Невозможное стало действительным

И снова плачу. И снова лгу. Говорю, что ненавижу, Но на самом деле до сих пор люблю…

От лица Аннабет Весь этот месяц мне было безумно плохо. Я сильно страдала. Очень. Мне не верится, что Перси мог так поступить. Не верится, что он на такое способен. Хочется промотать назад, как пленку камеры. Хочется вернуть наши теплые, дружеские отношения. Сердце говорит одно — что я люблю, и когда начинаю ему верить, разум выдает картинки прошлого, и все снова становится плохо. Казалось, я давно уже забыла ту обиду, мне уже было не так больно от осознавания того, что Перси на меня поспорил. Да, я не могла в это поверить. Да, мне было ужасно больно и страшно. Страшно за саму себя. Страшно из-за того, что за все это время, что я общалась с ним, он мог сделать мне что-нибудь в любой момент… И только поэтому я держу между нами дистанцию. Не подпуская его к себе, мне нужно чуть больше времени, чем кажется. Я ведь даже еще не полностью приняла данный факт. Может быть, со временем, я его окончательно прощу, а через некоторое время мы снова станем друзьями, потом вернется наша былая  крепкая, сильная и замечательная дружба. Да вроде бы и сейчас все не так уж и плохо. По крайней мере, лучше, чем было в начале.       Меня могло прорвать в школе, стоило только увидеть Перси, или того же Люка. Правда, Талия и Пайпер ни разу , за что я им безмерно благодарна , не отходили от меня. Всегда были рядом и не позволяли первому или второму даже случайно пройти мимо меня. Люку оно и не надо было, а вот Перси всячески пытался со мной поговорить. Пробовал подойти в коридоре, в столовой, в классе, писал записки, то на уроках, то еще где-то, или оставлял их в шкафчике. Девочки не позволяли мне брать их в руки, да мне и самой не очень-то и хотелось. Но как-то раз я все же не смогла побороть искушение, любопытство и соблазн; мне жутко захотелось хотя бы посмотреть, что он пишет мне. А было там следующее: Аннабет, я знаю, ты меня ненавидишь, не хочешь меня знать, И я тебя не осуждаю, у тебя на это есть все права, Но, прошу тебя, умоляю, дай мне шанс все тебе объяснить! Только сказать, а дальше… Дальше ты сама уже решишь, верить мне или нет.                          С любовью, Перси.       И меня от этой записки просто прорвало. Я не знала, как на это реагировать. Уже хотелось побежать, найти его, броситься ему на шею и сказать заветное «Прощаю». Но не успела я и двух-трех шагов сделать в сторону от шкафчиков, как на поле зрения попадается сам Джексон, собственной персоной. Он, видимо, не увидев при мне моих «телохранительниц», решил все же попробовать поговорить со мной. И, не смотря на моё непонимание, незнание, что делать, страх, я была решительно настроена и, впервые с того дня, была готова поговорить с ним. Но…увы, моим мечтам не суждено было сбыться. Они разбились об стенку в виде Дрю Танаки. Девушка буквально приклеилась к Перси и явно не собиралась его отпускать. Я же, будучи не готовой к ТАКОМУ повороту событий, поникла, зажмурилась, дабы не пошли слезы, и ушла оттуда.       Было и такое, что на уроках могли невольно пойти слезы и, к счастью, я успевала их смахивать до того, как это заметят учителя. А однажды я не смогла ответить на элементарный вопрос, и меня спасли девочки. Я еще несколько раз на уроках не смогла ответить. Однако спасибо и учителям, они не сердились, не ругались, а наоборот, говорили: «ничего, в следующий раз обязательно ответишь». И в такие случаи я легко кивала и силой заставляла себя улыбнуться. Но в глубине души прекрасно понимала всем очевидный факт — я не смогу ответить, если буду продолжать терзать себя.       Ту записку Перси я швырнула куда подальше. И чуть ли не со стоном молила Коннора и Тревиса, которые пришли через три дня с новостью о том, что Персей устраивает вечеринку, о том, чтобы они убрали меня из списка приглашенных. Радует то, что Пайпер и Талия тоже отказались там появляться и решили устроить мне девичник. Но для этого пришлось идти на компромисс с Мэтью и Бобби. Ребята не хотели пропускать все веселье, и я была вынуждена пообещать им, что завтра, после школы отведу их в парк аттракционов. Если честно, то мальчики — это единственная вещь, так сильно радующая меня. Они приходят ко мне ночью, и мы устраиваем в моей комнате Третью Мировую. Ну, естественно, потом мне приходится все это убирать, но оно того стоит. Мне даже как-то обидно стало из-за того, что они не будут с нами веселиться. Без них я начинаю чувствовать себя одинокой и беззащитной. Боже, как же глупо это звучит. Беззащитной! Ха! Что может быть глупее — чувствовать себя защищенной в присутствии младших братьев? Но они и вправду могут и защитить тебя, и убить любого, кто посмеет обидеть.       