Pretty kitty

Эрик

      — Прошу прощения?       Мы оба вздрогнули от голоса Сьюки. Я оглянулся и обнаружил, что мой робкий домашний питомец исчез, а к разговору присоединилась обычная Сьюки Стакхаус. Она смотрела на Доминго, словно школьная учительница на надерзившего ребенка. Чувство осторожности на мгновение затмило веселье.       Доминго моргнул.       — Вам придется пойти со мной, мисс Стакхаус. Боюсь, это не подлежит обсуждению.       — Черта с два, — едко ответила она. — Я никуда не пойду, и уж тем более с вами.       — Шериф, — обратился он напрямую ко мне. — Заставьте ее подчиняться.       Сьюки недоверчиво фыркнула.       — Не говори с ним так, словно он мой сутенер. Какого черта администрация от меня хочет?       Я слегка улыбнулся и перевел взгляд на Доминго.       — Она задает справедливый вопрос. Чего вы от нее хотите?       — Это касается последних событий в штате Миссисипи. У нас есть вопросы.       — А у нас есть время, — ответила Сьюки. — Спрашивайте.       — Это неподходящее место. И есть те, кто стоит выше меня и желает сделать это лично, — произнес он настойчивее.       Сьюки откинулась на спинку кресла и скрестила руки. Это была женщина, которую я любил. Храбрая до шокирующего безрассудства.       — Ну, они могут прийти в любое время. А я остаюсь с шерифом Нортманом.       — Боюсь, все обстоит так, — неискренне извинился я. — Сьюки связана со мной. Она не может покинуть меня без разрешения, и я не склонен давать его. Я не услышал никаких причин, которые оправдали бы ее отъезд.       — Когда дело касается администрации, ваше разрешение под вопросом, — Доминго потихоньку начинал злиться. — Я не местный король, интересующийся незаконным оборотом крови. В отношении этой женщины всплыли серьезные обвинения. Были засвидетельствованы… некоторые… способности. Она должна помочь нашему расследованию.       — Ни черта я не должна, — Сьюки уперлась локтями в стол, яростная, готовая скандалить, невероятно своенравная. — Я человек. Я не признаю вашей власти надо мной. Если я нарушила какие-то законы, звоните в полицию Шривпорта и заставьте их арестовать меня. И тогда расскажите им все, что у вас есть против меня. Но коснитесь меня хоть пальцем — и я сама им позвоню, а вас арестуют за нападение.       Великолепное существо, моя фея. Я усмехнулся и успокоительно взял ее за руку.       — Тише-тише, любимая, — я сделал вид, что успокаиваю ее, ни на грамм не заботясь, работало это или нет. — Никто не заберет тебя против воли. — Я многозначительно посмотрел на чиновника. — Не так ли?       Доминго уставился на нас.       — Эти предполагаемые способности сводят на нет твой человеческий статус, дитя, — напомнил он.       Она чопорно фыркнула.       — Я не знаю, о чем вы говорите. Но даже если у меня есть все те способности, о которых вы упоминали, я по-прежнему не вампир. И я провозглашаю свою дипломатическую неприкосновенность.       Глаза Доминго расширились. Мне показалось, что где-то в их чернильных глубинах мелькнула искра веселья.       — Дипломатическую неприкосновенность?       — Да, — она справилась со своей неуверенностью, употребив такой сложный термин. — И никаких глупостей. Попытаетесь — и я позвоню не только в полицию, но и в Лигу, и на местные новостные каналы. Можете тащить меня, пинающуюся и орущую, в свое жуткое вампирское логово в прямом эфире. Я сделаю все возможное, чтобы устроить бурю, сэр. Не думайте, что я не справлюсь.       Я встретил Сьюки не так давно. Такая своевольная, настойчивая, полная наивных идей о справедливости, что ее яйца были покрепче, чем у целой комнаты мужчин. Это позабавило меня тогда и очаровало сейчас. Я приподнял брови перед Доминго в знак сожаления. Что я мог сказать? Мой неуважительный человек был прав. Технически они не могли иметь к ней никаких претензий. Мою связь можно было бы обойти, но упрямая девушка приросла бы к полу. Единственный вариант, что им оставался, — похищение. И хотя я знал, что это был неизбежный следующий шаг, она гениальным образом выиграла для нас время. У него не было никакой возможности забрать ее.       