Кошмары под снегом.

       Ветер совсем утих. Сизые струи дыма тянулись к голодному синему небу. Дома Грейрока казались черными на фоне свежего снега. Даже часовня была будто высечена из глыб ночного мрака.       Между домов, стараясь отсрочить время сна, сновали черные же люди. Они с тревогой вглядывались в искаженные ночью и снегом очертания знакомых улочек и обходили стороной старое пожарище, но без опаски проходили мимо забора, где сидели две не по погоде одетые фигурки.       Коул и Джек примостились на рассохшейся ограде подобно двум большим и потрепанным птицам. Духи созерцали открывающийся с околицы вид с доброжелательным любопытством. Словно стоял солнечный летний день, а над деревней не нависали со всех сторон отвесные скалы.       Между собой они не разговаривали – Джек подозревал, что его обычная манера с шумом обрушиться на собеседника, засыпая его подколками и вопросами, только запутает молчаливого Коула, а тот не понимал, как подступиться к кому-то, кому не требовалась помощь. Поэтому они молча наблюдали за деревней и редкими, скрывающими звезды облаками, находя в этой разделенной тишине удовлетворение.       Но долго наслаждаться созерцанием Джек Фрост был неспособен. Когда звезды в очередной раз коснулись снега своим едва заметным светом, он пошевелил пальцами, придавая сугробу очертания кролика. Коул немедленно оживился и даже выглянул из-под шляпы. Обрадованный вниманием, Джек соорудил целое ушастое семейство, злорадно снабдив всех снежных малюток бумерангами. Как и ожидалось, дух милосердия шутки не понял, но хотя бы заговорил:       - Мне нравятся кролики. Они мягкие и теплые. Всегда понятно, как им помочь.       - Да, они забавные, - легко согласился Джек. – И чем больше, тем забавнее.       Он немного подождал ответа, но дух милосердия снова умолк – на этот раз, уставившись на снежные фигурки.       - Нет, так дело не пойдет! – объявил Джек, когда стало понятно, что Коул может молчать еще сто лет. – Я тут стараюсь, а ты сидишь такой мрачный-мрачный.       Он закинул ногу на ногу и скользнул по заледенелому дереву ближе к Коулу. Хранитель зимы и сам не чувствовал привычного желания шуметь и болтать – но надо было поддерживать репутацию неунывающего парня.       - Умирать больно, - делясь накипевшим, Коул не вздыхал, не рассыпался сравнениями и не пытался обхватить себя, как делал, переживая чужое горе. Слова разносились под холодным небом, как удары топора в лесу. - Быть невидимым больно.       - Быть одному больно, - Джеку на мгновение показалось, что собеседник всё же сумел в него «заглянуть». Но потом понял, что у них даже больше общего, чем могло показаться. С другими Хранителями – погруженными в постоянные заботы, бывшими у всех на слуху, - он иногда чувствовал разделяющую их пропасть. Нужно было переместиться в другой мир, чтобы, наконец, встретить того, кто сам пережил нечто подобное. – От боли исчезаешь. И тогда становится страшно. А после страха... иногда… приходит злость.       - Боль создает внутри пустоту, - подхватил Коул. - Сейчас пустота наполнена голосами друзей, потом будет полна воспоминаниями о них.       Наконец выговорившись, дух погладил кончикам пальцев снежного кролика. Коул был растерян, он не привык говорить о собственных переживаниях. Окружающим – тем, кто его видел, - он казался бестактным. Но слышащему чужие чувства духу было сложно всё время помнить, что окружающие на это неспособны. Но Джек – он был совсем не таким, как люди. Смотреть в него было всё равно, что смотреть на падающий снег. Можно было забыться, наполниться огромным, тихим чувством… одиночеством и тишиной зимы.       - Людей так сложно понять! Я слышу их, - Коул качнул шляпой, что вполне заменяло вздох, - но когда я пытаюсь делать то, что они хотят, избавлять их от боли, оказывается, что я неправ!       - Понимать других сложно, - Джек закинул руки за голову. Он о таких вещах задумываться не привык. - Даже если эти «другие» и не люди.       - Да, - Коул припомнил свои попытки общения с немногими встреченными после взрыва на Конклаве духами. - Но это важные люди. Друзья. Я хочу их понимать, хочу быть им полезен! Хочу, чтобы им не было больно. Но когда я что-то делаю, это их пугает. Раньше я не понимал кто я, и неправильно понимал людей. Потом оказалось, что то, чего они хотят, и то чего они хотят на самом деле - не всегда одно и то же. Даже Рис испугался меня! Того, что я не понимаю! А вдруг я вообще не могу понять?       - Об этом не парься… - дух зимы покосился на собеседника, и поправил себя: - Хорошо, не парься слишком сильно. Люди тоже часто не понимают друг друга.       Он соскочил с забора и забросил на плечо посох.       - Друзья не смогут тебя простить, если ты сам не дашь им шанса. Мне показалось, что этот дядька, Рис, был очень рад тебя видеть!       * * *       Военный совет в часовне продолжался. Как это неизбежно происходило уже не раз в истории Тэдаса – угроза нападения людей из плоти крови затмила в умах угрозу из Тени. Кошмары были для воинов чем-то слишком непредсказуемым – и даже маги всё чаще обращались мыслями к спрятанному в горах лагерю красных храмовников.       – Возможно, - предположил инквизитор, - если зачистить лагерь и разобраться, что же там происходит, то нам удастся избавиться и от этого демона-Кромешника.       Железный Бык качнул тяжёлой головой и постучал коротким, походим на кусок коры ногтем по перерисованной с окна карте:       - В самом лучшем случае, путь займет полдня. У нас нет столько времени, особенно сейчас - когда демоны силятся прорвать Завесу. В любом случае, мы не можем идти в горы ночью, остается ждать здесь и искать способ защитить деревню.        - Так какую оборону от нашествия орды кошмаров мы можем придумать? - подал голос Варрик. - Чего боятся эти демоны? Огня? Стали? Ужасы – это ведь те демоны, которые взрываются? Или нет?       Кунари не упустил случая уличить гнома в слишком богатой фантазии и отсутствии наблюдательности. Хотя его собственные знания о слабостях демонов были не лучше. Маги переглянулись и закатили глаза. На то, чтобы заметить в смерти демонов некоторую закономерность обывателей хватило, но и только.       - Возможно, я говорю глупость, - Инквизитор продемонстрировал крайне необычное для него смущение, - но не стоит ли нам в первую очередь подумать о том, как укрепить Завесу и не допустить прорыва?       – Ничего не выйдет, - впервые за обсуждение Солас вынырнул из размышлений. - Чтобы уплотнить Завесу на таком участке, потребуется дней пять.       Потом спохватился и добавил, чтобы успокоить сразу заинтересовавшегося Риса:       - Тем более, у нас нет ни одной из тех старинных сфер, что мы нашли в могильниках. Все они внизу, в долине.       - В первую очередь стоит попытаться уберечь людей, - вернул обсуждение в нужное русло Инквизитор. Он уже успел пожалеть о том, что высказался в чисто магическом вопросе. - Можно ли заставить всех деревенских спать без снов? Если они проведут без кошмаров несколько дней, то успеет подойти подкрепление…       - Люди боятся не только когда спят, - развеял его надежды Рис. Духовный целитель и сам думал о подобном решении, когда только прибыл в Грейрок. - Они точно так же могут спровоцировать прорыв и посреди дня. А погрузить человека в беспамятство на трое суток… Если бы существовало средство, дарующее сон без снов, его бы давно нашли ученые Кругов.       - Значит, остается собрать всех людей вместе и держать оборону, - подвел итог Железный бык. - Здесь, в часовне, потому что это единственное достаточно большое и крепкое здание.       