Pretty kitty

Массава

      Мне не нравился запах этого места. Никогда не нравился.       Затхлый. Сырой. Вонь вампирской крови была настолько всепроникающей, что в этом запахе практически звучали крики. Часть ее пролили с помощью оружия, но основную массу выжгли из тел вампиров. К сожалению, растворитель, который мог полностью уничтожить этот запах, еще не изобрели, поэтому основная ответственность лежала не на уборщиках. Пахло лучше, чем человеческая кровь, но что вообще могло быть хуже нее? За последние несколько сотен лет я перестал видеть смертных людей; теперь они походили на банки, наполненные дешевой, отвратительной медной кровью.       Очень заурядной жидкостью.       Спускаясь по металлической лестнице, я погружался глубоко в недра здания, удаляясь от сияющей приемной и до странности нормальных офисов вампирских служащих. Я опаздывал на встречу. Встречу, которая требовала довольно… неортодоксального конференц-зала.       Я подошел к двери, ведущей в очень длинный коридор. Достал сложный набор ключей, выбрал нужный и отпер ее. Ржавые внутренние части замка протестующе заскрипели.       Оказавшись по ту сторону, я снова запер дверь.       «Изолятор для вампиров, подуровень 3, ряд 2, камеры 15-30».       Но это нигде не оглашалось. Мы не имели привычки объявлять нашим гостям, где их держат.       По мере продвижения по коридору меня поприветствовали четырнадцать пустых камер. Потолочные ультрафиолетовые лампы были темны. Серебряные прутья и накладки потускнели до серо-стального цвета. Скоро их придется отполировать. Ничто не обжигает так, как свежеотполированное серебро. Но подобное пренебрежение было вполне объяснимо. Власти редко приводили больше трех-четырех «гостей» за раз. Переполнение могло происходить лишь во время враждебного поглощения, корпоративных споров или организованного бунта — например, когда бунтовали те, кто возражал против нашего выхода из тени несколько лет назад. Они пришли в себя. Мы их привели их в чувство.       В конце меня поджидал тридцатый номер. Коридор завершала стена из бетона в одиннадцать футов толщиной. Если бы пленный каким-то чудом сбежал из камеры, ему потребовалось бы четыре динамитных шашки, чтобы покинуть это место.       По-прежнему держа в руке ключи, я осторожно открыл серебряную дверь в номер тридцать. Несмотря на царивший в воздухе призрачный аромат крови, клетка была чистой. Цементный пол имел небольшой прямоугольный подиум, предназначенный для сидения или сна. Обычная мебель всегда привносила риск: заключенные всех рас стремились превратить любой материал в оружие. Поэтому в камере больше ничего не было.       Я вошел внутрь.       И принялся за работу.       Снял черный пиджак и положил его на цементную кровать. Ослабил галстук. Отцепил запонки. Снял рубашку, расстегнул ремень. Сбросил ботинки. Аккуратно сложил, чтобы ничего не помялось.       Больше я ни к чему не прикасался. Стены были отравлены, а остальные поверхности — попросту отвратительны.       Я вышел из камеры обнаженным.       Ключ висел в замке, на кольце болтались его многочисленные собратья. Я закрыл и запер дверь. Щелчок был громким, и ничто его не приглушало. Вынув ключ из паза, я швырнул всю связку в камеру. Ключи приземлились на мой костюм, в семи футах от запертых серебряных прутьев.       Как меня и просили.       Я терпеливо стоял и ждал. Ни холод, ни скромность меня не тревожили.       Прошло несколько минут. Я этого ожидал, хотя и понимал, что опоздание происходит не по случайности. Это было умышленно.       После того как я простоял, сколько требовалось, прибыла моя собеседница.       Хлоп!       Мелькнула вспышка света.       Проблеск чего-то фиолетового.       Запах солнечного света вперемешку с… шалфеем?       Хм.       Из глубины камеры на меня смотрела красивая фея. Светлые глаза и золотистая кожа светились в полумраке. Сиреневое платье было прелестно, хотя и неуместно среди столь утилитарного интерьера. Она осмотрела мое тело на предмет оставшейся одежды, которую я мог использовать в качестве прихватки, чтобы разогнуть разделявшие нас серебряные прутья. Женщина оглянулась через плечо, проверяя костюм и ключи, разложенные строго по ее инструкции там, где я не мог до них дотянуться. Затем осторожно принюхалась. Окружающий воздух подтвердил, что я пришел один.       