На все свои причины

***

— Ты же не думала, что после всего этого цирка мы, вот так просто, разойдемся по комнатам, не обсудив то, что должны?! Дрю ворвалась ко мне в комнату с привычной ей наглостью и надменной упорностью. После того как Рейна разрешила нам покинуть ее кабинет, согласовав план отъезда с охраной, Мистер Ди проводил нас с Дрю до общежития. Историк вел нас по коридорам молча и только тяжело вздыхал каждые пять секунд, а вот уже когда поднялся с нами на наш этаж, наконец-то перестал хранить молчание. Мужчина притормозил нас на входе, при этом настороженно оглянувшись, словно убедив себя, что за нами не следят. Поведение мужчины настораживало, потому что это говорило о том, что даже он не чувствует здесь абсолютной конфиденциальности. Мы с Танакой тоже нервно переглянусь, растерявшись от такого участливого внимания человека, еще недавно изводившего нас своим паршивым характером. Сам Мистер Ди повернулся к нам с Дрю с самым тяжелым выражением лица. И, если я смогла промолчать, то Дрю, вдоволь намолчавшись в этот вечер, довольно нервно фыркнула, что выдало ее тревогу и явное беспокойство. — Либо я становлюсь параноиком, либо вы … Но он перебивает ее, не дав Дрю продолжить. Мужчина встает перед нами всем своим корпусом, словно загородив нас собою, и, немного наклонившись к нам, негромко, но достаточно твердо сказал: — Вы две очень умные и смелые девушки. И сейчас пришло время активизировать весь ваш набор личностных качеств. Что? Историк протянул к моей голове руку и осторожно коснулся пальцем моего лба. — Ты, Аннабет, должна слушать свой разум. — Мужчина с напором смотрел мне в глаза, явно дожидаясь от меня ответной реакции. — Ты умеешь сопоставлять и анализировать, используй это сейчас максимально. Доверяй своему чутью и анализируй все, что будет происходить. Ты не должна погрязнуть в своих чувствах и переживаниях, все это подождет. Только твой острый ум и осторожность. Отключишь разум — потеряешь бдительность. Поняла? Несмело киваю, растерявшись от его слов. Сам мужчина переключается на такую же опешившую Дрю. — Ты, Дрю, должна быть максимально внимательной и уверенной. Наблюдай за тем, что происходит у Аннабет за спиной. Внимательно следи за тем, что происходит вокруг тебя. И будь хитрой. Хитрой и уверенной. Не сомневайся в себе. Ты должна быть уверена в себе абсолютна. Тебе придется приглядывать за Аннабет, потому что она будет в стенах своего дома эмоционально уязвима. Ты нужна ей собранной и уверенной. Мистер Ди так же напряженно смотрит на Дрю, пока та шокировано моргает, прежде чем ее взгляд осмысленно станет тяжелым. Слова Мистера Ди были слишком своевременны и слишком уместны. Для каждой из нас. — Ты умеешь рисковать, знаешь, где схитрить, умеешь находить слабые стороны у противника. Это не грехи, Дрю, сейчас это то, что поможет тебе выжить, если придется. Он по-отцовски хлопает ее по плечу, прежде чем снова повернуться с тяжелым взглядом ко мне. — Многое может пойти не по плану. — Мужчина вздохнул и взял меня за плечо. Тяжелый, полный мудрости и проникновенного участия взгляд снова обращен ко мне с настороженной требовательностью. — Поэтому будь готова к тому, что именно тебе придется придумывать новый. И вот, что снова меня поражает. Человек, который все это время третировал меня и угнетал своим вниманием, оказалось, видел меня и Дрю… насквозь. От и до. Он видел наши сильные и слабые черты, он видел наши пороки и скрытые качества. И именно он знал, что сказать тогда, когда мне казалось, что сказать нечего. Мистер Ди волновался. Он, действительно, за нас волновался. И его слова были важным дополнением этого странного вечера. Он все понимал. И Мистер Ди смог достучаться до нас, ведь до этого каждая из нас была в шоке и каждую одолевала напряженная тревога. Я не удивляюсь, когда именно Дрю нарушает молчание, дав историку смелый и твердый ответ. — Мы справимся. Притихшая обеспокоенная девочка ушла, уступив место боевой и готовой