На все свои причины

***

      Ночью я почти не сплю. Перси сегодня должен был быть свободен от дежурства и подсознательно я ждала, что он придет ко мне ночью, как делал это раньше. Сегодня это было возможно, потому что он знал, что я в нем нуждаюсь после встречи с отцом, а я понимала, что он единственный, с кем я смогу забыть о проблемах в своей жизни.       Но Перси не пришел.       И я совсем не рассчитывала на то, что вместо него ко мне придет Рейна.       Я не могу скрыть удивления и, пропустив ее в комнату, сразу чувствую себя неуверенно. Женщина выглядит уставшей и обремененной своими безрадостными мыслями. Всегда ровная спина уже несколько ссутулена, плечи опущены, брови слегка сведены вместе, глубокие карие глаза почти отчетливо говорили о том, что Рейна устала.       Мы неловко мнемся друг перед другом, потому что я, определенно, не знала как все это повлияет на наши с ней отношения, а Рейна, похоже, уже видела последствия. Поэтому и пришла их искоренять.       Она с теплой улыбкой обращается ко мне, когда спрашивает о моем самочувствии.       — Я просто хотела навестить тебя. Вдруг у тебя возникли вопросы или ты просто … расстроена.       Рейна и сама, кажется, чувствует себя сковано, так как довольно нервно перекрещивает руки, повторяя мою позу. Когда мы обе это замечаем, то так же одновременно расцепляем руки, опустив их свисать по бокам. Конечно, это заставляет нас в унисон хмыкнуть.       И я сразу вспоминаю, кто стоит передо мной.       Не директриса.       Не крестная.       А человек, который всегда поддерживал меня здесь. К которому можно было прийти за советом и не бояться того, что она тебя оттолкнет.       Я снова вижу в Рейне… саму Рейну.       — Я в шоке. До сих пор.       Рейна вздыхает и почти виновато опускает плечи.       — Поверь, я понимаю, что все это для тебя ново и как сложно все это принять.       Женщина делает в мою сторону осторожный шаг и, не скрывая волнения, заглядывает мне в лицо.       — Просто не отталкивай меня, Аннабет. Я обещаю, со временем мы со всем разберемся. Вместе.       Я почти тронута.       И тем, что она пришла первой и тем, что я услышала от нее.       Но я все еще не могла свыкнуться с мыслью, что Рейна не просто директор, а вдобавок еще и моя … крестная. Что мы… настолько близки.       — Я постараюсь, Рейна. Просто больше … не скрывайте от меня того, что я должна знать.       — Аннабет…       — Пожалуйста, Рейна, — я подхожу к женщине, встав к ней вплотную. Я не скрываю того, насколько для меня это важно.       — Ты же понимаешь, Аннабет, я не могу этого обещать. — с грустью отмечает женщина положив руки мне на плечи. — Мое положение обязывает меня фильтровать информацию и уберегать тебя от проблем.       Она пытается достучаться до меня и не скрывает того, что ей и самой претит вся эта ситуация с враньем и утаиванием. Наверно только поэтому я не держу на нее сейчас зла и по-человечески отношусь к ней, понимая, что в ее положении сложно поступить правильно для всех.       — Но я постараюсь быть тем, от кого ты всегда получишь ответы на свои вопросы, — после долгой паузы добавляет женщина, заглянув мне в глаза. — Полные или частичные это зависит от ситуации. Но я теперь буду участвовать в твоей жизни открыто, и я хочу оправдать свое звание «крестной» в твоих глазах, Аннабет.       Последние слова Рейны запали мне в душу и всю ночь я пролежала глядя в потолок, обдумывая и родство с ней, и родство с советником правительства.       Интересно, у Александры и моего отца натянутые отношения? Судя по тому, как мало он о ней отзывался сегодня, вполне вероятно.       Какие отношения связывали мою маму и Александру Коулман? 18 лет разницы в возрасте это достаточно много. Были они привязаны друг к другу или мать не особо жаловала старшую сестру?       Конечно, вопросов было много, особенно сейчас, когда я наконец-то стала отходить от шока и пережевывать полученную информацию.       Я племянница самой властной женщины Великобритании. Той, которой не смеют перечить в совете и без согласия которой не принимается ни один документ.       Когда я вдоволь насматриваюсь на фото Александры Коулман в гугле, сравнивая их с теми фото матери, которые у меня были, и снова изучаю репутацию Александры в правительстве, меня посещает другая печальная мысль.       Что если слова Майка о том, что я «национальное достояние», были связаны именно с этим? Ведь он неспроста назвал меня так. Стало быть, Майк в курсе того, кем прихожусь я Александре?       