Долг

1 октября 1799 г.

Луи проснулся. Сон оставил после себя обрывки образов и эмоций. Реверди помнил только, как сражался с кем-то и как держал в руках что-то важное, но остальные подробности пропали безвозвратно. Ассасин оглядел непривычную обстановку, не понимая, куда подевалась родная кровать. Похоже, он заснул прямо в кабинете Фабриса, за столом, поддавшись дурманящему воздействию рутинной работы. — Ах, вот ты где! — В комнату стремительно вошла Лина. — Я, значит, сижу всю ночь дома, жду тебя, а ты решил устроить свидание с бумажками? — Прости, — простонал Луи, протирая глаза. — Я не смог противостоять их чарам. Больше ни за что не соглашусь подменить Фабриса, какой бы важности не были его дела. — Уж надеюсь. Когда он вернётся? — Завтра. Должен завтра. — Луи потянулся и глянул в окно, сквозь которое в комнату смело проникал свет. — Сколько времени? — Уже полдень, соня. Пришлось взять Арлетт с собой. — Сюда? Но… А сиделка? — У Хлои сегодня выходной. В комнату вбежала пятилетняя девочка — и сразу же устремилась к ассасину. — Папа! Зачем ты прятался здесь? Луи взял её на руки и поднял над головой, улыбаясь. Маленькое личико, голубые глаза, крохотный носик, пухлые раскрасневшиеся щёчки, светло-русые волосы, бесконечная энергия — во многом, очень во многом Арлетт была похожа на мать. А вот что непоседе досталось от отца — загадка. В 1793 году, узнав о беременности Лины, Луи решил покинуть город: Париж становился слишком опасным местом для воспитания детей; Ален без промедления отправился с ними. Вскоре они вернулись в Орлеан, чем безумно обрадовали Фабриса. Как выяснилось в последующие месяцы, решение было верным. После казни монарха к гильотине повели всех подряд: и по поводу, и без него. В начале ноября под смертоносное лезвие попал и Филипп Эгалите, но Луи, поглощённый заботами из-за скорого появления ребёнка, не уделил этому должного внимания. Спустя несколько месяцев после приезда пара устроила скромную, но счастливую свадьбу, а 24 ноября родилась Арлетт — и всё это сильно повлияло на жизнь родителей. Молодые ассасины поселились в бывшем доме Фабриса, стали реже выходить на задания, уделяя время в основном организаторской работе в Братстве. Ален же за эти годы основательно вырос, возмужал и стал ещё шире в плечах. Оказавшись в новой обстановке, он быстро освоился и продолжил своё обучение. Теперь не осталось сомнений в том, что юноша обладает уникальными боевыми навыками. В тренировочных сражениях одолеть его мог только Винсан, учитель фехтования. Сам же Луи никогда не выступал в поединках против своего подопечного, всё ещё видя в нём ребёнка. Что же касается Фабриса, то он совсем не изменился. Прибавилось седины в по-прежнему густых длинных волосах, но в остальном всё так же. Дни напролёт он сидел за своим столом, руководил делами Братства, погрузившись в бумаги, с той лишь разницей, что теперь его занятия прерывала одна девочка с безобразным поведением; впрочем, Фабриса это ни капли не расстраивало, он был рад любому поводу увидеться с внучкой. Иногда ему, как сегодня, было необходимо отлучиться — в такие дни, будучи первым доверенным лицом, за стол садился Луи. Пожалуй, такую жизнь можно было бы назвать счастливой. Временами Луи мечтал о большем, ему хотелось совершить что-то важное и запомниться великим ассасином, как Альтаир или Эцио. Но потом он думал, что всё это — просто мальчишеские фантазии и пора бы начать смотреть на жизнь по-взрослому. Тем более, теперь у него была семья — роскошь, отсутствующая в детстве. Луи подержал дочь ещё несколько секунд в воздухе, чтобы