Pretty kitty

Сьюки

      После своего маленького… отпуска я совершила несколько вылазок в реальный мир. Продуктовый магазин. Библиотека. Дом Джейсона. Работа. Я даже остановилась в леопардовой берлоге Лафайета, чтобы поздороваться, и получила приглушенную, удручающую дискуссию о неизвестном местонахождении Тары. Он похвалил меня за здоровый внешний вид («Шикарно выглядишь, Сук») и спросил о недавнем отсутствии («Где ты, блять, была?»). Я ответила уклончиво, как и всем остальным. В любом случае, для них это не было важно. Мне просто хотелось вернуться к своей прежней жизни, даже если это была невыполнимая надежда. Рутина, по крайней мере, могла дать мне чувство защищенности, хоть и бумажно-хрупкое. Куда бы я ни пошла, я чувствовала, что взгляды людей следовали за мной. Их рты и головы шептали самые разные сплетни обо мне и моем маленьком побеге. Большой сюрприз. Они улыбались в мою сторону крепко сжатыми губами и говорили, что были рады видеть меня, что сомнительно сочеталось с их беспокойством. Я улыбалась в ответ. Да и хуй бы с ними.       И были, конечно, другие глаза. Дальше обывателей. Сверкающие гораздо большим пониманием сверхъестественные жители Бон-Темпс наблюдали за каждым моим движением. Потребовалось около трех секунд, чтобы опознать их. Дружественных и враждебных. Оборотней и вампиров. Нескольких людей с особой информацией. Я смотрела прямо перед собой. Мне не нужно было оглядываться на них, чтобы знать, что они были там. Большинство из них были безвредными, пустыми умами вампиров, что сказало мне о многом. Они следили по поручению Эрика. Несомненно. Прятались в лесу рядом с моим домом и вне пределов досягаемости света фонарей на парковке Мерлотта. После наступления темноты я оставалась дома, ездила на работу и обратно на автомобиле — на всякий случай, но в воздухе не ощущалось недоброжелательности, и это привело меня к мысли, что они просто смотрели на меня.       Эрик смотрел на меня.       На третью ночь, когда моя смена закончилась в полночь, меня подвезла Арлин. Она высадила меня в конце улицы, поспешно спросив, смогу ли я пройти сорок ярдов до своей двери, чтобы она могла вернуться домой к детям.       — Хорошо. Спокойной ночи! — Я улыбнулась и выпрыгнула. Мне этого ни в малейшей степени не хотелось, но я не могла объяснить ей, почему. Проще было рискнуть и понадеяться, что шпионы Эрика по совместительству сработают как телохранители, если меня атакуют менее дружественные существа.       Мне не следовало волноваться. Темп моего бега трусцой становился все медленнее и медленнее по мере приближения к крыльцу. Свет как всегда был включен. Я подумала, что приятно было приходить домой, когда кто-то словно ждал меня внутри. Но сегодня, среди веселого щебетания сверчков в траве вокруг дома, слабая лампочка освещала гостя на крыльце. Он вытянул длинные ноги и сидел, слегка ссутулившись. Темные джинсы, черная футболка, черная кожаная куртка, странный маленький талисман на шнурке. Я прищурилась и мысленно выругалась. Пока он наблюдал, как я медленно подхожу, я заметила предателя, кружащегося и потирающегося о его лодыжки. Вот тебе и верность нового питомца.       Я остановилась у края ступенек. Мы смотрели друг на друга. Ярость, что я так долго испытывала к этому человеку, покинула меня в мире фей. Там произошло так много всего, что гнев стал слишком тяжел. Было утомительно ненавидеть Эрика столь неистово. Поэтому, когда он не прочел этого в моем взгляде, его выражение утратило часть самодовольства. Крупицу.       — Привет, Красная Шапочка, — небрежно поприветствовал он, склонив голову.       — И тебе привет. — Я была уставшей. Села на крыльцо спиной к перилам, лицом к нему, согнув колени. Со своего места он легко мог увидеть мои ноги полностью, до той линии, где шорты натягивались на заднице. Мне было плевать.       Но он, кажется, не заметил. Повел подбородком в сторону своей ноги.       — Прекрасное животное. Очень… ласковое.       Я моргнула.       — Спасибо.       — У него есть имя?       Пауза.       — Певунья.       Еще одна пауза.       — Это мальчик.       Я снова моргнула.       — Носочек.       Мрачный смешок.       — Лапы у него не белые.       Я скрестила руки на коленях.       — Милашка.       — Ближе, — он убежденно помахал пальцем. — Но, вероятно, ложь. Продолжай.       Я вздохнула.       — Чем я могу тебе помочь, Эрик?       