Долг

21 февраля 1793 г.

Сисар взмахнул клинком, затем сделал выпад — Ален легко уклонился от обоих ударов, атаковал сам и тут же отскочил назад. Юноша двигался без труда, не сбиваясь в действиях и дыхании, — будто не тренировался с серьёзным противником, а просто вышел на прогулку по Парижу. Сражение проходило в убежище ассасинов, в круглом полутёмном зале. Луи расположился на мраморных ступенях, внимательно наблюдая за движениями своего подопечного. Как трудно было поверить, что высокий, уверенный в себе 16-летний подросток — это тот же мальчик, который три года назад пугался каждого встречного в этих стенах. Конечно, было сложно. Первые дни Ален безвылазно сидел в отведённой ему комнате, отказывался от пищи и общества, апатично относился к любому, кто пытался пойти на контакт с мальчиком. Иногда были слышны его крики и разговоры с самим собой, но большую часть времени комнату окружала жуткая тишина. Позже Ален стал выглядывать из своего жилища, путешествовать по базе ассасинов. Чем больше времени проходило, тем в более отдалённых уголках он появлялся, но по-прежнему все его действия сопровождались молчанием. Первая фраза была произнесена лишь спустя два месяца и адресовывалась она Луи. «Я прощаю тебя», — сказал тогда мальчуган и исчез в одном из коридоров, оставив ассасина в полнейшем замешательстве. После всё наладилось. Ален стал общительнее: он поведал о своей жизни, упомянул, что мать давным-давно умерла, а отца, поглощённого заговорами и радикальными идеями, почти никогда не было рядом — потому скучать по прошлому смысла нет. Луи, в свою очередь, рассказывал о себе и об ассасинах. Истории о неуловимых воинах, борющихся за свободу и справедливость, искрами восторга отражались в глазах мальчика, так что было принято решение приступить к тренировкам. Очень быстро выяснилось, что Ален неглуп и весьма способен к фехтованию. Два с половиной года упражнений сделали из мальчика умелого бойца, что не могло не заставить Луи гордиться. И сейчас Ален почти ни в чём не уступал оппоненту — взрослому умелому ассасину. — Ладно, достаточно, — остановил сражение Сисар. — Назовём это ничьёй. Хотя, вынужден признать, выносливости у тебя будет побольше. Пока бывшие противники обсуждали прошедший бой, у Луи оставалось ещё немного времени понаблюдать за подростком. Глупо было полагать, что этот Ален как-то связан с тем погибшим мальчиком, которого он знал в детстве. Общие признаки ограничивались именем и цветом волос, всё остальное — сплошные различия. Тот Ален постоянно выглядел недовольным и враждебным, тогда как лицо Алена-юноши выражало исключительно дружелюбие благодаря мягким плавным чертам и глазам, которые всегда смотрели открыто, доверчиво. Противоположными были и характеры: замкнутость и агрессия — тогда, открытость и общительность — сейчас. — Чего сидишь? — спросил, возвращая к действительности, подошедший Ален. — Да вот думаю, задел тебя Сисар или мне всё-таки показалось, — насмешливо ответил Луи. — Ничего не задел! — Точно? — Точно! Сам попробуй сразиться со мной, если не веришь! — негодовал мальчик. — Тише-тише, убедил. — Ассасин со смехом поднял руки. — Есть предложение… Не хочешь посмотреть на казнь короля? Луи никогда не видел столько людей в одном месте, даже при взятии Бастилии. Огромная толпа заполонила площадь Революции в ожидании грандиозного зрелища. Ассасин явственно ощущал плывущее по воздуху волнение, и такой настрой не удивлял: кто бы мог подумать, что в столице Франции с ликованием будут казнить короля? Луи, Ален и Лина пробирались к месту основного скопления людей — к гильотине. Чем ближе были ассасины, тем разнообразнее казалась публика. Крестьяне, солдаты, рабочие, политики, целые семьи, — казалось, на улицы вышел весь Париж. И даже… — Добрый день, Луи. — Ох, герцог… — Нет-нет, — улыбнулся его старый знакомый. — Я больше не герцог Орлеанский. Теперь я Филипп Эгалите, гражданин Франции. — Он оценивающе оглядел ассасина. — Как же ты вырос с последней нашей встречи! — Вы тоже изменились, — ответил Луи, взглядом пытаясь отыскать Алена. — Да чего уж там — всё изменилось. Не познакомишь меня со своей спутницей? — Да, конечно. Это Лина. — Девушка почтительно наклонила голову. — Она тоже из Орлеана, мы выросли вместе. — Вот как? — удивился Филипп. — Что же заставило вас покинуть этот уютный город и окунуться в апофеоз безумия? Впрочем, можете не отвечать. Такое событие пропускать нельзя. А вот и он, кстати! На платформу с гильотиной вышел потрёпанный, нервный человек. Луи ни за что не поверил бы, что это и есть король, но толпа — свирепая опьянённая толпа, выкрикивающая оскорбления в адрес