Я встал и потянул Сьюки, заставив встать рядом со мной.       — Если у вас есть еще какие-то вопросы, вы можете задать их в любое время, — великодушно предложил я.       Доминго тоже поднялся, холодно глядя на нас.       — Нам многое нужно обсудить. Ваше собственное участие находится под пристальным вниманием.       — И я буду рад подчиниться, — сухо ответил я. — Тем не менее, вы застали нас в неурочное время. Не хотите ли вернуться завтра вечером?       Он смотрел на нас еще мгновение, прежде чем перевел взгляд на Сьюки. Она смело встретила его. Интересный факт о Сьюки: она находила наше хамство гораздо более ужасным, чем насилие. Этот чиновник не соответствовал ее высоким стандартам этикета, и она осуждала его с присущим ей южным неодобрением.       — Освободите свое время завтра вечером, — объявил Доминго. С этими словами он повернулся и пошел к двери.       Сьюки прерывисто выдохнула и расслабилась рядом со мной.       — Придурок, — пробормотала она.       Я потянул ее к себе и опустил голову к ее губам.       — Что я говорил насчет того, когда можно разговаривать?       Она ответила странным сочетанием хмурого вида и ухмылки и заявила:       — Я отчетливо чувствовала твое согласие на то, чтобы я импровизировала, если все пойдет не так.       Я обхватил ее подбородок, улыбаясь.       — Я, безусловно, не соглашался.       — Соглашался.       — Ты смеешь спорить со мной?       — Ты смеешь сомневаться в том, что я стала бы с тобой спорить?       — Наглая девушка.       — Снисходительный сукин сын.       Я прижался к ней губами, обхватив ее лицо, задушив ее своим раздражением и восторгом. Она боролась с моим доминирующим поведением, сжимая мои плечи, толкая язык навстречу моему и вторгаясь в мой рот. Она безмолвно спорила со мной. Я ощутил покалывание клыков, которые хотели удлиниться. Но не позволил им. Она не желала соблазнить меня. Я запретил ей. И я сдерживал свои зубы. Укусил ее за нижнюю губу, потянул глубже в рот и с силой пососал. Она застонала в грохоте шумного бара, совершенно забыв о других людях.       — Плохая… — хныкала она рядом со мной. — Плохая идея.       Я скользнул руками по ее соблазнительному платью, сжав грудь. Мне понравилась эта ткань. Надо приказать Пэм купить больше вещей из нее. На коже Сьюки были мурашки. Холод в воздухе сдержал ее запах во время встречи, но лишь незначительно. Уверен, Доминго и каждый вампир в клубе чувствовали ее поразительную сладость. Моя попытка оттрахать ее рукой притупила остроту аромата, но не притягательность. Мой собственный след на ней ничуть не помогал отвадить остальных, и это было свидетельством ее неотразимости. Она сводила с ума. Ее визит в мир фей и связь со мной, несомненно, увеличили ее могущество.       Это было очевидно. Она была не совсем человеком. Ее запах просветил всех на этот счет.       И она была права. Я целовал ее. Лапал ее. Посреди вампирского бара. Разжигал пламя, после того как заставил ее мыслить целомудренно. Она снова возбудилась. Застонала и потерлась о меня.       Я дернул ее к себе, заявляя свои права перед этой жалкой конкуренцией. Ощутил, как их взгляды скользят по ее ногам и милому платью, что я купил ей.       — Моя, — зарычал я ей в рот.       — Докажи, — с вызовом бросила она, задыхаясь, дергая вырез моей футболки вниз и кусая мою грудь.       Я был в ярости, но, несмотря на это, все еще чувствовал желание угодить ей. Безумие. Интерес вампиров к ней, будь то чиновники или лузеры из клуба, побуждал меня кусать и трахать ее перед самой большой возможной аудиторией. Я не нуждался в таких откровенных доказательствах, так почему же это так меня мучало? Вдобавок ко всему, она назвала меня своим мужем. Я собирался напомнить ей об этом, когда рядом с нами материализовалась Пэм. Сьюки в нашей связи вопила от раздражения, но сама она безмолвно отстранилась от меня.       — Что? — рявкнул я.       — Гм, — равнодушно произнесла она. — «Другие» твои гости, Эрик.       Оборотни в подвале. Блять. Я и забыл про них. Я неохотно отвел руки подальше от моего наркотика.       — Я должен что-нибудь узнать, прежде чем увижу их?       — Они недовольны, — последовал невозмутимый ответ. — И лишены пикантности.       — Сколько ты выпила?       — Достаточно, чтобы они оставались в сознании, но не перекидывались.       Я повернулся к Сьюки. Она была права, мое прикосновение к ней было плохой идеей. Она буквально рекламировала неестественно опьяняющий секс. Не желая и дальше возбуждать ее, я провел костяшками по ее щеке.       — Прости мою оплошность. Мне нужно, чтобы ты прочитала оборотней. Ты можешь снова успокоиться?       Она застенчиво закусила губу.       — Это так заметно?       — Дорогая, — ответил я, — ты сплошной соблазн.       Она смущенно опустила подбородок.       — Можно мне кубик льда? — спросила она, не поднимая глаз.       Пэм исчезла и в одно мгновение вернулась, аккуратно держа лед двумя пальцами. Сьюки взяла его, пробормотала благодарность, прежде чем прислонилась ко мне и осторожно запустила руку под платье. И задохнулась. Как и я. Она погрузила кубик в промежность, шокируя свое тело холодом. Я ощутил ее дрожь. И окаменел от вожделения, наблюдая, как она утопила собственное возбуждение таким абсолютным методом. Ее запах ослабел. Она вздрогнула, когда лед и прохладный воздух коснулись ее с разных сторон. Ее рука упала от бедер. Мое дитя утвердительно щелкнуло языком. Пэм обожала шоу. Я обнял Сьюки и проводил к двери в подвал. С ее эротической тактикой я разберусь позже.

***

      В конечном итоге потребовалось меньше усилий, чем я ожидал. Пара сломанных ребер. Несколько метких ударов. Несколько укусов, ни за одним из которых не следовало питье. Как я уже сказал Сьюки, я не просто воздерживался от чужой крови — теперь она попросту не вызывала у меня аппетита. Я погружал клыки в их шеи, показывая серьезность моих намерений, но их бесцветный вкус ассоциировался с мышьяком, а не с пищей. Я просто разрывал их, не глотая, и сплевывал на пол. Кровь, не принадлежавшая Сьюки, была тем еще дерьмом.       Я продолжал смотреть на нее, без слов спрашивая, услышала ли она что-нибудь ценное. Она покусала губы и кивнула на самого молодого из мужчин, извивавшихся на бетоне. Он был готов к разговору. Я поднял его и усадил на стул, лицом к остальным.       — Теперь, — тихо начал я, — отвечаешь на мои вопросы, и я, может быть, не убью всех троих.       Двадцатилетний парень втянул носом собственную кровь и упал вперед, не глядя на меня.       — Превосходно, — подтвердил я. Схватил его голову за волосы и повернул к Сьюки. — Видишь красивую даму? Ты должен сказать, на кого вы работаете и почему они хотят заполучить ее.       — Мы не работ…       Я хлопнул его о бетон и поднял обратно на стул. Он взвыл, когда лицевые кости захрустели о неумолимую поверхность.       — Плохая собака, — упрекнул я. — На кого ты работаешь? Почему они хотят ее?       Сьюки поморщилась от моей грубости. Я мысленно сообщил ей о моем стремлении к снисходительности. Но с оборотнями иначе было нельзя. Они не могли преодолеть свою агрессию и не реагировали на интеллектуальные формы принуждения. Кровь и сломанные кости — вот что они понимали. Я снова встряхнул его.       — В следующий раз на полу обрисуется твой мозг.       Он в бессильной ярости сплюнул кровь.       — Королева, — тихо проклокотал он.       Два других пса предостерегающе зарычали на него, но я смотрел на них, пока они не замолчали.       Я иронично погладил его другой рукой.       — Софи-Энн. Интересно. Она не использует оборотней, песик. Почему она наняла вас?       — Ей нужны те, кто ходит днем, — пробормотал он. — Она хочет заполучить девушку.       — Зачем?       — До нее дошли слухи.       — Ты наскучил мне, песик. Не скромничай.       — Оборотни Эджингтона. Королева слышала, что девушка атаковала его оборотней странным светом. И слышала, что Эджингтон ходил под солнцем, после того как пил ее кровь.       Я посмотрел на Сьюки. Она наморщила лоб, сосредотачиваясь. Посмотрела мне в глаза и кивнула. Он говорил правду. Видимо, Софи-Энн пропустила ту часть слухов, где мы с Эджингтоном практически поджарились, после того как пили Сьюки. Глупая женщина.       — Королева в бегах, — ответил я. — Власти хотят осудить ее за мошенничество и причастность к смерти магистра. Зачем ей рисковать, разыскивая эту девушку?       Молодой оборотень досадливо проворчал.       — Королева — идиотка, — произнес он. — Обезьяна видит — обезьяна хочет. Она также держит при себе вампира, которого хочет наказать, пленив девушку.       — Имя вампира?       — Комптон. Билл Комптон. Она вернула его ко двору, когда он не смог добыть Стакхаус. Она в ярости от его неподчинения. Хочет девушку не только из-за ее силы, но и чтобы наказать его. Она планирует связаться с ней и заставить его смотреть.       Из моей груди вырвалось рычание, и оборотень съежился от звука. Глаза Сьюки были огромны. Она снова медленно кивнула. Правда. Королева только что подписала свой смертный приговор. Я собирался использовать каждый метод пыток, что узнал в пятнадцатом веке; каждый как дань памяти ее правлению. Я кипел от удовольствия. Мы со Сьюки были связаны, и она ничего не могла сделать. И когда я, наконец, нашел бы в себе достаточно милосердия, чтобы позволить ей умереть от ран, я бы сказал ей об этом.       Молодой пес пристально смотрел сквозь свои окровавленные волосы на Сьюки, стоявшую в углу.       — Это правда, — проворчал он. — Я это чувствую. Ты действительно фея. Оборотни Миссисипи были пра…       Он мгновенно встретил свою смерть. Шея хрустнула, как раздавленная банка содовой, когда запустил его через всю комнату. У двоих других не было времени среагировать. Я убил их одним движением, от которого Сьюки испуганно задохнулась.       Я остановился посреди бойни; кровь постепенно вытекала из их тел. Отряхиваясь, я отошел от Сьюки. Моя одежда, кожа и волосы были испачканы. Как бы мне ни хотелось подойти к ней и успокоить ее сердце, я бы ни за что не осквернил ее.       — Спаси нас, Господь. Я не хотела этого, — тихо сказала она, грустно оглядывая комнату.       Я снял футболку и вытер лицо.       — Знаю, — ответил я. — Я тоже не хотел этого для тебя. — Я вытер предплечья. — Но ты же понимаешь, что я должен был.       Она отвела взгляд от тел и посмотрела на меня.       — Да, — кивнула она. — Они знали. Знали, что ты защищаешь меня.       Я склонил голову.       — Будут другие. Софи-Энн — тупая сука. Любого, кого она пошлет, ждет та же участь. И ее в первую очередь.       Ее яркие черты омрачила печаль. Она подняла подбородок и посмотрела на меня.       — Спасибо. Спасибо за твою защиту. Без нее я была бы уже десять раз мертва.       Я улыбнулся ее формальной благодарности.       — Я защищал бы тебя с твоего согласия или без него.       Она печально усмехнулась.       — Потому что ты так сильно меня любишь?       — Потому что я так сильно тебя люблю. — Слова звучали непривычно, но чувство было правильным.       Она указала на тела.       — Что теперь? Роем свежие могилы, чтобы похоронить их?       Я провел окровавленной футболкой по волосам.       — Этим займется Пэм. А я хочу забрать тебя домой. — Я замолчал и многозначительно посмотрел на нее. — Ко мне домой.       Ее лицо сморщилось, словно от горькой пилюли.       — Не могу поверить.       — В твоем доме небезопасно, любимая. Я не могу рисковать.       — Я понимаю. — Она взглянула на меня; глаза сверкали от зарождавшихся слез. Они ужалили меня, словно проглоченное серебро. — Я имею в виду все остальное. Софи-Энн. Билл. Эти глупые волки. — Она глянула на свои руки, разжала и сжала кулаки. — Я забыла, что стреляла в них, когда они пытались похитить меня. Я должна была знать лучше.       Она жалобно посмотрела на меня.       — Обними меня?       Я в одно мгновение оказался рядом.       — Я испорчу твое платье. — Я протянул руку, подняв ее челюсть окровавленным пальцем.       Она тихо фыркнула.       — Кровь. Разрывы. Оно в любом случае было обречено. — Она оглядела мой грязный вид и застенчиво уткнулась в мою грудь. — Непростой период для девичьего шкафа.       Я хмыкнул и обнял ее. Липкая кровь вдавилась в каждый ее дюйм. Она вздохнула, словно я укрыл ее лепестками роз.       — Хуй с платьем, — шепнула она, и я улыбнулся.

