Сепсис

- Ну, и что это за херня? - Катя бросает мячик гнева первой, как только захлопывается дверь, и холодный ветер обдает лицо, как пощечина. Тепла, которого он успел набраться в баре, не хватает и на минуту. - В каком смысле "херня"? - хмурится Рудбой и бросает мячик обратно. Ее ревность льстит ровно до того момента, пока не понимаешь, что это и не ревность вовсе. Инстинкт собственницы. Катя считает себя главной девицей на выданье в этом баре. Она считает так, потому что Дани и Саша, которые тоже регулярно виснут в "Семнашке", виснут там исключительно из-за своих парней. Ресторатор Кате не нужен. Может, она и хотела бы его внимания, но того, что есть, и так достаточно. С Мироном сложнее. Мирон кажется Шальной слишком мрачным, недоступным и себе на уме. Как Островской удалось его захомутать, для всех остается загадкой. Ну, потому что Мирон не распространяется о таком, а Дани при всей своей трепливости, кажется, даже чего-то стыдиться в этой истории. Так что внимание или его отсутствие от Яновича для Кати совершенно запутанная и сложная вещь. Разбирать которую мозгу, привыкшему к всеобщему поклонению, элементарно лень. Зато вот Ваня проебался. Ваня проебался, показывая, что хочет ее. А значит, теперь очень вряд ли получит. - Какого черта? Что еще за "девушка"? Если ты привел ее сюда, тебе не кажется, что ей надо было сначала немного корону на голове поправить? - Шальная кривит свое милое лицо, как умеет только она. Но Евстигнеева это нисколько не заботит сейчас. Его заботит то, насколько его бесят ее слова. Корону поправить? Она серьезно? Но парень только хмыкает и ведет бровью, подавляя раздражение. - Не драматизируй. Человеку просто не нравится обниматься. А ты тут такое событие устраиваешь. На секунду лицо Шальной замирает в своем "исходном" состоянии. В голове просчитываются все "за" и "против". Она, конечно, не дура. Конечно, нет. И естественно, Катя понимает, что ее злости и раздражению сейчас не время и не место. Иначе она рискует сильно напортить отношения, которые, кажется, хочет сохранить. В прежнем виде. И для этого нужно немного времени и, что немаловажно, много благосклонности. - Эх, Вань, - настроение девушки будто моментально переключилось, и она улыбнулась. Руки проскользнули блондину за спину и крепко сжали. Короткий вздрог, когда девичья голова коснулась торса, легкий аромат шампуня. И Ване жуть как хочется прикоснуться к ней в ответ. Прогладить по голове. И он позволяет себе небольшую вольность. Кладет руку ей на плечо, имитируя легкое объятие. Такое, которое не сложно прекратить в любой момент. А ему ж не хочется. Ему хочется стоять так вечно и пялиться в кирпичную стену напротив "Семнашки". *** Сколько прошло времени? Немного, кажется. Но в какой-то момент дверь бара резко открывается, и до ребят доносится истеричный голос Дани. - ... нахуй! Кому ты нужен вообще, кроме своих тупоголовых фанаток?! Король русского рэпа? Гандон! Девушка вылетает из бара сломя голову. В противоположную от них с Катей сторону. И Ваня облегченно выдыхает. Сцена, кхм, двусмысленная, если честно. Если честно Ваня не хочет, чтобы их с Катей сейчас кто-то видел. Не только потому что это легко неправильно понять. Скорее потому, что это проще понять правильно. Именно так, как это видит Евстигнеев. Как это понимает Шальная, но, конечно делает вид, что ручки чистые. Но ее ручки в крови. Потому что они уже запущены в грудину и крепко-накрепко вцепились в кровоточащее сердце. Которое, сука, останавливается. Останавливается, когда из бара за Дани быстрым шагом выходит Матильда. Парень даже не успевает сообразить, что это она, когда ловит взгляд карих глаз на себе. На них. Блядь. Но взгляд такой скользящий, такой равнодушный, что Ваня против воли думает, а видела ли она вообще. Сука. Да конечно видела. Но Диана поворачивает голову не удостоив сцену не то что словом, даже секундным вниманием. Она просто прослеживает Дани и уверенным шагом идет за ней. Распахнутый пуховик, шарф неуклюже висящий на шее и бутылка пива в руках. Она накидывала это все впопыхах, если вообще успела снять. И Ваня даже представляет с какой решительностью девушка хватает бутылку со стойки, когда что-то начинает идти не так. Когда Дани направляется к выходу с громкими проклятиями и, наверное, капельками слез в уголках глаз. Не от обиды, нет. Скорее от неморгающего взгляда на объект ненависти. Катя аккуратно убирает руки с его торса и удивленно смотрит вслед девушкам. - Чего это они? Ваня раздраженно ведет плечом. - Да хуй знает. *** - Бодя, блядь, куда так резво? Диана догоняет девушку уже за углом. В том месте, где человек вышедший из бара их точно не увидит, не пройдя добрую пол сотню метров. Твердая рука барменши цепляется за худющий локоть. За, надо сказать, резвый худющий локоть, который вырывается из хватки сразу же, как чувствует ее. - Иди на хуй. Раздраженно рычит девушка и по инерции крепко впечатывается плечом в стену здания. Приглушенный стон во время удара. И он как будто въебывает какой-то рубильник внутри, потому что блондинка опирается о фасад спиной и начинает медленно обтирать