Живые в не живом

Наконец, мне удалось избавиться от этого осколка. Я бросила его в таз и поглядела на Киоссе. Странным показалось мне его лицо. Он выглядел поражённым, и каким-то напуганным. Но потом зажмурился и издал ноющий звук, схватившись за бок. Очередной осколок выходил уже менее болезненно, но всё же заставлял Киоссе то и дело вскрикивать. Тогда я снова склонилась над ним стала напевать. Это опять подействовало. Вскоре я смогла избавить его от стекла во всём теле. Обрабатывая раны повторно, я глядела на его лицо. Никита выглядел каким-то затравленным и продолжал бросать на меня какой-то странный, абсолютно не свойственный ему прежде взгляд. Оставленные порезы от осколков слегка затянулись и кровили уже не так сильно, однако Ник всё равно постанывал, когда я повторно обрабатывала их перекисью. Некоторые порезы оказались скрыты под одеждой, потому пришлось поднять Ника и снять с него рубашку. Он устало смотрел на меня, когда я расстёгивала пуговицы. А мне стало неловко от этой сцены. Ведь в последний раз, когда я это проделывала с ним, всё закончилось для меня изнасилованием… Рубашку я повесила на стул, после снова принялась за обработку ран. Они уже совсем не кровили, но выглядели просто ужасно. В слегка вспухших порезах было видно мясо. В воздухе стоял запах крови и антисептика. Никите стало совсем плохо, его лицо позеленело, он почти не реагировал на мои прикосновения. Тогда я стала поглаживать его по волосам. Сама не знаю почему. Мне подумалось, что так ему станет легче. Никита прикрыл глаза и совсем перестал издавать какие-либо звуки, кроме громкого сопения. — Всё, я закончила. — снимая перчатки, сообщила я. — Как ты себя чувствуешь? — Лучше. — отозвался Ник. — Только… — Только что? — Я не могу полностью себя регенерировать. — Что? Почему??? — Не хватает силы. Но… — он поднял на меня взгляд. — Если ты позволишь, я бы мог исцелиться с твоей помощью. Мне нужно тепло человеческого тела… — Как это работает? — Я могу преобразовать энергию твоего тела таким образом, чтобы исцелиться. Это долго, на зато действенно. Тебе… нужно будет просто обнять меня. Я вскинула брови и замотала головой. — Нет. Должен быть другой способ. — мне совершенно не хотелось ложиться с ним рядом и обнимать всю ночь. — Другого способа нет. Если ничего не сделать, то я умру через сутки. Я тяжело вздохнула. Выхода не было. Если уж я решилась помогать ему, то нужно довести всё до конца. Подняв Ника с кровати и усадив на стул, я сняла окровавленную простыню и понесла её в ванную. Потом вернулась с ведром и стаканом воды, чтобы Ник мог прополоскать рот от остатков крови. Пока он полоскал рот, я, замочив бельё в холодной воде, стала прибирать всё остальное. Смыв с тазика кровавую рвоту, я вытряхнула осколки в деревянный ящик. Потом принялась замывать алые пятна с деревянного пола и лестницы. Вернувшись в комнату с новой чистой простынёй, я застелила ею кровать. Держа в руках одеяло, я указала Нику на постель. Пока он ложился, я унесла ведро и пустой стакан. Лёг он самостоятельно, я набросила на него пуховое одеяло. Сама никак не могла решиться лечь рядом. Казалось, что стук моего сердца был слышен ему. Никита повернул в мою сторону голову и проронил хриплым голосом: — Будешь стоять так всю ночь? Я не укушу, не бойся. — Ты способен на более страшные вещи. — колко заметила я. Билл сложил руки на груди и поглядел в потолок. — Только не сейчас, малышка. — загадочно произнёс он. Я мысленно досчитала до трёх и, скинув с ног ботинки, опустилась на кровать, осторожно просовывая ноги под одеяло. — Что, прям вот так? Не раздеваясь? — он улыбнулся. — Да, именно так. — строго ответила я. — Ну так… что мне нужно делать? Никита придвинулся ближе и, прожигая меня каким-то слишком тёплым взглядом, прошептал на ухо: — Обними меня… Тело пробрало каким-то странным трепетанием, дыхание демона почему-то показалось мне слишком приятным. Я повернулась на бок и обхватила рукой его туловище, а голову машинально положила на грудь. И буквально тут же почувствовала на своей спине его руки. Они прижимали меня