к действиям. Мистер Ди смотрит на меня чуть дольше, чем на Дрю, и я знаю, что в моем взгляде он по итогу разговора получает должное для себя удовлетворение. Может, поэтому он уже как-то иронично покачал головой. — За время моего многолетнего опыта у меня были только две ученицы, которые своей тягой к неприятностям заставляли мои волосы седеть из-за переживаний. — Мужчина неспешно и также мрачно, как прежде, поправил свои потертые временем и привычкой круглые очки. —  Не знаю, где я так нагрешил, раз господь вернул меня в это прошлое, подсунув мне в класс именно вас, девушки. Дрю, сразу подозрительно сощурившись, сложила руки на груди. — Что вы имеете в виду? Мужчина только в привычной ему манере склонил голову, вперив в нее тяжелый взгляд. — Что у судьбы есть чувство юмора, Дрю. Особенно к таким, как я. Мужчина подтолкнул нас вперед, явно давая понять, что разговор закончен. Нам оставалось только переглянуться и пожать плечами. Но мы покидаем историка с тяжелым сердцем, снова прочувствовав участливость того, кто до этого, как нам казалось, был совсем к нам равнодушен. Конечно, каждая из нас под пристальным взглядом историка скрылась в своей комнате. И конечно, выждав пятнадцать минут, нетерпеливая Дрю уже вторглась ко мне для обсуждения произошедшего. Я только вздыхаю и отхожу к своей кровати. Дрю послушно идет следом и садится ко мне на кровать, по-турецки поджав под себя ноги. Как любила делать всегда. — Что ты думаешь про все это? Я напряженно пожимаю плечами. — Мне все это не нравится. Дрю надменно закатила глаза. — А я, можно подумать, кайфонула от этого цирка! Раздраженно цокнув, толкаю Дрю за ее неуместное жеманство. — Чейз, я серьезно! — Дрю вперила в меня жгучий взгляд своих темных глаз. Она настойчиво сжала мою руку, не скрывая своей тревоги. Сейчас я видела ее ясно. Дрю было неспокойно. И более того, ее что-то тревожило. — Что ТЫ думаешь обо всем этом? Я думаю, что все это как-то странно. Еще с самого начала переговоров меня не покидало какое-то странное чувство. Словно я упускаю что-то важное. Снова и снова! — Мне неспокойно, Дрю. Как-то все это было … странно. Не могу даже выразить словами это сковывающее меня чувство. — У меня такие же ощущения. Словно все, что было там сказано, сказано недостаточно, понимаешь? Как ни печально. — Да, и как видишь, у меня нет должного ощущения услышанности со стороны Рейны. Дрю, удрученно покачав головой, наконец-то выпустила мою руку. Пытаюсь утешить взвинченную Дрю, мягко протянув к ней руку в ответ. — Может, в нас говорит разыгравшаяся паранойя. Дрю, фыркнув, только хмурится. — От недостатка информации? — И от этого тоже. Пару минут сидим молча, осмысляя предстоящую нам вылазку. Все казалось каким-то тревожным и малобезопасным. Я сомневалась в том, что хочу иметь позади себя весь этот военный кортеж. — Рейна какая-то странная была. Я разделяю позицию Дрю. Рейна, действительно, была какой-то слишком возбужденно-раздраженной. Обычно собранная директриса предстала перед нами сегодня почти взвинченным параноиком. Но может, этого требовала сама ситуация? — Я тут подумала… — Дрю неуверенно накручивает на свой палец темную прядь волос и напряженно закусывает губу. — Что если между нами больше связь, чем мы думаем? — О чем ты? — Письмо Джейсона навело меня на некоторые размышления… Каюсь, я все же дала Дрю прочесть его письмо, потому что Дрю хотела быть в курсе и ждала от меня определенных ответов. Честность за честность. Я хотела, чтобы она знала, что я веду ее не за смертью, а за обычным тайником своей матери. — Моя мать закончила «Милонтию» двадцать два года назад. Девушка, повернувшись ко мне, напряженно провела пальцами по своим вискам. — Сейчас я вспоминаю о том, как мать рассказывала мне про младшую сестру Александры. Я часто интересовалась жизнью своей крутой крестной и, зная меня, ты понимаешь, какие нетактичные вопросы я могла задавать. Так вот, мама говорила о том, что Александры была младшая