Walking in my shoes

Вопрос. Почему твой патронус - бабочка? Я вижу, как она - крохотная, желтокрылая - опускается на большое черное колесо. Металл и резина на солнце издают резкий запах - не приятный, но притягательный. Я подхожу ближе, осторожно прикасаюсь к сиденью. Я еще не знаю, как называется эта штуковина, похожая на буйвола-циклопа, не ведаю о британском вторжении (1), не имею ни малейшего представления о музыкальных жуках (2), не могу отличить мода от рокера, но чувствую себя сопричастным. Я вижу, как она срывается вниз - и тотчас устремляется вверх, не коснувшись асфальта. Летит по ломаной через улицу, на другую сторону - туда, где в кафе у окна сидят друг напротив друга девушка в светлом платье и парень в синих брюках и кожаной куртке. Он что-то ей говорит, она слушает и смеется, и я, глядя на них, думаю: вот самые счастливые люди на свете... Когда он поворачивает голову, я вдруг вспоминаю, что еще не умею скрываться от маглов и в своем пиджачке и коротких штанишках должен казаться им выходцем из прошлого века, заблудившимся между мирами. Я вспоминаю о Реги, которого оставил копаться на полках в магазине «Флориш и Блоттс», наверное, с час назад, и опрометью кидаюсь разыскивать обратную сторону «Дырявого котла» в надежде, что мой любознательный братец по обыкновению своему увлечется процессом перелистывания энциклопедических словарей и не заметит моего отсутствия. Однако на этот раз фолиант ему попался не слишком увесистый, а потому он заметил. И не преминул наябедничать. Мне же хватило ума в ответ на родительское «где ты был?» сказать правду. Так я впервые угодил под арест. Пусть домашний, суть от этого не меняется. Одному взаперти нестерпимо. Не проходит и получаса, как обида на родственников сменяется страхом, что они заперли меня здесь навсегда, страх - отчаянием, отчаяние - паникой. Мне кажется, если я сию же минуту не выберусь отсюда, я умру прямо здесь и прямо сейчас, в свои жалкие десять лет, только и успев за всю свою жизнь раз пятьсот сводить брата в книжный и лишь однажды заглянуть за угол... От этой мысли мне действительно становится плохо, но биться в дверь и просить прощения мне не позволяет гордость. Я кидаюсь к окну, силюсь сдвинуть с места тяжелую раму - тщетно: маменька, зная, что я неспособен долго высидеть на одном месте, закупорила меня основательно. Я прижимаюсь пылающим лбом к ледяному стеклу, стою зажмурившись, слушаю, как колотится сердце, считаю вдохи... На выдохе открываю глаза... Солнечные крылья трепещут перед самым моим лицом, тянутся ко мне шесть маленьких тонких лапок. Если бы не стекло, она бы наверняка уселась мне на нос. Добрый вестник с соседней улицы шепчет: «Не бойся, я тебя не оставлю, я войду в твою душу, я стану тебя защищать. Еще год, всего один год - и ты уедешь отсюда, у тебя будут друзья, много друзей, много дней, наполненных светом и радостью. Они уже ждут тебя, они совсем рядом, ты им нужен, ты нужен мне. Я сделаю тебя самым счастливым человеком на свете. Я люблю тебя. Ты - свободен». Я улыбаюсь, глядя ей вслед. И нисколько не удивлюсь, когда с кончика моей волшебной палочки сорвется крохотный крылатый Патронус... Мы сидим с ней за столиком в дешевом кафе друг напротив друга. По радио надрывается Вишес: «Now I wanna be your dog!» (3) Она спрашивает меня: - Хочешь быть моей собакой? И я отвечаю: - Да. Хочу. Нэнси смеется. Она считает, что я смешной. Она зовет меня Сидом, и я не возражаю. В конце концов, Sidus (4), Sirius - невелика разница. Мы живем с ней в Восточном Лондоне, снимаем угол. Она работает официанткой - в том самом дешевом кафе. Я - заправщиком на бензоколонке. Только такой наивный дурак, как я, мог воображать, что после окончания школы в нашей жизни ничего не изменится. Каково же было мое изумление, когда я вдруг обнаружил, что у каждого из моих друзей появились свои дела: Ремус куда-то уехал, Питер принялся активно искать работу, Джеймс женился, и лишь я один не представлял, чем заняться дальше. Я ходил хвостом за Дамблдором, намереваясь получить от него какое-нибудь сверхзадание, но тот предложил мне «пока отдохнуть». Я не сумел придумать ничего лучшего, чем повесить замок на дом дяди Альфарда и отправиться «отдыхать» на соседнюю улицу. ...На груди у официантки блестел кулон в форме бабочки. Я не мог отвести от нее глаз. Девушка в свою очередь окинула взглядом мою куртку и джинсы и кивнула на стеклянную дверь, за которой я оставил свой мотоцикл. - Подбросишь до дома? Я подбросил. Раз, другой, третий, десятый... И каждый раз я оставался у нее ночевать. И каждое утро я просыпался рядом с ней на узкой скрипучей кровати, и слушал ее рассказы о том, как ее мать - приличная девушка из приличной семьи - в пятнадцать лет сбежала в Америку с каким-то заезжим ковбоем, и как они странствовали по южным штатам, и как он бросил ее с новорожденной дочерью на руках, и как она, вернувшись на родину, отправила дочку в приют, и как девочка выросла и удрала от суровых наставников, чтобы найти человека, который полюбит ее. - Я люблю тебя, - шепчу я ей на ухо. - Тебе нельзя верить, - смеется она. - Ты - ковбой. - Вовсе нет. - Тогда расскажи о своей семье. Я молчу. - Расскажи! Ну?.. Я отворачиваюсь