Инквизитор кивнул и поднялся из-за стола:       - Соберем людей на всенощное бдение, - начал распоряжаться он. – Это их отвлечет и успокоит. И будем надеяться, что о крайней мере по этой сторону Завесы ничего до рассвета не случится.       * * *       Кромешник остановился на краю обрыва и запахнулся в сотканный из первозданной тьмы плащ. В переплетении изломанных плоскостей скал он казался одной из множества теней. Если бы кто-то мог увидеть его со стороны… Впрочем, его никто не мог увидеть. Тот единственный, кому это удалось, уже покинул Морозные горы.       Но Кромешник об этом не жалел. В отличие от некоторых, древнейший кошмар человечества находил глубокое наслаждение в том, что смертные неспособны даже ощутить его присутствия.       Забавно, как этот калека, переставший быть человеком, но так и не сумевший по-настоящему переродиться в нечто большее, цеплялся за своё мнимое величие. Кромешник, пусть и без особого трепета, но признавал существование в мире сил куда более древних и непонятных, чем он сам. Взять, к примеру, Человека-на-луне – пусть Кромешник и не мог увидеть или услышать его лично, он знал, совершенно точно знал, что тот существует. А Корифею хватило увидеть трон своего «Создателя» пустым, чтобы решить, что никого всесильного и всеведущего нет - и мигом возомнить всесильным себя.       Что ж, Кромешник готов был ему в этом заблуждении подыграть. Не в том смысле, что остался бы сторожить древнее зеркало, как какой-нибудь пес. Но уничтожение деревни, где засели враги из Инквизиции, наверняка пришлось бы спятившему магу по вкусу.       Часть красных храмовников, повинуясь неслышимой команде, оставили свои посты. Еще около десятка поднялись от походных костров, и вместе они отправились вниз. В деревню Грейрок, где завеса истончилась до предела и могла лопнуть от пары предсмертных хрипов и жара свежей крови.       Кромешник не смотрел на своих рабов. Всё его внимание было обращено к небу. Ему хотелось, чтобы ненавистные звезды затянуло тучами – черными, как отчаяние - но тучи могли принести метель. Снег.       С некоторых пор древнейший кошмар ненавидел снег.       * * *       - Похоже на жуткое полярное сияние, - Джек указал вышедшему на крыльцо Рису на шрам в небе. Маг, естественно, ничего не понял, а объяснять духу зимы было лень. В отличие от Коула – тот осторожно возник рядом со своим другом и выпалил: «Это очень красиво! Как радуга в разбитом стекле... Хочешь, я расскажу?».       Джек поспешил оставить. Он вспомнил, что так ни разу и не залез на крышу часовни, а друзьям стоило еще немного побыть наедине.       Джек уже схватился за выступ стропил, когда ветер швырнул ему в лицо череду звуков. Сплетающаяся в жуткой песне пульсация крови множества человек. Скрип снега под укрепленными сапогами. Тяжелое, то пропадающее, то вновь появляющееся дыхание. Звон металла. И Песня – Песня с большой буквы. В этом мире так пели только красные кристаллы.       Джек разжал руки и бесшумно приземлился в сугроб.       - Рыцари спускаются к деревне! – выпалил он, через какое-то мгновение врываясь в комнату. Встревоженный Рис едва поспел за ним.       - Сколько их? – не стало тратить время на удивление Инквизитор. – Как они далеко?       - Еще на бараньей тропе, - неопределенно махнул рукой в сторону гор зимний дух. – Ветер говорит, скоро дойдут до зарослей над ущельем.       - Люди всё еще не собрались! – Рис, всё еще закутанный в шубу, бросился прочь. Что бы ни решил без него военный совет – он всё равно ничего не смог бы предложить. – Я их предупрежу!       Железный бык тихо поворчал о том, что бродящий по всем Морозным горам ветер мог бы предупредить их и раньше – просто чтобы перестать удивляться предупреждению от стихии, - и помог Инквизитору облачиться в доспехи. Отлично подогнанную кирасу невозможно было застегнуть поверх шубы, оставалось надеяться на толстый поддоспешник, и что человек согреется в горячке боя. Потом кунари с нескрываемым отвращением позволил замотать себя в авварский боевой плащ. Судя по форме и запаху, прежний владелец носил его по очереди с медведем.       Из своей коморки приковыляла сэра Евангелина. Постояла, прислонившись к дверному косяку, даже не заикнулась о собственном участии и принялась собирать зелья в поясную сумку Риса. Удержать меч бывшая храмовница смогла бы – а вот дойти до окраины деревни, не опираясь на него, – нет.       Когда Инквизитор попытался как-то её подбодрить, сэра Евангелина только пожала плечами:       - Думаю, это мой урок смирения. Я должна больше верить в товарищей.       И больше не произнесла ни слова до самого их ухода.       Несмотря на спешку, отряд Инквизитора добрался до деревенской окраины одновременно с красными храмовниками. Те шли, сбившись в кучу, ощетинившись факелами и оружием. Словно заблудившийся ночью в горах и валящийся с ног отряд. Но чем ближе становилась деревня, тем меньше оставалось факелов и тем больше – мечей.       В разорванных доспехах, изуродованные наростами, молчаливые и пришедшие убивать – даже искажённые духи имели меньше права называться демонами. Впустив в себя песню красного лириума, воины церкви стали такими же одержимыми, как ранее охраняемые им маги.       - Как удачно они сгрудились, - пророкотал Железный Бык, выходя вперед и замахиваясь своим огромным молотом.       Узкая горная тропа, с которой некуда было сойти, превратила его в непреодолимое препятствие на пути врага. Одним взмахом, без боевого клича и даже не запыхавшись, он сбросил вниз троих рыцарей авангарда. Но красные храмовники даже не замедлили шаг. А стоило кунари снова поднять руки, как в его меховую накидку вонзилось несколько стрел. Варрик, не ставший лезть на тропу и засевший с Бьянкой под прикрытием забора, отыскал ближайшего лучника, но тот в последний миг дернулся и болт разбил проросший сквозь его нагрудник кристалл. Брызнувшие в темноте каплями крови осколки заставили храмовника распахнуть рот в беззвучном крике.       Инквизитор увернулся от летящего в лицо лезвия и вонзил меч в бедро противника – прямо в расходящуюся от еще одного лириумного шипа трещину на броне. Тот, даже не заметив раны, ударил его в ответ щитом, отшвырнув со своего пути. Зачем-то сунувшийся в самую гущу боя Солас успел подхватить Инквизитора на самом краю тропы.       То, что эльф сумел удержать его вместе с немалым весом доспехов, а не свалился следом, можно было списать только на чудо. Более благоразумный чародей Рис из-за спин товарищей послал в самую гущу красных храмовников цепную молнию и тут же принялся накладывать на пошатнувшегося Железного Быка исцеляющее заклинание.       - Они не знают, что им больно! – воскликнул Коул, появляясь посреди выжженной атакой мага прорехе в строе храмовников. – Вверх! Они лезут вверх!       Члены Инквизиции, едва не позабыв о врагах, завертели головами. И только Варрик, не иначе как из духа противоречия, посмотрел вниз, на склон, по которому скатывались сбитые с ног храмовники. И увидел отблески огня на броне.       Не чувствуя боли в переломанных костях, красные храмовники ползли по крутому склону обратно вверх. Один из них сорвался, беззвучно скатился в черный от теней снег и больше не двигался. Но другие даже не заметили этого, спеша вернуться в бой.       «Ненавижу этих тварей!» только и успел подумать Инквизитор, отбивая удар храмовника, вся левая рука которого уже превратилась в огромный кристалл. В бою с жертвами красного лириума половина известных ему приемов была бесполезна. С таким же успехом он мог бы рубить поднятых чужой волей мертвецов.       Да, именно мертвецы и пришли этой ночью в Грейрок.       