Я продолжал ждать. Она никогда не пренебрегала этим ритуалом.       Наконец она встретила мой взгляд.       — Магистр.       — Хлоя. — Я не утруждал себя приветствиями или попыткой прикрыться. — Я предпочел бы когда-нибудь просто сесть за столик и купить тебе выпить.       Судя по напряженной позе, фея возражала.       — Ты контролируешь себя лучше многих, вампир, но…       — Но ты все же настаиваешь на таком уровне защиты.       Она слегка пожала плечами.       — Мы остерегаемся не просто так.       — Возможно, много лет назад я и поохотился на очень небольшое число, но ты вряд ли знала кого-то из них.       Ее губы скривились.       — Если хочешь, можем встретиться завтра в полдень. В моем любимом кафе делают отличное макиато.       — Увы.       — Тогда придется потерпеть мою паранойю. Меня бы здесь вообще не было, если бы не… — она замолчала и отвела взгляд.       Я вздохнул, увидев раздраженное выражение лица феи. Ей было всего несколько сотен лет. Совсем дитя. Такое поведение не казалось странным, но все равно утомляло. Может, она и была права, опасаясь моих клыков, но мотивы понимала неправильно. Ради вкусной крови я бы ее есть не стал. Я бы съел ее, потому что она меня раздражала. Не знаю, что она о себе мнила, но кровь феи, на мой взгляд, казалась лишь немного менее скучной, чем вся остальная. Даже люди не питаются шоколадом постоянно. Когда они стареют, им тоже становится все труднее и труднее радоваться.       Шоколад и кровь феи не были настолько впечатляющими, чтобы волновать стариков.       — Тогда предлагаю продолжить.       Фея благодарно кивнула.       — Я уже говорила с Мэб. Она… не прислушалась.       — Что именно ты ей сказала?       — Ничего конкретного. Просто прощупала почву; о тебе не упоминала. Подчеркнула, что Клодин в своей вере в благие последствия Пришествия находится в абсолютном меньшинстве. Мэб теперь почти ежедневно советуется с ней, ссылаясь на тексты и обсуждая одни и те же пункты снова и снова. Я бы не сказала, что королева убеждена, но Клодин достаточно настойчива, чтобы Ее Величество боролась с собственной совестью. Рассматривать возможность казни полуфеи — уже серьезное дело, а казнь возможного спасителя… — фраза оборвалась, а выражение лица феи стало жестче.       Я много раз видел, как эта гримаса омрачает ее красивое лицо. Обычно хватало одной фразы, чтобы выражение сменилось ненавистью.       — Сьюки Стакхаус, — сказал я.       Вот и оно. Как только имя полуфеи эхом отдалось в тесных камерах, лицо Хлои превратилось в уродливую маску.       — Ты сказал, что позаботишься о ней.       — Ты не удосужилась сообщить мне, что Клодин способна так умело ее спрятать.       — Я не знала! Она — Архивариус магии! Откуда мне было знать, что она может пройти сквозь любое зеркало и исчезнуть из нашего мира? Да еще и взять с собой полуфею?       — Зная, что она Архивариус магии, ты могла бы ожидать большего. Ты думала, ее талант ограничивается карточными фокусами? Цветами в рукаве и кроликом в шляпе? Что она не сможет спрятать Сьюки надежнее, чем на детской вечеринке?       Фея насмешливо фыркнула и прислонилась к боковой решетке, скрестив руки на груди.       — Я — крестная мать, а не ведьма. Мой долг — защищать Хедли и ее ребенка, пока он не достигнет совершеннолетия. Я не сторож Клодин. Ты, — Хлоя многозначительно посмотрела на меня, — должен был справиться со Сьюки. А ты даже вашего собственного короля не одолел. Честно говоря, Магистр, не кидай камни в мой огород, пока не разберешься со своим. Если бы ты убил вампира, она бы уже была мертва, Пришествие — предотвращено, проблема — решена.       Я слегка изменил позу. Не из соображений удобства. Движение немного притупило жажду крови, которую фея столь неразумно вкладывала в мое терпение.       — Напасть на Нортмана — все равно что уничтожить себя или любого другого вампира, который окажется достаточно глуп, чтобы бросить вызов Пламени. Тебе бы больше повезло, если считать, здесь вообще есть хоть какое-то везение. Он защищен от любых покушений на него и на его спутницу. Меня раздражает необходимость объяснять тебе то, что ты и сама должна знать. Сьюки — единственная уязвимость. Ее можно убить, но только при условии, что эта смерть не направлена на то, чтобы забрать ее у Нортмана. — Я сделал паузу. — Что он сказал, когда пришел к тебе?       