Но все-таки стоит признать — девичник не для мальчишек. И им лучше не стоит видеть и слышать нас, а то потом им достанется от меня за то, что мне достанется от родителей за то, что они им наговорят, услышав от меня, Пайпер или Талии. Короче, им не стоит туда вмешиваться. А вот, кстати, и они. У Перси дома вечеринка во всю, а так как мы с ним соседи, и не все сейчас дома, девчонок встретили с криками и радостными воплями, считая, что они пришли к ним, а не ко мне. Мне как-то стыдно перед ними. Отказались от приглашения, пришли ко мне, к месту, около которого проводится вечеринка. Я бы и не обиделась, если бы они пошли туда. Вовсе нет. Ну, да ладно, я лишь надеюсь, что они не бросят меня и не начнут говорить, что мне уже пора бы поговорить с Перси. К счастью, мальчики отлично проводят время в своей комнате, поедая вкусности и смотря на компьютере какой-то фильм. А я пошла встречать подруг.       — Бет, привет! — Пайпер все же пришлось слегка прикрикнуть, ибо музыка была действительно оглушительной, что даже здесь я могла ее, хоть и не полностью, услышать. — Итак, ты готова к своему самому крутому девичнику в жизни? — пожалуй мне стоит смириться с тем, что Пайпер — это Пайпер.       — Пайпер, столько можно повторять тебе, это не девичник! — мда, а Талия — это Талия. И вместе они составляют идеальных подруг. Моих подруг.       — Девочки, то, что это не девичник, еще не означает, что мы не можем съесть три банки мороженного и немного выпить, — и моя хитрая улыбка дала понять девчонкам, что я не шучу и не пытаюсь перевести тему.       — Стоп. А как же Мэтью и Бобби? — спрашивает Пайпер, еще не догадываясь ни о чем.       — Мы пришли к единому мнению, поняли друг друга и решили, что они не будут сегодня нам мешать, а я отведу их завтра после школы в парк. Пришлось пойти на компромисс, так как мы еще по плану должны будем сходить в кинотеатр, кафе. А они целую неделю будут примерными мальчиками.       — Аннабет, — начала Талия, еле сдерживая смех, — иногда твои братья кажутся мне шантажистами и шарлатанами, — все-таки не сдержалась и, придерживаясь за живот, прыснула со смеху. А я и Пайпер присоединились к ней.       — Что поделать, такие уж у меня братья. Ладно уже, хватит вам. Идемте.       Как я и обещала — мальчики нам не мешали, мы выпили пару бокалов шампанского, съели три банки мороженного, по одной каждая. Все бы ничего, да вот только вечеринка проходила у Перси слишком уж весело. И очень больно для меня. Но я справилась. Хотя, можно ли порцию слез назвать «справилась»? Думаю, да. И все же, как бы я не старалась, я не могла забыть Перси. Мне не хватало его, как друга. Верного, надежного, лучшего друга. Не хватало его шуток, комплиментов, дружеских объятий, ухаживаний — всего этого мне не хватало. И я вот уже в который раз призналась себе, что люблю Перси. Что без него я не могу. У меня не получается жить, зная, что вот он, совсем рядом и в тоже время очень далеко от меня. И девочки настоятельно меня просили пересмотреть свое мнение о нем. Но стоило им узнать, что я давно ему все простила и теперь просто напросто боюсь снова довериться ему, боюсь, что снова смогу обжечься, снова наступлю на те же грабли, снова познаю боль с ним, опять буду разочарована, они отстали. Опять будет боль, слезы, вечные страдания, страх перед самой жизнью и перед ним. Я всего этого сильно боюсь. И вот, стоило им узнать это, они тут же начали меня успокаивать, так как я заплакала, и у меня впервые за 17 лет жизни началась настоящая истерика. Я впервые сорвалась. Впервые так откровенно говорила, что уже не просто влюбилась в Перси, а по-настоящему люблю его, но та боль, что он мне принес, оставила должный след и в моей памяти, и в моей душе, и в моем сердце.       А как со всем этим справляться, я не знаю…