Дотянуться до тебя

      Новая школа. Новые одноклассники. Старо-новая жизнь. От всего этого хочется удушиться. Двадцать пять человек вокруг меня излучают море позитива и желание подружиться с новой ученицей. От многочисленных вопросов начинает болеть голова, а я и без того сегодня не выспалась из-за утренней тренировки, так ещё и эти идиоты галдят, точно чайки голодные. Сегодня намечена силовая тренировка, но я думаю зайти и поплавать часок. Сомневаюсь, что тренер разрешит, но попытка не пытка. Он неожиданно вспомнил, что перед соревнованиями не желательно перенапрягаться. Хотя это я и сама знаю.       — Нитами-сан, а почему ты перевелась именно сейчас? — над партой нависает брюнет, его волосы на свету отливают синим — мелированный что ли? — чуть угловатое тело, и смешна причёска. Чудик какой-то. Но что-то в этом чудике заставляет меня напрячься. От этого странного парня исходит непонятная мне угроза, и хочется подобно кошке зашипеть и показать клыки.       — Меня пригласили в плавательную секцию. — с боку раздаётся достаточно громкое «тц» и думаю стоит сказать, что я в одном классе с Рин.       — Круто! — резюмирует парень и протягивает мне руку. — Гошики Тсутому.       — Мое имя ты знаешь. — чуть колеблюсь, но отвечаю на рукопожатие. Рин прожигает меня уничтожающим взглядом, явно стараясь прожечь во мне дыру. Новый знакомый переводит взгляд на мою давнюю «подругу» и приподнимает пушистые брови.       — Акияма-чан? Ты чего такая хмурая?       Девушка хмыкает и поворачивает голову совсем в другую сторону и теперь смотрит в окно. Я фыркаю и даже не пытаюсь подавать надменную усмешку. Рин как была высокомерной и горделивой, так и осталось.       — Вы знакомы?       — Мы со средней школы вместе плаваем. — пожимаю плечами и перевожу ничего не выражающий взгляд на одноклассника. Он открывает рот, дабы что-то ещё спросить, но от дальнейших расспросов меня спасает звонок. Ещё несколько секунд смотрю на странного парня и перевожу взгляд на доску. День обещает быть долгим.       Перед самой тренировкой приходит целых два сообщения. Одно от Юми, которая в своей привычной манере жалуется на тяжесть понедельника и одновременно первого учебного дня, а второе от Тобио. И даже не знаю, что меня обрадовало больше, его сообщение или то, что он вообще решил мне написать.       «Как в новой школе?» — на губах появляется глупая улыбка и мне даже не хочется себя убить за это. Я нахожусь в раздевалке и облокотившись плечом на свой шкафчик пялюсь в экран телефона. Почти все уже ушли в зал и я не особо волнуюсь насчёт случайных свидетелей своей маленькой радости.       «Вполне сносно. Думала будет хуже.» — чуть подумав начинаю набирать новое сообщение и отправляю его вдогонку первому. «А у тебя как дела?»       Не думаю, что ответ придёт в ближайшие пару минут, так что я убираю телефон в свой шкафчик и захлопнув дверцу запираю ее на ключ.       В проходе сталкиваюсь с хмурой Ито, но даже не пытаюсь стереть довольную улыбку с лица. Прошло уже три дня с того поцелуя под сливовым деревом, но сердце все ещё разрывается от радости и непривычной мне лёгкости. И честно сказать, когда перестаёшь сомневаться и обдумывать каждый следующий шаг, дабы ненароком не выдать себя, жить становится в разы проще; идти напролом, как танк, и не сдаваться.       Сердце больше не оплетают терновые лозы сомнения. И это можно назвать победой. Потому что-то чувство, когда ты пошёл ва-банк и взял большой куш, это не с чем не сравнимая эйфория. Я смогла разрушить мнимые цепи, что не давали мне плавать в полную силу, только из-за признания Тобио. Потому что перестала колебаться и заставила себя поверить во взаимность чувств. Это было сложно, почти невыполнимо. Но как говорится: «Кто не рискует, тот не пьёт шампанского.».       