она могла вдоволь нахохотаться, подмигнул Лине и сказал: — Я прятался от твоей мамы, она бывает о-о-очень опасна в гневе. — Он опустил девочку. — Арлетт, ты простишь меня за то, что я не пришёл сегодня домой? — Конечно, прощу. — Отлично! Раз ты простила, то и мама простит. Верно, мама? — Луи подошёл к Лине и поцеловал её в щёку. — Куда же я денусь, командир, — хмыкнула та. — Кстати, раз уж ты проспал всё на свете, хочу кое-что рассказать тебе. — Давай. — Не при нашей маленькой проказнице, — улыбнулась Лина. — Давай, Арлетт, сходи, узнай, как дела у Ланса и Ромена. Арлетт сразу же упёрла руки в бока и приняла недовольный вид, чем вызвала смех родителей. Выгнать её не успели: в комнату вошёл Ален. — Привет-привет, — улыбнулся он всем в комнате, затем посерьезнел. — Луи, надо поговорить. — Конечно. Лина, не могла бы ты?.. — Нет, не могла бы. Луи закатил глаза, взял дочь за плечи. — Арлетт, пожалуйста, спустись на первый этаж. На этот раз без шуток. Девочка явно расстроилась, но спорить не стала. С опущенной головой она покинула комнату, плотно прикрыв за собой дверь. — Обиженный котёнок, — с улыбкой прокомментировал Ален. Повернувшись к ассасинам, он посерьезнел. — Помните ночь, когда вы нашли меня? Луи неуверенно кивнул. До сих пор в своих разговорах они никогда не возвращались к этой теме. — Какое у вас было задание? — Мы проверяли слух о Частице Эдема. Совет с чего-то взял, что в этом доме был один из артефактов. — Он был, — просиял юноша. Луи и Лина переглянулись, но ничего говорить не стали. — Смотрите. — Ален подошёл к столу, расчистил место, смахнув несколько писем, достал из кармана бумаги и разложил их. — В последние годы я потратил немало времени на то, чтобы найти другие Частицы. Предметы, сделанные Предтечами, часто фигурируют в религиозных текстах, и это логично — ведь иначе принцип их работы не объяснить. Например, Плащаница, Святой Грааль или, — юноша сделал паузу, указывая на рисунок, — Терновый Венец. — Про Плащаницу я слышала, — проговорила Лина. — Грааль — допустим. Но Венец? Который был на голове у Христа? — Да. В Евангелиях говорится, что римские солдаты сплели его на месте, но это неправда. Венец существовал задолго до Христа, после он снова пропал. Недавно я обнаружил записи, которые указывают, что в 1204 году крестоносцы — возможно, и тамплиеры — нашли Венец в Константинополе. В 1239 году реликвия оказалась в Париже, с 1248 года до недавнего времени она хранилась в соборе Сент-Шапель. — Не понимаю, — вмешался Луи. — То, что в Сент-Шапеле хранятся христианские реликвии, — общеизвестно. И что же, получается, что предмет из совершенно другого мира, обладающий неизвестными свойствами, несколько веков лежал на всеобщем обозрении? И никто не догадался? — Нет, конечно. На виду был обычный венок — безделушка, но свою роль она сыграла. Настоящий Терновый Венец хранился в тёмном лабиринте под собором. — А сейчас? — с трепетом спросила Лина, захваченная историей. — А сейчас его там нет. — Ален выпрямился. — Собор полуразрушен и пуст. Похоже, его разграбили в ходе беспорядков ещё несколько лет назад. В некоторых историях говорится, что Венец сводит с ума, в других — что он даёт возможность читать мысли окружающих. Такая сила! Но в чьих она теперь руках? — Вдруг парень улыбнулся, показывая, что подходит к сути. — И тут я вспомнил картинку из той ночи. Руки, которые прячут золотой венок в ткань. Тогда я подумал, что это какая-то игра света — не может что-либо излучать такое сияние. А сейчас понял, — Ален восторженно взглянул на Луи, — это был Венец. — Но мы ничего не