Мертвецы, которые еще не поняли, что мертвы, и потому казались еще более безумными, чем обычно. Глядя в изуродованные лица, Инквизитору всё больше казалось, что красные храмовники с исступлением прорубаются через защитников деревни, спасаясь от чего-то еще более ужасного, чем они сами.       Но это были просто игры огня в их расширенных зрачках. Кому под силу было вселить страх в этих чудовищ?       Железный Бык с ревом впечатал очередного противника в руины кузницы, и Инквизитор вдруг с ужасом осознал, что их отряд уже оттеснили почти в сердце деревни. В горячке боя он успевал следить только за тем, не упал ли кто из товарищей, а собственные шаги назад не казались ему такими уж важными.       Он был неправ.       Холодный пот сработал лучше самого крепкого эликсира. В ставшие тяжелыми руки и ноги вернулась сила, и боль от пару пропущенных ударов пусть не исчезла, но отошла на второй план.       Его товарищи испытывали похожие чувства – казавшийся опустошенным Солас выдал какое-то невообразимое заклинание, от которого у Инквизитора заныли зубы, а пятеро красных храмовников вдруг рухнули навзничь. Варрик сумел поджечь последнюю бомбу и швырнул её в гущу оттесненных всё к той же кузнице врагов. Каменные стены обвалились, внеся свой вклад в оборону Грейрока.       Инквизитору потребовалось несколько минут, чтобы понять, что бой окончен. Он всё продолжал сживать оружие и озираться в поисках врагов, Железный бык уже добивал красных храмовников. И тех, кто силились выбраться из-под завала, и валявшихся в снегу – в смерти каждого он предпочитал убедиться ударом своего молота.       Рис забросил руку Соласа себе на плечо, и повел к часовне, но сам чуть не упал… а потом оба мага повисли на плечах Коула. Варрик с факелом и какой-то палкой обшаривал место схватки, то ли искал болты, то ли сгребал в кучи осколки красного лириума.       Пожар битвы в крови смог погасить только вид местных жителей, высыпавших под зимнее небо кто в чем был и вооруженных чем попало. Ощетинившись кирками и посохами, кучки деревенских бродили от тела к телу и чередовали вскрики ужаса с бранью.       Люди думали, что самое страшное осталось позади.       Инквизитор же чувствовал – это еще не конец. Над их головами занесены мечи, которые вот-вот опустятся. А частые сражения приучили его доверять чувству опасности.       Выйдя из растревоженной огнями деревни, он прошел к дороге. Железный бык тенью скользнул следом. Решил убедиться, что их первые противники не «воскреснут». Это имело смысл, но Инквизитор не стал вглядываться во тьму обрыва. Вместо этого он поднял голову и посмотрел на вершины гор, на мечущиеся по стегу тени.       - Это лавина? – Железный бык проследил за его взглядом и тоже увидел.       Деловитость и бравада, всегда накатывавшие после победы, мигом покинули гиганта. Даже лучший воин не мог сражаться со стихией.       - Это не снег, - Джек Фрост словно специально ждал момента, чтобы вернуться из небытия. – Я проверил, и уже жалею об этом. Столько разных кошмаров я даже в логове Кромешника не видел…       Первая волна чудовищной лавины рухнула с перевала и покатилась к деревне. На какой-то миг Инквизитор рассмотрел на белом снегу силуэты гигантских, перемазанных в грязи и кишках пауков.       Рядом коротко охнул Железный бык.       - Это будет самый неравный бой в моей жизни, - попытался пошутить он.       - Не будет! – неожиданно возразил Джек, и, ухватив обоих воинов за рукава, потащил обратно в деревню.       Инквизитор попытался было вырваться – но с таким же успехом он мог бы сопротивляться урагану. Железный бык, только чудом не выронивший свой молот, выглядел почти комично –       Джек тащил его за собой, как мешок брюквы – с видимым усилием, но не замечая сопротивления.       «Похоже, это свойство духов – игнорировать размеры окружающих», - пронеслось в голове Инквизитора, прежде чем Джек втолкнул его в двери часовни.       - Собери всех здесь! Закройте все окна и двери! – крикнул он и исчез со звоном разбившегося льда.       Инквизитор слабо представлял, что «дух зимы» надеялся сделать, но каменная часовня, с узкими, рассчитанными на суровые зимы окнами, по сравнению с домами шахтеров и пастухов была крепостью. Поэтому он сделал лучшее, что ему удавалось в последнее время – принял на себя руководство над летящим в бездну хаосом.       - Все в часовню! – прокричал он. Люди должны были слышать в его голосе уверенность, а не панику. – Берите с собой самое необходимое – и в часовню! Немедленно! Враг уже близко!       Он стоял на крыльце, выпрямившись во весь мост, и подгонял людей, пока не сорвал голос. А глаза его не могли оторваться от голодных огней, что спускались с гор.       На мгновение огни накрыла густая мгла, вдруг сделавшаяся белой в лучах вырвавшейся из облачного плена луны. Это была метель, которая против всех законов природы гнала снег, а с ним и ужасных существ обратно в горы. Ни оному магу в мире такое было не под силу – против демонов восстала сама природа… Но в глубине уставшей, замерзшей души Инквизитор знал, что Джеку Фросту, кем бы он на самом деле ни был, не хватит сил.       - Все внутрь! – в последний раз прокричал он, подталкивая в спину какого-то мужика в вывернутой наизнанку куртке. И тут же Железный бык втащил в придел часовни его самого, захлопнул дверь и запер её тяжелым деревянным брусом.       Инквизитор зажмурился из-за света – кто-то разжег Вечное Пламя перед алтарем и расставил тут и там свечи. В этом царстве огня он не сразу смог разглядеть сбитых с толку людей. Они сидели на скамьях, слушая невнятные бормотания сестры у огненной чаши, или испуганно жались к стенам, прижимая к себе вещи. Из темноты в дальнем углу блеяла овца, хотя Инквизитор не помнил, как её мимо него протащили.       В другое время он велел бы погасить огни, даже рискнул бы потушить Вечное пламя – но сейчас эти свет и надежда людям нужны были больше, чем чистый воздух. А когда демоны проломят дверь, пожар станет меньшей из их проблем.       Инквизитор смахнул со лба ледяной пот. Казалось, в тепле часовни тает намерзшая на лицо ледяная корка. Он почти слышал, как та трескается…       - Дверь толщиной с мою ладонь, - Железный Бык сбросил ненавистный плащ, повел плечами и расположил себя между дверью и залом. Кончики его рогов почти касались потолочной балки, огонь и тени превратили громадного кунари в причудливую каменную опору. Инквизитор позавидовал бы его способности выглядеть расслабленным и спокойным, - если бы не знал, что это спокойствие проистекает из полной уверенности в том, что сегодня они все умрут. Кунари из Бен-Хазрад находил удовлетворение в том, что закончит свою жизнь, защищая невинных. Выполняя простую работу, не оставляющую сомнений.       - Нам лучше остаться здесь, а Варрику и магам стоит забраться повыше, - продолжил гигант. Инквизитор поднял руку, обрывая его.       Он на самом деле что-то слышал. Потрескивание льда снаружи.       Отовсюду.       * * *       Пока Рис глотал принесенный Евангелиной отвар, высматривал исчезнувшего Коула и лихорадочно искал способ защитить часовню, маленький зимний дух уже все придумал и сделал.       Рис понял, что происходит еще в тот момент, когда поднял голову к узкому, залитому лунным светом окну, и увидел затянувшую его изморозь. Та становилась всё гуще, всё темнее, а лед трещал громче и громче.       А потом рядом с ним возник Коул, подпер его своим острым плечом, и сообщил:       - Никто не откроет дверь. Они даже не заметят окна. Лед, лед, лед повсюду. Со всех сторон. Как застывшая в янтаре муха. Увидят лед, смогут только царапать. Внутрь не пролезут.       