***
От разговора с бывшим тренером легче не стало. От слова «соревнования» мне все ещё плохо, а если вспомнить национальные, плечо все ещё неистово ноет. Ясуда-сан обещал помочь с восстановлением, если надумаю возвращаться, но я уже твёрдо для себя решила: «нет». Не хочу, не буду. И даже если я сейчас так говорю, это ничего уже не значит. Я сижу на бортике бассейна в спортивном комплексе Сендай. А все почему? Потому что наш класс уговорил классного руководителя, а так как занимать целый бассейн на три часа это дорого, мы (они) решили поехать двумя классами. И как бы это не было иронично, с нашим «1-4» поехал «1-3». Кей сидел рядом со мной, а на его лице явно читалось: «А что я тут забыл?». Собственно, у меня точно такие же мысли. Царившее вокруг нас веселье никак не укладывалось в мой привычный образ жизни. В голове, как и прежде, гудит заевшей пластинкой жизненное кредо: «Плаванье — это спорт, а не досуг». От того мне сложно понять своих одноклассников и ребят с параллельного класса, для которых все происходящее просто игра. Вот одноклассник Юми плывет кролем, но зрелище это настолько отвратительное и комичное, что я не удерживаю себя от тихого едкого комментария. Тсукки слышит и фыркает — безмолвное согласие. Его друг, кажется уже наш одноклассник, ещё смешнее плывет баттерфляем. С одной стороны я понимаю, что они не «про» и требовать от них техники не стоит, но так же я не понимаю, зачем плавать используя самый сложный стиль, если не умеешь. Это ведь так глупо. Недолго и травму получить. — Нет, ну ты видел?! — шиплю достаточно громко, для того, чтобы меня слышал блондин, но не достаточно громко, чтобы нас услышали окружающие. — Локти проваливаются, гребки мелкие, Ками, а ноги! Зачем он колени так сгибает?! — Нитами, я рад, что у тебя превосходная техника, но ты можешь делать замечания молча? — шипит Кей, кривя лицо. Какая досада, я его достала! — Если тебе не нравится, покажи ему как нужно. — А знаешь, я так и сделаю! — я фыркаю, вскакивая на ноги, и едва не падаю поскользнувшись на кафеле. — Только сам меня будешь вылавливать, если плечо сведёт. Кей ещё что-то ворчит себе под нос, но я его уже не слушаю. В конце концов он так и сделает, иначе его и моя мама съедят ему мозг. Шатен как раз отталкивается от стенки и плывет обратно, настолько медленно, что я бы наверное смогла два раза туда-обратно сплавать. Кто-то ему хлопает и «улюлюкает» в знак одобрения, но у меня это зрелище не вызывает ничего кроме жалости. Несколько человек окружают «великого пловца», когда он касается руками бортика; едва не выбивает пальцы, не рассчитав расстояние. Он об этом никому не говорит, но я то видела как он скривился. — Не хочу тебя расстраивать, но плаваешь ты откровенно хреново. — я сажусь на бортик, погрузив ноги в воду. Компания из нескольких человек замолкает да и кажется, во всем помещение стало резко тихо. Я вижу, как Тсукишима корчит гримасу, которую можно истолковать только как: «Ну кто тебя дуру за язык тянул?». И правда, зачем я это делаю. — Что ты имеешь в виду? — Когда ты выходишь из-под воды, руки неправильно держишь. От этого у тебя проваливаются локти. Гребки короткие. И ты ногами работаешь «от бедра», а не «от колена». В результате усиление идёт не назад, а вверх. — И что с того? — парень фыркает. Смотрит с мнимым превосходством. — Я три года занимался плаванием, мне наверное виднее. Я усмехаюсь. Всего три года? Серьёзно? Три года, и все равно такая отвратительная техника? Ладно локти, это ещё можно пережить, но ноги? Кто так ногами то работает? — Молодец. — но сарказм из голоса все равно не убираю. — Раз ты так много занимался, давай стометровку на скорость? Или слабо? — А давай! Поверь, ты зря согласился. Все как и положено. Старт с тумбы. Перед началом он что-то обещает своим друзьям, видимо показать «выскочке» ее место. А я лишь случайно пересекаюсь взглядом с Тобио. И только одного заинтересованного взгляда синих глаз хватает для того, чтобы заставить себя не нервничать. Лишь бы рука не подвела. Сердце стучит где-то в пищеводе, но это скорее страх, чем волнение. Давай Аяно, соберись! После свистка я поздно отталкиваюсь от тумбы, но это почти сразу компенсируется скорость. Уже через несколько метров догоняю, а после и перегоняю «великого пловца». На первом развороте ухожу далеко в отрыв, я уже развернулась, когда противник только был в двух метрах от бортика. Я знаю, что он мне не соперник, но все равно берегу силы для