Эрик
После ее смс с просьбой о встрече с доктором я написал письмо этой женщине, спрашивая, не будет ли она так любезна записать нас при первой возможности. Затем заказал у ближайшего флориста три сотни африканских ромашек и дал указание, чтобы их доставляли завтра по пятьдесят каждый час в течение шести часов. Сьюки, может, и ограничила мой выбор банальным цветком, но забыла уточнить, каким именно видом. Или в каком количестве. И как часто. Я отложил отправку обоих сообщений. Они не будут получены до темноты. Сьюки была права. Мне следовало держать свой иммунитет к солнцу в секрете. Один маленький промах — вроде электронного письма в полдень — и люди начнут задавать вопросы. Конечно, вампиры могли бодрствовать в течение дня и работать через интернет — это было обычным делом. Но это могло стать одной крохотной подсказкой среди сотен, не будь я осторожен. Выключив компьютер, я решил последовать совету моей возлюбленной и поспать. Я нуждался в этом. И как бы я ни был обеспокоен ее отсутствием, ее присутствие отвлекало еще сильнее. Я мог провести некоторое время без нее в отключке. Если она встретит опасность, я почувствую ее страх и проснусь. Даже что-то незначительное, вроде белки, выпрыгнувшей перед машиной. Мне лишь придется удержаться и не броситься к ней, чтобы обезглавить эту белку за то, что она ее напугала. Сьюки прибьет меня, если я так сделаю. Пока я поднимался по лестнице, она прислала еще одно сообщение. «Решила заскочить в Бон-Темпс. Надо поговорить с Сэмом, Лафом и Джейсоном. Люблю тебя. С.». Я улыбнулся последним словам и набрал ответ. «Не пиши мне. Позвони. Хочу слышать твой голос. Зачем тебе Сэм? Твой Эрик». Я разделся и устроился в постели, все более раздраженный тем, что ее не было со мной. Новый сигнал, новое сообщение. «Ты повредил горло? Можешь позвонить сам. Надо поговорить о работе в баре. Да, черт возьми — ты мой. С.». Меня рассмешила ее уверенность, но она не ошибалась. Даже сейчас моя кровь искала меня на расстоянии в несколько миль. А ее свет… Я выгнул спину в надежде уменьшить давление в груди: маленький шар постепенно усиливал свою хватку. Где именно он поселился в моей грудной клетке? Совсем рядом с сердцем? Уместился внутри него? Или он окружил неподвижный орган, захватив в солнечные тиски? Могу себе представить, что показал бы рентген. Я снова изогнулся и тихо ахнул. Она отсутствовала всего полтора часа. Насколько удушающим станет это ощущение, если она покинет меня на целый день? Неделю? Месяц? В голове всплыло лицо Клодин, и я зарычал на него. Сьюки сказала, что ее забрали в мир фей совсем ненадолго. Минут на двадцать. Но здесь — в этом мире — она отсутствовала несколько месяцев. Если Клодин сообщит Маб о состоянии Сьюки и королева попытается снова похитить ее, я не смогу отвечать за свои действия. Я не проживу без нее так долго даже в этом мире. Если она удалится в другой мир без меня, я начну пытать, сжигать и кромсать все, что нас разделяет. Людей, богов, межпространственные двери — без разницы. Расстояние между нами должно сократиться, иначе оно убьет нас обоих. Взглянув на телефон, я проигнорировал ее комментарий о баре перевертыша. Я собирался допросить ее по возвращении. Сейчас я просто хотел ее. Она не поторопится, если я начну возмущаться тем, что она посещает друзей. Вместо этого я выбрал более прямой метод. Не задумываясь о скромности, я сфотографировал на телефон свой голый жесткий стояк и отправил ей. «Это тоже твое. А ты пренебрегаешь им». Прошло четыре секунды. Затем до меня донесся всплеск ее удивления. Я почти чувствовал ее румянец, даже в прохладной темноте