Рис кивнул и попытался встать, чтобы передать его слова Инквизитору, но дух повис на нем, за плечи прижимая к скамье.       - Ты устал. А он уже знает.       - Жгите все оставшиеся свечи! – велел Инквизитор, словно услышав Коула.       - Только бы эта часовня была достаточно велика, а подмога пришла прежде, чем все задохнутся, – добросовестно прочитал и пересказал его мысли Коул.       - Осветите все углы! – продолжал отдавать приказы Инквизитор. – Варрик, Солас, проследите! Если Кромешник сродни Джеку, то он сможет войти в часовню, когда кто-то испугается темноты…       - Ага, так он и работает, - Джек Фрост возник на спинке скамьи, хотя Рис готов был поклясться, что мальчик-дух остался снаружи. Значит, они с Коулом действительно могли проходить через стены?.. Более неуместную мысль было сложно придумать, но Рис всегда считал себя в первую очередь ученым.       -Я тебе потом покажу, - очень серьезно пообещал Коул, заглядывая в глаза. Конечно, он прочитал и эти мысли.       - Мама, - позвал какой-то мальчик, сбежавший от родителей и прижавшийся к окну носом. – Я вижу Андрасте!       Это заявление вызвало небольшой переполох, пока взрослые порывались надрать ему уши. Но малыш упрямо продолжал тыкать пальцем в окно, пока кто-то не удосужился взглянуть.       - И правда Андрасте, благослови Создатель! – рассмотрев узор ледяных кристаллов, отец мальчика бухнулся на колени и воздел руки к потолку.       - И здесь тоже! – неугомонный ребенок подбежал уже к другому окну. Рис, на всякий случай, взглянул на окно рядом с собой, и увидел во льду фигурки животных.       - Вообще-то это была принцесса, - проворчал Джек, но маг мог поклясться, что внимание к ледяным картинам ему приятно.       Потребовалось меньше минуты, чтобы люди осмотрели все окна. И тогда шум сделался по-настоящему громким – даже сестра оборвала молитву и просто невнятно голосила.       Рис послал Джеку вопросительный взгляд, и тот нарочито небрежно пожал плечами.       - Им лучше не видеть того, что снаружи, - а потом тряхнул головой, глубоко вдохнул, как перед прыжком в воду, и исчез. Коул передал Риса Евангелине, проследил взглядом за чем-то для них невидимым, нахмурился и тоже растворился.       Инквизитор прошел между взволнованных людей, опустился на колени перед Вечным Пламенем и возвестил:       - Создатель нас не оставит! Не бойтесь, братья!       Евангелина крепко прижалась к Рису, коснулась губами его виска, и тоже пошла к алтарю.       * * *       Существо, похожее на многоножку, треснуло и разбилось на сотни осколков. Безглазый, оборванный гигант взревел, царапая ночную тьму когтистыми, полуразложившимися лапами, и затих, когда ледяная крошка забила горло. Похожее на больного проказой дракона существо шарахнулось прочь от крыши часовни и врезалось в землю, прижатое ураганом. Взметнувшиеся осколки разорвали его крылья и иссекли морду, выбили глаз, и погребли под собой.       Это был гнев зимы, гнев древней стихии. Тьма, холод и лед. Страшнейшее время для всех живых существ.        Но сейчас этот первобытный разрушитель сокрушал свои жалкие подобия – молодые, примитивные рядом с ним ужасы. Люди Грейрока боялись волков, троллей, демонов и Мора. Они не боялись зимы, они с покорностью и трепетом каждый год принимали её величие. И сегодня зима ответила.       * * *        В мире природы, в мире первобытной опасности, в объятьях Морозных гор кошмары из Тени погибали сотнями, сраженные волей зимы. Древней и несгибаемой волей, направляемой желаниями одного маленького духа.        Коул вцепился в крышу, ошеломленный и оглушенный обрушившейся со всех сторон мощью. Это была даже не ярость – чем сильнее становилась ледяная буря, тем спокойней делался Джек Фрост.       «Зима - это конец, - пришла в голову Коула чужая, тяжелая как древний ледник, мысль. – Конец старого. Уничтожение. Тишина. Пустота. Обновление».       Как сам Коул терял себя в чужой боли, переставая видеть разницу между милосердием и прекращением отчаянья, так и Джек Фрост, направляя силу зимы, терял себя. И его новый друг знал это – но не мог себе позволить остановиться.       «Слишком много, - почти плакал он в разуме Коула, – Так много кошмаров! Так много!»       «Слишком много! – согласился Коул. – Слишком много боли». Демоны не были людьми, их безмолвные крики были тише – но они были повсюду. Коул пытался отгородиться, но это было всё равно что укрыться за щитом от тумана. Он отмахивался ножом от мелких липких тварей, ползающих по крыше часовни в поисках дымохода, читал обрывки мыслей демонов и плакал.       «Они этого не заслужили. Они переродились в демонов не сами!»       Наконец, измученный и похожий на сугроб, он вернулся в часовню и растянулся перед алтарем. Как дух он не мог замерзнуть… наверное. Но тепло этого места его согревало.       - Они так страдают. Зачем он с ними так, - пожаловался Коул Евангелине, прежде чем зажмуриться и позволить вплетенным в чужую молитву чувствам укрыть себя от чужой же боли. – Они не хотели быть демонами.       Жалоба была такой же путанной, как собственные мысли Коула, но друзья его поняли.       В переполненной людьми и огнями свечей, скованной льдом и окруженной чудовищами часовне, Инквизитор позволил себе почувствовать к своим врагам тень жалости.       - Правда ли, что демоны не могут быть исцелены? – спросил он мрачных Соласа и Риса.       Так он мог бы спрашивать, действительно ли неизлечимо бешенство, прежде чем опустить меч на голову мабари. Жалость к обреченному животному, которую никогда не испытал бы к врагу, наделенному волей и разумом.       - Природа духов всё еще слишком плохо изучена, - Рис печально погладил растрепавшиеся волосы Коула. Перед его глазами вставали картины их знакомства и страшного путешествия. Коул, ради него раз за разом преодолевавший свой страх… Был знакомый ему тогда Коул еще духом, или же демоном, «Признаком Белого шпиля»? – Духи сосредоточены на эмоциях, а темные чувства самые сильные. Не знаю, может ли что-то затмить для демонов их новую природу…       - На моей памяти такого не происходило ни разу! – перебил духовного целителя Солас. В его голосе боль и отчаянье.        Не смотря на ужас ситуации, в которой они все и оказались, Рис почувствовал глубокое уважение к этому едва знакомому магу. Мало кто из его собратьев так же хорошо осознавал, что превращение духа в демона – это трагедия. И он заставил себя развить свою мысль:       - Изменение природы для духов можно сравнить с людским безумием. Безумец не осознает, что ему мысли спутаны, а желания искажены. Если же он это понимает, то появляется надежда на исцеление. На всё воля Создателя, но если и возможно исцелить демона, то для этого нужны как желание самого демона, так и достаточно сильная воля и абсолютная вера человека, что он имеет дело не с чудовищем.       - Очень сложно искренне поверить в такое, - проворчал Варрик, подсаживаясь к ним с ополовиненной кружкой пива. - Особенно когда в тебя тычут клыки, когти и страшно рассмотреть, что еще!       - Не говоря уже о том, что любая просьба помощи от демона может быть ловушкой, - не стал отрицать Рис. – Потому, увы, все эти размышления так и останутся теорией.       Евангелина, всё это время сидевшая у алтаря, на миг задумалась, а потом решительно, игнорируя боль, поднялась.       Набросив плащ и взяв меч, она выглянула в затянутое инеем окно. Ледяные узоры спрятали от неё Грэйрок, как скорлупа яйца прячет от птенца весь мир.       «Смотри не глазами. Смотри сердцем» - прошептал дух Веры, и голос его вторил биению её сердца.       «Десятки, если не сотни несчастных, - Евангелина снова чувствовала себя храмовницей в стенах Круга. – Демон истязал их, пока не разбил на части и не собрал заново. Пока не вылепил в отвратительные пародии на них самих. Не исказил работу Создателя».       «Они не хотели стать такими!», - сокрушался Коул.       «Они стали чудовищами совсем недавно», - думала Евангелина сама.       «Абсолютная вера», - сказал маг, которому она верила.       Храмовники могли носить титулы, но они не были благородными рыцарями.       Ни искателям славы, ни стремящимся к золоту, ни начитавшимся слезливых поэм было не дано понять – как в одном чувстве, в одном движении меча сочетать безжалостность и милосердие. Евагелина де Брассар умела дарить спасение через быструю смерть. Но сегодня от нее требовалось большее.       Поверить в то, что спасение возможно. Спасение для них всех.       Ей вспомнились слова старой чародейки о том, как той казалось, что она поняла план Создателя. И о том, что многие годы дух оставался с нею, чтобы она смогла передать его кому-то еще.       Может в этом и был план Создателя. А может, это было просто еще одно испытание для нее… твёрдо женщина знала только одно: Рис подсказал ей, что сделать, но в этот раз помочь ей не согласился бы ни за что.       Евангелина не стала бы об этом даже просить.       - Ты светишься, - благоговейно прошептал Коул, касаясь бывшей храмовницы.       Он возник у окна, бок о бок с Евангелиной. Только что лежал без сил, а теперь смотрел на нее во все глаза, тянулся вверх и даже его сутулость куда-то делась. Во всем его облике не осталось и тени слабости или усталости.       - Ты светишься, как утреннее солнце, - повторил дух, положив руку на оконную раму рядом с её собственной.       - Спасибо, Коул, - Евангелине не слишком часто делали искренние комплименты. Даже если ситуация к ним совсем не располагала, это было приятно.       Но Коул покачал головой.       - Ты светишься всегда, - сказал он, объясняя нечто для него очевидное. – Но сейчас ты светишься так, что все могут это увидеть. Глазами.       И отступил в сторону, открывая Евангелине ряды замерших людей, со сложенными в молитве руками. На глазах жителей Грейрока происходило Чудо, а у алтаря Рис спешно объяснял что-то Инквизитору и его спутникам.       - Верьте, в эту темную ночь, - повелела Евангелина: – Верьте в то, что Создатель любит этот мир и каждого, живущего в нем. Верьте, что боль исцелится, страх рассеется и отчаянье закончится. Верьте в то, что за ночью наступит утро! Верьте, потому что не может быть иначе!       - Это Андрасте, через нее говорит сама Андрасте! – забормотали люди, воздевая руки, но громкий голос бывшей храмовницы легко перекрыл шум.       - Я не прошу молитв, верьте! Верьте в то, что страх слабее веры! Веры в то, что на смену страху придет покой! Придет надежда!.. И ты тоже верь! – ткнула она пальцем в сторону Железного быка, который, единственный из всех, продолжал озираться по сторонам. Совсем не по-божественному ткнула, как офицер, отчитывающий проштрафившегося солдата. – У нас слишком много дел, чтобы у тебя было время еще и бояться! Ты понял меня?       - Так точно, - кунари выпятил широкую грудь и гулко ударил в нее кулаком.       - Здесь, в этих стенах, нет места страху! – провозгласила Евангелина.       - Нет места страху! – подхватила толпа.       Но Евангелина уже забыла о людях. Она одернула плащ, оперлась на плечо Коула и пошла к дверям. Рис бросился за ней, а Инквизитор подхватил под локоть зачарованную свечением пожилую сестру.       - А теперь пришло время для молитвы, - настойчиво прошептал он, и подбросил дров в простенькую чашу Вечного Пламени.       Сестра зачарованно кивнула и воздела руки.       Рис сумел пробраться через толпу, когда Коул уже закончил отпирать двери. Тяжелый брус, который едва смог поднять кунари, уже стоял у стены.       - Не надо, - только и смог попросить маг. – Не надо так рисковать.       - Ему нужна помощь, - Коул посмотрел наверх. Не на закопченный потолок, а туда, где сердцем бушующей зимы бился Джек Фрост. Рис даже не усомнился, что маленький дух его видит.       - Им нужна помощь, - печально улыбнулась Евангелина, и коснулась на прощание его заросшей щеки. – Всем нужна моя помощь.       - Открой! – потребовал Коул, всё также глядя вверх. – Мы идем!       Двери распахнулись от порыва ветра, и Евангелина с Коулом шагнули в ледяной тоннель. Свет духа Веры превратил снег и лёд в пылающее золото… А потом снежные потолок обрушился, снова отрезая часовню от ушедших.       * * *       Джек не знал, что изменилось, но врагов вдруг стало меньше. Гневные лапы зимы хлестали и били, но всё чаще их удары пропадали впустую.       Зима не упивалась победой, не наслаждалась страхом бегущих прочь врагов. Потому что зима не ликовала по таким мелочам. Разом забыв о часовне и о Джеке, враги стремились куда-то еще… К свету, похожему на тот, что он видел на дне глаз детей. На свет Человека-на-луне.       Они ныряли в свет.. и больше не возвращались к Зиме. Это было необычно, но Зима не могла удивляться… А Джек Фрост мог.       И он удивился, шаг за шагом, снежинку за снежинкой оттесняя Зиму вглубь себя, чтобы дать место любопытству. Стих вой ветра. Опало ледяное крошево, до того зубами кромсавшее бока демонов, крыши домов и стволы деревьев. Ночь вздохнула, сбрасывая ледяное напряжение, и мир замер. Даже редкие оставшиеся снежники будто замерли в небесах.       Джек устало опустился на укрытую снегом крышу часовни, потянулся, и распластался на животе, подперев голову руками.       Внизу, по заледеневшей деревенской площади шла женщина из света. Шла, протянув руки, словно желая заключить в объятия весь мир.       Словно сама луна скатилась вниз по крутым бокам гор, и дрожащие, словно от нерешительности, искаженные существа припадали на брюхо, тянули щупальца и лапы, с удивлением выли совсем не приспособленными для этого голосами.. и всё ползли и ползли к свету.       Чтобы раствориться и исчезнуть в нем.       В прекращении страха.       В завершении боли.       Но вот женщина из света пошатнулась, и припала на раненную ногу.       - Да как ты смеешь! – больше почувствовал, чем услышал чужой гнев Джек. Дух зимы мигом вскочил на ноги, вглядываясь в тени единственной улицы Грейрока.       Кромешник, наконец, пришел.       - Как ты смеешь! – повторил он, выбрасывая вперед руки с похожими на когти пальцами.       - Такого не может быть! Ни здесь, ни где-либо еще! Я есть страх, и люди больше всего во всех мирах боятся страха! Пади ниц! Сдайся, слабое существо!       - Сколько патетики, - закатил глаза Джек. А потом скатал снежок поплотнее и запустил в голову старого врага.       - Отстань от местных, чучело, - крикнул он: – не видишь, им нет до тебя дела!       За первым снежком последовала целая лавина. Не то чтобы Джек надеялся сбить Кромешника с ног или похоронить в сугробе, с ним это никогда бы не сработало… По крайней мере, не в их родном мире. В этом же были немного другие правила.       - Значит, это ты, Повелитель Кошмаров? – святящаяся женщина, Евангелина де Брассар, опустила руку на рукоять меча. Поддерживающий её Коул стиснул зубы и перехватил свою подругу более надежно.       Древнейший ужас человечества дернулся, словно в него швырнули гору. Заслонившись на миг потерявшей очертания рукой, он обратил взгляд своих желтых глаз на Евангелину.       - Человек, - прошипел он. – Ты видишь меня. Ты боишься.       Воительница встретила его взгляд собственным – спокойным и уверенным.       - Я вижу тебя, Страх Неизвестности, Страх Беспомощности, Ужас из Темноты, - в её голосе прозвучало мелодичное эхо. Словно невидимый оркестр вторил солистке. В глазах её горело узнавание. Узнавание воина, наконец встретившегося лицом к лицу с вражеским полководцем… И узнавание более древнее, смешанное с разочарованием и печалью. Узнавание духа, чей свет рассеивал тьму и дарил искалеченным жертвам Кромешника надежду на прекращение страданий. – Я никогда не отрицала страха. Но ты – не то, что может меня напугать…       - Тебе не победить, - оскалился Кромешник. – Ты не можешь даже стоять. Куда тебе бросать мне вызов?       Его силуэт размывался всё больше, теряясь во тьме, и Джек вложил последние силы в метель. В призыв к ветру разогнать остатки облаков и пролить на Грейрок свет ночных небес. Уже не чтобы скрыть убежище людей от взгляда врага - чтобы превратить того в чернильную кляксу на белом поле.       Потому что вытащенное на свет чудовище пугает уже не так сильно.       - Ты хочешь сказать, что каждый воин умеет побеждать свой страх? – будто и не заметил его стараний Кромешник. Всё его внимание было сосредоточено на женщине. – Но видишь ли, в чем проблема – я не ТВОЙ страх.       Евангелина де Брассар уверенным, неспешным движением вынула меч из ножен и сделала шаг вперед. Навстречу монстру. Она без колебаний оперлась на плечо Коула, точно зная – тот её удержит.       - Как удачно, - по её лицу скользнула тень улыбки, - я посвятила жизнь сражению с чужими страхами.       Кромешник рассмеялся в ответ, обнажая зубы, похожие на иглы. Но не двинулся с места. В ярком отраженном снегом свете он показался на миг дурным детским рисунком.       - Джек Фрост сказал, что ты древнейший страх человечества, - теперь в голосе Евангелины отчетливо слышался чей-то еще. Твердый, как сокрушающая скалы сталь. Горячий, как пожар. Неумолимый, как смена времен года. – Но ты не демон. Мне не нужен меч, чтобы разрубить на части твою оболочку. Каким бы древним ты ни был, человечество до сих пор существует, а значит, ты снова и снова будешь повержен.       - И ей ведь даже не нужны аргументы или доказательства, - присвистнул Джек, выныривая из метели и опираясь на посох. – Вера, понимаешь? В ней всё дело. Старику и Кролику бы понравилось – ты так старался уничтожить веру во все подряд – и теперь встретился с нею лицом к лицу. С верой в твоё поражение.       Ветер донес до Джека шум распахнувшейся двери, а потом и скрип свежего снега под множеством ног. Члены Инквизиции сообразили, что можно вмешаться в чудо и бросились на помощь товарищу.       «Вовремя», - решил Джек. Как бы много ни значила Вера, он очень сомневался, что одна только она заставит Кромешника убраться из Грейрока.       - За мной! – скомандовал Инквизитор, и, будто только и дожидаясь его приказа, через разорванную пелену облаков пробился первый луч света. За казавшуюся бесконечной ночь они успели забыть, как быстро в Морозные горы приходит рассвет.       Это был даже не он сам. Лишь обещание его неминуемого пришествия. Но этого хватило.       Рассвет означал надежду. И этого - как и вида размахивающей оружием толпы – для древнейшего ужаса оказалось более чем достаточно.       С душераздирающим воплем ярости он взвился вверх, полоснул когтями по светящейся броне Евангелины и помятой куртке Коула, - и сгинул. Время будто замерло. Инкизитор все телом ощутил, какой зыбкой стала реальность. Словно он вновь провалился в созданную демоном иллюзию… Но вот пробежавшая по миру рябь утихла, и он судорожно вдохнул. Рядом, словно вытащенные из воды, втягивали воздух товарищи.       Воительница и дух повалились в снег, Джек бросился к ним, но уже через миг помахал рукой:       - Всё в порядке. Они просто устали.       И, плюхнувшись в снег, рассмеялся.       Инквизитор поспешил к упавшим, с каждым шагом чувствуя, как рассеивается пелена ужаса, которую он так старательно игнорировал. Как наваливается усталость. Как болят бока, руки и ноги.       Джек тоже устал. В голове звенело после оглушающей, всепоглощающей, безжалостной и вечной пустоты Зимы.       Похлопав храмовницу по так и не отпустившей меч руке, он обернулся и встретил взглядом яркие лучи показавшегося из-за горизонта солнца. Самого сильного и древнего символа надежды в этом мире и в тысячах других.       Вершины черно-синих гор побелели и засверкали. Утро разогнало тени прочь с единственной улицы Грейрока. Призванный Джеком снежный ураган похоронил под собой изрубленные тела красных храмовников и все следы битвы.       Варрик немного постоял, вглядываясь в лицо замершего Джека. Маленький дух смотрел на что-то, совершенно недоступное и незаметное им, погрязшим в войне и суете смертным. У Коула тоже бывало такое выражение лица, когда он смотрел на спасённых его помощью людей – но в его случае, по мнению Варрика, подводило окружение. В то время как Джек среди снегов выглядел скульптурой великого мастера, венчающей собой убранство дворца, Коул походил на такую же скульптуру, украденную и брошенную в трактире, среди не способной оценить её по достоинству толпы. Варрик кивнул сам себе, запоминая удачно подвернувшееся сравнение, и огляделся по сторонам.       Рис и Коул сидели рядом с Евангелиной. Коул кутал женщину в притащенную из ближайшего дома баранью шкуру, а маг растирал её замерзшие пальцы и сыпал вопросами.       Инквизитор спешил к часовне, из дверей которой уже выглядывали до невозможности удавленные своим пребыванием в мире живых люди. Железный бык вооружился чьим-то пастушьим посохом и ворошил им сугробы в поисках зараженных красным лириумом. Пожалуй, стоило присоединиться к нему – но Варрик всё еще надеялся, что неприятную работу взвалит на себя кто-то другой.       Увы, единственные кандидаты – маги – были слишком поглощены очередным спором. Он прислушался: Солас доказывал, что на площади перед часовней вовсе не произошло невозможное. Что либо изгнанные Верой существа на самом деле не были демонами, потому что были связаны чужой волей, либо Кромешник, будучи духом, просто неспособен был изменить их по-настоящему… Обычные никому не понятные проблемы магов.       Варрика же волновало другое.       Несмотря на впечатляющее противоборство одержимой храмовницы – жаль, что о таком ему точно не позволят написать! – и демона, и даже несмотря на тот факт, что всем им удалось выжить… Непохоже было, что им удалось убить этого Кромешника. Гном готов был поклясться, что отступить демона заставили не вера и не надежда, а банальное возмущение – чтобы его, великого и ужасного, пытались зарубить какими-то там мечами!       Он, на месте древнего могущественного демона, точно попытался бы вернуться.       - Эй, - окликнул его Джек Фрост. Он закончил любоваться рассветом и теперь бегал вокруг площади, ударяя своим причудливым посохом по стенам и низким крышам. Он сновал между не замечавшими его горожанами, спешащими проверить свои дома, иногда проскакивая прямо у мужчин под носом.       - Эй! – снова окликнул Джек. – Я собираюсь сейчас подняться в горы! Хочу посмотреть, где Кромешник скрывался всё это время.       И, убедившись, что его услышали, маленький дух свистнул, призывая ветер. Предупреждение вышло неловким, но Варрик подумал, что вечно невидимый Джек просто не привык дожидаться ответа.       - Подожди! – Солас, несмотря на посиневшие от холода губы и темнеющие под глазами круги, соображал быстрее их всех. – Если ты говоришь о лагере Красных храмовников, то мы должны попасть туда как можно скорее. Возможно, именно там Корифей призывал этого демона!       - О! – обрадовался Джек. – То есть, вы сможете закрыть ему дорогу в ваш мир? Звучит отлично! А то я как-то не придумал еще, как это сделать. Думал просто утащить его с собой. А там пусть Старик и Человек-на-луне разбираются… Идем?       - Так тяжело, - Коул возник рядом с товарищем, и посмотрел на него полными укоризны глазами. – Плечи болят. Когда эти доспехи стали такими тяжелыми. Спать. Так хочется спать. Когда я спал в последний раз? Руки уже не слушаются… Я должен немедленно записать это, чтобы ничего не забыть!       До сих пор кивавший чужим мыслям Варрик едва не поперхнулся, чем вызвал приступ хохота у Дориана. Вслед за магом рассмеялись и остальные члены Инквизиции – напряжение и усталость требовали выхода.       - Ох, - Джек смутился и почесал затылок, взъерошив уже начавшие покрываться инеем волосы. – Ну да. Конечно. Отдыхайте. А я пока прогуляюсь по округе.       * * *       - А по-моему совсем даже неплохо получилось! – Варрик, единственный из всех, смотрел на стену сарая без капли смущения или священного ужаса. За его спиной Инквизитор мучительно подбирал слова, чтобы объясниться с жителями Грэйрока. А сами жители пытались грохнуться на колени прямо посреди снега и начать молиться. Это начало входить у них в привычку.       - У маленького духа определенно есть вкус, - согласился Дориан, поглаживая усы и пряча в ладонь улыбку. – Я хотел бы оформить гостиную в таком стиле. Жду не дождусь, когда сэра Евангелина это увидит!       Бродить по округе Джеку Фросту надоело довольно быстро. И пока уставшие люди, эльфы, гномы и кунари поглощали похлебку или спали прямо на столе, он нашел на окраине Грэйрока сарай с почти идеально ровной стеной. И с помощью инея изобразил на ней Евангелину, выходящую из часовни навстречу монстрам.       Изображено всё было узнаваемо, пусть и не точно. Оставалось только удивляться, как жители Грэйрока сумели увидеть в этом сцену явления Андрастэ.       - Это к лучшему, - философски пожал плечами Железный Бык. Он кутался в свой медвежий плащ, и один раз изучив снежное художество, больше старался на него не смотреть. – Если в слухах будут говорить о вашей пророчице, мало кто задумается, что здесь произошло на самом деле.       К счастью, в тот день это оказалась последняя неожиданность.       С подчинившим – пусть он и утверждал, что это просто дружба – себе ветер духом, разведать кратчайший путь не составило труда. Снежная буря не коснулась горных троп, и те были хорошо утоптаны сгинувшим вражеским отрядом. Пару задержек вызвали только отколовшиеся с тел и доспехов Красных храмовников кристаллы, которые щепками загоняли в одолженный в кузнице ящик.       Дориан успел поворчать, что эту работу можно было оставить солдатам, которые должны были вот-вот подойти к Грэйроку.       - Не хочу, чтобы эту дрянь занесло снегом, и она потом попала в реку! – отрезал Инквизитор. И на этом обсуждение закончилось. Никто не хотел оставлять красному лириуму и шанса.       Когда отряд достиг цели, короткий зимний день уже перевалил за полдень.       Лагерь красных храмовников был пуст, покинут в спешке. Инквизитор невольно почувствовал тошноту, представив, что должно было здесь твориться, когда несколько десятков Красных храмовников в ужасе бежали прочь. Крошечные, разбитые разве что по привычке костры были затоптаны, подобия палаток, в которых никто не смог бы укрыться от холода, смяты. Всё пространство скального тупика было покрыто сотнями следов – но в таком количестве отыскать что-то смог бы только опытный охотник.       Охотников среди спутников инквизитора не было – но были маги, которым он и поручил «подумать, где бы они провели какой-нибудь сложный и жуткий ритуал». И, не слушая возмущенного шипения, ушел инспектировать брошенный арсенал. Этим он еще раз доказал, что возглавил Инквизицию не случайно, и не будет сам бестолково метаться, когда можно заставить метаться профессионалов.       Дориан довольно быстро нашел в неприметном с виду разломе вход в пещеру – чем заслужил от Железного Быка порцию шуток про тевинтерцев и их врожденную любовь к мрачным логовам. Потом кунари, правда, за шиворот оттащил мага от пещеры и обследовал её первым.       - Не знаю, что там такое, босс, - доложил он Инквизитору, - но штука древняя и точно эльфийская. Вроде тех сфер, что мы пару раз находили! – И, оставив магов разжигать завесный огонь, от дальнейших исследований устранился. В последнее время в его жизни было слишком много демонов.       - Всё изгадили, - душераздирающе вздохнул Солас, осмотрев стены пещеры. Инквизитору даже почудилось, что маг простукивает посохом пол, но слишком уж наугад тот это делал, чтобы всерьез искать ловушки. – Зачем только дверь было ломать…       - Какую дверь? – удивился Дориан. – Ты раньше бывал в таком святилище? Или – дай угадаю – видел похожее в Тени?       Эльфийский маг одарил его взглядом, полным бесконечного терпения, - и указал по сторонам святящимся кристаллом на навершии посоха:       - Разве ты видишь здесь снежные заносы? Или другие следы погоды? Эта пещера не такая глубокая, чтобы в нее не проникал ветер. И разве ты оставил бы в горах могущественный артефакт, даже не оградив его от пастухов и медведей?        - Ну конечно, древние эльфы были настолько мудры, что надежно защитили своё зеркало… засунув его при этом в дикие горы! – возмутился в ответ Дориан. – И прошу, не кривись так, я знаю, что этот могущественный артефакт называется элувиан. Я просто не понимаю, зачем кому-то могло понадобиться оставлять его здесь. Здесь же на дни пути вокруг ничего нет.       - Может, в этом и была цель, - оборвал их препирательство Инквизитор. Его не слишком интересовали как древние эльфы, так и мотивы их поступков. В отличие от артефакта, который стоял на вырастающем из тщательно выровненного пола пьедестале. На обращенных ко входу ступеньках темнели нарисованные кровью знаки. – Ели мы сотрем эту мерзость, это изгонит тварь обратно?       - Не все так просто, Элувиан - это… - начавший было объяснять Дориан наткнулся на предупреждающий взгляд Инквизитора, и замолчал.       Удивительное дело, но даже Солас не стал распинаться о сути и значимости эльфийского артефакта, а оттеснив тевинтерца, принялся водить руками над знаками. Лицо у него при этом было такое, словно его заставили чистить канализацию. Но никто не стал это комментировать и лезть под руку – все признавали, что в магии эльфов Арлатана загадочный отступник понимает больше их всех.       - Если я всё правильно понимаю в работе элувиана - а я вовсе не уверен, что хоть что-то понимаю, - подал он голос через какое-то время, – то этот артефакт всё еще работает.       Ответом ему стал слаженный шум быстро отступивших ко входу товарищей. Страх самого Соласа выдала только появившаяся хрипотца, да ставшие более плавными движения.       - На самом деле, это хорошая новость – раз элувиан работает, то мы можем изгнать демона обратно… туда, откуда он явился. Где бы в Тени это ни было.       - То есть, прямо сейчас на нас оттуда не бросится еще одно чудовище? Я просто уточняю, - и не подумал расслабляться Варрик.       А вот на бродившего по пещере Джека Фроста кровавые надписи и работающий элувиан не произвели никакого впечатления. Он похлопал ладонью по тускло светящейся поверхности большого зеркала, заглянул в него, обошел по кругу, и оперся на раму.       - Изгнать обратно – это то, что нужно! – заявил он. – А то убить его у вас всё равно бы не получилось. Без обид, вы крутые ребята и всё такое… но ваши железки против него бесполезны. Ну, что нужно делать?       Солас даже растерялся от такой наглости. Можно было подумать, Джек Фрост сталкивался с могущественной магией, связывающей миры, постоянно.       