В воскресенье Андо-сан заставил меня пройти медицинское обследование. Он, видимо, боится что из-за своей упёртости я могу вновь повредить руку. Но результаты мне ничего нового не сказали: я абсолютно здорова. Тем не менее, теперь тренер получил полный карт-бланш. Перед самым входом в тренажерный зал мужчина отдал мне индивидуальную программу тренировок и питания на ближайший месяц. Это было несколько неожиданно, ведь обычно такое практикуют в клубах при университетах и выше, но не в старшей школе. Пускай Шираторизава часто выступает на национальных турнирах, но до уровня Токийской «Токитсу», которая является фаворитом национальных, она явно недотягивает. Я не говорю, что местные пловчихи слабые, но уровень национальных показывают единицы. Быть может, Андо-сан так печется обо мне, потому что я быстрейшая не только в команде, но и в префектуре. Если же посмотреть на результаты летнего турнира, то в скорости я уступаю, разве что, только Имай да и то только потому что потратила почти полгода на самокопание. Непозволительно много для той, кого ждет олимпийская сборная.       — Нитами, никаких силовых ближайшие две недели, только кардио. — у тренера очень суровый и строгий вид, хотя я бы заменила кардио на круговую. Не хочется признавать, но из-за полугодового перерыва мышцы совсем никакие, хорошо, что бегать додумалась; хоть выносливость не так сильно хромает. Как я уже говорила, на уровне префектуры с этим вполне можно выступать, но на национальных, боюсь, пока что я не соперник Имай.       — Да-да. — самое забавное, что если я нарушу его запрет, мне ничего не будет. Так как, если они снимут меня с соревнований, то нанесут намного больше вреда репутации клуба и школы, нежели мне.       Тренер отвлекается на Ито, а я под шумок убегаю на другой конец зала где недавно видела две полуторакилограммовые гантели. Не знаю, кто ими вообще пользуются, но на первое время сойдёт. По идеи я должна была хоть на секунду задуматься о том, что мне будет за такую вольность. Но мне почему-то сейчас абсолютно наплевать на все. Почти на все. Я даже не хочу ничего рассказывать Кею, знаю ведь, как он это все прокомментирует.       — И все-таки ты меня проигнорировала. — тренер тяжело вздыхает и садится на свободный сейчас тренажёр. Если он общается с Ясуда-саном, то он уже наверняка знает, что я, обычно, не подчиняюсь правилам и делаю все так, как считаю нужным. Возможно это глупо, ведь на стороне этого человека опыт, но только я знаю, что именно мне нужно. — Хочешь снова травмироваться?       — Это была нелепая случайность. — пожимаю плечами и заканчиваю с жимом штанги. Повторение прошлых национальных не к чему хорошему не приведёт. — Дважды я такой ошибки не допущу.       — Ты уже допускаешь. — не обращаю внимание на его серьезный тон, вернее, не хочу обращать. — Продолжишь в том же духе и не сможешь попасть в олимпийскую сборную.       Его слова ожидаемо достигают своей цели. Бьют по-больному. Спорт молодеет, если травмируюсь и не смогу выступить на национальных в этому году, можно будет считать, что дверь под названием «олимпийская сборная» будет закрыта навсегда. Я знаю это, а так же знаю, что показывают время, которое некоторые показывают на олимпиаде. Мне нечего бояться, ведь все практически решено, но если раньше я не боялась поражения, то сейчас этот страх как никогда прежде силён. Раньше Имай была на полшага позади, но теперь, мы с ней идём в ногу; неизвестно, кто из нас одержит верх в настоящей схватке.       — Если я не буду тренироваться, Хиро перегонит меня в два счета. — признать это было тяжело, но вот сказать вслух… Не думала, что когда-нибудь это произойдёт.       — Рад, что ты это осознаешь. — Андо-сан кивает, но это выглядит весьма забавно. Как будто он мой отец, но не отец вовсе. Не знаю что меня пугает больше его поведение или его схожесть с моим отцом. Хотя, и то и другое одинаково отвратительно. — Но если ты травмируешь, никогда уже ее не догонишь.       Из школы я выхожу, когда время уже близится к восьми. И это уже вошло в привычку и давно не напрягает. Даже Кей уже перестал быть таким противным и тоже тренируется допоздна с Акитеру. Телефон в кармане спортивных штанов оживает, оповещая о новом сообщение. Это, как ни странно, от Тобио. Он весьма коротко и скупо рассказывает о своём дне и даже не создаёт никаких предпосылок для продолжения переписки. Как-будто не хочет этого. Я не в обиде, просто непривычно как-то.       Решаю не убирать далеко телефон, я ведь все равно хотела позвонить Тсукки и попросить о встрече. Есть кое-что, что я не могу решить сама. А этот парень куда лучше разбирается в поведение людей. Больно он внимательный.       — Кей, ты свободен? — мы редко говорим друг другу «привет» или «доброе утро». Это повелось ещё с самых ранних лет, когда мы оба были тихие и необщительные; не знаю почему, но не прижились в наших взаимоотношениях простые правила приличия. Нам намного легче так: без лишних слов и формальностей; только коротко и по делу.       — Через полчаса буду свободен. — голос у друга детства уставший, но в какой-то степени довольный. Наверное его тренировка оказалась плодотворной. Это то, чего нет у Ямагучи. Он может распознать настроение Кея только по жестам, но я за одиннадцать лет нашего знакомства научилась улавливать изменения по голосу. — Что-то срочное?       — Нет. — это и правда не так важно, чтобы блондин срывался с места сию минуту. — Я просто хочу поговорить.       — Ясно. — судя по голосу он хмурится. — Иди ко мне. Скоро буду.       Ничего не отвечаю и сбрасываю вызов. Не знаю, что он там уловил у меня в голосе, но сейчас Кей был максимально деликатен и даже не язвил. До дома Кея идти добрых минут сорок, так что я приду сразу после него. А ещё я не хочу сейчас встретить Тобио. Не знаю почему.       Тсукишима-сан встречает меня ещё до того, как я нажимаю на кнопку звонка. Она радостно щебечет обо всем на свете и так радуется моему появлению, что становится даже неловко. Я давно её не видела и уже и забыла, как эта женщина порой невыносима. Она почти силком заталкивает меня на кухню и наливает нам чай. И если бы я не знала, из-за чего она так любезна со мной, жить было бы в разы легче. Она и моя мать ещё с нашего раннего детства хотели, чтобы мы с Кеем стали парой. Да только не задалось у нас как-то. От слова «никак».       К счастью блондин приходит домой через десять минут после меня. Но за такое короткое время мне уже успели основательно подъесть мозг, и голова теперь нещадно болела и кипела.       — Пошли. — Тсукишима-сан улыбается и машет рукой, мол: «идите уже». Я лишь киваю в ответ, не знаю каким чудом удалось не покраснеть. Кей все это время держал меня чуть выше локтя и как-то нервно фыркал себе себе под нос. Парень дёргает ручку двери и заталкивает во внутрь комнаты, одновременно с этим зажигает свет. — Рассказывай.       И я рассказываю. И об Академии, и о нас с Тобио и даже о своих проблемах со временем. Это несколько личное, такое я бы не смогла рассказать Тобио. Тсукки видел то, что другие не видели. Он ничего не сказал и не осудил. Просто был рядом. И я благодарна ему за это.       — Ну и? Что скажешь? — впервые за долгое время я не отвожу взгляд.       — То, что ты так не хочешь услышать. — Кей фыркает и чуть хмурится. Я уже знаю ответы на свои вопросы, но, Ками, как не хочется этого слышать. — Вернулась та Аяно, которую все ненавидят.       — В том числе и ты. — это не было секретом, ведь на последнем году средней школы я стала совершенно невыносимой и меня возненавидели абсолютно все. Но меня это никогда не смущало. Мне было все равно.       — Мне уже нет до этого дела. — парень пожимает плечами, видно перенял этот жест у меня, и смотрит так пристально, что отвернутся хочется. — Но сможет ли Король принять тебя такой?       Что-то внутри неожиданно кольнуло и мне пришлось отвести взгляд. Своего рода защитная реакция, которая дала Тсукки ответы на все возникшие вопросы. В карих глазах парня сверкнуло доселе невиданное пламя и меня это не на шутку напугало.       — Оу, так он не знает, да? — на тонких губах парня появляется надменная усмешка. — Не знает, что ты использовала его. И даже не догадывается, что ты на самом деле из себя представляешь.       Его слова весьма жестоки, но как бы то ни было, они правдивы. Я ведь изначально и правда использовала Тобио. Но я заигралась и сама того не заметив влюбилась в него. Кей это знает и презирает меня за это. Пускай он и сам грешит манипуляциями с чужими эмоциями, но всё-таки осуждает только меня.       — Тебе же хватит ума не рассказывать ему?       — Пф, нужен он мне. — и правда, я всегда обращаюсь в таких вопросах к Кею только потому что он никому ничего не скажет. — Он скоро сам все узнает.       Его коварная улыбка навевает воспоминания. Именно так он улыбался, когда я получила серебро. Не до улыбок было, когда я показала ему воспалённое плечо. Это было сразу после того, как мы вернулись из Токио. Отец тогда знатно на меня наорал. Он считал, что без пяти золотых медалей я не смогу попасть в молодёжную сборную. Я кивала головой на все его лестные эпитеты, как какой-то китайский болванчик, и стоило ему закончить я тут же сбежала. Кей произнёс краткое и лаконичное «вот дерьмо», когда увидел мое воспалённое, покрасневшее и опухшее плечо. Тогда он впервые за все время, что мы с ним знакомы, не язвил, а просто пожалел.       Сейчас дела обстояли совсем иначе. В данной ситуации эта его улыбочка, а-ля: «ну кто бы сомневался, что так будет», имеет место быть. Тобио ничего не знает о моем весьма и весьма скверном характере, в особенности о любви манипулировать чувствами людей. И изначально я хотела его лишь использовать. Изначально Кагеяма был просто очередным объектом исследования, я просто хотела понять, как он смог продолжить играть, даже после произошедшего с ним. Ответ был просто, он всего то отказался чертовым фанатиком. Как иногда просто бывает решение проблемы.       — С чего ты это взял? — я крайне не хотела рассказывать об этом всем Тобио. И не буду, пока не посчитаю нужным.       — У тебя же соревнования в эти выходные, — улыбка блондина становится ещё более мерзкой, а взгляд приобретает нотки надменности. Ненавижу этот взгляд. Ненавижу все в этой ситуации. Она лишний раз доказывает, почему никому нельзя доверять. Рано или поздно знания о тебе используют против тебя. В этом весь Тсукки. Он никому ничего не скажет за пределами наших отношений, но при этом будет самолично линчевать меня. — Он видел твои тренировки, но это лишь вершина айсберга. Ты ведь знаешь о чем я говорю.       — Ещё бы я не знала. — выходит натянуто и как-то печально.