комнаты. Тридцать семь секунд. Новое сообщение. «Черт тебя дери. Хочу наорать на тебя, но не могу. Все, о чем я могу думать, — каждое место, где я хочу его ощутить». Когда я закончил читать, пришло еще одно сообщение. Я открыл. «Могу придумать по меньшей мере три». Мои клыки щелкнули. «Не дразни, а то я проломлю крышу машины и выебу тебя на асфальте». Ее возбуждение росло. Новое сообщение. Другое. К нему прикреплялся файл. Я открыл его. «Вырви рулевую колонку — и все получится». Она прислала фото своих коленей. Стройных, загорелых, голых коленей. Свободная юбка задралась до бедер. Она слегка раздвинула их, давая намек на то, что находилось двумя дюймами дальше. Сверху торчал руль, частично скрывая ноги. Последнее сообщение. «Разве ты не должен отдыхать?» Я взревел от разочарования и швырнул телефон через всю комнату. Он разбился об гипсокартон. Словно мне было не насрать. Я хотел полететь к ней и заставить ответить за насмешки. Хотел подрочить и немного облегчить безумную боль, которую она так легко мне причинила. Вместо этого я бросился лицом вниз и заставил мозг перейти в спящий режим. Я был осторожным существом. Не слетал с катушек и не обнажал свои слабости. Я не стану поддаваться на провокацию, совершая что-нибудь глупое.***
Я проснулся около пяти. Мне удалось выкроить несколько часов отдыха. Сьюки была права — я и в самом деле в этом нуждался. Особенно с учетом того, что мне придется весь вечер улыбаться куче вампирских нуворишей. Это требовало титанических усилий и всегда истощало меня. Я моргнул в темноте и понюхал воздух. Я был один, но аромат Сьюки был со мной. Она лежала в моей постели. Недавно. В течение последнего часа. Я снова вдохнул. Она обнимала Сэма. От него разило обычной вонью перевертыша и некачественным алкоголем. Должно быть, работал в баре. Еще она обняла Лафайета и своего брата. От них обоих пахло потом и сухой глиной. Они трудились в дорожной бригаде. Я фыркнул, прочистив пазухи, и вдохнул снова. Она некоторое время прижималась ко мне, потом ушла. Недалеко. Я встал и направился по зову носа. Дверь в ванную была приоткрыта. В воздухе ощущалось небольшое количество пара. Она купалась, но больше часа назад. Я протянул руку и толкнул дверь. — Сьюки? Она отвернулась от зеркала, держа помаду в руке, и посмотрела на меня. Мои клыки мгновенно щелкнули, а мышцы бедер напряглись. Тело готовилось пронестись через комнату и разорвать видение передо мной на маленькие вопящие кусочки. Моя прелестная маленькая спутница. Она весь день искала подходящее платье, чтобы сопровождать меня сегодня вечером. Жаль только, что ни она, ни я, ни платье не продержатся даже жалкие десять секунд. Она была — за неимением лучшего слова — блистательной. Ее платье было не более чем красной тканью. Она покрывала все, но ничего не скрывала. Декольте углублялось в мою частную территорию, давая каждому увидеть часть ее восхитительных сисек. Но едва ли ее кто-нибудь увидит: она никогда больше не покинет мой дом или мою кровать. Высокие каблуки подняли ее на очень удобную для траха высоту, и я решил, что могу оставить этот предмет гардероба на ней — просто пользы ради. Она высоко заколола волосы, оставив горло обнаженным. Я укушу ее дюжину раз, прежде чем испорчу эту чопорную маленькую прическу, вынимая по одной шпильке за раз. Макияж был безупречен. Тушь подчеркивала глаза моей очаровательной лани. Стоит ей лишь моргнуть — и каждый вампир в комнате выставит себя посмешищем, надеясь, что она хотя бы взглянет на него. Она не использовала румяна — она в них не нуждалась. Но губы… Я резко вдохнул, а она подпрыгнула от внезапного