Pretty kitty

Эрик

      Мы приземлились в доме на сваях сразу после наступления трех часов ночи. Самое продуктивное время для вампиров. Многие вампиры, которым я должен был позвонить, уже проснулись и занялись своими делами. Люди и перевертыши, уставшие от долгого рабочего дня, несомненно, спали в своих теплых, удобных постелях, счастливо путешествуя по стране грез.       Поэтому сначала я позвонил Сэму Мерлотту.       Прозвучало несколько гудков. Он поднял трубку, ругаясь, когда на заднем фоне что-то упало.       — Да?       — Мерлотт. Это Эрик Нортман.       — Что? Господи, чувак. Ты не мог позвонить мне в девять? Четыре дня назад? — Он поднял что-то с пола, прошел несколько шагов и ударился обо что-то тяжелое. Снова выругался.       — Ты прав. Позволь, я найду свое королевское перо и запишу, когда лучше всего связаться с перевертышем-алкоголиком, живущим в заднице моей территории. Мерлотт пишется с двумя «т», верно?       Засранец.       — У вас у всех есть королевские перья?       — Какого хрена тебе надо? Полагаю, ты звонил не для того, чтобы так искусно флиртовать.       Я услышал, как он растягивал шею и плечи, прогоняя усталость.       — Блин, теперь я понимаю, почему Сьюки влюбилась в твой серебряный язык.       Я посмотрел на Сьюки. Она переоделась в спортивный костюм, найденный в единственной спальне, и теперь мыла кофеварку. Мы оставили ее включенной. В конце концов она отключилась, но не раньше, чем содержимое превратилось в твердый засохший осадок. Как бы сильно ей ни хотелось выпить кофе, без мытья прибор никуда не годился. Она отыскала хлеб, масло и хлопья, купленные Пэм. Посмотрела на меня и послала воздушный поцелуй, продолжая готовить завтрак.       — Сьюки не жалуется на мой язык. — Почему бы не подразнить его? — Это из-за нее ты звонил? Ну ты даешь, Сэмми. Ревность — жуткий зеленый монстр, а тебе не идет этот цвет.       — Иди нахуй вместе со своей мертвой коронованной задницей. Я звоню тебе по поводу Джессики.       — Создание Билла?       — Да. Убери свой язык от Сьюки и позаботься о делах.       Камин, который я разжег девять дней/два часа назад, был холодным, как кофеварка Сьюки. Удерживая телефон между ухом и плечом, я занялся разведением огня. Несмотря на теплую одежду и попытки сделать горячий напиток, Сьюки все еще не согрелась. Я это чувствовал. Теперь моя очаровательная маленькая подруга была беременна. На меня ложилась обязанность согревать ее. Я сложил вдвое больше поленьев, чем раньше, и чиркнул спичкой.       — Что с ней?       — Ну же, Эрик. Ее создатель мертв. Она не знает, как и почему, но около двух недель назад она ощутила, что связь с ним разорвалась. Ей не повезло ни с Лигой, ни с властями. Никто ничего ей не говорит; они даже не подтверждают, что он умер. Но это она и без них чертовски хорошо знает.       — Будучи ее шерифом, а теперь и королем, я являюсь первым контактным лицом, если она обеспокоена исчезновением своего создателя. Почему она не пришла ко мне?       Пес раздраженно фыркнул.       — Может, потому что она знает, что ты ненавидишь Билла, гений? А может, она набиралась храбрости, чтобы донести свою проблему до немногих других вампиров, которых она знает, но ты как раз исчез. Пэм велела ей отвалить. Сказала, что если она хочет найти Билла, пусть полистает «Желтые страницы» в рубрике «Предатели и лживые придурки». Теперь Джесс почти не разговаривает. Она чертовски подавлена. И я не знаю, что она ест или кого, но выглядит она ужасно. Если Пэм — твой представитель на случай исчезновения, ты можешь подумать о том, чтобы завести еще детей. Таких, которые лучше усвоят этику обслуживания клиентов.       Я фыркнул. Если бы он только знал. Возможно, когда Мо подрастет, он станет моим делопроизводителем.       — Скажи Джессике, чтобы она пришла ко мне в «Фангтазию» завтра вечером. Скажи, что ей нечего бояться. Я дам ей ответы, в которых она нуждается, и помогу ей справиться с болью. — Говнюк он или нет, он был прав. После смерти Билла я даже не вспомнил о мисс Хэмби. Связь с Годриком по-прежнему присутствовала во мне, словно фантомная конечность, временами мучительно притворяющаяся живой. Но нет. Она лежала, обрубленная и мертвая, на дне моего черепа. Прекрасная магия, которая связывала нас, была давно задушена. Но Годрик сам выбрал свою судьбу, и это единственное, что делало боль чуть более терпимой.       Билл, безусловно, не был Годриком, но создатель — всегда создатель. Джессика — неоперившийся птенец — должно быть, испытывает агонию.       Мерлотт на мгновение замолчал.       — Боже. Он действительно мертв, не так ли? Она не просто предполагает худшее?       — Нет, — я решил быть откровенным. — Билл Комптон мертв. Вампир всегда чувствует, если создатель мертв. Я расскажу ей все, что знаю, и окажу необходимую поддержку.       Он немного помолчал.       — Спасибо, — ответил он с гораздо меньшей враждебностью. — Я не могу ей помочь. Я хочу, но у меня просто не получается. Она нуждается в общении с себе подобными, как и все мы время от времени.       — Понятно. Завтра. Полночь.       — Она придет.       Мы завершили звонок.       Сьюки перестала передвигаться по кухне. Я поднял глаза и увидел, что она замерла, зажав рот рукой.       — Джессика, — прошептала она. — Я ужасный человек. Я даже не думала о ней после… — она не закончила.       — Я тоже, — признался я. — И это было упущением с моей стороны. Она под моей юрисдикцией, одна и без убежища. Она уязвима.       Сьюки кивнула, глядя в пространство.       — Иногда я могу быть такой стервой. Вечно воображаю, будто мои проблемы больше и хуже, чем у всех. А тем временем моя подруга убита горем. И напугана. И это отчасти моя вина.       Во мне вскипел гнев и тут же ударил в ее печаль.       — Ты ничего не сделала. Это был выбор Билла. Он присоединился к Софи-Энн и противопоставил себя властям; его в любом случае ожидала смерть. Поверь мне, любимая: быстрая смерть от моего Пламени была подарком по сравнению с тем, как они бы его наказали. — Я подчеркнул, что его смерть была на мне. И что получился вполне справедливый исход - хотя и непреднамеренно.       Она все еще боролась с печалью. Мы постоянно были заняты, и у нее не было времени с этим свыкнуться. Каждый день с момента нашей встречи был наполнен той или иной драмой. Это ограждало Сьюки от всей тяжести горя, которое просто ждало тихого момента, чтобы надавить сильнее. Но я не собирался позволять этому моменту наступить сейчас. Мы должны были отпраздновать.       Я указал на ее еду.       — Поешь, пожалуйста. Тебе нужны силы.       Она даже не взглянула на наполненную тарелку.       — Что ты скажешь Джессике?       — То, что рассказал всем. Хедли уничтожила всех в том убежище, и скатертью им дорога. Она спасла наш вид от серьезной головной боли, а Билл оказался сопутствующим ущербом. Я предложу ей переехать в другое место, если она захочет съехать из старого дома Комптона. Предложу работу в «Фангтазии», если она предпочтет находиться среди вампиров. Предложу покровительство. Я убил ее создателя. Меньшее, что я могу сделать — это обеспечить его ребенка.       Сьюки обхватила себя руками. Я почувствовал, как она мысленно обняла меня, хотя мы находились в разных концах комнаты.       — Ты хороший человек, Эрик Нортман.       — Отнюдь. Но я, по крайней мере, плачу свои долги.       — Значит, благородный. Ты благородный человек.       Я слегка поклонился.       — Твое мнение мне очень дорого.       