***

      В холле спортивного комплекса по-прежнему шумно. Люди снуют то туда, то сюда и постоянно что-то кричат и смеются. Это как никогда раздражает и действует на нервы. Не так я себе представляла возвращение на «родину». Стоит нашей команде попасть в поле зрения, как люди замолкают, начинают перешептываться. Академия входит в пятёрку сильнейших команд префектуры, ничего удивительного в том, что наше появление вызвало такую реакцию. Но сейчас дело не только в этом. Они видят меня, они знают кто я. И от этого чувства кровь в венах начинает вскипать, но разум вопреки всему словно погрузился в вакуум. Нет никаких чувств и эмоций, голые инстинкты. И в этом нет ничего нового. Хорошо забытое прошлое. Я бы не хотела, чтобы Тобио видел меня такой, но этого уже не избежать.       Брюнет стоит около стенда с расписанием заплывов и как-то отрешенно смотрит в нашу сторону. Вообще-то отбивание от толпы чревато последствиями, но они не так страшны. И стоит Ито сердито меня окликнуть и сказать что-то о необходимости быть с командой, как я тут же огрызаюсь. Точно кот бродячий, которому на хвост наступили от нечего делать. Капитан на несколько секунд замирает, то ли от шока, то ли от злости, но меня это не волнует. Ей не стоило меня останавливать, до квалификации ещё целых двадцать минут и ничего стоящего я не пропущу, если отойду на пару минут.       — Ты рано. — не размениваясь на приветствия, говорю я. Хотя на щеке все равно запечатляю легкий поцелуй. Тобио забавно краснеет, но пока ничего не говорит. — Квалификация через двадцать минут.       — У тебя не будет проблем? — ого, он все-таки услышал наш короткий разговор с Ито.       — Нет, все нормально. — и это правда. Влияния на меня может оказать только тренер, а не этот третьесортный капитан. — Хоть Ито и капитан, но она последняя в команде, кого я буду слушать.       — Почему? — тебе ли не знать Тобио, как мерзко слушаться тех, кто значительно слабее тебя. Насколько мне известно, ты не особо жаловал своего капитана в средней школе по той же причине. «Потому что презираю таких» — хочется ответить, я и это делаю, лишь чуть-чуть смягчив нелестный эпитет.       — Потому что она слабее меня и ко всему прочему я следующий капитан.       Тобио прожигает меня немигающим взглядом и молчит. Лицо его словно окаменело и я никак не могу разгадать его эмоции. Это затянувшаяся пауза раздражает, но высказать я ничего не успеваю; на этот раз меня окликает тренер, а потом и вовсе дёрнув за плечо уводит за собой. Только и успеваю помахать парню рукой.       Около входа в раздевалку меня отчитывают как какого-то ребёнка. Тренер не кричит, просто понижает голос до рычащего шипения и думает, что своими меткими замечаниями способен мне сейчас навредить. Не сейчас и даже не сегодня. Мне сейчас абсолютно наплевать на все. И даже на то, что стены тут почти бумажные и наш разговор, наверняка, слышат все. Тихо смеются и ликуют. На их «Королеву» нашлась управа. И правда смешно. Потому несбыточно это.       Квалификация длится около часа. Ещё минут сорок уходит на составление расписания заплывов и раздачу его командам. Все это время я просидела в раздевалке в гордом одиночестве. Кей был прав, эту сторону характера я не способна контролировать и сейчас мне лучше не видеться с Тобио. Покрайней мере на время заплывов. Я могла бы сейчас сидеть с ним на трибунах, но решила сделать одолжение Андо-сану и дождаться своего заплыва здесь. Всяко лучше, чем препираться со всеми на трибунах. Все равно мой заплыв будет последним, ведь никто не сомневался — я покажу лучшее время. Все всё сразу поняли, стоило мне только попасть в поле зрения моих соперников. Все эти люди знают — я не проигрываю.       — Нитами, ты плывешь через один. — тренер не заходит в раздевалку. Но разве через эти картонные стены трудно кого-то не услышать?       — Иду. — голос свой узнаю с трудом. Хриплый, на удивление твёрдый, с нотками безразличия и странной отрешенности. Нужно просто в очередной раз доказать свою силу. Закричать во все горло: «Посмотрите на меня, я лучшая!». Кричать долго, пока не сорву горло и потеряю голос. Но это ничего не докажет. Поэтому просто придётся в очередной раз выйти на старт и доказать очевидное.       Трибуны замолкают всего на полминуты. Победитель предрешён, а поддержка команды всего лишь формальность. Со второй по времени в нашей группе у меня разница чуть меньше двух секунд. Я чувствую на себе злые взгляд, и они должны иглами входить под кожу и жечь. Но мне все равно; на них мне точно наплевать. Среди множества лиц пытаюсь найти одно знакомое, но это бесполезно. Мое зрение оставляет желать лучшего. Да и зачем видеть лицо, если его жалящий взгляд чувствую всем нутром. Жалящий, в самом хорошем смысле, какой только может быть.       Хватаюсь пальцами за край тумбы и от нетерпения все тело потряхивает, как бы раньше времени не прыгнуть. Тело сжимается, как пружина в сложном механизме, но как только по ушам ударяет звук выстрела, оно тут же приходит в норму. Вход в воду получается почти идеальным да и выплыть получилось раньше всех; гребок за гребком набираю скорость и вот уже половина трассы за плечами, а ближайший соперник только идет на разворот, когда я уже отплыла на приличное расстояние. Касаюсь ладонями бортика и на табло рядом с моим именем загорается место и время.