шума. Та самая помада, которой она пометила меня в нашу первую ночь. Тот цвет, что был на ней, когда она поцеловала меня сто тридцать семь раз и превратила мой член в малиновое произведение искусства. Он прекрасно помнил. У меня встал, когда я проснулся и почуял ее запах. А теперь он был больше, чем когда-либо, и напрягался, словно цепная собака, дико рвущаяся, чтобы добраться до бифштекса с кровью. Я сделал шаг. Эта помада снова окрасит меня. Клыки пронижут безупречное горло. Платье повиснет лохмотьями на сочном теле. Эти каблуки оставят царапины на моей заднице. Должно быть, она увидела каждую мысль в моем взгляде. Ее руки взлетели вверх. — Нет! «Прости, — мысленно сообщил я. — Мы останемся дома. Нахуй нового магистра. Я буду трахать тебя, пока ты не свалишься без сознания, и даже тогда я не смогу остановиться». Ее глаза от страха почти вылезли из орбит. У нее не было времени выстрелить в меня или обездвижить. Я предупреждал, что она ни за что не остановит вампира, если будет колебаться. В мгновение ока я пересек комнату. — Эрик! Я схватил ее за бедра. Под ладонями вспыхнула жгучая боль, и я взревел, отдернув их. — Черт! — воскликнула она, отскочив назад и спотыкаясь на каблуках, пока не прислонилась к дальней стене. Она снова подняла руки в защитном жесте. — Малыш, не приближайся. Мои руки оплавились и расцвели волдырями, затем постепенно вернулись в норму. Безошибочно узнаваемый ожог серебра оставил следы на коже, которые продержатся еще около часа. Я зашипел на Сьюки, взбешенный, возбужденный и чертовски запутанный. — Серебр-р-ро, — обиженно зарычал я. Дрожа, она кивнула. — Ты в порядке? — Ты, блять, посеребрила меня. Я должен быть в порядке? Она фыркнула, вставая немного ровнее, и проверила платье на наличие обугленных отпечатков рук. — Я не хотела, мистер Бешеный. Ты не должен так на меня нападать. Ты мог испортить платье! Ты ведь в курсе, что я не такая, как Пэм? У меня нет наготове трехсот других. Я выпрямился и снова начал подкрадываться к ней, хотя и гораздо медленнее. — Ты так одеваешься и ждешь, что я буду себя контролировать? Она наградила меня раздраженным взглядом. — Да, черт возьми! Это ты сказал, что мне нужна эта штука! — она махнула рукой на платье. Я взглянул на полку под зеркалом. Маленький смятый аптечный пакет лежал рядом с прямоугольной коробкой… и бутылочкой с распылителем. Я снова зашипел. Она еще раз кивнула, когда я остановился перед ней. Протянул палец и нацелил на лоб. — Везде? — уточнил я, подразумевая серебро. Она прикусила губу. Мой маленький ангел, черт ее дери, пыталась не улыбаться. — Не везде, — хихикнула она и подалась вперед, чтобы поцеловать меня. Руки она отвела назад, сжимая вешалку для полотенец и держась подальше от моей кожи. Вкус ее губ отдавал сладостью и дешевой помадой. Я ответил на поцелуй, хотя и неохотно, и не ощутил ни единого ожога. — Ты думаешь, что так хорошо меня знаешь, — хмуро проворчал я в ее мягкий рот. — В этом не было необходимости. Она улыбнулась и продолжила прижиматься ко мне единственным дюймом безопасной плоти. — Очевидно, была, но, признаться честно, это серебро не для тебя. — Объясни. — Черт, ее рот был восхитителен на вкус. — Раз уж я не смогу атаковать или обездвижить кого-то в комнате, полной свидетелей, я решила, что это единственный способ убедиться, что никто не схватит меня снова. Я разозлился на себя за то, что меня восхищала ее идея. — Как я смогу прикоснуться к тебе? Защитить тебя? Она отодвинулась на несколько дюймов. Такая чертовски красивая, что мое тело уже забыло ожог серебра. Разум начал разрабатывать способ добраться до