***

      Я принес ее домой и искупал. Кровь по спирали уходила в слив, пока я нежно обнимал ее скользкое мыльное тело. Она вымыла меня столь же тщательно, массируя каждое пятнышко запекшейся крови. Наши умы и тела работали автономно: одни концентрировались на чистоте и комфорте мягких ласк, другие постоянно насыщались удовольствием. Секс между нами становился настолько спонтанным, что быстро превращался в наше естественное состояние.       Ее темные глаза не отступали от моих, когда она кончила в моих руках. Не отпуская ее, я упал на колени, вбиваясь в ее тугое тепло. Вода лилась на нас сверху, когда я вошел в последний раз и с криком кончил в ее сжимающейся глубине.       Я показал ей акры одежды, которую купил для нее, в моем шкафу. Она мило закатила глаза и выбрала из его щедрот простое желтое платье.       — Папик, — пробормотала она, одеваясь.       Я с нетерпением ждал нашего нового ритуала.       Я поднял нас на крышу и посадил ее к себе на колени. Солнце пробивалось над линией восточного горизонта. С нашей точки обзора была видна вся долина. Сьюки уронила голову мне на плечо, полностью расслабившись.       Она не оглядывалась, чтобы проверить, нет ли на мне ожогов.       Ее дар по-прежнему был в силе. Пребывая в вечном восторге оттого, что она выбрала меня, я наградил ее еще одним оргазмом прямо на черепице; мои пальцы глубоко погружались в ее киску, пока большой палец играл с клитором.       У Сьюки было много выражений лица, которые я лелеял, но то, как она кончала в солнечном свете, было вне конкуренции.       Когда она, наконец, успокоилась, я подарил заре последний долгий взгляд, прежде чем опустил нас на заднем дворе.       Она улыбнулась, когда я взял ее руки и прижал к моей груди.       — Еще? — недоверчиво спросила она. — Боже, ты ненасытен.       Я кивнул.       — Еще. Но не для удовольствия, любимая.       Она нахмурилась, сжимая в руках мою серую футболку.       — Что ты имеешь в виду?       — В лесах будут оборотни, любовь моя. И по меньшей мере два вампирских объединения охотятся за тобой. Мне нужно знать, что ты сможешь отбиться. — Я наклонился вперед, нарочно подавляя ее высотой своего роста. — Потренируемся. Стреляй в меня.       Она выгнула шею, чтобы смотреть на меня, но не отступила. Она никогда не отступала.       — Что, если я не смогу? В смысле, выстрелить в тебя.       — Ты должна попробовать. Нам надо выяснить, похоже ли это на пушечное ядро или что-то более выводящее из строя.       Я не дал ей времени подумать. Оттолкнулся от нее. Позволил своим клыкам громко щелкнуть; мой хищный взгляд скользнул по ее очаровательному платью. Она округлила глаза и инстинктивно согнула колени в оборонительной позиции.       Я зашипел на нее, полный опасности.       Ее голова поднялась. Руки засветились.       Мои инстинкты взвыли в знак признания. Фея. Самый старый враг вампира.       Жгучий свет засиял в ее темных глазах. Вампир, определили они. Отвратительный враг.       Я начал кружить. Она каждый раз поворачивалась ко мне лицом.       — Стреляй в меня, — грозно зарычал я.       Она вздернула подбородок, босые ноги осторожно заскользили по траве. Брови поползли вверх.       — Заставь меня.       Я взревел, радуясь ее дерзости, и рванулся к ней. Она никогда не видела, как я двигаюсь, и прежде чем она успела ахнуть, мои тупые зубы схватили ее за горло сзади. Я мягко куснул ее.       — Бу.       Я снова оказался перед ней, возобновляя наш круг. Она положила свою сияющую руку на шею и слегка потерла.       — Нечестно. Я не была готова.       — Никогда не будешь готова, если будешь ждать. Мы слишком быстрые, любимая. Видишь меня — стреляй. Это единственный шанс, что у тебя будет.       