к стене, давая понять, что на этом разговор окончен. Мне девятнадцать лет. Нэнси старше меня на три года. Когда будними вечерами она ворчит, что я весь провонял бензином, и требует, чтобы я немедленно вымылся и переоделся, я чувствую себя маленьким и нелепым. Когда по субботам в кино она, никого не стесняясь, громко и грубо шутит в адрес людей на экране, я, пытаясь не умереть от смеха, думаю, что веселее девчонки я еще не встречал. Когда же я сижу рядом с ней на скамье в церкви по воскресеньям, мне кажется, что она не магл и даже не маг. Внимая проповеднику вместе со всеми и вместе со всеми распевая гимны, она вся переполняется светом. Она так красива в эти минуты, что я теряю дар речи. И как я только посмел прикасаться к ней своими грязными лапами? Неужели я осмелюсь сделать это снова? Я смотрю на ее сияющий профиль на фоне мозаичного окна, и мне впору взвыть от жгучего желания обладать ею всецело и от леденящего осознания того, что я для нее никогда, никогда, никогда не буду своим... Проходит неделя, и я успокаиваюсь. Затем всё повторяется снова. И снова. И снова... Наконец я иду к священнику. Прошу его меня окрестить. Он бормочет свое «во имя», брызжет волшебной водой и отправляет меня восвояси, пожелав всего наилучшего. - И это - всё?.. - А вы ждали большего? Я не знаю. Не знаю, чего я ждал. Не знаю, на что я надеялся. Я пишу письмо Андромеде. «Скажи, сестра, как у вас с Тедом?..» - «Все отлично. У меня нет от него секретов. Главное - решиться. Пока не откроешься, ты так и будешь чувствовать себя чужим». (5) Я не сплю всю ночь. Лежа на узкой скрипучей кровати, я боюсь пошевелиться, чтобы не потревожить ее сон. Я хочу, чтобы она спала сегодня как можно дольше, но наступает утро, и она открывает глаза. - Помнишь, Нэнси, ты просила меня рассказать о семье?.. Она слушает очень внимательно, смотрит очень серьезно, ловит каждое мое слово, старается не дышать. Потом задумывается - так глубоко и надолго, что я начинаю тревожиться. - Я все поняла, - говорит она наконец самым будничным тоном. - Значит, ты колдун. И у тебя есть замок. И гоблины стерегут твое золото. И твой мотоцикл на самом деле - заколдованный конь. - Нет... Это не... - Это здорово. Правда здорово, - продолжает она все тем же спокойным тоном, но что-то в ее взгляде неуловимо меняется. - Ты ковбой, Сид. И этим все сказано. С этого дня она больше не носит кулон-бабочку, который мне так нравится. Молчит в кинозале. Не ходит в церковь. Отказывается от выходных, берясь работать по нескольку смен подряд. В конце концов я застаю ее в нашей квартире в обществе некоего хлыща лет под сорок, долговязого и высоколобого, имя которому Генри. Генри - доктор, только что разведен, респектабелен, серьезен, надежен, не имеет вредной привычки рассказывать сказки и готов хоть сейчас увезти ее из этой дыры. Кроме того, он безумно вежлив и норовит пожать мне руку по-дружески. - Без обид. - Без обид, - соглашаюсь я и демонстрирую крайнее недружелюбие, выставляя его за дверь. Нэнси приходит в ярость. - Ты ведешь себя как малолетний придурок! - А ты - как зануда старая. - Что ты о себе возомнил? Как ты со мной разговариваешь? - Да уж как умею... мамаша. Если у меня еще и оставалась слабая надежда каким-то чудом исправить свое положение, то это последнее слово, брошенное с таким презрением, что на губах потом еще долго ощущалась горечь, разрушило всё. Я вернулся домой в тот же вечер. За стеной привычно шуршит домовик дяди Альфарда - такой маленький и незаметный, что я даже не помню, как его зовут. Стрелки стародавних часов в тишине вдали от большого города стучат слишком громко. Я стою в гостиной у распахнутого окна, держа на ладони цепочку с серебристым кулоном. Я взял ее уходя с прикроватной тумбочки - Нэнси «эта глупая побрякушка» все равно уже не нужна. - Давай же, - прошу я, - поговори со мной. Назови меня самым счастливым человеком на свете. Скажи, что любишь... Последние лучи заходящего солнца дрожат на гладких фигурных пластинках, золотят их, истончают, меняют фактуру, покрывают желтой пыльцой. На моих глазах ожившая бабочка распрямляет тонкие лапки, расправляет хрупкие крылья, срывается со своей цепи, поднимается в воздух. «Помни меня». Мне отчаянно хочется плакать, но я заставляю себя улыбаться, глядя ей вслед. Мой Патронус покинул меня за два года до Азкабана... Днем позже с площади Гриммо ко мне прилетела сова: отец сообщал о гибели Реги. Мир, что лежал за углом на соседней улице, отдалился на тысячу миль, провалился в небытие. Мир, где я родился и вырос, призвал меня отринуть мысли о бабочках. ----------------------- (1) Термином «британское вторжение» называют проникновение популярной британской музыкальной культуры на территорию США в середине 60-х. (2) The Beatles (beat+beetles) (3) Песня, выпущенная первым синглом группы The Stooges в 1969 году. Была неоднократно перепета разными исполнителями, в том числе группой Sex Pistols; после распада группы Сид Вишес сделал эту песню неотъемлемой частью своих выступлений. (4) Sidus - звезда, созвездие (лат.) (5) Автор исходит из того, что Тед Тонкс - магл: http://i21.photobucket.com/albums/b264/Luke_V_Skywalker/stuff/official-final-version.gif.