сестра. Затаив дыхание, только сдавленно киваю. — Моя мама. Танака, уловив надрывные ноты в моем хрипе, на этот раз виновато вздыхает. — Чейз, если тебе тяжело это… — Нет, продолжай. Я знаю о своей маме всего ничего. Каждое слово Дрю может подпитать мои уже скудные воспоминания о ней, чтобы те бесследно не исчезли с течением лет. Дрю, сглотнув, все же кивнула. — И она с ней дружила. Дружила?! — Наши мамы дружили? — Ну, получается, что да. Когда я непонимающе хмурюсь, Дрю снова закусывает губу. — Мама часто ездит на кладбище к какой-то своей старой подруге. Я с младших лет помню, как она периодически уезжала куда-то с огромным букетом, говоря мне, что должна проведать свою старую знакомую. Потом, когда я подросла, а мама продолжала вот так уезжать, под моим натиском она все же призналась, что на самом деле она навещает свою подругу, которая много лет назад погибла. — Дрю напряженно переводит ко мне взгляд, чтобы проверить мою реакцию. — Больше вопросов про это я не задавала, а мама продолжала куда-то уезжать с белым букетом пионов. Я довольно тяжело вбираю в себя воздух, вмиг расчувствовавшись. — На ее могиле всегда были белые пионы. Мы с папой тоже приносили ей эти цветы. Это были ее любимые цветы. Другие она даже не воспринимала. Мама обожала белые пионы. И они теперь стали, своего рода, ее продолжением в этой жизни. — Чейз, из всего этого я пытаюсь сказать, что, похоже, моя мать дружила именно с твоей мамой. И спустя столько лет, она все еще оставалась ей верна. — Дрю… — Поэтому слова твоего брата о том, что у твоей мамы были секреты в этой школе и что она со своими подругами могла что-то прятать тут, прочно засели у меня в голове. — Ты думаешь, твоя мать могла участвовать во всем этом? — У моей мамы много секретов, Аннабет. — Дрю недовольно качает головой, опустив взгляд. — Боюсь, их может быть даже больше, чем у твоей. Чтож, я вижу, что Дрю это не нравится и она точно не разделяет желание матери не посвящать ее в то, во что Дрю непроизвольно хотела бы впутаться. Я же провожу и другую логическую цепочку. — Твоя мама общается с мамой Пайпер? — Я уже думала про это. — отмахивает Дрю. — И посчитала, что они все одного года выпуска. Я знаю, что они общаются по каким-то рабочим вопросам, мама Маклин иногда приезжает к нам в гости. Но думать о том, что эти трое могли быть как-то связаны иначе, даже страшно. Не спорю. — Допустим. Но и твоя мама, и мама МаКлин в курсе о потайных коридорах. Пугающая случайность, не находишь? Очевидно, что находит, потому что Танаку практически передергивает от этого осознания. — Я просто думаю, что мы можем найти дома у тебя то, что заставит заговорить либо мою мать, либо мать МакЛин, если они были соучастницами проделок в старшей школе в компании твоей матери, Чейз. А спустя минуту она снова констатирует очевидное: — Джейсон думает, что это как-то может помочь Рейне. Что ты думаешь про это? И в этот момент в моей голове что-то щелкает. Я вспоминаю о том, что на фоне происходящего так нагло забыла. Не придала значение тому, что сейчас показалось мне почти очевидной пропастью! ДУРА! Во-первых, я рассказываю Дрю о том, что Рейна моя крестная и близкая подруга моей матери. Тоже. Про то, что Александра и Рейна родственники Дрю знает, но что Рейна была подругой моей матери — для нее тот же шок, что для меня узнать о том, что моя — дружила с самой Миссис Танака. При всем при этом я пересказываю Дрю момент с фотографией и фамильной брошкой Рейны. И, как следствие, после этого уже бегло ищу в своем телефоне ту самую фотографию, чтобы указательный палец Дрю истошно впился в экран. — ЭТО МОЯ МАТЬ! Я просто тяжело вздыхаю, услышав истеричный тон Дрю. Темноволосая девушка скандинавской внешности, так дерзко улыбающаяся на фотографии в компании моей матери и других девушек, оказалась тем, кем я вряд ли ожидала ее увидеть. Мама Дрю не сильно была похожа на свою дочь, у которой была более восточная внешность. Наверно, поэтому я не допустила