к нему. По телу пробежали мурашки. Их сменило необыкновенно приятное чувство, когда я взглянула на лицо Ника. Его полуоткрытые глаза разглядывали меня. Причудливые ресницы блестели под светом настольной лампы. Лицо расплылось в ласковой улыбке… И, чёрт возьми, мне нравилось это! Я не чувствовала страха перед Ником Киоссе. Даже наоборот. Что-то непонятное примагничивало меня к нему. Притягивало. Привязывало. Мне хотелось продолжать смотреть на его прекрасное лицо. Самой хотелось прижаться сильнее к его сильному мужскому телу, от которого я больше не чувствовала угрозы. В щеках закололо, и я поняла, что покраснела. Никита, увидев это, по-доброму усмехнулся. Свет лампы погас, но от этого в комнате не стало темно. В треугольное окно проник свет жёлтой Луны. Его серебристый поток падал чётко на лицо моего мучителя, которому сейчас так нужно было, чтобы рядом была я — его игрушка, как он сам меня называл. Отдавшись волне необыкновенных чувств, охвативших всю меня, я стала гладить Ника по щеке. «Боже, что я делаю? Я нежно прикасаюсь к нему?!» Это был отчаянный крик моего разума. Последний крик. Сердцу слишком понравился сладкий вкус взаимопритяжения, возникшего в тишине чердака. Я боялась этого вкуса. Ведь, это же Ник Киоссе! Мне положено ненавидеть его! Наверняка после того, как он излечится, он снова будет издеваться надо мной, и я ещё сто раз пожалею о том, что спасла его. Рука продолжала скользить по его лицу. Никита повернул его и уткнулся носом в мою ладонь, вбирая в лёгкие воздух. Тут мне в голову пришла одна интересная мысль. — Я знаю, что во всей вселенной вряд ли найдётся кто-то, кто мог бы исправить тебя. Но… на твоём месте я бы всё-таки задумалась над силой добра. Именно эта сила спасла тебе сейчас жизнь, Киоссе. Никита ничего не ответил. Он лишь запустил в мои волосы руку и коснулся подбородком моего лба. От этого его действия я тут же забылась… Веки сомкнулись, я растворилась в теплоте демона и утонула в сон. POV Никита Спи, детка. Ни к чему тебе сейчас придаваться глубоким размышлениям. Я и без тебя всё это понял… Глядя на тебя, мне кажется, что я действительно слаб. Слаб по сравнению с тобой. Да, я могу лишь одним щелчком пальцев перевернуть весь твой мир с ног на голову. Но ты смогла куда больше. Несмотря на то, что я творил и, возможно, ещё буду творить ты нашла в себе силы поступить так, как было бы, наверное, правильно. Я знаю силу твоей ненависти. Она неимоверно велика. И это впечатляет. То, как несмотря на своё отвращение, ты спасла меня. Не ожидая благодарности и того, что я изменюсь. … Ты что-то сделала со мной? И тут появляешься ты. Чёрт… Твоё сочувствие… Твоя доброта… Искренность в больших глазах. Этого должно быть мало, чтобы меня изменить, я же всемогущественный! Но я не могу… В этот вечер ты показала мне всю чистоту своего не осквернённого сердца. Я видел многих мясных мешков и готов поклясться на чём угодно — ни один из них не обладал такой силой добродетели как ты, детка. И сейчас, в сравнении с тобой я ощущаю себя ничтожеством. С тобой! Со слабой внешне, но такой сильной внутри… ... Ты заставила меня быть обязанным тебе. Чёрт! Если бы не тот инцидент, я бы не чувствовал того, что чувствую сейчас. Я бы по прежнему наслаждался тем, что радует мою жалкую греховную душонку — насилием и могуществом. Но я не хочу туда! Туда, где властвует ужас и страх. Где нет… Нет такого чистого и светлого существа, как ты, детка. С тобой рядом так тепло, и раны затягиваются гораздо быстрее, чем я думал. Какой же ты сильный источник света… И я медленно, но верно привязываюсь к этому источнику. Я прижал её к себе сильнее, скомкав на спинке ткань свитера. Я не могу не наслаждаться тобой. Не могу не испытывать неосознанное пока до конца странное влечение. Ещё недавно эти чувства были противны. Теперь они как вода для прошедшего пустыню странника. И этот странник я. Я отчаянно нуждаюсь в этих чувствах… Интересно.. Я не успел сам себе ответить. Веки опустились и впервые за многие годы я провалился в сон, убаюканный теплом, исходящим из глубин души моей детки…