ею грязный камень. Первый всхлип срывается с ее уст на пол пути к земле. Руки рефлекторно закрывают, исказившееся в уродливой гримасе боли и обиды, лицо. Второй всхлип приходится одновременно на посадку. Девушку отчего-то разрывает. Разрывает так, как бомба внезапно сдетонировавшая внутри. Как не может разрывать от будничной потасовки с бойфрендом. Даже если этот бойфренд - Мирон Янович. Диана не очень хорошо ее знает. Но знает, что светловолосая шельма не из тех, кто будет портить брендовые джинсы о бренную землю без крайне веской причины. На лице Дианы расцветает гримаса сочувствия. Абсолютно бесполезная, когда твой собеседник размазывает тушь по своему хорошенькому ебальцу. Но тем не менее, крайне необходимая, чтобы настроиться на последующие за гримасой слова. - Эй, Бодь. Ну, не раскисай ты, а. - Девушка садиться на корточки рядом, предусмотрительно не пытаясь поднять блонду. Потому что человек, который опустился, поднимется только тогда,когда сам найдет силы для этого. Пустые слова. Но они не призваны побудить к действию. Они как бы говорят: "Эй, я здесь. Не бросайся на меня, пожалуйста". Брюнетка дает Дани время осознать, что она никуда не уйдет. Что не плюнет на нее после первой порции яда. А зачем ей, собственно, эта заплаканная и практически незнакомая девчонка? Зачем таскаться за ней? Зачем ломать голову о том, как бы не задеть ее чувства? Как аккуратнее подойти? Сказать, что Островская - пропуск в высшую касту было слишком жестоко, да. Но это не совсем ложь. Потому что является неоспоримым фактом. Если ты с этой блондинистой шлендрой - ты среди элиты. Элиты ли культурной или чисто финансовой - не важно. Есть люди, которые по стечению обстоятельств вхожи во все и сразу. Это - одна из причин. Пожалуй, главная. и обстоятельства беспощадно играют на руку. Зачем Диане снова в эту, сука, "высшую касту"? Ненавистную и прогнившую? Ту, которая прежде уже успела растоптать ее и выбросить, к счастью, мимо помойки. Где, что не человек, то двойное-тройное дно. Или просто дно. Смешно. Но правда на поверхности. А кто бы не хотел? И Диана хочет. Может. И получит. Это - ее стихия, которая из-за своей неуправляемости все-таки обратилась против нее однажды. И на второй раз у девушки припасен ковчег. Ни Евстигнеев, ни кто-либо еще больше не станет играть ее чувствами. Это то, что темноволосая бестия пообещала себе в тот вечер. - Девонька, да все же нормально было, ну, что ты? Диана не уверена, что ее слова пробираются сквозь громкие всхлипы и намеки на истерику. Не уверена, что говорит то, что нужно. Но никто в такие моменты не знает правильного ответа, пока рыдающее тело не даст подсказку. - В смысле, - Дани шморгает носом и пытается подавить спазмы в легких, - нормально? Ты видела, как он со мной... - еще пара нечленораздельных звуков и фраза готова, - ...разговаривает? - Ну, слушай, он, конечно, мудак. Но он же любит тебя. Диана на секунду жалеет о сказанном, когда ловит на себе осоловелый взгляд опухших от слез глаз. А тушь-то водостойкая. Ресницы слиплись, но на лице только пара темных разводов. Под слоем тоналки постепенно проступают красные пятна. - Кто тебе, блядь, - еще один ожидаемый спазм. Но всхлипы, кажется, ненадолго прекратились, - сказал, что он меня... - судорожный вдох, - любит? - Это очевидно. Диана улавливает момент, когда блондинка затихает от потока слез, и ненавязчиво делает вид, что ей надоело сидеть тут и смотреть на сопли. В каком-то смысле это правда. Во всех, да. - Вставай, - говорит она спокойным и ничуть не сочувствующим голосом, - пойдем, приведем тебя в порядок. - Оставь меня в покое... - Дани обхватывает руками колени и роняет на них голову. - Какое тебе дело? - Ебаный ты в рот, Островская. - Брюнетка поднимается на ноги и смотрит на эту картину сверху вниз. - Возьми уже себя в руки. Где твоя машина? Голос не терпящий препирательств. Дани понимает, что продолжая гнуть свою линию, рискует остаться одна, сидя задницей на земле. Поэтому после недолгой паузы все-таки подает слегка охрипший жалостливый голосок. - Квартал отсюда. - Она поднимает голову и показывает рукой налево. - Туда. - Ну, так идем. Вставай, - теперь Диана позволяет себе хорошенько вцепиться в тощую руку, поднимая худое тело с земли. - Хватит упиваться жалостью к себе. Лучше упьемся чем-нибудь другим. И тащит ее туда, где, по идее, должна стоять машина. Дани плетется послушно, как тряпичная кукла. Вспышка истерики в мгновение выпила из нее все силы. Но девушка все еще помнит, что Диана была не одна, поэтому с большой неохотой спрашивает. Сначала: - Куда мы? И получая короткий ответ "ко мне", тихо добавляет: - А как же Ванька? Не хочешь уйти с ним? Диана продолжает идти вперед уверенно. Мысли роятся в голове, как маленькие жалящие пчелки. Евстигнеев в руках рогатой суки. Его удивленное лицо. Его рука на ее плече. Ни слова в оправдания. Даже движения в ее сторону. Или в сторону от Шальной. Девушка сжимает челюсть так крепко, что кажется, будто зубы вот-вот начнут крошиться. А когда расслабляет ее, холодно отзывается. - Нет. - Сжимает ладонь Дани чуть покрепче. - Поехали.