Она вернулась к своей еде и телефону, прокручивая текстовые сообщения и попутно удаляя. Наверное, основную часть прислали Джейсон и Герво. Провод зарядного устройства был коротковат; телефон заряжался от розетки над стойкой. Сьюки пододвинула барный стул, поставила тарелку на колени и читала.       Я занялся своим мобильным. Избегая самого ненавистного звонка, я обзвонил королей и королев, которые пытались связаться со мной. Королева Арканзаса подтвердила свое присутствие на мероприятии Лиги в феврале и просила предоставить ей резиденцию. Я дал ей стандартное разрешение на въезд в мой штат и предложил занять обустроенный для вампиров особняк в Новом Орлеане. Она даже не знала о моем отсутствии, так что я просто извинился за то, что потратил несколько ночей на ответ. Она выразила понимание и поздравила меня с приобретением двух штатов. Ее звали Аннис Вария. Я знал, что она мне нравилась не просто так. Ей было еще меньше дела до политики, чем мне.       Король Миссури, однако, был пидором. Из нашего короткого разговора стало ясно, что он заинтересован лишь в том, чтобы наебать меня. Он отругал меня за то, что я не связался с ним раньше, затем еще раз — за то, что вынудил его иметь дело с Пэм, словно он был обычным курьером. После семи минут словесных испражнений мне в ухо он объявил, что у них с Софи-Энн было соглашение, которое давало ему право на пять процентов дохода от вампирского бизнеса Луизианы. Несколькими из компаний я владел лично и знал, что его заявление было абсолютной ерундой. Но я улыбнулся в трубку и сказал ему, что загляну в ее бумаги, чтобы узнать, что и кому должен. Я не собирался ему платить, но не хотел случайно обрести еще одного гребаного врага.       Мы закончили разговор.       Сьюки отложила телефон в сторону и ела тост, задумчиво наблюдая за мной.       — Хороший парень?       — Вымогательская задница.       — Хм, — протянула она, тихо жуя. — Хедли остановилась у Алсида. Оставила мне тонну сообщений, каждое резче предыдущего, хотя это все просто от эмоций. Похоже, узнав, что мы пропали, он ее забрал. Теперь она работает на него. Он не позволяет ей вернуться в «Фангтазию». — Она откусила еще кусочек, стараясь не улыбаться. — Держу пари, в этом доме они занимаются утешительным сексом, как два осиротевших кролика.       Я молча кивнул. Никогда не ставил против столь однозначных вещей.       Она пожала плечами, убежденная в своей правоте.       — Так в чем дело? Я знаю, что ты избегаешь Доминго и властей. Что ты собираешься им сказать?       Я хмыкнул.       — Я размышляю, разумно ли будет просто рассказать Массаве правду. Он уже знает о твоем происхождении. Рассказ о том, что меня на несколько минут засосало в тот мир, никоим образом не разоблачит нас.       Она сделала глоток свежесваренного кофе.       — Все равно это кажется чертовски важным, хотя ты и прав. Я не вижу в этом никакого вреда. А как же Доминго?       — То, что он скажет своему лакею, меня не касается.       — А что, если Массава проболтается о нашей тайне?       — Люди, жившие до медного века, добрались сюда не за счет болтовни.       Она выдохнула через рот, как фыркающая лошадь.       — Хорошо. Ты понимаешь его лучше, чем я. Если ты думаешь, что все в порядке, тогда скажи ему правду. За исключением того, что касается Мо, конечно.       — Я подумаю об этом. Если только не придумаю ложь, которая объясняет наше исчезновение, отсутствие связи со всеми, мой покинутый пост — и не оскорбляет их интеллект.       Она ухмыльнулась.       — Значит, похищение инопланетянами исключено?       — Верно.       — Срочная свадьба в Вегасе?       — Едва ли.       — Проклятие ведьмы, которое привело нас к полной амнезии?       — А это даже глупо.       Она прикончила последний кусочек.       — Ладно. Визит к родственникам жены в Нетландию.       