нее без боли. Она усмехнулась. — Моя рука будет на сгибе твоего локтя всю ночь. Никто не узнает о серебре, если только не сделает что-нибудь неуместное. Она протянула руку и взяла несколько украшений со стойки. Медленно, не отводя взгляда, она надела серьги, браслеты и широкое ожерелье. Я ощутил серебро в их составе и тихо зарычал. — Еще серебро? Другие вампиры заметят его. Что я должен сказать о том, что ты носишь наш криптонит? Она подняла брови и с надеждой прикусила губу. — Что мы немного извращенцы? Я рассмеялся и попятился, давая ей возможность отойти, не рискуя коснуться меня. Она виновато улыбнулась и повернулась к зеркалу, оценивая себя то с одной, то с другой стороны. Меня встретила ее идеально приподнятая задница. Платье абсолютно не скрывало изящное разделение ягодиц. Я не обнаружил линии трусиков. Ни намека. Я снова осторожно двинулся к ней. — Только губы? — спросил я. Я хотел, чтобы эта задница была у меня в руках. Прижималась к бедрам. Билась о мои яйца. Она смотрела на меня в зеркале, старательно подкрашивая губы. — Ты о том, что я приняла душ, обрызгала свое голое тело, затем надела платье и обрызгала каждый его дюйм? Рыча, я кивнул. Она поджала губы, превратив их в ровный мазок красного. Вытянула их и послала мне влажный воздушный поцелуй. — Боюсь, что так и есть. — Очаровательная сука. Она стиснула зубы и гневно обнажила их. — Ну и спасибо. — А что насчет трусиков? — Я стоял прямо за ней, мои голова и плечи виднелись над ней в нашем общем отражении. Она пожала плечами, стараясь не наклоняться назад. — Хм. — Жестокая, ангельская маленькая сука. — Знаешь, ты действительно можешь рассматривать это как девиацию. Я же не могу связать тебя, например. — Она развернулась и вызывающе посмотрела на меня. — Это примерно то же самое. Не злись. — Это не то же самое. Ты тоже не можешь меня трогать. — Она была права. Я казался обозленным. И хотя от воспоминаний о том, как она удерживала меня на лугу, меня накрывала мучительно болезненная похоть, я должен был признать, что это было в миллион раз хуже. Она выглядела охуительно, съедобно красивой. И она всю ночь будет рядом со мной перед сотнями влиятельных сановников. Им хватит одного взгляда на нее, чтобы начать молиться о моей смерти, чтобы избавить ее от привязанности. Она была всем, чего я хотел. Она была всем, чего они хотели. Но она была отравлена. Для всех нас. — Ненавижу твою находчивость, — проворчал я, потянувшись за полотенцем. Осторожно накинул его ей на плечи и начал разминать ее нежные лопатки. Ткань раздражала меня. Я был голым, а она — столь соблазнительно одетой. Мы должны смотреть друг на друга в зеркале, пока я врезаюсь в нее сзади. Она должна держаться за полку и кричать. Я должен разорвать платье по швам, обхватить ее голые груди и использовать их в качестве рычага, чтобы тянуть ее ко мне снова и снова. Вместо этого я мог лишь невинно погладить ее через полотенце. Я был проклят. Ее голова пахла божественно. — И волосы тоже? — скорбно спросил я. Я не мог даже поцеловать ее в макушку. Она выглядела расстроенной — впервые за сегодня. — Да. Все, кроме губ. — На меня нахлынули ее мысленные глубокие извинения. — Я не смогу не целовать тебя — даже всего один вечер. Я наклонился и поцеловал ее через полотенце. — Ты очень мудра, — похвалил я, оставляя еще один поцелуй ближе к шее. — Среди гостей будут вампиры старше меня. Сильнее. Ты придумала защиту, через которую им не пробраться. Она слабо улыбнулась. — Если они не захватят полотенца. — Им придется коснуться тебя, чтобы узнать, что нужно полотенце. К этому моменту я убью их. — И буду иметь на