монарха, — не могла не убеждать. Таким же выглядел и бывший герцог: возбуждённым, безумным, — полная противоположность человеку, которому девять лет назад Луи доставил письмо. И едва ассасин подумал об этом, Эгалите вновь повернулся к нему. — Казнь короля — только начало. Затем правосудие свершится над его друзьями, над друзьями друзей, над всеми другими неугодными революции. Сейчас такое время, что нельзя быть уверенным в завтрашнем дне. Поэтому я хочу… — Он нервно облизал губы. — Я должен кое-что рассказать тебе. — Луи! Лина! — Неизвестно откуда возник взволнованный Ален. — Скорее за мной! — Нет, погоди, я хочу услышать… — Нет времени! — Юноша схватил Луи за руку. — Там ассасины. Реверди взглянул на Филиппа, тот кивнул: «Иди». Кажется, на его лице промелькнуло облегчение, но сказать точно было нельзя: уже секунду спустя Ален тянул ничего не понимающего Луи через толпу; Лина следовала за ними; вокруг кричали и размахивали руками люди; откуда-то слышались слова: «Надеюсь лишь, что моя кровь поможет народу Франции обрести счастье». Безумие. Звук падающего лезвия. Торжествующий рёв сотен глоток. Ассасин обернулся. Палач расхаживал рядом с гильотиной, демонстрируя народу отсечённую голову бывшего короля. Что это: справедливость или самосуд? Каким законам нужно следовать, когда законного правителя больше нет? Луи не ожидал, что революция, которой он помогал, чью сторону принял с самого начала, превратится в это. И ведь прав был Филипп Эгалите: казнь короля — только начало. Раздался выстрел. Едва различимый в шуме всеобщего ликования, но Луи услышал. Он бросился вперёд и быстро догнал Лину и Алена, которые присели за невысоким деревянным заборчиком и наблюдали. А впереди кипела драка. Ассасин в синем костюме и девушка с огненно-рыжими волосами сражались против каких-то громил — и сражались весьма успешно. — Поможем? — предложил Ален. Ответить никто не успел: сзади раздался крик: «Здесь ещё трое!», — и невесть откуда прибежал десяток новых противников: все с обнажёнными клинками и решительным настроем. Ассасины прижались друг к другу. На мероприятие вроде казни короля оружие, конечно, никто не взял. — Уходим, — шепнул Луи. Порядок действий был давно выучен и многократно отработан. Ален катнул дымовую бомбу, ассасины прикрыли лица и через несколько секунд просто растворились. — Мастер Кемар. — Луи, Ален и Лина. Входите, — пригласил их в свою комнату ассасин. — Какие вести принесли? — Мы были на площади Революции, — начал Луи — и замялся. — Стало быть, пришли на казнь короля? И как? Луи разглядывал сидевшего за столом мастера: его одежду, длинные седые волосы, бесстрастное лицо, шрам на щеке, — и думал. Он бы с лёгкостью доверился Мирабо, если бы тот был жив, но вот Кемар… Какова будет реакция ассасина? Стоит ли рассказывать? — Второе правило, — вполголоса напомнил Ален. — Да. Второе правило. — Реверди выпрямился. — Второе правило кредо ассасинов гласит: «Скрывайся на виду у всех». Сегодня мы видели, как один из ассасинов, пусть и защищаясь, устроил резню на глазах толпы. Лина говорит, что знает его. — Арно Дориан. — Арно? — Мастер Кемар поднял брови. — Вы уверены? — Абсолютно. Он и его подруга-тамплиерша, — подтвердила девушка. — Что ж, благодарю вас за честность. Мы займёмся этим. Если это всё, можете идти. Троица вышла из комнаты мастера-ассасина и отправилась к центральному залу. Через пару поворотов Ален покинул их, сославшись на занятие по акробатике, так что парочка смогла уединиться на скамье в одном из просторных помещений. — Не нравится мне то, что мы сделали, — признался Луи после нескольких минут молчания. — Мне тоже. Но это наш долг. — Какой долг? Сдать своего брата? — Нет! Ты знаешь, что я не об этом. Я многое слышала об этом Арно: сомнительный тип. Воспитан в семье тамплиера, не подчиняется приказам Совета. Говорят, в Братство он пришёл ради мести. С таким отношением к нашему ордену проблемы неизбежны. К тому же, ты спас ему жизнь в Бастилии, так что, можно сказать, вы в расчёте. — Спас ему… О чём ты? — Дориан был с Беллеком тогда. А ты… — Помешал солдату выстрелить. Я вспомнил. — Луи помолчал. — Но мы всё равно могли сделать что-нибудь. Встретиться с этим Арно, узнать подробности, помочь ему. — Мы не знали, куда он делся. И сейчас не знаем. — Быть может… — Отставить мысли, командир Реверди! — Это не так уж и просто, — покачал головой Луи. — Глупости! — Лина устроилась у него на коленях. — Я с лёгкостью заставлю тебя забыть какого-то там Арно. — Не сможешь. — Смогу! — Не-а. — Поспорим? — Ну, давай. — Луи улыбнулся, уверенный в себе. — И что же такого ты скажешь, что сможет… — Я беременна. — Что?!