«1. Аяно Нитами — 56,37»

      Тренер светится, прямо как монетка в сто йен на солнце; хлопает меня по плечу и говорит тихое: «Молодец». Никто из команды ничего мне не говорит, потому что на пятой дорожке плыла Ито и она же пришла второй. Если они скажут даже банальное «Молодец», то фактически примут мою позицию. И даже если они считают мой результат превосходным, всё равно ничего не скажут. А мне и не надо. Достаточно будет несколько слов от вечно хмурого брюнета. Вон он, улыбается так, будто это он только что прошел в следующий круг. У меня сегодня ещё четыре заплыва и один завтра. И ещё столько же будет через полтора месяца на отборочных, которые определят, кто поедет на национальные.       — Нитами, сто метров брассом, десятый заплыв. — тренер листает свой планшет, пока я вытираю волосы и накидываю олимпийку на плечи. У меня есть минимум сорок минут перерыва, и я отчаянно не знаю, куда мне податься. Сейчас будут плавать двести метров вольным стилем, а я не подавала на него заявку. Не захотела. — Потом двести метров брассом, шестой заплыв.       — Ясно. — забираю со скамейки шапочку и очки и иду в сторону раздевалок. — Пойду прогуляюсь, не теряйте.       — Не опоздай только! — почти сурово ворчит Андо-сан, да только знает он, что вот кто, а я не опоздаю. Кто угодно, но не я.        Возвращаюсь в раздевалку для того чтобы убрать мокрое полотенце, надеть штаны. Сидеть ещё сорок минут в раздевалке не входило в мои планы, но и смотреть на чужие заплывы я не хочу. Не интересно. На кого-то вроде Имай было бы интересно посмотреть, но не на Ито и Акияму. Последняя вообще представляет собой лишь жалкое подобие пловца. Хотя сильно ли я отличаюсь от неё? Нет. Я лишь жалкое подобие себя год назад. Два с половиной месяца до национальных, а я только стала похожа на прежнюю версию себя. Только начинаю превращаться в «Королеву», которая брала золото и не сомневался ни секунды в своих решениях.       За такими не радужными мыслями я и не заметила, как забрела в самую дальнюю от трибун часть комплекса. Тут почти не слышно криков да и вообще никого не слышно. Никого нет, будто это часть комплекса и не используется толком. Быть может так оно и есть, хотя наличие автомата с кофе говорит об обратном. Возможно это своего рода место для уединения. Самое то для кого-то вроде меня. Забираюсь на мягкую скамейку прямо с ногами, а спиной упираюсь в стенку автомата с напитками. Если кто-то будет проходить мимо, даже не заметит меня. И мне это на руку, не хочу никого видеть ближайшие двадцать минут.       Кладу голову на колено, а вторую ногу подгибаю под себя. Смотрю перед собой, прямо в темноту коридора, что уходит куда-то в глубь комплекса, и думаю о том, как бы не уснуть сейчас.       — Почему ты ушла? — совсем не ожидала увидеть Рин. Да и не думала быть найденной так быстро. Короткие смоляные пряди девушки мокрые, а значит она только-только отплавала. Судя по довольной улыбке весьма удачно.       — Захотела. — фыркаю и перевожу взгляд обратно. Рин никогда не ищет встречи со мной просто так; ещё со средней школы боится. Я тоже бы боялась кого-то вроде себя. Но по правде я тоже боюсь себя. Так что в какой-то степени я её понимаю.       — За что ты так с Ито-сэмпай? — ах, вот ты о чем. Ясно все с тобой, тебя опыт из средней школы ничему не научил?       — Почему я должна волноваться за неё?       — Она твой капитан и это её последний турнир! — последняя жалкая попытка Рин не нарываться с треском провалилась.       — Рин, ты так ничего не уяснила. — голос становится слишком холодным, такой обычно действует как разряд тока. Заставляет дрожать кого-то вроде Акиямы — жалких дворняг под ногами, такие тявкать из-за угла горазды, а стоит прикрикнуть, так сразу затрясутся и замолкнут. — Мне плевать на тебя, на команду и на ваше мнение. Я не буду уступать кому-то из вас, чтобы вы приехали домой и показали «заслуженные» медали. Я плаваю на себя и для себя и рисковать своим местом в сборной ради вас я не буду. Вы того не стоите.       Брюнетка долгие полминуты молчит. Лицо её застыло, но глаза лихорадочно бегают, будто пытаются найти что-то колкое в воздухе. Как-будто Ками-сама посмотрит на эту картину и подскажет ей, как вести себя в данной ситуации.       — Алчная эгоистка! — шипит девушка и замахивается, но ударить не успевает. Она так глубоко ушла куда-то в дебри своего сознания и даже не услышала звук шагов. Знакомых. Мне. Шагов. Парень ловить Акияму за запястье и она замирает. Брюнетка смотрит на волейболиста с открытым ртом и ничего пока не рискует ему сказать.       — Вали уже отсюда Рин. — потираю пальцами переносицу и даже не смотрю на сокомандницу. Надоела.       — Черствая стерва… — девушка выдёргивает свою руку из хватки Тобио и прижимает конечность к груди. — Никого кроме себя не видишь.       Последнюю фразу она буквально выплёвывает и не дождавшись ответа сбегает. Никчемная. Просто жалкая трусиха. Лучше быть эгоисткой, чем трусливой лицемеркой. Трусы осторожны и не идут на риск, в этом их прелесть; эгоисты же наоборот, всегда прекрасно осознают риск и, если игра стоит свеч, идут на него. Но сейчас я сомневаюсь, действительно ли присутствие на соревнованиях Тобио было так необходимо.       — Почему ты… — я не даю ему договорить, резко поддаюсь вперёд и прижимаю указательный палец к его губам. Он ошарашен этим поступком — хотя мог уже и привыкнуть к моей прыткости — и оттого замирает.       — Чшш… — внутри выжженная до пепла земля. Нет каких-то тёплых чувств или будоражащих кровь эмоций. Только безмолвная и мрачная ледяная пустыня. Все чувства и эмоции закованы во льды Нифльхейма, а где-то под сердцем разгорается настоящее пламя Преисподней. И так мерзко от себя становится, ведь как бы я не хотела, я не могу заставить себя «включить» все то, что у меня появлялось благодаря знакомству с этим парнем. Я и правда эгоистка. — Сейчас не место и не время, Тобио. Чуть позже я расскажу тебе все.       А сейчас я могу лишь обнимать его так, будто и правда что-то чувствую. Руки у волейболиста сильные и большие и если раньше я отдала бы все ради лишних минут в его объятиях, то сейчас мне лишь чуточку жаль разрывать телесный контакт. Но стоило отстраниться, как парень неожиданно резво дёргает меня в тень коридора. Прижимает к стене, как когда-то давно в кабинете химии и смотрит так, что огонь под сердцем начинает обжигать внутренности. Жжёт сильно, кажется сжигает все изнутри.       — Что ты делаешь?.. — выходит глухо и как-то напугано. И ведь я узнаю этот голодный и жалящий взгляд. Знаю я, что хочет сделать Тобио. Знаю, но до последнего верила в несбыточность своих снов. Недооценила я этого парня. А зря.       Брюнет слишком близко. Его руки прижимают мои к стене и плевать он хотел на личное пространство. Тобио только что, сам того не ведая, стёр невидимую границу; кожа к коже, глаза в глаза, один воздух на двоих. В темно-синих глазах плещется чистое безумие, там настоящее цунами. А меня от этого взгляда потряхивает так, будто внутри меня землетрясение в девять баллов по шкале Рихтера. И это совсем не спасает. Пугает.       