Вызов

-- Однажды, когда мы с Бо еще только приехали в Венецию, в один из наших самых первых дней, мы смотрели на закат с Пунта делла Догана. Закат был великолепный, у меня и слов-то не хватит, чтобы описать. Все полыхало золотым и розовым, алым и мандариновым. Это я сейчас понимаю, какой красивый был закат. Тогда нам было одиноко и страшно в чужом городе, и... - Проспер запнулся и опустил голову, - со смерти родителей тогда еще прошло слишком мало времени. -- Не надо, не вспоминай, - Мела ласково положила руку ему на плечо. - Не оглядывайся назад, ты идешь в другую сторону. -- С тех пор я иногда думал, как хорошо было бы снова посмотреть на такой вот закат, только с легким сердцем. Увидеть всю эту красоту и осознать ее, в тот самый момент, а не годы спустя. -- Давай сделаем, - с готовностью предложила девушка. -- Спасибо. Может, сегодня вечером? - с радостью ухватился за идею Проспер. -- Сегодня не могу. У нас в палаццо банкет. Живая музыка, шампанское, закусочки всякие изысканные, - она улыбнулась в предвкушении. -- Тогда в другой раз, - понимающе кивнул Проспер. -- В другой раз - непременно! - подтвердила Мела. - Кстати, Сципио тоже приглашен к нам сегодня вечером... С семьей... - она как-то помрачнела. -- Насколько я знаю, доктор Массимо - та еще боль в заднице, - не постеснялся выразиться Проспер. - Ты его знаешь? -- Ну как, знаю... Видела пару раз. Действительно, гадкий тип. Впрочем, Сципио и сам тоже не подарочек. -- Не подарочек, это верно, и все же... Мы с Бо ему многим обязаны. Кто знает, что было бы сейчас с нами, не приюти он нас тогда в "Стелле". Каким бы он ни был, он мне настоящий друг. -- Хотела бы я, чтобы он и мне был настоящим другом, - вздохнула Мела, опуская глаза. - Но я, видимо, фейс-контроль не прошла. Честно, я просто боюсь, что он сегодня опять наговорит мне всяких обидных вещей. Я, может, и выгляжу независимой и пофигисткой, но я из-за таких вещей всегда очень сильно расстраиваюсь. Гораздо сильнее, чем можно подумать. -- Понимаю, - ответил Проспер. - Все что я могу тебе посоветовать - не принимать его слова слишком близко к сердцу. Дело не в том, что он все это думает. Просто он упертый и ему невозможно трудно признать, что он ошибался. -- Разве что по пьяне, - ухмыльнулась Мела, вспоминая откровенные речи Сципио в тот вечер, когда они вдвоем напились вина. -- Что? - не понял Проспер. -- Ничего, - отмахнулась Мела, улыбаясь своим мыслям. В тот же день, когда друзья собрались в "Уголке поэта", Моска предложил: -- Что если нам сегодня всем пойти в бар Джузеппе смотреть футбол? -- Отлично! Я за! А то уж боялся, что придется подыхать от скуки, - присоединился Риччио. -- Сегодня я никак не могу, - кисло протянул Сципио. - Папаша тащит меня на какой-то унылый прием. -- И что, ты не можешь сбежать? Не надоело тебе его слушаться? - возмутился Риччио. -- А я бы с удовольствием побывала на приеме! - мечтательно сказала Оса. - Представляете: мужчины в костюмах, дамы в шелковых платьях, вино в хрустальных бокалах, музыка, танцы, много вкусной еды... -- Вот еда - это да, а остальное, по-моему, ужас и кошмар, - высказался Риччио. -- Кошмар и ужас, - подтвердил Сципио, вставая, - и мне уже пора туда идти! Он не успел отойти далеко, как звук шагов заставил его остановиться. Проспер нагнал его в ближайшем переулке. Там было тихо и пусто, только кошка умывалась, развалившись на крыльце, и можно было слышать, как падают на землю капли с белья, развешанного на перетянутой от одного дома к другому веревке. -- Я знаю, что у нас с тобой в последнее время были какие-то непонятки, но я ведь могу попросить тебя о дружеской услуге? - начал Проспер. -- Можешь, - согласился Сципио. -- Пожалуйста, не говори Меле никаких обидных слов. Она может выглядеть независимой и пофигисткой, но все это расстраивает ее гораздо сильнее, чем можно подумать. -- Это она сама тебе сказала? - нахмурился Сципио. Проспер промолчал. -- Я и не собирался говорить ей никаких гадостей, - после паузы серьезно и задумчиво продолжил Сципио. - Наоборот, если сказать тебе честно, я уже давненько думаю, как бы перед ней извиниться. -- Хорошо, - кивнул Проспер. - Спасибо. -- Я просто не привык, чтобы кто-то так себя вел! - Сципио начал откровенничать и уже не мог остановиться, как будто надолго задерживал дыхание и теперь никак не мог надышаться. - Только отец шпынял меня по поводу и без, а остальные все меня уважали, я заставлял всех меня уважать! Для вас, и в школе, я всегда был самым лучшим, самым взрослым, самым ловким, самым умным. Все хотели со мной дружить, все мной восхищались. И тут вдруг эта Мелания, которая позволяет себе смеяться надо мной, вызовы всякие бросать, как будто для нее я смешной пацан, а не Король