Он наклонился вперед, положив предплечья на колени. Его длинные бледные пальцы свободно покачивались между ног. Мой котенок с секретным именем увидел их, и его глаза расширились при виде десяти мишеней в воздухе. Он поднялся на задние лапы и попробовал их поймать. Эрик, дразнясь, отдернул руку. Котенок мгновенно возбудился и бросился на свои новые игрушки, кусая и сжимая эти элегантные пальцы в мохнатых лапах. Эрик не замечал, как тонкие нити царапин мгновенно исцелялись. Я не могла удержаться от слабой улыбки.       — Ты ему нравишься. Я никогда прежде не видела, чтобы животное — настоящее — доверяло вампиру.       Эрик слегка ухмыльнулся, забавляясь.       — Большинство животных нам не доверяют. Даже домашние любимцы настороженно относятся к нам. Они чувствуют, что мы не люди. Этот просто слишком мал, чтобы осознать опасность.       Я удивилась.       — Какую опасность? Вы же не пьете кровь животных. Почему они должны бояться вас?       Он улыбнулся чуть теплее.       — Если бы ты плавала в океане и вокруг тебя начала кружить косатка, ты бы испугалась?       Мой рот приоткрылся от такого странного поворота в беседе, но я закрыла его и задумалась над вопросом. Я представила, каково это — быть посреди океанской бездны. Не в лодке. Не в безопасности. Представила пятнадцатифутовое черно-белое существо, такое красивое, выплывшее из синевы. Его длинный плавник, разрезающий воду, пока он кружит вокруг меня. Его размер. Его силу. Тюлени — его любимая еда — намного крупнее и сильнее меня. Я мысленно задрожала.       — Да.       — Почему? В природе не было зафиксировано ни одного нападения. Людям, теоретически, совершенно безопасно находиться рядом с косатками.       Мой разум застрял на этом плавнике. Он сделал полный круг вокруг моих мыслей. Я вздрогнула снова.       — Неважно. Это хищник. Его интерес пугает меня.       Пальцы Эрика внезапно дернулись, и котенок ускакал под соседний стул, испуганно подняв хвост. Взгляд вампира не отрывался от моего.       — Бояться хищника всегда разумно. Особенно того, который проявляет к тебе интерес.       Двойной смысл его слов не ускользнул от меня. В конце концов, большой плохой хищник сидел в четырех футах, и его интерес был очевиден.       — Следует ли мне присоединиться к коту под стулом?       Его улыбка сверкала. Мои глаза распахнулись при этом зрелище. Слишком редко Эрик улыбался так широко и искренне.       — Если тебя интересуют мои предпочтения, то я бы хотел, чтобы ты побежала. — Я видела жажду секса и охоты в его взгляде даже в полумраке. — Или чтобы сопротивлялась.       Я усмехнулась и отвернулась, подняв голову к звездам.       — Борьба или бегство, да? Я не знала, что инстинкт самосохранения по совместительству вампирская прелюдия.       — С тобой, Сьюки, я бы очень мало вещей не рассматривал как прелюдию.       Его слова звучали агрессивно и искренне. Проще было закрыть глаза и сосредоточиться на усталости, чем иметь дело с ним.       — Ты мне не ответил. Что ты здесь делаешь?       Я услышала, как он двигается. Наверное, принял первоначальную позу.       — Наблюдаю за тобой.       Я фыркнула.       — Я заметила. Как и другие. Зачем ты за мной наблюдаешь?       Пауза.       — Ты в опасности.       — Не твое дело.       Еще одна пауза.       — Знаю.       Я открыла глаза и взглянула на него. Он действительно уселся по-прежнему и снова ссутулился.       — Итак?       Его взгляд был странным, настойчивым, а рот сжался. В последний раз, когда я видела это выражение, я разорвала наш поцелуй и разрушила чары, заставившие нас лапать друг друга, как животные. Мой котенок восстановил свою храбрость (или тупость) и пополз обратно к ногам Эрика. Учитывая поведение малыша, возможно, мне следовало назвать его Сьюки.       Эрик продолжал смотреть.       — Возможность твоей смерти… провоцирует меня. — Казалось, ему трудно было найти нужные слова, будто он не мог свободно изъясняться на этом языке. Жаль, что я не понимала древнескандинавского. Может, родная речь помогла бы ему с объяснениями.       — Моя смерть огорчит многих людей, включая меня. Но ты единственный настолько волнуешься об этом, что сидишь у меня на крыльце, Эрик. Я могу только представить, насколько интереснее ты мог бы потратить свое время.       — Может быть, я хочу большего, чем просто предотвратить твою смерть.       О, наконец-то.       — Знаю, знаю. Я на вкус как радуга, солнце, и играющие дети, и пение ангела, и…       — Мед.       Я остановилась.       — Что?       