Я отошел от растущего огня и присоединился к ней на кухне. Развернув Сьюки лицом ко мне, я поднял с ее колен тарелку и бросил в раковину. Посудина разломилась ровно пополам.       — Эй! — возмутилась Сьюки.       Я отодвинул телефон в дальний конец стойки, поднял ее со стула и усадил на чуть более высокую столешницу. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами; ее возмущение усилилось, когда я снял с нее спортивные штаны. И снова на ней не было трусиков.       Я опустился перед ней на колени, держа ее ноги раздвинутыми. Игнорируя ее хриплые возражения, я зарылся лицом в ее киску и сделал длинный, успокаивающий вдох. Да. Именно это мне и было нужно.       — Эрик!       Я раздвинул ее складки и провел языком сверху донизу. И застонал, когда к запаху присоединился вкус. Медовая пшеница моей возлюбленной сочеталась с ледяным цветочным ароматом моего ребенка. Сьюки ахнула. Ее руки метнулись назад, поддерживая тело, а спина инстинктивно выгнулась.       — Ты… ты просто избегаешь этого звонка, — прошептала она.       Да.       — Я выполняю обещание.       Ее загорелые бедра дрожали по обе стороны от моего лица. Я слышал, как в них пульсирует кровь. И всего в нескольких дюймах от моего носа, глубоко в ее плоти, лежал Мо.       — Я не прикасался к тебе целую вечность, — пробормотал я, продолжая исследование.       — Про-прошло… два дня, — слабо возразила она, раздвигая ноги шире.       — Поправка: одиннадцать дней. — Я начал поглаживать бедра, успокаивая ее нервозность. Поднял глаза и увидел, что она напряглась. Стройное тело скрылось под мешковатой черной толстовкой, глаза плотно закрылись, рот слегка приоткрылся.       — Где платье, которое я тебе купил? Уже второй раз мне отказано в праве сорвать его с тебя.       Она открыла глаза и застенчиво отвела взгляд.       — Оно было слишком тесным, — тихо сказала она.       Я зарычал, вспомнив, почему. Протянул руку и сорвал с нее толстовку, не сдвинув ее тело ни на дюйм. Она снова ахнула. Передо мной открылись высокая грудь, пышные бедра и заметно округлившийся живот.       Рассудок покинул меня. Его место заняли клыки. Я прижался к ее бедру и укусил.       Сьюки вскрикнула. Схватила меня за затылок, пальцы впились в голову, когда она сильнее прижала меня к своей коже.       — Да-а-а! — удовлетворенно простонала она.       Я сделал большой глоток. Погрузился в ее аромат, выделяя каждый восхитительный оттенок, вплетенный в него. Я различил все составояющие Сьюки, ставшие невероятно сладкими от визита в волшебную страну. Я прижал язык к небу, пытаясь выделить новую сущность, присоединившуюся к потоку.       Иней.       Рожденный в самом холодном пейзаже и коснувшийся моего рта, где он впервые за десятилетия таял. Я вспомнил ощущение колючих маленьких кристаллов, которые смягчались на моем человеческом языке — аромат чистейшей стихии севера. Я часто смотрел на тонкие морозные паутинки, запоминая завитки и зубчатый рисунок.       Неужели это было делом рук связи? Доказательством, что этот ребенок был моим? Не то чтобы я в нем нуждался. Слова Сьюки было достаточно. Но тот факт, что беременность превратила ее в головокружительную комбинацию солнца и льда, полностью поработил меня — словно я уже не был порабощен.       Я предпринял нерешительную попытку вновь обрести здравый смысл и отстраниться от нее; мне следовало проявить осторожность. Я не мог потерять контроль над собой, рискуя истощить ее. Но Сьюки услышала эти мысли и крепче обняла меня, выразительно качая головой.       — Нет, — попросила она. — Не останавливайся.       «Я причиню тебе вред», — подумал я, делая еще один глоток вопреки страхам.       Она снова покачала головой.       — Клодин говорит, что ты не можешь из-за связи. Даже если бы ты захотел, помнишь? Ты можешь пить меня часами, — сказала она.       