Ее свет засиял ярче.       — Будет больно, — поддразнила она, становясь смелее.       — Ха, — раздраженно бросил я. — Я слышу одни разговоры.       Легкий всплеск из ее рук, и два ослепительных светила ракетами выстрелили в мою сторону. Ударили меня прямо в грудь. Внутри меня взорвалось сладкое тепло, и я закричал от невыносимого наслаждения, падая на колени.       — Дерьмо! — сквозь бред я услышал, как она бормочет. — Не то!       Я с силой покачал головой, возвращая себе зрение. Любовь Сьюки сияла внутри меня красивее, чем солнце, что медленно поднималось над нашими головами.       Я усмехнулся, неустойчиво поднимаясь на ноги.       — Милая девочка, — пропел я. Свет требовал подхватить ее и несколько недель без перерыва заниматься любовью. — Никогда не стреляй в них этим светом.       Она поморщилась и осуждающе посмотрела на свои руки.       — Но я старалась! Я рассердилась на тебя! Даже подумала обо всех тех разах, когда ты был жестоким и жутким. Когда позволил Расселу укусить меня. И не сработало!       Пытаясь не думать об этих неприятных образах, я медленно подошел к ней и осторожно развернул ее к большому платану в дальнем конце сада.       — Стреляй.       Ее руки все еще были в боевой готовности, их прекрасное желтое свечение становилось лишь ярче от моих инструкций. Я обнял ее сзади, глядя на цель над ее головой.       — Ты в опасности. Я встретил истинную смерть. Я не могу тебе помочь. Ты должна стрелять.       Она тихо ахнула.       — Не говори так.       — Я погиб, любимая. Спасайся.       — Нет! — Наша связь наполнилась ее гневом.       Я наклонился к ее уху.       — Я никогда не обниму тебя снова. Никогда не согреюсь в тепле твоей любви. Я потерял тебя. Они убили меня, пытаясь заполучить тебя.       Огромные, злые шары сорвались с ее рук с потрясающей скоростью. Даже со своего места я чувствовал их ярость. Они пронеслись над лужайкой и врезались в древнее дерево. Оно раскололось, и влажные куски древесины разлетелись во всех направлениях. Дерево застонало, когда его вес потерял поддержку, и рухнуло в лес, наполняя воздух запахом удара молнии.       Сьюки зарыдала и вцепилась в меня, отчаянно хватая мою рубашку, чтобы оказаться ближе.       — Не смей покидать меня! — яростно скомандовала она.       Я наблюдал, как платан прорвал кустарник и рухнул на землю. Обнял мою фею, нежно покачивая ее и дивясь ее разрушительной силе.       — Никогда, — поклялся я в ее волосы, крепко целуя. — Я никогда тебя не оставлю. Даже в смерти.       Я отстранил ее и вытер ее слезы. Мягко улыбнулся.       — Это было великолепно. Мне нужно, чтобы ты попробовала ударить меня точно так же.       — Но… — Она показала на дерево. — Это сработало. Я, очевидно, стреляла в него не с любовью.       — Дерево — не вампир. А оборотень, в которого ты выстрелила в Миссисипи, выжил, не так ли?       Она фыркнула и нехотя кивнула.       — Да. Он выжил.       — Итак, — я успокоительно погладил ее щеки и волосы, — мне по-прежнему надо оценить твою силу против них. Попробуй еще раз, любимая.       Она фыркнула и отбросила мои руки.       — То, что ты так со мной говоришь, не помогает.       Мои брови выгнулись.       — Отлично. Попробуй еще раз… сучка?       Сквозь ее угасающие слезы прорвался удивленный смех. Она вытерла лицо.       — Мило.       Я попятился. Вместо того, чтобы принять угрожающую позу, я просто стоял.       — Сосредоточься на том, как ты только что чувствовала себя. Не смотри на меня. Просто чувствуй и стреляй.       Она кивнула и закрыла глаза. Ее руки налились светом, готовые атаковать.       — Они идут за тобой, — тихо сказал я. — Разделяют нас. Они запрут тебя. Убьют меня.       