нашли! — возразила Лина. — Не нашли, — подтвердил Луи. — Но мы видели, как сбежал граф Прованский. — У него, как у брата короля, был доступ к реликвиям, — кивнул Ален. — Он мог забрать Терновый Венец в любое время. — Но что это даёт? Он покинул Францию в 91-м году. — Верно — ещё один тупик. Но несколько месяцев назад я попросил знакомых искать любую информацию о графе, — сейчас он, кстати, зовёт себя Людовиком XVIII, — и сегодня мне передали это письмо. — Ален положил на стол ещё один лист. — «Приветствую, Эмиль», — прочитал Луи, склонившись. — «Высылаю очередную порцию денег. Не знаю, насколько ещё затянется моё нелепое изгнание, но, надеюсь, ты и твои люди работой довольны. Напомню, что этот предмет чрезвычайно важен для меня, так что следите за ним, не смыкая глаз. Если что-то произойдёт — пиши немедля. С уважением, законный король Людовик XVIII». Какие ныне короли пошли: без герба, без печати. — Луи поднял голову. — Думаешь, речь о Венце? И адрес есть? — Есть адрес — это здесь, в Орлеане, на окраине. Что бы это ни было, король заплатил немало средств за охрану, так что речь явно о чём-то очень ценном. — Тогда чего мы ждём? — с задором спросила Лина, направившись к шкафу с одеждой. — Погоди, — вдруг засомневался Луи. — Мы просто пойдём туда? Без подготовки? Не дождавшись Фабриса? А Арлетт? И вам не кажется подозрительным, что всё это именно здесь? — Не кажется, — ответил светловолосый юноша, собирая свои бумаги. — Таскать сокровища с собой по всей Европе, как и прятать что-либо в Париже, — небезопасно. Орлеан — самый ближайший крупный город. — Арлетт оставим с Винсаном, — он без ума от проказницы, — управимся до вечера и вернёмся за ней, — подхватила Лина. — И ждать Фабриса мы не можем, — продолжил Ален. Его глаза горели от нетерпения, а голос заражал энтузиазмом. — Сам посуди: обещанные деньги не дошли, скоро это обязательно вызовет подозрения. Ну же, Луи! Разве тебе не хочется сделать что-нибудь действительно важное? Спустя час троица была на месте: через двадцать метров начиналась высокая готическая ограда, а за ней — одноэтажное изящное строение, напоминающее небольшой дворец. И дом, и территория выглядели ухоженными, что означало присутствие охраны или прислуги, поэтому ассасины не торопились с действиями. Оставаясь в толпе, они шли вдоль забора, выискивая способы проникнуть. — Впереди ворота с охраной, — первым заметил Луи, сжимая рукоять палаша. Он оглядел своих спутников, чтобы убедиться, что они готовы к бою. Лина была в костюме светло-бирюзового цвета; она надела капюшон и поправила пояс с рапирой. Ален, как и всегда, выбрал белый костюм, без капюшона. Поигрывая рукояткой пистолета, он сказал: — Их всего двое. Кину дымовую под ноги и разберусь. — Не стоит, это слишком заметно. — Эй! Тебе чего-то надо? — Охранник обратил внимание на Алена, который даже не пытался смешаться с толпой. — Если нет, то давай прова-а-а-АССАСИНЫ! Луи и Лина, замешкавшись, выдали себя, чем провалили план ещё до его создания; и вот один из врагов истошно орёт, а второй уже бежит на них с клинком наголо. Спохватившийся Ален всё-таки пустил в ход бомбу, и секунду спустя всё поглотил дым. На Луи тут же кто-то налетел, но, готовый к столкновению, тот отпрянул. Силуэт охранника взмахнул мечом раз, другой, ассасин отклонился назад, резко сократил дистанцию и поразил противника скрытым клинком. Не прошло и секунды, как снова пришлось защищаться — из дыма возникла тень и сделала выпад. Луи отбил удар наручем, перехватил кисть атакующего, замахнулся… и понял, что держит за руку Лину. — Привет, — невозмутимо