воров! Понимаешь, так ко мне относится только отец, и меня от такого отношения тошнит! -- Да не так она к тебе относится, - заверил его Проспер. - Поверь. Она очень хорошо о тебе думает. Я, может, и рад бы, думай она о тебе чуть похуже - и чуть поменьше, но она думает о тебе даже слишком хорошо. -- Ладно. Я пошел. -- Давай. -- Не рассказывай никому! -- Не расскажу, - пообещал Проспер, без лишних слов понимая, что Сципио имел в виду. Квинтет в дальнем конце зала играл традиционного Вивальди. В золотом свете многочисленных люстр муранского стекла собрались сливки венецианского общества. Все в роскошных нарядах, блистая натуральными драгоценностями и фальшивыми улыбками. Среди всего этого великолепия вышагивал, как король-лев, синьор Лоредан, и все любезно приветствовали его. По правую руку от мужчины, гордо задрав нос, выступал его сын Микеле, наряженный, напомаженный, надушенный и явно довольный собой. По левую руку шла Мелания, принцесса семейства. На ней было белое платье, легкое как утренние облачка, отделанное крошечными стразами, переливающимися и мерцающими, как звезды. Как ни хотел Сципио отвернуться от нее, он не мог этого сделать. В тот вечер он рад был бы делать то, чего обычно терпеть не мог: приветствовать всяческих знакомых, вести с ними скучные светские разговоры. Однако стоило ему попытаться, как белый силуэт Мелании снова сбивал его с толку. Мела не обращала на него внимания. Она его царственно игнорировала. Только один взгляд подарила она ему за весь вечер, один долгий, выразительный взгляд. С расстояния в десять метров она посмотрела на него исподлобья, ее серые глаза излучали арктический холод, кукольные губки были крепко сжаты. Он понял, что она не забыла и не простила ни одного его слова. Что было хуже: этот же взгляд поймал и ее брат Микеле, который тут же смекнул, что между его сестрицей и этим противным Массимо-младшим отношения сложились не очень-то дружеские. Микеле злобно усмехнулся, предвкушая отличную вражду и возможность спровоцировать веселенький скандал. Вечер уже близился к концу, когда Мелания вдруг пропала из зала. Сципио в отчаянии оглядывался, понимая, что так и не успел воспользоваться случаем и поговорить с ней, но девушки нигде не было. И тут он заметил какое-то поблескивание у себя под ногами. На мраморном полу лежал и светился мелкий страз с платья Мелании. Чуть поодаль валялся еще один. И еще один - у двери, выводящей из зала. Словно по звездам, угадывал Сципио путь по этим упавшим стразам, их сияние указывало ему дорогу. Он прошел по галерее, погруженной в темноту, где свет луны оживлял мрачные фигуры на старинных картинах. Прошел через анфиладу нежилых комнат, похожих на музей, где все было богато, красиво, и пугающе пусто. Наконец, он оказался в небольшом музыкальном салоне, тускло освещенном всего одним торшером. В углу, у высокого окна, выходящего на канал, стоял расписной клавесин. На этом клавесине сидела девушка в белом платье, шпильки из ее волос были вынуты и валялись рядом, локоны буйными волнами рассыпались по хрупким плечам. Услышав, что кто-то зашел, она обернулась, и Сципио стало не по себе. Как сказать то, зачем он пришел? -- Я тебя искал, чтобы поговорить, - нерешительно начал он. -- Что? - Мела сдвинула брови, выражая презрение к его нерешительности. -- Я тебя искал. Хотел поговорить, - тверже и громче сказал он, задетый ее пренебрежением. -- О чем? Разве ты не все мне сказал? - хмыкнула она. -- Нет. Я хотел извиниться, - с каждым словом у него прибавлялось уверенности, и теперь уже он подошел к ней вплотную, так что запах его одеколона смешался с ароматом ее духов. - Я был неправ. Цепочка у меня, я знаю, что ты ни в чем не виновата. Прости. Она смотрела на него во все глаза. Сципио следовало сделать шаг назад, если он действительно хотел поговорить, потому что находясь так близко, никто из них говорить не мог. Мела не отвечала, да он и не ждал от нее ответа, глядя, как завороженный, на тень от кудрявой пряди на ее ровной и розовой, как персик, щеке. Она думала, что если сейчас протянет руку и запустит пальцы в его пышные волосы, и за затылок притянет его к себе, он совершенно точно не будет возражать. Чтобы не сделать этого, она вцепилась в крышку клавесина, на котором сидела, так крепко, что у нее побелели ногти. Молчание затянулось слишком надолго и становилось все тяжелее. От того, чтобы совершить глупость, их спас чей-то голос, донесшийся издалека и звавший Меланию. Она спрыгнула с клавесина, едва не угодив прямо в объятия Сципио, но тут же скользнула в сторону. Чей-то голос, приближаясь, еще раз позвал Меланию. -- Вызов, - тихо сказала она, открывая дверь, - он все еще в силе! Мела улыбнулась ему, подмигнула, и исчезла с другой стороны двери.