Это было правдой. Если бы мне повезло, их бы остановила моя смерть, и они бы опомнились и не осушили ее досуха. Но это был большой вопрос. Она легко могла довести их до маниакальной обжираловки.       Свет стал ярче. Я снова ощутил жар гнева, а не тепло любви. Это обнадеживало.       — Спасайся, — умолял я. — Стреляй.       Новый набор багровых сфер сорвался с нее и врезался в меня. Я отлетел на двадцать футов, сжимая свою грудь, пока жидкая агония растекалась по каждому нерву. Горло сжималось, я не мог кричать. Только задыхался.       Сьюки в мгновение ока оказалась рядом. Притянула мою голову к себе на колени, погладила мои волосы.       — Эрик?       Я кашлянул, борясь за воздух, в котором не нуждался. Попытался поднять руки, чтобы обнять ее, но они мертвыми гирями лежали по бокам. Зрение потеряло остроту, и ее образ передо мной обрисовывался размытыми линиями. Она послала в меня целый ад одним ударом. Несмотря на сильную боль, я был доволен.       — Я в порядке, — прохрипел я. — Все хорошо.       В ней боролись облегчение и раздражение. Она обхватила мою щеку, пристально разглядывая меня.       — То есть это было не так уж и сильно?       Я попытался сесть, но упал на ее бедра. Сдался и остался там, потирая затылок о ее колени.       — Сильно, — ответил я. — Очень сильно. Я дезориентирован и слаб. — Я улыбнулся ей. — Но буду жить.       Она взяла меня за руку, внимательно рассматривая ее.       — Что-то видишь, любимая?       Она покачала головой.       — Просто убеждаюсь. Не хочу, чтобы власть имущие феи думали, что я порвала с тобой. Они могут забрать твою защиту от солнца, если решат, что это так.       Я закрыл глаза, поддаваясь ее вниманию.       — Дай мне знать, если я начну поджариваться.       Она мягко хлопнула меня по руке, прежде чем поудобнее уселась на траве. Я лежал поперек ее ног, позволяя солнцу опалять мое лицо. Моя рука была все еще у нее. Я чувствовал ее взгляд, пробегавший от запястья до бицепса, где начинался рукав.       Я вспомнил, что так сидел ее кот. И я тихо мурлыкал — еще одно существо, влюбленное в ее прикосновения.       Она усмехнулась.       — Хороший котенок, — похвалила она.       Я открыл глаза и посмотрел на нее.       — Мне следует принести его сюда?       Мои нервы пели от удовольствия, когда ее пальцы касались моей кожи. Она склонила голову.       — Ты имеешь в виду котенка Эрика?       — Да. Полагаю, он нуждается в пище.       Она покусала губы.       — Конечно. Боже, я такая дура! Я забыла о нем.       Я повернулся на бок и вдруг оказался именно в том положении, в котором хотел быть той ночью, когда наблюдал за ней через окно. Моя голова лежала у нее на коленях, и я смотрел в ее прекрасное лицо. Ее пальцы ласкали меня, и она рассеянно любила меня за все то, чем я был. Мое мурлыканье стало громче.       — Я принесу его сегодня. Вместо со всеми его вещами.       Она благодарно улыбнулась.       — Оба моих Эрика под одной крышей. Сплошное остроумие и острые зубы.       Я повернулся лицом к ее животу и вдохнул. От нее так хорошо пахло, что я едва мог это вынести. Я должен был встать и позвонить моему водителю, чтобы он забрал ее питомца. Я должен был встать и продолжить нашу тренировку. Мне нужно было увидеть, насколько точны ее выстрелы в движущуюся цель. Оценить, насколько быстро она могла стрелять снова. Понять, заканчивалась ее энергия или была неисчерпаема. Нужно было встать и проверить мою собственную способность выдержать урон.       Нужно было встать.       Вместо этого я свернулся на ней, спрятав голову под ее грудью. Ее руки продолжали прочесывать мои волосы.       И я мурлыкал.