это право. Коснуться чужого спутника было столь же ужасно неуместно, как схватить его за промежность. Это не сходило с рук так просто. Тем более на торжественном приеме. Я снова взглянул на полку. Меня настолько потряс флакон с серебром, что я не обратил особого внимания на открытую коробку рядом с ним. Я удивленно поднял глаза к отражению Сьюки. — Просветишь меня? Она проследила направление моего взгляда и слегка пожала плечами под моими руками. Взяла пластиковую палочку, лежавшую на краю раковины и протянула мне. — Убедись сам. Я посмотрел на маленький квадрат индикатора беременности и нахмурился. Я чувствовал слабый, чистый аромат мочи Сьюки. Она так сильно отличалась от любого другого человека. Даже ее испражнения почти не имели запаха. Я перевел взгляд на нее. — Что означает белый цвет? Она забрала у меня тест и в сердцах швырнула в раковину. — Не знаю! Я думала, это идеальный способ проверить предположение Клодин, но когда я помочилась на тест и подождала, ничего не произошло! Должно быть две полоски, если я беременна, и одна, если нет. — Она небрежно махнула в сторону раковины. — И ничего! Ни единого знака, что я вообще на него писала. Я успокаивающе погладил ее. — Возможно, человеческие тесты не способны воспринять химию твоего тела. — Я так и подумала, но это все равно не мешает мне злиться. — Она жалобно посмотрела на меня. — Почему я не могу получить прямой ответ на этот вопрос? Даже тупые тесты издеваются надо мной. Я посмотрел на ее стройную, изящную талию и тихо зарычал. — Скоро узнаем, любимая. — Я жаждал восстановить свои права на нее, был в ней мой ребенок или только моя кровь. Я не позволял себе слишком увлекаться этой идеей, но образ Сьюки, округлившейся от плода нашего единения, заставил меня хотеть презреть риск ожога серебром, позволив члену обрести рай в ее палящей влажной киске. Но нет. Я не должен. Я поднял полотенце и отбросил его в сторону. Повернувшись к двери, я добавил: — Ты в некотором роде спасла меня. Если бы не это серебро, мы бы никогда не выбрались из дома. Я бы проигнорировал вызов и навлек на себя гнев начальства. Спасибо тебе. Она последовала за мной, задумчиво бормоча: — Конечно. Заставь меня смотреть, как двигается твоя великолепная задница, и расскажи, какая я молодец, что заставила нас воздерживаться. Я рассмеялся над ее надутым видом, радуясь, что она сожалеет о собственной изобретательности. Войдя в гардеробную, я выбрал черный костюм. Белую рубашку. Длинный атласный белый галстук. Многие вампиры носили галстуки-бабочки на подобных сборищах, но мне они никогда не нравились. Слишком жесткие и вычурные. На то, чтобы одеться, ушло пять секунд. Я стоял перед моей возлюбленной, застегивая запонки и позволяя ей оценить меня. — Тебе нравится? Она молча стояла, сжимая маленький красный клатч. По связи с громким эхом разносилась похоть. Я опустил голову к запястью и медленно поднял взгляд на Сьюки, зная, каким волчьим становился мой облик. — Ну? — Если я очень быстро приму душ, сможем заняться сексом через десять минут. Я цокнул языком, предостерегающе (и с большой долей разочарования) покачав головой. — Ангел мой, мы опоздаем. Ты же не хочешь, чтобы у меня были неприятности? — Я добавил голосу удивления, намекая на отсутствие у нее приоритетов. Она фыркнула и топнула красивым красным каблуком. — Но ты горяч, — очаровательно заскулила она. Я усмехнулся, выправил манжеты, вытянув их из-под рукавов, и предложил ей локоть. — А еще я пунктуален. Бормоча весьма несвойственные женщине ругательства, она взяла меня под руку. Настало время проводить моего серебряного ангела на бал.