Фея поджала губы.       — Напал на меня, словно бешеный пес, которым он и является. Потребовал сказать, куда Клодин увела Сьюки. Спросил, ушла ли она в мир фей. Если бы она была там, то меня вызвала бы Мэб, поэтому я поняла, что Клодин сделала что-то опрометчивое. Она всегда очень серьезно относилась к своим обязанностям по опеке Сьюки.       Я усмехнулся.       — Ты явно не разделяешь ее интересов, хотя Сьюки связана с твоим собственным подопечным. Скажи, частенько ли случается предательство среди крестных? Плетете ли вы заговоры против крестных детей друг друга?       Фея шагнула вперед, выходя на свет. Глаза сверкали от отвращения.       — Сьюки — не фея. Она наполовину шавка и чистое зло. Ее утроба несет мерзость, порожденную вампиром. Это бросает вызов природе. Это рождение разорвет ткань жизни и заменит ее ядом и дымом. Клодин, может, и одобряет странности, но такие странности неприемлемы. — Хлоя вздрогнула. — Сверхъестественный мир прекрасно обходится без Спасителя. Ничего не произойдет, если ребенок умрет. Выбор очевиден.       Мне не нравилась эта женщина.       Но наши мнения совпадали.       — Нортман знает о моих намерениях, — заговорил я, как только ее язвительные слова утихли. — Он наблюдает за мной. Я бросил ему несколько ложных подсказок, чтобы его люди чувствовали, что приносят пользу. Но я не конфликтовал с ним. Полагаю, раз ты проявила охуенную некомпетентность в наблюдении за Клодин, я не должен трогать Нортмана. Теперь только он может найти Сьюки. Он не успокоится, пока не сделает этого. Нам нужно лишь проявить терпение.       — Мы не можем! — прошипела фея, шлепнув по разделявшей нас решетке. — Клодин не дура! Она хорошо спрятала полуфею! И не вернет ее до наступления родов!       Мой взгляд быстро скользнул по ее изящным рукам на серебряной поверхности.       — Верно. Но я бы поставил на двух связанных любовников, отчаянно пытающихся найти друг друга, а не на бдение одинокой дуэньи. Мисс Стакхаус будет бороться. А Нортман ищет даже сейчас.       — Еще одна нелепость, — презрительно фыркнула фея. — До захода солнца еще целый час.       Я развел руками.       — Давай не будем притворяться, будто не знаем о его дневных прогулках. Ты думаешь, что полна секретов, но вряд ли владеешь тайной, которая мне неизвестна. Например, выбор вампира феей. Я же Архивариус. Я читал эти тома. Сьюки Стакхаус подарила Эрику Нортману солнце.       Глаза феи округлились, но она быстро пришла в себя.       — Ты не можешь знать наверняка.       — Ты зря тратишь мое время. Есть что-нибудь новенькое, или ты пришла пожаловаться на жизнь?       — Феи сейчас ищут Клодин и… Сьюки, — имя скользнуло сквозь зубы, словно нечто мерзкое. — Мэб в ярости. Она слишком долго колебалась, теперь наверстывает. Она посадит Клодин в тюрьму. Изолирует Сьюки и попытается сдержать Пришествие в мире фей, как будто конец света признает наши границы и уважает их.       Это было весьма показательно. Значит, королева достаточно доверяла Клодин, чтобы рисковать своим собственным миром ради Пришествия. Если бы она действительно считала, что грядет конец света, то уничтожила бы девушку или отправила ее на такой ужасный край света, где Апокалипсис остался бы незамеченным.       Хлоя жалобно посмотрела на меня.       — Неужели другие Архивариусы ничего не могут сделать? Наверняка у них есть какой-нибудь способ вернуть коллегу. Среди вас есть феи! Демоны! Возможно, они знают, где именно…       Я поднял руку и оборвал ее:       — Ты хочешь попросить книжных червей выследить мага? Привлечь созданий, которые поклялись не вмешиваться в историю?       Хлоя самодовольно опустила веки.       — Ты ведь здесь, не так ли?       — По личным причинам. Уверяю тебя, мои коллеги их не разделяют. Так или иначе, моим братьям и сестрам, которые веками хранят литературу, музыку, медицину и все остальное, лучше будет избежать столкновения между войной и магией.       — Тогда у нас остается лишь хитрость вашего короля, — вздохнула она. — Магистр, у нас мало времени.       Фея снова отступила в заднюю часть камеры. Тени почти съели ее.       — Если твои люди найдут ее, приходи ко мне. Ты дашь мне свою кровь, я проникну в твой мир и лично убью эту девушку.       Хлоя покачала головой.       — Это преступление — давать нашу кровь вампирам. И тебе ни за что не пережить нападения на фей. Даже если сумеешь убить Сьюки, охранники прикончат тебя на месте.       Я усмехнулся.       — Твоя забота не знает границ. Да и плевать. Убив её, я достигну своей цели. То, что произойдет со мной потом, не имеет значения.       Хлоя неловко поежилась.       — А если мы ее не найдем? Если Клодин добьется успеха? Если… — она впервые выглядела испуганной, — если родится Наследник?       Я медленно покачал головой, удивляясь ее невежеству.        — Моя дорогая Хлоя, если Наследник родится, то моя смерть, как и смерть каждого, придет за нами.       — Только не это, — прошептала она.       В кармане моего костюма завибрировал телефон. Я не мог ответить, поэтому просто проигнорировал сигнал.       Хлоя покосилась на костюм, потом снова на меня. Окинула скептическим взглядом мою наготу.       — Ты сильно отличаешься от других вампиров, не так ли?       — Я просто стар.       Она покачала головой.       — Дело не только в этом. Ты очень… уравновешенный.       — Я очень, очень стар.       — Из тебя получился бы отличный фейри. Может, даже король. Ты понимаешь, что нужно делать, и не боишься действовать.       — А из тебя получился бы отличный вампир. Ты кровожадна и не склонна скрывать свой гнев.       Хлоя скорчила гримасу.       — Может, когда я дам тебе свою кровь, ты получишь шанс обратить меня. А потом посмотрим, каким вампиром я буду.       Я вежливо улыбнулся.       — Я больше не создаю детей. Ничего личного. — Поклонившись, я выжидательно протянул руку. — До встречи в следующий раз.       Фея посмотрела на мою руку. Ее беспокойство усилилось. Повернувшись, она подошла к моим вещам и взяла ключи.       — До скорого, Магистр. До как можно более скорого.       Она телепортировалась, подбросив в воздух мои ключи. Когда я поймал их по другую сторону решетки, фея уже исчезла. Я открыл камеру и переоделся. В клетке пахло гораздо приятнее, чем десять минут назад. Следующий обитатель-вампир будет в восторге, несмотря на плен. Я вышел и снова запер дверь. Быстро шагая по темному коридору, я проверил телефон.       Пришло сообщение от одного из моих шпионов-перевертышей. Он обладал полезным умением обращаться в птиц. Довольно необычно, поскольку полет очень трудно поддавался освоению. Но парень был умен и не превращался в ласточек или малиновок, учитывая постоянную необходимость махать крыльями и полеты на короткие дистанции. Его интересовали долгие часы и минимальные затраты энергии, которых хватает орлу, чтобы парить.       Следуя моему приказу, он уже несколько дней кружил над домом Нортмана.       Пока я читал, на моих губах появилась улыбка.       «НОРТМАН ВЫЛЕТЕЛ ДНЕМ. СЛИШКОМ БЫСТРО, ЧТОБЫ ДОГНАТЬ. ВЕРНУЛСЯ С ДЕВУШКОЙ. ЯВНО БЕРЕМЕННОЙ. ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ УЕХАЛИ В АВТОМОБИЛЕ. ПРОСЛЕДИЛ. ВЫСЫЛАЮ КООРДИНАТЫ. ОТДАЛЕННЫЙ ДОМ. УСИЛЕННАЯ ОХРАНА. ОБА ВНУТРИ. КАКОВЫ ИНСТРУКЦИИ?»       Я покинул нижние этажи и направился в свой персональный кабинет.       «ДЕВУШКА — ТЕЛЕПАТ. ВАМПИР СТАР. НЕ ПРИБЛИЖАЙСЯ. ИЗБЕГАЙ ОБНАРУЖЕНИЯ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ. ЛЕТАЙ ВОКРУГ ДОМА. НАБЛЮДАЙ ЗА ДРУГИМИ. СКОРО ПРИЕДУ».       Я написал и тем, кто следил за Пэм, Джейсоном Стакхаусом, доктором-человеком, рыжеволосой юной вампиршей и мальчиком-телепатом. Если Нортман обратится за помощью к кому-то из взрослых, их выследят и, в зависимости от ситуации, схватят или убьют. Если Мэб проявит упорство и добудет Сьюки раньше меня, я возьму мальчика в заложники и (или) получу ключ от страны фей.       Пришествия не произойдет.       Если мне придется убить весь этот город и сжечь мир фей, так тому и быть. Может, я и был по горло сыт убийствами, но это сделаю без колебаний. Конец света выглядел мощным сдерживающим фактором.       И я надеялся, что для его предотвращения необходима всего одна смерть. Смерть Сьюки.