сказала она. — Чем занимаешься? — Да вот, пытаюсь не умереть от рук любимой. Это ты всё ещё злишься, потому что я не ночевал дома? — Как ты догадался? Несмотря на шутки, парочка не теряла бдительности; по-прежнему держась за руки, они внимательно следили за движениями в дыму. Бомбы Алена, которые он мастерил самостоятельно, создавали очень густое, но нестабильное облако: оно уже начало рассеиваться. Через несколько секунд Луи различил светловолосого ассасина с пистолетом, чуть позже — трупы двух охранников. Больше на улице никого не было: прохожие разбежались сразу же после начала потасовки. — Ну? — воскликнул Ален. — Идёмте же, мы привлекаем много внимания. Друзья спрятали тела в ближайшие кусты и двинулись дальше. Они уже приближались к зданию, длинному, с высокими широкими окнами. Луи остановился у входа, обнажил палаш и осторожно толкнул тёмно-зелёную дверь; та легко, бесшумно поддалась, приглашая гостей внутрь. — И чего? — вновь нетерпеливо поинтересовался Ален, заглядывая через плечо Луи. — Слишком тихо, — прошептала Лина. — Через такие окна нас должны были давно заметить. — И подготовиться, — сказал Луи. — Давай ещё бомбу. Юноша кинул в коридор второй шарик. Громко ударившись о деревянный пол, тот подскочил и сработал; помещение окутал густой дым. И тут же, словно бомба была сигналом, зазвучали крики, выстрелы, топот, звон разбитого стекла, запела сталь… Ассасины же, наблюдая за светопреставлением, стояли на пороге, но, как только видимость чуть улучшилась, синхронно устремились вперёд. В этот раз количество противников было неизвестно, зато Луи знал всё о своих друзьях. Слева была Лина, а справа — Ален; они действовали вместе, как одно целое, понимая друг друга без слов. Вот девушка-ассасин подставила кому-то ногу, силуэт завалился, и Реверди уверенно добил его. Затем он отразил удар другого врага, с размаху вонзил палаш ему в грудь и оттолкнул нападавшего в сторону Алена. Юноша выхватил клинок Луи из падающего тела и устремился дальше, а Реверди в это время взвёл арбалет и застрелил противника Лины. Через минуту всё было кончено. Дымка полностью рассеялась, и ассасины, наконец, различили всю красоту помещения, в котором оказались. Пол украшали мягкие ковры, на стенах висели картины самых разных размеров, изображающие в основном пейзажи, которые казались живыми за счёт освещения из громадных окон. Через каждые несколько метров в коридоре умещались столики, заставленные хрупкой посудой, рядом с ними — удобные кресла. Жаль только, что вся эта красота была испорчена произошедшей бойней. Теперь можно было не спешить, и Луи обратил внимание на поверженных противников. Всего их было шестеро. Все — мужчины, от двадцати до сорока лет, одеты примерно одинаково, со вкусом. — Не очень похожи на обычных наёмников, — высказал общую мысль Ален, возвращая палаш. — Выглядят даже лучше меня. — Как раз в это ничего удивительного нет. Много кто выглядит лучше тебя, — пошутила Лина. — Может, король платит им достаточно для такой роскоши. — Луи вновь задумчиво осмотрелся. — Меня больше насторожила реакция охраны у ворот. С каких пор такие как они знают о существовании ассасинов? Никто не нашёл этому объяснения, и троица двинулась дальше, к двойным белым дверям в конце коридора. Луи медленно открыл их, ожидая очередной засады, но, похоже, врагов больше не было. Их встретила широкая комната, обставленная в стиле предыдущего помещения; исключение составил пустой обеденный стол, занимающий большую часть пространства. Не говоря ни слова, ассасины подошли к следующим дверям — судя по всему, за