Это совсем меня не обрадовало, и следующие сорок минут я суматошно слоняюсь по комнате, обдумывая этот вариант. Я как маятник, категорично склоняюсь то к одному, то к другому, так и не приходя к единственно верному решению. Я боюсь и ответа «да», и ответа «нет», потому что это в равной степени означало, что правда будет скрыта в чем-то другом. Это означало, что Майк имеет в виду что-то другое. А всегда лучше знать, что на уме у твоего врага, чем не понимать его мотивов. Учитывая, что я была связана с душевнобольным парнем, то мне было правильней стараться понять его, даже если меня пугали эти мысли и действия.       Вдобавок ко всему, Майк был приспешником Доминика, который откуда-то знал мою мать и, кажется, догадывался о моей «значимости». Тогда понятно, откуда Майк мог быть в курсе, но это не объясняло того, почему он не говорил со мной об этом прямо.       К утру голова начинает пухнуть от всех мыслей, и я с силой заставляю себя поспать хотя бы пару часов.       И все эти пару часов мне снится только одно.       Мне снится настороженное лицо брата, который стоит позади Майкла.       Все начинали потихоньку обсуждать Зимний бал, который намечался на конец семестра. Нэнси планировала помогать Рейчел в организации мероприятия и не переставала напоминать нам о том, что ее родители важные персоны.       В день Зимнего бала съезжались в школу родители учеников, а так же спонсоры «Скорпиона», а именно члены правительства и органов власти. Это было светское мероприятие, которое ознаменовало собой единение нас, учеников, с обществом, в котором нам суждено будет жить. Возможно, это пустая формальность, которая принималась здесь за традицию. Хотя, уверена, для многих из учеников, это просто неплохой шанс увидеть своих родителей.       Только если все ребята, вроде как, жаждали встречи с семьей, то вот Бьянка предпочитала отмалчиваться. На все вопросы относительно того, приедут ее родители или нет, Бьянка отшучивалась и уходила от ответа. Это было странно, но я не решилась лезть в это глубже, отметив, что и Хейзел тактично оставила Бьянку в покое.       Зато Лео не переставал изводить Пайпер тем, что обещал познакомить ее со своими родителями, наплевав на то, что Пайпер от одного этого упоминания бледнела и панически моргала. Лео же был в предвкушении очередной тусовки, как и Хлоя, которая с присущим ей восторгом начинала присматривать себе кавалеров.       В одну из пятниц, которая была объявлена здесь «свободным днем», ученики устраивали ночную тусовку. Вся школа освобождалась от комендантского часа, и ученикам разрешалось до утра гулять в западной части школы, где располагался гостевой холл, несколько залов и «выходная» столовая. В эту пятницу устраивались различные вечеринки, все играли в карты, твистер, полюбившуюся всем мафию и другие игры. Конечно, школа все так же охранялась и о том, чтобы выйти на улицу не могло быть и речи. Школа лишь предоставила нам несколько комнат для того, чтобы мы могли в них устроить дебош. Но все были рады и этому.       Мы же учились здесь как проклятые. У нас были уроки с утра до вечера, куча факультативов, постоянные тесты и экзамены. Мы изучали материал основательно, стремились улучшить оценки и никто не смел игнорировать школьный процесс. Каким бы лентяем или идиотом вы ни были, в этой школе вы были обязаны учиться. И все это делали. Учительский состав был у нас завидным, на каждого из преподавателей можно было молиться: они, действительно, увлекали нас, заставляли нас посмотреть на мир по-новому, помогали нам направить свое внимание на то, в чем у нас пробел. Мы не изнывали от пытливых тестов или контрольных, мы были к ним готовы. Все шли нам на уступки: предлагали самостоятельные часы, помощь, и никто не заваливал тебя неудовлетворительными оценками просто так. Ты отрабатывал, ты занимался, ты стремился к лучшему.       С дисциплиной у нас тоже было все очень строго. Это не тот распорядок дня, который ты сам себе выставляешь, когда живешь в квартире с родителями, на которых можно свесить ножки, сев им на шею. Нет, здесь все учились самостоятельности, это неизбежно. Никто не «подтирал нам задницу» только потому, что мы знатные детки знатных родителей.       Это была… не та школа.       Поэтому подобные выходные и редкие «вечеринки», которые нам практически устраивала сама школа, воспринимались нами так радостно. Школа не скупилась в такие моменты на атмосферу и развлечения.       