даже мысли о том, что кто-то из тех девушек на фотографии может быть матерью моих одноклассниц. Сейчас же я корила себя за забывчивость и утраченную бдительность! Снова смотрю на маму Дрю, но уже с более выразительным взглядом. Да, не сразу увидишь их общие черты, но вот что их точно сразу объединяло, так это невидимая корона на голове и самодовольный дерзкий взгляд. Миссис Танака была такой же стильной и харизматичной, как ее дочь в свои годы. Сейчас их неявное сходство отчасти даже напугало меня. — А это моя. Дрю молчит, но потрясенно качает головой, когда мы обе после этого переводим взгляд к скромно стоящей рядом с ними молодой Рейне. Дрю спустя минуту после разглядывания молодой Рейны с тихим вздохом отводит свой палец к другой девушке. — Эта девушка смутно напоминает мне маму Маклин, Чейз. Теперь я внимательно всматриваюсь в белокурую девушку, которая дерзко строила рожки Рейне и другой темноволосой девушке на этом фото. — Маклин видела это фото? — Нет. — Надо срочно ей показать. — Это, как видишь, теперь проблема. Дрю раздраженно вздыхает. Да, ситуация не из легких. — Итак, что мы знаем точно. Первое, моя мать дружила с твоей. Второе — твоя мать дружила с Рейной. Дрю, вернув тяжелый взгляд к моему телефону, неодобрительно покачала головой, процедив жгучее и беспокойное «И все они были частью этой чертовой школы!» Я более мрачно дополняю слова Дрю. — Похоже что все они были частью и общей компании. Когда Дрю переводит на меня непонимающий взгляд, я поясняю. — На фото запечатлели не класс, Дрю. А компанию девушек. И это говорит либо о том, что они были просто связаны каким-то мероприятием, либо они были общей компанией. Друзьями. Дрю не нравится ни один из перечисленных вариантов. — И то и то заставляет думать о том, что тогда все они что-то скрывают. И похоже, скрывают они что-то очень опасное. — Кто все остальные? Пожимаю плечами. Да если бы я знала. — Понятия не имею. — Надо узнать, Чейз. Надо выяснить, кто оставшиеся четыре девушки. В конце концов, мы сходимся на том, что сегодня нам не решить эту загадку. Поэтому Дрю уходит к себе, я наконец-то залезаю к себе в постель, окинув комнату, погрузившуюся во мрак, тоскливым взглядом. Я ненавижу загадки. Эмоциональное состояние было подрывным, наверно поэтому я довольно быстро вырубаюсь. Но это не означает, что я заснула настолько крепко, чтобы дистанцироваться от реальности полностью. Если бы. Именно поэтому, когда сквозь сон я чувствую, как мое плечо что-то неистово сжимает, я моментально возвращаюсь в реальность и широко распахиваю глаза. Сразу после этого я различаю на стене перед собой чью-то тень позади и открываю рот ровно в тот момент, когда мне его закрывают прохладной ладонью. — Не кричи, Аннабет! Одновременно с накатившей на меня паникой я чувствую и легкое облегчение, потому что узнаю голос. Это не Майк. С тяжело бьющимся сердцем, эмоционально отмахиваюсь от своей директрисы. — Какого черта вы тут делаете, Рейна?! — шиплю я, все еще напуганная ее появлением. — Что за фокусы?! Хотите сделать меня седой?! Но Рейна, одетая во все черное, только тяжело качает головой, присев на корточки возле моей кровати. — Аннабет, я здесь по делу. Одевайся! Быстро! Она сует мне какую-то одежду и включает мой ночник. Я сразу различаю напряженное и мрачное выражение лица женщины, и в каком-то шоковом состоянии пытаюсь натянуть на себя то, что она мне дала. Это сложно сделать быстро, потому что, во-первых, я все еще напугана, а это дарует мне деревянные руки и плохую координацию, а во-вторых, Рейна выглядит слишком мрачно, что вводит меня еще в больший ужас. — Рейна, что происходит?! Женщина, сейчас помогающая натянуть мне черную водолазку, после того как мы застегиваем на мне черные обтягивающие штаны с теплым подкладом, только тяжело берет мои плечи в свои руки и напряженно встраивается мне в лицо. И ее взгляд не обещает мне ничего хорошо. — Планы поменялись, Аннабет. Вы покинете школу уже сегодня.