел будто влитый, и не передавливая палец, и не снимаясь. Ещё больше я запаниковала, когда услышала чьи-то шаги на лестнице, ведущей на чердаку. Времени было катастрофически мало. Я ещё раз безуспешно дёрнула за кольцо, пару раз метнулась от стены, до стены и под скрип двери застыла посреди комнаты, сунув руки за спину.       Войдя, бабушка первым делом глянула как раз в угол, на гладкую поверхность сундука. Я уже зажмурилась, готовая сознаваться, но Руона лишь провела по комнате безразличным взглядом и обратилась ко мне:       — Я должна кое-что рассказать тебе, Тари. Ты, может, уже хочешь ехать? Я отрицательно замотала головой, одновременно за спиной пытаясь крутить кольцо в разные стороны.       — Так вот, после этого разговора ты ещё пересмотришь своё решение. Я молча и чуть укоризненно посмотрела на бабушку. Вот сейчас и пойдут уговоры. Начнёт она, конечно, со своих сказок. Приведёт в пример пару великих магов, и как я ими восхищалась. Скажет, что здесь, в деревне, я загублю свою жизнь, что у меня великий дар, что я растрачу его зазря. И вот я, вдохновлённая этими речами, поеду в эту, чёрт бы её побрал, магическую школу, и меня оттуда сразу же выпрут, поразительно игнорируя великий дар, как выперли два года назад купеческую дочку Фироську, которая, в отличие от меня, могла хотя бы зажигать глазами свечки.       -…дешь? — прокрутив в голове наш разговор, мой отъезд и даже триумфальное изгнание из школы, я совершенно прослушала бабушкины слова и уставилась на неё взглядом исключительно глупого барашка на исключительно новые ворота.       — Может присядешь? — терпеливо повторила Руона, но я вынуждена была отказаться, понимая, что если я ещё и сидеть буду, неудобно свернув руки за спиной, то это точно вызовет подозрения. Бабушка же села, и я осталась стоять перед ней, глядя на носки своих ботинок, как провинившийся ученик.       — Я давно откладывала этот разговор, — бабушка приостановилась, но, не найдя никаких признаков безграничного интереса с моей стороны, продолжила. — Ты же помнишь, что я рассказывала тебе о твоих родителях?       — Когда мне был год, меня бросили одну в лесу, — безразлично буркнула я. Года четыре назад мне было ужасно досадно чувствовать себя сиротой. Когда я приходила в гости к двенадцатилетнему Дарину и трёхлетней Мирике, я смотрела, с какой любовью их мать качает кроватку, в которой лежит дочка, как Дарин в поисках ласки залезает на колени к отцу, и тот гладит его по голове своей широкой ладонью. Мне хотелось плакать от досады, и я долго там не задерживалась, излишне грубо и коротко отвечая на все вопросы. Я была ужасно зла на тех двух людей, которые оставили меня однажды, неизвестно чем руководствуясь. Но потом злость переросла в безразличие, а потом в лёгкую благодарность. Кто знает, как бы я сейчас жила, оставшись с людьми, которые могли легко выставить годовалого ребёнка из дома. А так у меня была бабушка, которая всегда поддерживала меня и любила. Я думаю, нотки этой благодарности и проклюнулись блеском в моих глазах, потому что бабушка улыбнулась. Но улыбка долго не задержалась на морщинистом лице. Руона продолжила:       — Я соврала.       — Что? — я удивлённо подняла голову. Этого не может быть. Мне послышалось. Точно послышалось.       — Я соврала. То, что я тебе говорила всё это время про твоих родных — это неправда. Я обещала твоей маме рассказать тебе всё в день твоего четырнадцатилетия. До него осталось шесть дней, но, я думаю, она была бы не против, что ты узнаешь всё сейчас. Мама? Моя мама? Коленки подкосились, и я медленно опустилась на другой сундук напротив бабушки, и думать забыв про кольцо. Но Руона и не смотрела на мои руки. Ей тоже было не до этого.       — Если ты обещаешь не перебивать, Тари, я расскажу тебе полностью всю историю.       — Обещаю… — тихо произнесла я, теребя кольцо скорее по привычке, совершенно не пытаясь его снять. Мысли в моей голове кружились, как мотыльки вокруг слабого света странных догадок.