Это правда. Так она и сказала. Я сделал еще один глоток. И еще. Застонав, я поднес пальцы к ее складочкам и нежно погладил. Она упала на локти, полностью потерянная в удовольствии.       — Ты можешь… ощутить его вкус? — застонала она, дернувшись вперед, погружая в себя мои пальцы.       «Да».       — Боже… На что это похоже?       Дом. Чудо. Изумление: я обрел еще одну душу, которую люблю так же сильно, как тебя.       Мой палец погрузился в ее тугой жар. Я замедлил свои глотки; теперь они эхом отдавались в каждом глубоком толчке внутри нее.       Она кончила через несколько минут, крича и дрожа под моим ртом. Ее пульс участился и вызвал прилив крови в мое горло. Я с благодарностью принял его, позволяя себе выпить гораздо больше, чем обычно, прежде чем убрал клыки и зализал рану.       Я встал между ее ног. Ее вгляд был туманным и рассеянным, но она смотрела на мою одежду с отвращением.       — Это нечестно.       Я собрался расстегнуть молнию и закончить свое обещание прямо на кухне, но она взяла меня за запястья.       — Нет, — произнесла она. — Мне больно на твердых поверхностях. Отведи меня в постель.       Я засмеялся и понес ее в спальню. Поверх пухового одеяла лежало платье. Я отбросил его в сторону и осторожно опрокинул Сьюки на кровать. Она присоединилась к моему смеху и скрестила ноги и руки, скрывая свою наготу. Выглядела она восхитительно съедобной.       — Ты меня уже видел, — надулась она.       Я взял ее руку и положил на свою футболку.       — Сделай с этим что-нибудь.       На ее лице мелькнуло злое выражение, рука вспыхнула и обнажила меня, словно кукурузный початок. Одежда не просто отлетела в сторону; она пронеслась через всю комнату, разбив закрытое окно. Вещи приземлились в болоте, издав мягкий всплеск. Мы оба недоверчиво уставились на зазубренную дыру.       Глаза Сьюки расширились. Она разразилась истерическим смехом.       — Не могу поверить, что я это сделала! — Она обхватила руками согнутые ноги и уткнулась лицом в колени, содрогаясь от смеха.       Лишенный одежды, я опустился на кровать и подтолкнул Сьюки под себя. Она взвизгнула и засмеялась еще громче.       — Мне жаль! Мне очень… очень жаль!       — Лгунья!       — Знаю, но я действительно пытаюсь устыдиться! — Она была так чертовски довольна собой, так дьявольски красива, когда сияла от гордости. Она разбила окно и испортила мои вещи, и все, что я мог сделать - это поклоняться ей.       Я поцеловал ее, заставив заткнуться. Она пискнула от удивления, а потом счастливо замурлыкала, отвечая на поцелуй. Пальцы скользнули вниз по моей груди и животу. Она обхватила мой член обеими руками. Я зашипел, обнажая клыки.       Она откинулась на матрас и улыбнулась мне.       — Скажи, что любишь меня, на всех языках, которые знаешь.       Я повиновался. С каждым медленным движением ее рук я повторял эту фразу снова и снова. Слова, которые я произносил, не должны были ничего значить для нее, и все же ее удовольствие росло с каждым разом. После десятого, когда я сказал это по-вьетнамски, она шокировала меня, прошептав «Спасибо» на том же языке. Ее акцент был безупречен. Лучше, чем у меня. Мы немного помолчали, осмысливая произошедшее, а потом я продолжил:       — Я люблю тебя. — Португальский.       — Спасибо.       — Я люблю тебя. — Непальский.       — Спасибо.       — Я люблю тебя. — Иранский.       — Спасибо.       — Я люблю тебя. — Алгонквин.       — Спасибо.       Снова, снова и снова.       Наконец, языки закончились. У меня было ощущение, что ее чудеса только начались. Я снова поцеловал ее.       — Ты поразительна.       Она прижалась ко мне, обхватив меня ногами.       — Вовсе нет, — возразила она. — Я слышу только английский. Я просто копирую твой акцент. Это единственное, что меняется, а слова всегда одинаковы.       — Замечательно. — И бесценно. Как и с Пэм, теперь я мог общаться с ней в переполненной комнате, если нашей эмоциональной телепатии окажется недостаточно.       Она нетерпеливо покрыла поцелуями мое горло.       — Может, перейдем к физической части теста?       — Да, Сьюки.       Следовало перекатиться и посадить ее на меня. Или сесть, обернув вокруг себя ее ноги. Она была такой маленькой. Ее чрево было занято созданием хрупкой крошечной жизни. Мне нужно было проявлять осторожность. Плевать, что Клодин дала слово, что я не могу навредить Сьюки и моему неуязвимому ребенку. Прямо сейчас подо мной была просто беременная человеческая девушка.       И все же, я не мог удержаться от того, чтобы раздвинуть ее бедра шире и прижаться к ней сверху. Выпуклость плотно прижалась к низу моего живота. Малыш подходил нам, как часть паззла.       Сьюки собиралась снова начать требовать, но я поднялся и медленно скользнул в ее чудесный влажный жар. Слова не прозвучали. Ее глаза закатились. Она выгнулась навстречу мне, закусив губу и зажмурившись; бедра двигались в такт ленивому ритму, который я задал.       Стоны. Вздохи. Короткие поощрения. Постепенно она стала восхитительно нетерпеливой, когда поняла, что я не собираюсь ускоряться.       — Ты не хрустальную вазу трахаешь, — упрекнула она. Руки скользнули по моей спине и сжали задницу.       Я постучал ее по носу. Она вздрогнула и машинально открыла глаза. Я поцеловал ее в лоб. В щеки. В подбородок. В уши. Но так и не ускорился.       — Как часто мы занимаемся любовью медленно? — спросил я ее.       Она поворачивала лицо, встречая мои губы.       — Почти никогда. У кого есть сила воли для этого? Или время?       — С сегодняшнего дня — у меня. Медленно, нежно и мило. И это единственные мои черты, с которыми ты будешь взаимодействовать вплоть до дальнейших распоряжений. — Моя рука скользнула между нашими телами, прошла над округлостью ее живота и поиграла с клитором. Маленькое средоточие нервов практически прыгнуло между моими пальцами. Сьюки вцепилась в мою задницу. Киска сжала меня крепко, как капкан.       — Это подло, — всхлипнула она, протягивая руку и прослеживая кончиками пальцев мое лицо. — Нежный и милый — не тот парень, в которого я влюбилась.       — Лгунья, — снова обвинил я. — Нежный и милый починили твой дом. Прислали тебе цветы. Они сокрушили мои более сильные, более злые наклонности. Они главенствуют, когда я прикасаюсь к тебе. Когда я думаю о тебе. По сравнению с тем, каким я могу быть, с тобой я просто чертов святой.       Она широко улыбнулась, отыскав пальцами кончики клыков.       — Святой Эрик, — хихикнула она, поднимая повыше ноги, скрещенные у меня на пояснице.       Я глубокомысленно кивнул.       — Святейший покровитель Стокгольма, — сообщил я ей. Не то чтобы этот ханжеский уебок был мне родственником.       Она от души рассмеялась и потянула меня вниз, одарив долгим, обжигающим поцелуем, который заставил меня двигаться сильнее, чем я хотел, и дал ей оргазм, которого она жаждала. Дрожь и стоны Сьюки вибрировали у меня на клыках. Она сжалась вокруг моего члена, толкнув меня через край.       Вот тебе и «медленно».       Она почувствовала мое раздражение.       — Еще медленнее — и ты никогда не доберешься до своего телефонного звонка. Вперед. Пора звонить.       Я выругался и отодвинулся от нее, с отвращением ощутив дуновение холода. Мой телефон остался в гостиной — чертовски далеко, но могло быть и хуже. Он мог быть оказаться в кармане, который теперь был под водой.       Я вылетел и через полсекунды вернулся, держа этот раздражающий предмет. Не дав себе придумать отговорку, я вывел его из режима ожидания и набрал номер.       Он ответил. Блять. Я надеялся на голосовую почту.       — Король Нортман. Боже, я начинал предполагать худшее. Где ты был? — Тон Доминго казался довольно вежливым, но я уловил раздраженный оттенок.       — Пауло. Приношу свои извинения за то, что до сих пор не отвечал на ваши сообщения.       — Сообщения? Вы пропали без вести, сэр. Даже ваше потомство не смогло просветить нас о вашем местонахождении. Вы покинули трон через неделю после того, как приняли его. Я знаю, что у вас были сомнения насчет того, чтобы стать королем, но такого ли уровня профессионализма нам следует ожидать от вас?       Боже.       — Конечно, нет. Уверяю вас, у меня есть вполне законная причина для отсутствия.       Я почти слышал его снисходительную усмешку. Самодовольная конторская крыса.       — Я весь внимание.       — Боюсь, мне придется вас разочаровать. Я объясню это только Магистру. Лично.       — К сожалению, это невозможно. Я его новый атташе, и вся его корреспонденция должна идти непосредственно через меня. Вы можете быть уверены в моем благоразумии в отношении конфиденциальной информации, — сказал он тихим, умиротворяющим тоном, будто пытаясь успокоить нервного пуделя, чтобы тот не помочился на ковер. Мудак.       — Я ценю это. Обязательно вспомню об этом в следующий раз, когда захочу сообщить ему суперважный секрет. Однако на этот раз я вынужден настаивать. Мою ситуацию оценит только Магистр.       На линии воцарилось молчание.       — Я должен ему что-то сказать.       Я драматично вздохнул.       — Хорошо. Скажите, что я навещал своих родственников. Завтра вечером я буду в «Фангтазии», если он захочет поговорить со мной об этом.       Доминго усмехнулся.       — Вы же не ожидаете, что я передам ему столь легкомысленное и неуважительное послание.       — Ожидаю. Слово в слово. Приятного вечера. Примите мои поздравления в связи с назначением. — Я прервал разговор, не дав ему возможности ответить.       Сьюки все это время лежала на кровати, завернувшись в одеяло и наблюдая за мной с веселым выражением лица.       — Думаешь, он появится завтра вечером?       — Понятия не имею. Если Доминго сумеет не ныть хотя бы три минуты, мое сообщение достигнет Массавы целым и невредимым. Надеюсь, он знает о феях достаточно, чтобы понять, что мы исчезли по их прихоти. А может, ему вообще все равно. Может, любопытно на академическом уровне. Он может рассмотреть наш прогул как угрозу со стороны древнего врага. Может оказаться раздражен тем, что меня так легко похитить. Посмотрим. Суть в том, что он уже в курсе.       Она сняла с себя шоколадного цвета одеяла и снова принялась расстилать их на кровати.       — Не принесешь мою сумочку?       Вещица повисла на моей руке еще до того, как она закончила свой вопрос. Сьюки ухмыльнулась и взяла ее у меня.       — Ляг.       — Готова к большему, любимая?       — Позже. А сейчас просто ложись на живот.       Я склонил голову набок, но сделал, как она просила. Забравшись на шелковистое покрывало, я лег рядом с ней. Она сидела, копаясь в сумке. Наконец, вытащила дорожный тюбик лосьона для рук.       — Что ты собираешься делать?       Она выдавила щедрую порцию на ладонь и начала растирать руки.       — Ты становишься раздражительным и усталым. Ты бежал на полной скорости без всякого перерыва. Здесь, в глуши я точно не могу отвести тебя в спа-салон, так что придется самой тебя расслабить. — Она подняла поблескивающие ладони. — Готов?       — Ты собираешься сделать мне массаж?       Она нервно прикусила губу.       — Да…       Пламя слегка сжало мое сердце: меня тронуло ее беспокойство.       — В этом нет необходимости, Сьюки. Мои мышцы не болят, как у людей. Займи мое место, и вместо этого я разомну тебе спину.       Она решительно покачала головой.       — Нет. Я чувствую себя прекрасно, хотя напомню тебе об этом предложении, когда стану огромным переваливающимся пингвином с опухшими лодыжками. А сейчас я просто хочу позаботиться о тебе. — Она уставилась на меня своими огромными глазами. — Пожалуйста?       Я опустил голову на матрас и закрыл глаза.       — Я в твоем распоряжении.       Она счастливо хихикнула и оседлала мою задницу. Ее обнаженное тело плотно прижалось к моему, и я уже чувствовал себя фантастически. Но тут теплые маленькие руки коснулись моих плеч, и я понял, что ошибался. Мои мышцы не болели, но испытывали удовольствие, когда за ними ухаживали. Я одобрительно хмыкнул, когда она нажала подушечками пальцев между лопатками.       — Приятно?       — Да. — Черт возьми, да.       — Хорошо, — пробормотала она, медленно спускаясь ниже. — Ты видел сообщение от Людвиг? У нее есть результаты моих анализов.       — Да, — ответил я. Господи, так вот на что был похож массаж? Почему, черт возьми, после обращения я ни разу не попробовал? Я предполагал, что подобные процедуры прошли бы впустую, но ощущение того, как Сьюки гладит мое древнее тело, напомнило мне, сколько ему на самом деле было лет. Я должен был заниматься этим чаще.       — Я ответил и попросил ее прийти завтра вечером в «Фангтазию» с диагнозом. Я бы хотел услышать мнение врача, а не только королевы.       — Я тоже, — сказала она. Она уперлась костяшками пальцев в мои нижние ребра и прижала большие пальцы к плотным мышцам вдоль позвоночника. — Черт, — прошипел я, распластавшись под ее руками. — Где ты этому научилась?       Она усмехнулась.       — Джейсон. Квотербек. Гламурный в глазах болельщиц, но плаксивый мальчик наедине с сестрой, умоляющий помять ему спину. Игра завязывала его в такие узлы, что он чувствовал себя китайской головоломкой.       Я снова застонал, когда она поднялась, чтобы поработать над шеей, слегка прижавшись грудью к моей спине. Между грудей мягко опустился ее кулон-кинжал.       — Ты ведешь себя не так, как моя сестра, — мрачно предупредил я.       Продолжая работать, она поцеловала меня в ухо.       — Это специальный голый массаж. Настолько эксклюзивный, что я не делала его никому и никогда.       — Я убил бы любого, кого ты назвала бы в ином случае.       Она сжала мои плечи.       — О, ты и твои смертельные угрозы.       Мы погрузились в уютное молчание. Она продолжала разминать меня. Я был тверд от ее прикосновений, но это было не ново. Обычное дело в ее присутствии. Я не чувствовал никакой необходимости в облегчении — просто наслаждался ее вниманием. Она переместилась, усаживаясь на бедра и приступая к массажу задницы. В другом случае я бы подразнил ее, но связь говорила, что она не имела в виду ничего сексуального. Она лишь изучала огромную группу мышц, изо всех сил стараясь сделать их мягкими и податливыми.       Ее голос испугал меня.       — Завтра вечером тебя могут посетить сразу трое гостей. Ты хотел все так и устроить?       Она довела меня до такого состояния, что разговоры казались рутиной.       — Не совсем так. Нет никаких причин прерывать их визиты. Они все придут по очень разным делам, даже не зная друг о друге.       Она задумалась на мгновение, посмеиваясь, когда снова начала массировать. Теперь это становилось опасным. Ее намерения были чистыми и милыми, но она начала играть с областью, которая не разделяла ее чистоты.       — Что тут смешного?       Ее рука скользнула между моих раздвинутых ног, пальцы погладили яйца. Они напряглись. Я зарычал.       — Это звучит как начало анекдота. — Она обхватила член. Я слегка приподнялся с кровати, чтобы дать ей лучший доступ. — Птенец, древний и доктор монстров заходят в бар…       Она подтолкнула меня, заставляя перевернуться. Мой член внезапно оказался у нее во рту. Она высосала весь интерес, который я имел к развязке анекдота.