Очевидное замешательство эльфийского мага придало уверенности Дориану. Тот оставил в покое стену и тоже принялся изучать знаки на пьедестале.       - Похоже, Корифей хотел призвать демона для защиты этого места. Всё это выглядит как сильно изуродованная защитная печать. Такие ставят, чтобы духи оповещали хозяина о нарушителях… хотя здесь, наверное, демон просто должен был убивать всех чужаков, - наконец объявил он. Никто не стал спорить с тевинтерцем в вопросах магии крови.       - То есть, если разрушить «печать», это должно вернуть демона обратно? – уточнил Инквизитор. А потом рискнул сделать собственный вывод по магическому вопросу: - И разве это не значит, что Кромешник должен был давным-давно напасть на нас?       Маги переглянулись… И Джек тут же похлопал их по плечам.       - Не отвлекайтесь, - лучезарно улыбнулся он. – Давайте просто сотрем эту писанину, и я смогу вернуться домой? У вас замечательные горы, но я боюсь, как бы без меня там всё не растаяло. Глобальное потепление, все дела…       - Ох, - на мгновение рядом с элувианом проявился Коул, покачал головой и снова исчез.       Железный бык прищурил свой единственный глаз… но тут же услышал знакомый шепот:       - Не надо думать. Не сейчас. Потом. Пожалуйста!       - Принести вам воды? Или вам нужна тряпка? – тем временем насел на магов Джек.       Дориан же только хмыкнул и, выписав в воздухе какую-то странную фигуру, ткнул посохом в ближайший кровавый символ.       - Лови! – крикнул он Железному быку через мгновение, и Кунари бросился подхватывать повалившийся набок Элувиан. Пьедестал, на котором тот стоял, принялся осыпаться песком.       - Лучший способ избавиться от магической печати – уничтожить то, на что печать нанесена, – самодовольно объяснил он. Солас только закатил глаза и сделал шаг в сторону.       Железный бык, уже схвативший тяжелую раму, вдруг дернулся всем телом, отпустил одну руку и потянулся за молотом, но…       - Держи крепко и не шевелись! – велел Солас. Но на бесценный артефакт он даже не смотрел – взгляд его метался по пещере, а губы сжались в тонкую линию.        Тут, наконец, Инквизитор, Дориан и Варрик кое-то сообразили.       Заклинание действительно должно было призвать Кромешника для защит пещеры. И он явился – только они все, не думая о демоне в тот момент, не смогли его увидеть. В отличие от Коула, который бросился защищать друзей.       - Во имя Создателя, почему ты нам раньше не сказал?! – закричал инквизитор, обнажая меч… не слишком удобный в тесной, набитой людьми пещере.       Он сам не знал, к кому обращается.       - Джек сказал, Кромешник может навредить, только когда вы знаете, что он здесь, - Коул просто повис на высокой тощей фигуре демона. Кромешник пытался стряхнуть его с себя, едва не задевая при этом Железного Быка и Соласа. Глаза демона пылали от гнева, но руки были скованы куском льда.       - Извините, - Джек Фрост совсем не выглядел виноватым. – Когда о нем думают – он становится сильнее. Я надеялся справиться до того, как вы сообразите.       - Меня невозможно изгнать или пленить!!! – взревел Кромешник… вышло больше похоже не возмущение, чем на угрозу.       - Ага, - согласился Джек, - и на его лице на миг проступила усталость, совершенно не вяжущаяся с детским обликом, – но ты сейчас ненамного сильнее меня. Достаточно только толкнуть… а потом мои друзья потянут.       И он подцепил демона под колени изогнутым концом своего посоха. Коул разжал руки, и Кромешник повалился в масляную гладь Элувиана. Стоило его плечу коснуться поверхности зеркала, как в том отразилось ночное небо и большая, серебристая луна.       - Нет! – уже совсем другим, испуганным голосом вскрикнул Кромешник, когда холодный свет упал на его лицо. – Ты не посмеешь!..       И рассыпался серебряной пылью, которая тут же втянулась в портал элувиана.       Джек со стоном опустился на пол, подтянул к груди колени и закрыл глаза. Через мгновение рядом с ним, подпирая нового друга плечом, сел Коул. Солас опустил посох и перевел дыхание.       - Всё закончено? – Варрик привык к битвам которые заканчиваются более шумно. – Этот парень убрался?       - Ага, - кивнул Джек, не открывая глаз. – И больше не вернется. Теперь все страхи в этом мире – только ваши собственные.       - А разве тебе не нужно прыгнуть за ним следом? – Железный бык продолжал удерживать зеркало на весу, и никак не мог избавиться от подозрений, что дух Зимы может стать большой проблемой.       Джек пожал плечами.       - Да я и так в любой момент могу уйти, надо только попросить Его. Я же не через зеркало пришел.        Повисло напряженное молчание, которого маленький дух будто и не заметил.       - Они беспокоятся, - наконец подсказал ему Коул. – Ты им нравишься, но всем будет спокойнее, если они увидят, как ты уйдешь.       Он выглядел очень несчастным, озвучивая эти мысли. Но Джек не обиделся. За несколько дней в этом мире он уже успел понять, что его жители с опаской относятся даже к самым дружелюбным духам.       - Ладно, - он снова пожал плечами, вскочил и надвинул капюшон, – вы интересные ребята, и меня еще никогда не видела такая толпа народу... Но мне не нравится, когда меня боятся. Это заставляет меня чувствовать себя похожим на Кромешника. Так что давайте прощаться.       И снова не дожидаясь ответа он потянулся к отражающему луну элувиану.       Но Коул вцепился в его рукав и удержал, как до этого удерживал Кромешника.       - Ты не страшный, - с предельно серьезным лицом заявил он. – Ты как спокойная ночь, ты мне нравишься. Ты мой друг.       Джек удивленно моргнул, попытался освободить руку, не смог и сдался. Из его взгляда пропали колючие льдинки.       - Ты тоже мой друг, - Зимний Дух похлопал Коула по плечу. – Передай леди в доспехах и тому забавному магу, что мне приятно было с ними познакомиться.       - Нам тоже было приятно познакомиться с тобой, Джек Фрост! – Инквизитор решил, что в этой безумной истории с неправильными духами и демонами можно и самому повести себя неразумно. Как велит сердце.       Он убрал оружие и протянул зимнему духу руку. Джек уставился на нее, словно подобное происходило с ним в первый раз в жизни. А потом уронил посох и вцепился в руку Инквизитора обеими ладонями.       За Инквизитором руку протянули Солас и Варрик, а потом и Дориан. Этот лес дружелюбных конечностей привел Джека в такой восторг, что, пожимая их, он разве что не подпрыгивал.       Наконец он подобрал посох, повернулся к Элувиану… и врезался в перегородившую дорогу руку Железного быка.       - Заглядывай к нам, когда мы научимся не бояться, - предложил кунари.       Джек просиял, встряхнул протянутую руку, широко улыбнулся, помахал членам Инквизиции рукой, и коснулся отраженной луны.       По поверхности элувиана пробежала волна, и Джек Фрост, дух зимы, исчез из Тедаса вихрем серебряной пыли.       - Я его друг! – с восторгом прошептал Коул. – У меня так много друзей! Это… здорово!       - Как бы я хотел написать об этом книгу, - Дориан с восторженным видом уставился на собственную ладонь. – У Риса есть фамилия? Мне же придется взять его в соавторы… А вдруг его фамилия смешная или ужасная?       - Тевинтерцы, - проворчал Железный Бык, прислоняя бесценный древний артефакт к стене.       - Думаю,

наша миссия здесь закончена! – объявил Инквизитор.       Его не покидала уверенность, что все они пережили нечто важное и удивительное. Пожалуй, настоящее чудо. Из этого стоило извлечь уроки… Но лучше бы делать это в Скайхолде. У теплого камина и с кружкой вина в руках.