Енох, а ты...умеешь любить?

      — Вот так вот все и было. — устало закончил Джейкоб, сжимая тонкие пальцы Эммы своей широкой ладонью. — Это понятно. Говоришь, видел Элизу с ними? — поинтересовался Енох, как бы невзначай поплотнее прижимаясь плечом ко мне. — Да, мы все видели! — уныло отвечал Хью, выпуская несколько пчелок. Мы разговаривали здесь около часа, до жути хотелось есть и спать, ведь ночь уже застала нас. Оказалось, во время обеда дети не явились во время. Мисс Сапсан сильно разволновалась и отправила детей постарше обойти комнаты. Пока маленькие детишки были в плену у тварей, взрослые успели сбежать. Милларда так вообще никто не заметил, поэтому именно он увёл Фиону и Хью. Джейкоб и Эмма были самыми старшими среди нас, потому и спаслись, отбиваясь от тварей. Их закрыли в подвале, а имбрину и малышню вывезли в петлю Остервеллы Свиристель. Мы же давно отключили петлю, так как в ней не нуждались. Мы думали, что защита за Джейкоб. Мы ошибались. — Отправимся кушать и спать? — скромно предложила Фиона. — Думаю, да. — ответил ей Енох и лукаво улыбнулся. — Я кушать вовсе не хочу… — я развела руки в стороны. Действительно, после таких событий и у мамонта аппетит пропадёт. — И я. — Енох шепнул это как-то бархатно и очень томно, намек понят. — Занимаем спальню мисс Сапсан! — только сейчас я поняла, что крикнула это вслух. Разговоры утихли и все уставились на меня. Енох же склонил голову и продолжал не отрывать своих шоколадных очей от моей тонкой и бледной шеи. — Это что значит? — Эмма сложила руки на груди и цокнула. — Это значит, что я оговорилась. Комната мисс Сапсан моя. — Почему бы нам не отправиться в свои комнаты? — вопрошал Хью, разглядывая пойманную пчелу. — Пусть она сама решит. — за меня неожиданно вступился Миллард. Я сделала пару шагов назад, обернулась и быстро смылась с места происшествия. Енох попрощался с ними и спокойно проследовал за мной.       Я влетела в распахнутую дверь комнаты, чуть ли не перевернув пуф, оказавшийся не в то время и не в том месте. Громко чертыхнувшись и откашлявшись, упала на гладко заправленную кровать и развела руки в стороны, будто бы делая снежного ангела. Енох вошёл следом, заботливо прикрыл дверь и все-таки налетел на злополучный пуфик. Старый розовый друг упал и на пару с Енохом выругался так, что, казалось, услышал это весь этаж. Маты пуфа же были на каком-то неизведанном языке мебели, значащим для нас лишь грохот. — Мать моя женщина! — прохрипел Енох, хватаясь за плечо, только что покалеченное мягким засранцем. — Не ори ты. — моё замечание было не столь уместно, потому что если бы упала я, то шестиэтажным матом обложила всю эту комнату и благоговейно улыбнувшись, умерла от боли. — Черт возьми, Алиса, как так можно? — парень пошатнувшись встал и направился к кровати. Он явно не имел ввиду мою неаккуратность по поводу пуфа. — Прости, я не знаю, что на меня нашло. — я виновато улыбнулась, поправив его чёлку как бы невзначай. — Миледи… — шепнул Енох, целуя меня в губы и слегка прикусывая их — За своё непростительное поведение вы будете наказаны… С этими словами он повалил меня на кровать. Я сама не поняла, как оказалась полураздетой под тёплыми объятиями Еноха. Он тяжело дышал, нежно целуя бледную шею и уделяя особое внимание пульсирующей вене. Я извивалась, иногда тихо постанывала, изредка целуя его распухшие мягкие губы. Енох не терпел, слишком долго он мучался из-за меня. Он не спеша стянул с меня брюки, проводя дорожку поцелуев от ключиц до низа живота. Внизу завязла какой-то незнакомый горячий узел, стоны часто срывались с губ. Дети наверняка сейчас мирно спали, времени было довольно. Он наконец-то стянул с меня остатки нижнего белья, и по началу мне стало немного стыдно лежать под ним в такой позе. Рубашка на Еноха была расстегнута, являя моему взору узоры кубиков пресса. Он неторопливо скинул ее с себя. Пара секунд, и я ловко стягиваю ремень из брюк Еноха, бросая его в дальний угол комнаты, под его невыносимо пошлый вздох. Енох умело раздвинул мои ноги, засматриваясь на мокрое и узкое место. Он наклонился ещё ниже. Поцеловал меня в губы, начиная водить пальцами по пульсирующему клитору. Его движение напоминали восьмёрку, мне было до жути хорошо. Аромат его парфюма дурманил голову, мои розовые щёки уже не могли алеть. Ещё пара секунд его точных движений и робкий мой стон. Такой громкий, и новые ощущения будто вырвались наружу вместе с прозрачной жидкостью. Енох уже оказался без брюк и избавился от боксеров. — Если будет очень больно, ты можешь делать все, что угодно. Только не кричи. — холодный порыв воздуха вырвался из его рта, опаляя мою шею. Он видимо настраивался, думал как не сделать мне больно. Через секунду он вошёл. Не во всю длину, но меня пронзила дикая боль, и я что есть силы впилась ногтями в его спину, оставляя на ней мелкие царапины. Енох не спешил, он медленно двигался, зная, на сколько мне больно. Порывы боли менялись с новым, незнакомым и приятным чувством наслаждения. Тонкая струйка крови двигалась по внутренней части бедра. Он ускорил темп, при этом делая может и больней, но и приятней тоже. Прошло минут десять, темп был довольно сильный, но кровь уже почти не шла. Он на несколько секунд остановился, его стоны стали чаще и пронзительней. Енох вошёл во всю длину, вызывая у меня стон и огромное желание впиться в него ногтями до мышц. Благо, ногти у меня не настолько длинные, чтобы это произошло. Стало ещё больнее, но и невыносимо приятней. Я тихонько стонала. Енох резко вышел, я не успела даже напомнить ему о том, что мы не предохранялись. Мы поддались оргазму вместе и глубоко выдохнули в объятиях друг друга. Енох вышел вовремя. Он покрывал мою кожу мокрыми поцелуями, заставляя вздрагивать и отвечать.