последнего, третьего, разворота. Уже на середине парень прилично отстаёт и кажется, что я заведомо, победила. Так оно, впрочем, и есть. После второго разворота плечо начинает тянуть, это не критично, но все же вызывает опасения. Вода приятно холодит кожу. Такое чувство, будто она живая; обнимает меня, встречает с распростертыми объятиями старого друга. После третьего разворота я со всей силы отталкиваюсь от стены используя все сэкономленные силы. Вода и соперничество сейчас совершенно не пугают и не отталкивают. Наоборот. Успокаивают. Как в старые добрые времена. На условном финише я оказываюсь, когда Асано, а именно так зовут моего соперника, даже не доплыл до середины дорожки. Привычного адреналина нет. Сердце и правда бьется быстро-быстро, но по венам гуляет лишь какое-то странное спокойствие. Не мой это противник. Совсем не мой уровень. Я и трети своих возможностей не использовала, а он похоже весь своей предел показал. Я вылезаю из воды, чувствуя, как мышцы сковывает; стальные нити натягиваются все сильнее и сильнее и причиняют адскую боль. — Подожди! — окликает меня шатен, как только добирается до бортика. — Сколько ты занимаешься? — Занималась. — делаю акцент на последний слог. — Одиннадцать лет или около того. Сбегаю в комнату отдыха почти сразу. Обматываюсь полотенцем, и как только за мной захлопывается дверь сползаю по стене на пол. Плечо сводит в адской судороге, в настоящей агонии, которой у меня не было уже очень давно. Хватаюсь за плечо, все ещё надеясь, что оно пройдёт само собой, но нет. Это настолько больно, что кажется, с губ слетает тихий скулёж. Мышцы и связки сковывает, перекручивает и натягивает до предела, как будто пропускают по и без того потрёпанным тканям все двести двадцать Вольт. Я не сразу понимаю, что в комнате кто-то ещё есть. Но мне все равно, от боли в голове туман. Осознание приходит чуть позже, когда плечо разминают знакомые сильные руки. Не знаю, как тут оказался Тобио, но я как никогда рада его видеть. — Ты хорошо плаваешь. — говорит первое, что пришло ему на ум. А у меня от этой фразы по всему телу течёт радость, обжигает прямо-таки. Накрывает с головой, как волна во время шторма. — Спасибо. — это странно, но руку немного отпускает. Теперь я замечаю, что по щекам все это время текли слезы. Настолько больно было? Нет, бывало и хуже. Психосоматика. Чертов страх. — У тебя было такое, что ты боялся выходить на площадку? Брюнет кивает и смотрит: осмысленно и понимающе. Даже страшно становится. Я вечно забываю — Кагеяма не дурак. Мыслит просто только в одном направление. Под его сильными руками мышцы расслабляются, успокаиваются. А от прикосновений сама кожа горит просто. Как же это странно: влюбится в того, кому твои чувства в помине не нужны. Почему только мне так везёт? — Знаешь, это так отвратительно. — я усмехаюсь. На душе мерзко, а в голосе ничем не прикрытая горечь. Это страшно. Страшно открывать перед кем-то не только свои эмоции, но и душу. Страшно и волнительно. В новинку. Все тело снова прошибает дрожь. На этот раз из-за неудачной попытки сдержать горькие слезы обиды. Не на парня, а на себя и треклятую судьбу. — Бояться того, чем раньше жил. Сил сдерживать себя уже нет. По щекам текут соленые капли, а из горла рвутся рваные тихие всхлипы. Ну все. Прорвало. — Не плачь. — голос тихий и робкий. Он как ребёнок смотрит непонимающе и испуганно. Его рука касается скулы — я даже вздрагиваю от неожиданности — стирая слезы. — Пожалуйста… Ненавижу когда успокаивают. От этого хочется разреветься ещё сильнее. Как будто кто-то смотрит тебе в душу. Смотрит долго, пристально, потому что все твои эмоции видно; эмоции скрытые в закромах, за сотнями дверей и цепей. А теперь пожалуйста: все на виду. Не убежишь и не спрячешься да и не хочется, если уж быть совсем честной. Наоборот. Хочется податься вперёд, вжаться в чужую грудь, вцепившись в чужие плечи, и тихо так плакать. Хочется рассказать обо всем: о мотивах, страхах, переживаниях и боли. Обо всем случившемся на последних национальных. Обо всем, что так мучает меня в последнее время. Но вместо всего этого всхлипываю и киваю. Ками, как бы мне хотелось, чтобы этот дурак обнял, как в глупых сёдзе. Почему же ты, живущий на инстинктах, не повинуешься самому главному? Почему Тобио? — Как плечо? — замираю, прислушиваясь к своим ощущениям. Прежней скованности нет и боль немного поутихла. Но неприятная тяжесть все же осталась. Это пройдёт, но чуть попозже. — Уже лучше. — только сейчас почему-то становится неловко от всего случившегося. И от этого идиотского заплыва, от собственной слабости и страхов. — Нам… Тебе, наверное, пора? — Да. Когда за волейболистом захлопывается дверь, я сижу неподвижно. Обхватываю руками колени да так и сижу на холодном полу. Внутри разором стало пусто. Никаких эмоций, только странная опустошённость. Мне становится практически все равно, что со мной и где я. Отвратительное состояние.***