ними был последний зал. И вот тут Луи совершил ошибку. Решив, что опасность позади, он забыл об осторожности. Едва ассасин дотронулся до ручки, как дверь стремительно распахнулась навстречу, и из комнаты вылетел мужчина с ножом. Реверди не успел достать оружие, не успел даже поднять руки, чтобы хоть как-то защититься, он лишь чуть отклонился в попытке спастись от неизбежного… А затем лезвие вошло ему в живот. Никто не ожидал такого, даже, казалось, сам нападавший: отпустив нож, он в растерянности отступил назад, намереваясь вернуться в комнату, но Ален помешал его планам. Ассасин выхватил пистолет и застрелил обидчика ещё до того, как Луи успел прошептать: «Стой». Лина сразу же бросилась рассматривать рану. — Лезвие вошло не полностью, но всё же достаточно глубоко, — спокойно сказала она, но Луи заметил, как дрожат её руки. — Надо скорее перевязать тебя и вернуться. — Сначала увидим то, ради чего шли сюда. — Прижав ладонь к порезу, маленькими осторожными шагами Реверди вошёл в помещение. Это был рабочий кабинет. Несколько шкафов с бумагами, большой тяжёлый стол, за ним окно. Слева от окна — внушительный сейф; Ален перезарядил пистолет и отправился осматривать его. — Закрыто, — сообщил он. — Проверь ящики стола. Лина, обыщи тело. Может, ключ у него, — проговорил Луи, а сам прислонился к одному из шкафов. Ассасин отнял руку от раны, взглянул на неё — ладонь была вся в крови. «Паршиво». Чтобы сдержать панику, он сосредоточился на своих мыслях. Что-то кроме ранения никак не давало ему покоя, назойливо беспокоило уже несколько минут. Было нечто неправильное в происходящем. — Нашла! — довольно воскликнула Лина и кинула ключ Алену. Затем она вновь повернулась к трупу и начала рвать одежду на нём. — Что ты делаешь? — слабо спросил Луи. — Жизнь тебе спасаю, гений. — Сначала убить пытается, а потом… — Помолчи лучше. Сейчас сделаю тебе повязку и… — Девушка осеклась, что-то увидев. Через секунду это заметил и Луи: под дорого́й одеждой убитого скрывался красный крест на цепочке. — Он — тамплиер? — Она повернулась к мужу. — Зачем тамплиерам охранять Венец для короля? — Ничего не понимаю, — пробормотал Реверди и перевёл взгляд на уже открытый сейф. Ален выстрелил. Пуля попала в грудь Лине, и девушка, вскинув руки, с застывшим изумлённым взглядом на лице тихо упала навзничь. — КАКОГО ХЕРА?! Луи бросился на убийцу, на ходу вытаскивая палаш. Такой рывок причинил ему сильную боль, но он даже не обратил внимания, движимый яростью. Ален уверенно стоял на месте. Пригнувшись, он увернулся от первой атаки и в ответ кулаком ударил ассасина в живот, в область раны. Луи скривился, утопая в волне чудовищной боли. Кажется, на какое-то время он даже потерял сознание, потому что очнулся уже на ковре. Сил встать нет, руки и ноги будто прибиты к полу, мысли едва ворочаются. Ассасин смотрел на потолок, на огромную хрустальную люстру, но не осознавал того, что видит. В своей памяти он также не был уверен. Может, всё произошедшее — морок, навеянный страшный раной? Застонав, он перевернулся и увидел труп тамплиера; рядом неподвижно лежала Лина. — А, пришёл в себя? Я уже даже начал беспокоиться, — раздался откуда-то голос Алена. Голову застилал сплошной туман, лишь одна мысль, подобно маяку, сверкала вдалеке. Лина. Луи пополз вперёд. — Ну и куда ты? Тебе, что, совсем не интересно? Не хочется знать, зачем я это сделал? Как я всё это провернул? Левая рука вперёд. Правая нога вперёд. Толчок. Боль. — Конечно, тут не было никакого Тернового Венца. Этот дом — последнее прибежище тамплиеров. Их орден был почти полностью