Да, у нас всегда были самые новые журналы и редкие книги, которые еще только готовились выйти в продажу, у нас было множество кружков, в которых нас учили самым модным направлениям в творчестве, моде или искусстве. Мы одни из первых, кто в нашем школьном кинотеатре мог увидеть премьеру какого-либо фильма, у нас транслировались все каналы мира, в предусмотренных для этого комнатах. У нас была, действительно, насыщенная и нескучная школьная жизнь. Но такие моменты, когда нам разрешали побыть обычным подростком, ценились всеми неимоверно.       Спиртное и курение имели свои последствия и школа всегда об этом вещала. Но все понимали, что глупо нас отрывать от этой части «взросления». Лучше дать нам немного свободы, вразумив каждого относительно возможных последствий.       Школьный бар в такие дни предлагал шампанское и вино, какие-то коктейли и другой дорогой алкоголь. Потому что все понимали, что такие богатые дети, как мы, все равно протащат это «богатство» в школу. Начнутся драки, кто-то отравится, если это будет некачественный алкоголь, начнутся доносы. Все это только ухудшало бы и имидж школы, и наше отношение к ней. Миллонтия имела же свою грамотную и выстроенную «молодежную» политику. У нас было много занятий относительно употребления алкоголя, табака и наркотиков. Нам показывали фильмы, ужасающие картинки, показывали людей, кто с этим боролся и кто не смог с этим справится. У нас вырабатывалась культура и мировоззрение, не было той наивной веры в то, что молодой организм предназначен для всей этой дряни. И именно поэтому все понимали, к чему приведет обратное воспитание, ведь «запретный плод сладок».       Поэтому подобные вечера, где был предложен алкоголь, редко провоцировали какие-то неприятности. Все знали, что это на их совести, и все понимали, что если они перейдут черту, то их исключат сразу же.       Сегодня все готовились к предстоящей тусовке, темой которой стало «красное и черное». Не знаю, что там с фантазией у Рейчел и Нэнси, но сдавалось мне, что проблемы есть.       Я знала, что Пайпер придет собираться ко мне, но я не думала, что с нами будет и Хлоя. И я была приятно удивлена, когда подруга ввалилась ко мне в комнату с сумками и косметичкой, с порога заявив, что соскучилась по мне. Поэтому вечер начинался вполне весело, я была счастливой от того, что рядом со мной была не только Пайпер, но и Хлоя, которая скучала по нашему уединенному общению так же сильно, как и я. Когда Пайпер ушла в ванную, а мы с Хлоей вернулись в комнату, девушка с определенной грустью сказала мне следующее:       — Слушай, Аннабет, между нами же все как прежде?       Отложив свое полотенце, я ловлю внимательный взгляд небесных глаз Хлои.       — Конечно, Хлоя!       После того, как все слепо влюбились в Нэнси, я была приятно тронута внимательностью Хлои.       — Я просто … — Хлоя пытается подобрать слова и как-то неуверенно мнется, словно это был какой-то сложный разговор или неподъёмная тема. Но я понимаю, почему она так себя ведет, когда Хлоя продолжает, — просто с приездом Нэнси все как-то изменилось. Между всеми нами. И мне это не нравится.       Ох, Хлоя.       — Ты наверно единственная, кто это заметил.       Хлоя, уловив мою грусть, сочувственно сжимает губы и подходит ко мне.       — Бет, ты должна понимать, что у Хейзел и Нэнси своя история.       Я уже хочу спросить какая, как Хлоя сама спешит пояснить:       — Они были в одной дошкольной группе и так как Нэнси все обижали, Хейзел всегда стремилась ее защитить и взять под свое крыло. Потом, уже здесь в школе, они стали не так близки, потому что Нэнси не очень-то и ценила дружбу с Хейзел, ей было интереснее устраивать проблемы руководству школы с Тайсоном и Перси.       Хлоя участливо кладет руку мне на плечо и виновато вздыхает.       — Поэтому сейчас Хейзел приятно видеть, что Нэнси помнит ее и так тянется к ней. Они выросли вместе, и для Хейзел это что-то да значит. Она, как и Перси, всегда стремится уделить больше внимания тому, кто, по ее мнению, в этом нуждается. Не ревнуй ее.       Ох, я и не знала, что Хлоя и Хейзел знают друг друга с раннего детства. Никто из них не упоминал про это.       — Я понимаю, Хлоя.       — Она тебе не нравится, Аннабет, да?       — Я ей тоже не нравлюсь, Хлоя.       — И меня это беспокоит, Аннабет. Я не хочу, чтобы наша компания разрушилась.       — Слушай, Хлоя, поверь, я не собираюсь устраивать проблемы. Не важно, как я отношусь…       Хлоя сразу перебивает меня, уставшим взмахом руки.       — Да прекрати, Бет, я сомневаюсь не в тебе. Я знаю, что если проблемы и придут, то не от тебя.       Хлоя вряд ли понимает, насколько для меня важны ее слова. Ее позиция. То, что она видит проблему не во мне, а именно в Нэнси.       — Я просто хочу, чтобы ты не отворачивалась от меня, ладно? Ты же знаешь, я тоже рядом. И если Нэнси всего лишь моя старая знакомая, то ты мой друг, Аннабет. И я очень надеюсь, что ты не забудешь про это.       Я лишь крепко обнимаю Хлою, благодаря небеса за то, что у меня есть рядом такой человек, как она.       Пайпер, несколько осмелев после наших с Хлоей уговоров, одевает-таки алое платье. Длина платья была соответствующая мероприятию — оно доходило ей до середины бедра, плотно облегая все тело. Учитывая смуглую кожу Пайпер, ее пронзительные голубые глаза и ее насыщенный каштановый цвет волос, которые сегодня наконец-то она нам разрешила уложить в укладку, не сложно представить, насколько эффектно она сейчас выглядела. Пайпер имела яркие внешние данные, которые в обычные дни не особо-то стремилась показать миру. Но сегодня она выглядела во всей красе, такая эффектная «бомбита». При том, что в ней не было ни намека на вульгарность или дурновкусие.       Я же решила не мучить себя платьями и юбками, поэтому с удовольствием одела дорогущий шелковый топ, который мне когда-то осмелилась купить Сью. С тех пор он лежал у меня в шкафу и пылился. Я достала из шкафа и свои любимые узкие черные брюки с заниженной талией, убрав подальше привычные джинсы, и уже не так радостно обула алые замшевые туфли, предвкушая, как буду перед сном ныть из-за мозолей и ноющих ступней.       С волосами я заморачиваться тоже не стала, да и времени уже не оставалось. Поэтому просто оставила их распущенными, слегка подвив концы и сделав обьем у корней. Теперь они красиво обрамляли лицо и пышно спадали за спину.       Хлоя же всегда была «куколкой». Чтобы она ни надела она выглядела кокетливо, женственно и со вкусом. Но, видимо, перемены сказались и на ее отношении к миру, потому что с недавних времен Хлоя стала избегать прежде любимого розового цвета. Ушла некая наивность в ее внешнем виде. Хлоя стала отдавать предпочтение традиционным цветам в школьной форме. Она все также умело комбинировала школьные вещи, профессионально украшая их то брошкой, то потрясающим поясом, но вот девчачьего розового цвета уже старалась избегать.       Хлоя тоже повзрослела за все это время.       Девушка выбрала себе короткое трикотажное черное платье, оголяющее ее плечи. Длинные рукава платья хорошо сочетались с оголенными стройными ногами Хлои, которые девушка украсила серыми босоножками. Платиновые волосы Хлои сегодня представляли собой пышное кудрявое облако, добавляя ей дерзости и какого-то огонька.       Глядя на Пайпер и Хлою я не могла не улыбнуться. Обе были эффектными и голубоглазыми. Только одна была темненькой, другая светленькой. Одна была «взрослее», другая наивнее. И обе были дороги мне.       Мысленно усмехаюсь, когда думаю о том, что рядом с ними не хватает такого же голубоглазого Люка. Вот уж эффектная троица, что тут скажешь. При том, что цвет глаз все равно был у каждого по-своему отличительным.       У Хлои это был почти ледяной оттенок, неприглушенный светло-голубой, лишенный мрачноватого оттенка. Пайпер же обладала насыщенным цветом глаз, оттенок которых порой стремился к синему цвету. Такой яркий голубой с примесью светло-голубых вкраплений у радужки. А вот Люк был обладателем спокойного небесного цвета глаз. Его оттенок внушал какое-то умиротворение и веру в то, что все будет хорошо.       — Вальдес потеряет дар речи, — прорезюмировала Хлоя, когда пристальным взглядом еще раз прошлась по немного скованной Пайпер.       МакЛин, сразу смутившись, закатывает глаза, изо всех сил стараясь скрыть улыбку.       А вот мы с Хлоей еще раз довольно улыбаемся, переглянувшись.       — Я бы еще как-нибудь пошловато пошутила, но боюсь, сейчас не время тебя смущать.       Хлоя весело подмигивает покрасневшей Пайпер, а я, от души рассмеявшись, только обнимаю их, чтобы подтолкнуть к выходу.       Ведь, как-никак, нам нужно было еще зайти за Бьянкой и Хейзел.       И что-то мне подсказывало, что ни ту, ни другую, мы уже можем не застать, благодаря «суетливости» Бобофит.