Путешествие Авроры в другие миры: Врата Алисы

      — Привет, — беззаботно говорит Джон Смит, в упор глядя на девушку с излишне сентиментальным лицом.       Она упрямо избегает его взгляда, осторожно ощупывая лиловые наросты на своем теле. Англичанин мог бы поклясться, что они совсем как самоцветы, выступившие из-под кожи, если бы это не звучало так чертовски абсурдно. Мужчина стукает ружьем по темной и без чужой крови земле и устало выдыхает: нет, нормального разговора ему не светит.       — Ну же, хватит дуться, — дружелюбно призывает он. — Я же тебя спас.       — Ронно говорит, что ты опасен, — бормочет под нос девушка, потирая ободранные запястья. — Ронно говорит, что люди с ружьями несут смерть.       — Значит, твой Ронно предпочел, чтобы я дал им, — Джон ударяет прикладом по оторванной голове незадачливого убийцы-каннибала, и девушка испуганно закрывает глаза ладонями. — На милость?       — Леди говорит, чтобы вы так не делали, — приглушенно отвечает без пяти минут пленница, поджимая под себя босые ноги. — Леди говорит, что это гнусно и безнравственно.       Англичанин лишь вздыхает, понимая, что из всех бесполезных спутников ему навязалась самая безнадежно упертая. На ее фоне даже некоторые дикари — да, что говорить, и многие его соотечественники — сейчас казались манной небесной, посланной несчастному мистеру Смиту за страдания. Но — увы! — без нее ему хода домой нет, даже при том, что дома как такового у него никогда и не было.       Джон смотрит на остывающие и кровоточащие тела поблизости. Металлическая рука, больше похожая на пекарские клещи, железный протез вместо челюсти, стеклянные глаза, да два сальных комка волос на желтой сморщенной коже — и этот еще больше всех из троицы тянул на человека. Хуже всего пришлось с Красноглазым — хотя бы потому что он был вооружен тем, что мужчина держал в руках. Вовсе не потому, что от живого существа в нем остался один язык — нет, конечно, нет. На счастье, девица, в данный момент мрачно посматривающая в его сторону, оставила при нем оба ножа, а Красноглазый слишком напряженно решал, какая часть добычи достанется ему, чтобы заметить опасный удар в затылок, начисто лишивший его зрения.       Мужчина задевает носком сапога одно из искусственных глазных яблок непривычно алого цвета. Воистину, какое счастье, что их удалось выбить сразу.       — При тебе что, никто не умирал?       Девушка быстро кивает, а потом внезапно мотает головой. Джон хмыкает — вот ведь чудная!       — Кову говорит, что львицы убивали, — отчужденно отвечает девушка, наматывая локон золотистых волос на палец. — Балто говорит, что люди отстреливали волков. Рита говорит, что собаки попадали под машины. Чешир говорит, что Дама Червей рубила многим головы. Ронно говорит, что Охотник уничтожал лес.       — А что при тебе лично? — интересуется англичанин, начиная порядком раздражаться из-за этого маленького спектакля на одно лицо.       — Леди говорит, что нетактично такое спрашивать.       Джон медленно выдыхает, почти насильно заставляя себя вспомнить, что женщин он не бьет. Даже таких страшненьких.       — Ладно, давай по порядку, — говорит он, подперев ладонью подбородок. — Меня зовут Джон Смит. А тебя?       — Ронно говорит не отвечать…       Мужчина не выдерживает и отвешивает ей легкий подзатыльник. Глаза девушки мигом начинают поблескивать от слез, но она молчит, потирая затылок и обиженно глядя на англичанина.       — Аврора, — со всей серьезностью отвечает она, а губы-то дрожат-дрожат, будто бы и впрямь расплачется. Странная девушка прижимает колени к груди и утыкается в них лбом, пряча от собеседника глаза. Ее голос опускается до шепота; Джону едва удается разобрать, что она мямлит в серую ткань юбки. — Они меня оценивали. Делили. Спорили, кому что достанется. Если бы не ты, они бы принялись за мои зубы.       Она громко шмыгает носом и прижимает к губам запястье, зализывая вновь проступившую кровь. Мужчина бы хотел ей помочь, да не знает, чем: в руках — лишь чужое ружье, за поясом — два ножа, а в кармане — компас, уж точно не способный подсобить раненой и испуганной девушке. Понимай он, как они оказались в туманных джунглях, засыпая в сарае где-то под Лондоном, может, было бы как-то проще. После увиденного в Новом Свете Джон Смит хоть в чертову бабушку поверит — если, конечно, старуха объяснит ему, в чем дело.       — Прости, что утащила тебя за собой, — сквозь всхлипы выдавливает Аврора, кусая губы. — Я правда не хотела. Я… Скитаюсь по мирам, и уже давно. Я только думала, что наконец-то нашла свой дом — но часы пошли опять, представляешь, они пошли, и Чешир сказал, что мне придется снова отправиться путешествовать, потому что иного выбора у меня нет, и, пожалуйста, пойми, я действительно просто хотела помочь тебе и незаметно исчезнуть, но я так устала, очень устала и уснула — и вот мы с тобой тут… Где-то тут.       Сколько ей — шестнадцать, семнадцать? Вроде бы не ребенок, чтобы придумывать подобные небылицы. Скитается по мирам, как же! Джон половину жизни провел в море, странствуя от берегов Британской Империи до Индии, и повидал он на своем веку путешественников и авантюристов столько, что хватит до конца жизни. Аврора не была похожа ни на одного из них. Если так приглядеться, то она куда больше напоминала принцессу в наряде крестьянки — типичную такую заморенную до болезненной бледноты и запертую в четырех стенах девчонку, которой родители разрешают разве что из окна посмотреть на отплывающие корабли. В ней не было никаких изысков, никакой изюминки — за исключением, разве что, темных наростов, иногда поблескивающих изнутри: еще одна никак не объяснимая странность.       Итак, у него под боком наивный ребенок, утверждающий, что способен странствовать по мирам и маяком сияющий в окружающей темноте. Не такая безвыходная ситуация, как плен у индейцев, но явно не имеющая легкого решения. Джон со вздохом поправляет кирасу и говорит:       — Ну, Одиссей, куда отправимся дальше?       Девушка вскидывает голову и удивленно смотрит на него, по-детски хлопая пушистыми ресницами, а потом внезапно расплывается в робкой улыбке.       — Берлиоз говорит, — дрожащим голосом замечает она, — что правильнее говорить «Улисс».       Аврора резко подскакивает и обнимает Джона, рассыпаясь в звездную пыль над остывшей кровью. Она растворяется в жидком тумане, оставляя диких киборгов Тринии притаиться, чтобы подкараулить новую добычу — куда слабее, чем двое бледных людей в старомодных костюмах.