уничтожен в Париже несколько лет назад, а здесь прятались оставшиеся. Некоторые даже не умели сражаться, как тот парень, что ранил тебя. Но как же мне повезло! Я боялся, что не справлюсь с вами. Правая рука вперёд. Левая нога вперёд. Толчок. Боль. — Но я не во всём врал. Венец действительно существует. И будь уверен, я найду его. Со знаниями ассасинов и деньгами, украденными из сейфа тамплиеров, — найду. Луи добрался до тела. Её одежда была вся в крови, но он не видел этого. Разве может у мёртвой быть такое чистое и красивое лицо? Конечно, нет. Очевидно, что Лина лишь притворяется. Луи провёл рукой по её щеке и прошептал: — Что ты хотела мне сказать? Она не ответила. — Тогда, в комнате Фабриса, ты хотела что-то поведать. Что? Сейчас самое время. Не молчи. — Слёзы застилали глаза, и так, в неясной дымке, можно было представить, что Лина ещё жива. — Ты не можешь уйти, не рассказав мне это. Не можешь. Пожалуйста… Но девушка по-прежнему молчала. Прошла секунда, другая. И тут Луи всё понял, осознал полностью и окончательно: Лина мертва и исправить это нельзя. Сразу же проявилась реальность. Вернулась адская боль в боку, мокрый от крови ковёр и голос убийцы, который теперь звучал намного громче. — Я думаю, ты понимаешь меня. Ты сам рос без отца и сделал бы что угодно, чтобы он был рядом. Но ты не знаешь, что с ним стало. А я знаю, что произошло с моим. Его убили, Луи. Ты убил. — Взгляд Реверди был по-прежнему прикован к Лине, но теперь он внимательно прислушивался к голосу. Ален был за спиной и медленно приближался. — Я страстно хотел отомстить: и тебе, и Лине, и ещё двум убийцам, что там были. Но я был тринадцатилетним ничего не умеющим подростком. Даже спустя годы мне не доверяли, за мной следили, — и я ждал дальше. Продолжал притворяться вашим другом, братом, обучался, планировал банальную месть. И вот мы здесь. Я повзрослел, многое понял и многому научился. Фабрис вернётся только завтра, другие ассасины о нашем походе не подозревают, — идеальные условия. Осталось только завершить месть. Ведь твоя дочурка ещё… Луи резко приподнялся, развернулся и атаковал предателя скрытым клинком. Несмотря на невыносимую боль и потерю крови, удар был столь яростно стремителен, что наклонившийся Ален не успел отстраниться. Лезвие нанесло несмертельную рану, оставив глубокий горизонтальный порез на правой щеке. Юноша с криком схватился за лицо, затем достал пистолет, направил на ассасина и нажал на спусковой крючок. Выстрела не последовало. — Надо было его перезарядить, — прохрипел Луи и упал на спину. Ален уставился на оружие, затем, успокоившись, пожал плечами. Прислонив ладонь к щеке, он сказал: — В общем-то, мне всё равно, умрёшь ты или нет. Главное, чтобы ты ощутил мою боль, чтобы потерял то же, что потерял я. Оставайся тут и думай о том, что я убил Лину, а теперь иду за Арлетт. Прощай. Предатель направился к выходу. Собрав последние силы, Луи поднял руку с арбалетом, прицелился и выстрелил. Раздался тихий щелчок — и всё. — Надо было его перезарядить, — не оборачиваясь, сказал Ален и вышел из комнаты. «Вот и всё», — подумал Реверди. В голову снова вернулся туман. Распространяясь, он постепенно захватывал территорию; островки мыслей, континенты воспоминаний — всё оказывалось в его власти. Уже не чувствуя боли, Луи повернулся на бок, так, чтобы было видно Лину. — Если я умру, — прошептал он, взяв девушку за руку, — то пусть уж моё последнее воспоминание будет о тебе. И они замерли, застыли, подобно насекомым в смоле, олицетворяя одновременно смерть и красоту, — до тех пор, пока ассасины не нашли их.