Чужие губы накрывают мои совсем не неожиданно, и какая-то часть меня отчаянно ждала этого момента. Одна его рука опускается на плечо, а вторая, до боли и хруста ребер, сжимает талию. И от осознания того, что губы Тобио настойчиво целуют мои, сносит крышу. Пламя внутри зажигается с новой силой, будто в него канистру бензина подлили, но сейчас совершенно не жжёт все над диафрагмой. Только странно и приятно греет. Отчаянно сжимаю его плечи, ноги совсем не держат и подкашиваются. От привкуса металла на языке картинка совсем смазывается и страшно осознавать, что мне это нравится. Нравится целоваться до опухших и искусанных в кровь губ. Ненормально это, но чертовски приятно.       — Ты в курсе, что у меня ещё четыре заплыва сегодня? — сдавлено шиплю в чужие губы, но выходит это придушенно и жалко. Голос хрипит и подрагивает. Смотрю на циферблат наручных часов и понимаю, что могу не успеть отойти к заплыву. — Следующий через десять-пятнадцать минут.       — П-прости. — да только не капельки ему не стыдно. Улыбается, словно кошак довольный.       — С тебя кофе! — преувеличенно весело говорю я и только чудом маскирую за этой непринуждённостью дрожь в голосе. Тобио усаживает меня на скамейку и даёт перевести дыхание. От топящей нежности грудь сдавливает. Знала же что так будет и все равно поддалась искушению.       Вдох. Выдох.       Сердце перестало стучать в клетке рёбер как бешеное.       Вдох. Выдох.       Мысли из головы утекают как песок.       Вдох.       Выдохнуть не успеваю. Воздух застревает в трахее, когда парень касается моей щеки и вновь целует. От неожиданности и его напора отклоняюсь назад и стукаюсь затылком о стену. Тобио теряет точку опоры и весьма ощутимо кусает за нижнюю губу. Секундная боль совсем не пугает и не отталкивает, впрочем, как и усилившийся металлический привкус. Этот поцелуй вновь заставляет почувствовать собственную дрожь и странную легкость.       — Не хочу отвлекать, — раздается откуда-то сбоку почти безразличный голос Ито. Почти, потому что можно четко услышать презрение и отвращение. — Но тебя тренер потерял. Ты плывешь через три заплыва.       Кагеяма тихо рычит мне в губы, но позволяет мне вздохнуть спасительный кислород. Судорожно перевожу дыхание и провожу языком по губам; на них наверняка осталась кровь. Ито смотрит на всё это безобразие с отвращением, но это лишь иллюзию. В глубине её светло-карих глаз прячется удивление.       — Мне нужно идти. — брюнет последний раз касается моих губ и наконец-то позволяет мне встать. Делаю глубокий вздох и догоняю ушедшую пару секунд назад девушку. Губы горят от поцелуев, а все тело немного потряхивает. Тобио настоящий садист. Когда-то я жаловалась на то, что Кагеяма не идет на поводу у инстинктов. Ох, как же я ошибалась.        Хоть Ито молчит, но я всё равно чувствую её взгляд на себе. Но мне плевать. Всего на пару секунд замедляю шаг и прикрываю глаза. Делаю последний вдох, позволяя безразличию затопить сознание. Секундная слабость едва не оказалась роковой ошибкой.       — Ты хочешь мне что-то сказать? — Ито не отходит от меня, даже когда мы возвращаемся в раздевалку. Я надеваю шапочку и очки. Мой заплыв через один. Брюнетка смотрит на меня с привычным равнодушием, хотя мы обе знаем, какие на самом деле чувства она испытывает.       — Ты последняя, от кого я ожидала это. — под «это» она подразумевает обжимание с парнем в укромном уголке комплекса. Она как и все думала, что такая как я не умеет любить. Думала, мне это не нужно. Но они все постоянно упускают из виду одну важную вещь — я такой же человек. Я тоже могу любить, бояться, переживать, волноваться. Я могу абстрагироваться от этих чувств, но не лишена их вовсе.       — Вы привыкли видеть во мне соперника, но упускаете из виду факт того, что я такой же человек как и вы.       Она молчит, а значит, я попала в самую точку.       Они могут думать обо мне все что захотят, а вот с Тобио меня скоро будет ждать не самый приятный разговор.