Я почти не пересекаюсь с Кагеямой на пробежке. То ли они время сменил, то ли вовсе бросил. В школе тоже все как-то странно. Мы пересекаемся у автоматов один-два раза в неделю и то, почти не разговариваем. Брюнет и так не многословен, а сейчас и вовсе спит на ходу. Я понимаю тренировки и все такое, но ему так сложно просто поздороваться? — У вас новый менеджер? — я едва не прикусываю язык, когда Ямагучи взахлёб рассказывает о какой-то Ячи-чан. Миниатюрная блондинка, как выяснилось, из второго «умного» класса на нашей параллели. — Пока что стажёр. — неожиданно в разговор включается Кей. От этого мне становится не по себе. Неужели она нравится Кагеяме? Или нет? Может поэтому он начал меня избегать? — И как она? — Неплохо сдружилась с Хинатой и Кагеямой. — в голосе Ямагучи проскальзывает странная обида и это наталкивает меня на весьма забавную вещь. А нашему другу оказывается нравится эта Ячи. Это весьма занятно. — Не удивительно. — я потягиваюсь, пытаясь спрятать за улыбкой чёртову неуместную ревность. Судя по взгляду Кея, он уже давно все понял. — Ваш Хината с кем угодно общий язык найдёт. — Нитами, у тебя все на лице написано. — блондин даже не давит свою мерзкую улыбочку. — Иди нафиг, Кей. — шиплю в ответ, а Тадаши в упор не понимает, из-за чего мы опять сцепились. И молодец, что не понимает. Мне же лучше. — Я то пойду. — он хмыкает, смыкая пальцы в замок и складывая на них подбородок. — И ты пойдёшь, если твои догадки верны. — Закрой рот. Пожалуйста. — Правда глаза колет? — Я тебе их сейчас выколю. — шиплю, едва ядом не прыскаю. Меня злит то, что он зная о плачевности моего положения все равно издевается. — Удачи. — Кей фыркает. И смотрит надменно, как и всегда. И мне приходится признать своё поражение. Ладно, сегодня он победил. — Сходи остынь. Я лишь вяло махаю рукой и встаю со стула. Он прав, надо остыть. Я что-то сильно разошлась, когда этот придурок намеренно меня вывел. Нащупываю в кармане юбки пару монет и на радостях лечу к автомату с напитками, дабы остудить свою голову. Но как назло, когда я сказала, что редко вижу Тобио, он появляется. Зашибись. Я молчу, когда он в очередной раз застревает у автомата. Лишь бы сейчас не высказать ему все. У меня нет никаких прав на эту глупую ревность. Я просто закидываю мелочь в приёмник и не глядя тыкаю на какую-то кнопку. Надо же, выбила апельсиновый сок! Мне определённо везёт. Опираюсь спиной на колонну и смотрю куда-то в сторону; стараюсь лишний раз не думать. Выходит сносно. Оказывается, когда не думаешь жить несколько легче. Не сразу замечаю, что брюнет хоть и допил своё молоко, все ещё тут и пристально смотрит на меня. И что ему надо, а? — Ну что? — не выдерживаю я, когда его пристальное внимание мне надоело. — Эм, как у тебя с математикой? — так, понятно. Кей говорил об этом. Точнее, что он иногда занимается с ними английским. Видимо, математика тоже не его конёк. Раз уж он подавил свою гордость и решил просить помощи у меня, то дела его совсем плохи. Я передумала, не думать, не так уж и хорошо. — На вступительном набрала девяносто четыре балла. А что? — ой, а то я не знаю зачем ему это. Но мне, если честно, нравится смотреть, как Кагеяма ломается, унижается и встаёт на «моральные колени». Ух! Аж полегчало. — Нууу… Эмм, можешь помочь? — Ками, какой он милый. Надо будет спросить у Кея, как именно они с Хинатой просили его о помощи. Думаю, это было весьма забавное зрелище. — У нас выездная игра и… — Не нервничай ты так. Я в курсе вашей ситуации, так что помогу. — брюнет и так немногословен, а тут ещё и от нервов совсем слова забывает. Хоть не бурчит себе под нос, уже не плохо. — Только когда? У вас тренировки допоздна. — Воскресенье? — и куда делась его робость? Зачем мне вернули этого зануду? — Хорошо. Тогда в воскресенье у тебя. Извини, к себе не зову. Нам мой младший брат мешать будет. — С-спасибо. — а нет, все встало на свои места. — Когда сдашь, вот тогда и поблагодаришь. А теперь вопрос на засыпку. Зачем я на это подписалась? Ах да, я же влюбилась по уши.