В мгновение ока скамейка опустела, а косатка вдруг оказалась прямо перед мои лицом — красивая, смертельно опасная и страшно заинтересованная мной. Его грудь прижалась к моим коленям, костяшки пальцев мягко проследили щеку. Я почти не почувствовала — настолько это было легко. Как и прежде. И его выражение было суровым и жаждущим, как прежде. Я не двигалась. Черт, я даже не дышала. Пока он говорил, его взгляд касался каждого дюйма моего лица.       — Меня не волнует поэтическая чепуха. В этом нет смысла. У меня есть лишь вкусовая память человеческих дней, и тысячу лет назад в Швеции самой вкусной доступной едой был мед.       Кончики его пальцев задели мои губы.       — Когда я попробовал тебя, я подумал именно об этом.       Я мягко улыбнулась, вспоминая бесчисленное количество раз, когда я, порезавшись, сосала соленую, металлическую ранку.       — Думаю, ты слишком давно пробовал мед.       Он позволил своему пальцу дерзко проскользнуть между моих губ. Резко вдохнул от ощущения тепла, влажности и бархатистой гладкости.       — Сладкое. Теплое. Роскошное. Густое. Совершенство.       Я не удержалась от шепота.       — Тогда каковы на вкус все остальные?       Он казался очарованным моим лицом. Словно никогда не касался ничего столь ошеломляющего. Я не могла этого понять. Я была, возможно, в первой десятке женщин в маленьком городке. Провинциальная милашка. Симпатичная официантка. То, что я привлекла мужчину вроде Эрика, выглядело нелепым. Он мог заполучить кого угодно. Любую. Анджелину Джоли, Меган Фокс, Джулию Робертс, и каждую красавицу в течение прошедших десяти веков. Я снова затаила дыхание и ждала.       Он наблюдал за своим пальцем, скользившим по моим тупым, человеческим зубам. Я позволила ему. В конце концов, он сказал:       — С того дня они на вкус, как окисленная медь.       Я поморщилась.       — Звучит отвратительно.       Его глаза, наконец, встретились с моими. Казалось, он только что меня увидел.       — Да.       Я сглотнула.       — Все больше оснований считать, что тебе нужна лишь кровь.       Его сильные челюсти, которые всегда сводили меня с ума, решительно сжались.       — Если бы это было так, я бы уже взял ее.       Моя собственная челюсть напряглась.       — О, ну ты, конечно, умнее. Зачем нападать на меня один раз, если можно манипулировать мной неопределенное время?       — Я не Билл.       — Ерунда, — язвительно ответила я. — Тебе просто не давали приказа, вот и все. Не говори, что не поступил бы точно так же, если бы королева отправила тебя вместо Билла.       Эрик внезапно зарычал, а его руки врезались в перила по обе стороны от моей головы. Я не опускала подбородок и смотрела ему прямо в лицо, находившееся в двух дюймах от моего. Пошел он нахуй со своей тактикой запугивания.       — Я хотел бы, чтобы она послала меня, — мрачно прогрохотал он, оглядывая меня сверху вниз со звериным желанием. — Чтобы стать твоим первым. Чтобы узнать твое тело, как он его знает. Узнать твое… — он остановился, но клыки щелкнули, довершая мысль. Я не дрогнула. Но, Господь помоги мне, его слова разжигали пламя в тех местах, которые — я поклялась — вампир никогда бы не возбудил снова. Я стиснула зубы.       Поединок взглядов продолжался в тишине еще несколько секунд, я сидела в ловушке между ним и перилами. Я отказывалась замечать, что все, что мне нужно было сделать, — это раздвинуть колени, и бедра Эрика легко поместились бы между моими. Я также не хотела замечать, что, когда мы находились так близко, мне была видна изящная, легкая кривизна его клыков по отношению к другим зубам. Клыки Билла росли ровнее. У Эрика, казалось, образовывалась крошечная фигура в форме сердца. Я не хотела этого знать. Не хотела смягчаться из-за этой милой детали.       Наконец, мы расслабились друг напротив друга, пока между нами не просунулась пушистая голова и с жалобным нытьем разделила нас.       Я тихонько выдохнула.       — Тише, милый.       Он боднул одетую в кожу руку Эрика.       — Скажи мне его имя.       Я шокировала нас обоих: прислонилась к его лбу, закрыв глаза, абстрагируясь от него и приветствуя нашу связь.       — Лорд Пушистик.       — Скажи.       — Мошенник.       — Скажи.       Я снова вздохнула.       — Воришка.       Эрик придвинулся ближе и потерся носом о мой. Нежно. Тихо вдохнул и замурлыкал, ощутив мой запах.       — Любимая, — пропел он. — Скажи мне имя своей чертовой кошки.       Как я уже говорила, я устала. Я не сопротивлялась ни единому слову в этом предложении.       — Эрик. Я назвала его Эриком.       Я поцеловала его в эти смертельные, рисующие сердце клыки.