Scarlet Heart Ryeo

Pov Ван Ук

      Поверить не могу, что совсем скоро годовщина смерти Мён Хи. Кажется, только вчера мы впервые встретились, затем поженились и стали жить вместе как муж и жена. Мён Хи всегда была такой внимательной, нежной и изящной. Она заботилась обо мне, волновалась о моём здоровье, а я всё больше времени проводил в библиотеке и, читая, думал о собственной никчёмности, ведь как бы ни старалась жена угодить мне, я не мог заставить себя полюбить её.       Все вокруг считали нас образцовой семейной парой, но были ли мы такими на самом деле? Я не раз задавался вопросом, чего же мне ещё не хватает? Любви и ласки я получал предостаточно, ровно как внимания и заботы. Мён Хи относилась ко мне с трепетом и, казалось, понимала меня с полуслова. Но всё, что я мог дать ей взамен, это стихи, которые я ежедневно писал ей. И она хранила их у себя как настоящее сокровище.       Когда лекарь сказал жене, что она не сможет иметь детей, Мён Хи начала угасать. Горе съедало её изнутри, отнимая у неё последние силы для сопротивления. Я хотел помочь ей, хотел разделить эту боль на двоих, но она каждый раз говорила мне, что с ней всё в порядке…       Бек А часто навещал Мён Хи, играя для неё на каягыме. Только он мог подарить жене спокойствие, отогнать все печали и заставить её улыбнуться. Не сдержанно, а по-настоящему искренне. И я в тайне был благодарен младшему брату за это.       Я думал, моё сердце не способно любить. Меня привлекали лишь книги и боевые искусства. Я был счастлив ходить в город и прогуливаться по широким улицам, наблюдать за народом. Мне нравилось слушать весёлые песни бродячих музыкантов и, позабыв о своём статусе, сливаться с толпой. Я чувствовал себя простым человеком.       Быть членом королевской семьи всегда обязывало подчиняться законам приличия. Роль принца тяготила меня. Слишком много правильного было в моей жизни, слишком правильным должен быть я. И эта тяжесть с каждым прожитым днём накапливалась в душе, давила на плечи, заставляя мечтать лишь о глотке свободы.       И однажды я почувствовал эту самую лёгкость, которую так долго желал. Источником моей жизненной силы стала Хэ Су — младшая сестра жены. До этого времени я никогда не обращал на неё внимания, ведь Хэ Су была слишком тихой и робкой, чтобы заговорить со мной, и я не хотел донимать её своими расспросами. Она никогда не поднимала головы в моём присутствии, не произносила и звука, пока я был рядом. Возможно, она боялась меня?       Но после потери памяти Хэ Су изменилась. Она больше не была тем покорным ребёнком, она превратилась в бойкую, непослушную девчонку с задористым смехом и блестящими глазами. Дворец оживился, Хэ Су раскрасила его яркими красками. И однажды мне показалось, что Мён Хи стало легче. В ней просыпалось желание жить.       Каждый день я мечтал о встрече с Хэ Су, которая при виде меня больше не опускала глаза, а, улыбаясь, махая рукой. Она часто смеялась, и я, видя её порозовевшие щёки, не мог сдержать улыбки. Мы вместе смеялись над одними вещами, много беседовали, гуляли. И я понял, что в моей душе наконец потеплело.       Я влюбился. Я утонул в своих чувствах. Я не мог думать ни о чем, кроме Хэ Су. Её невинность привлекала меня, заставляла сердце учащённо биться. Но Су, глупышка, не замечала моих чувств и лишь продолжала улыбаться.       Мён Хи прекрасно знала о моих чувствах к Хэ Су. И последним, что она сказала мне прежде, чем отправиться на небеса, была просьба жениться на её сестре. Я посчитал это благословением, но в тот момент, когда глаза жены закрылись, вдруг почувствовал, что внутри что-то умерло, навсегда покинуло моё сердце.       Я любил свою жену.       Как быстро летело время, сменяя облик природы. Набравшись храбрости, я признался Хэ Су в своих чувствах, и она приняла моё сердце, отдав мне своё. Я был счастлив видеть её улыбку, дарить ей свои объятия, чувствовать её тёплое дыхание на своей коже. И даже став служанкой, она не переставала приходить ко мне, смеяться и рассказывать забавные истории. Ради неё я и жил.       Но что-то изменилось. Что-то, чего я не в силах был остановить. Взгляд Хэ Су больше не был наполнен той нежностью и любовью, улыбка не была такой тёплой и искренней, какой была раньше. Мы больше не встречались в тайной пещере возле купален, больше не виделись наедине, спрятавшись от чужих взоров. Почему? Что случилось?       Всё время я отчаянно пытался найти ответ в себе, прокручивая в голове тайные разговоры, вспоминая наши уединения. Я был в чём-то не прав, я обидел её? Что могло заставить Хэ Су отвернуться?        Но затем я всё понял. Мой старший брат Ван Со встал между нами. Сперва я не мог в это поверить, но позже, увидев их мимолётные взгляды, которыми они украдкой обменивались, улыбки, которые они дарили друг другу, их частые прогулки по Дамивону, и услышав бесконечные сплетни дворцовых служанок, я наконец осознал, в чём причина внезапной холодности Хэ Су. Она больше не принадлежала мне: она стала его человеком.       Когда Ван Ын попросил четвёртого принца снять маску, мне стало по-настоящему интересно. Сможет ли он сделать это при ней? Хватит ли ему смелости показать своё уродливое лицо? Я видел, как дрожали его пальцы, когда он убирал с лица упавшую чёлку, открывая свой шрам. Но мне хватило и секунды, чтобы, бросив взгляд на его лицо, отвернуться, чувствуя отвращение. Поэтому, когда Со в день церемонии появился без маски, я не был удивлён. Я знал, это она помогла ему.       А потом Су сбежала. Она не слышала моих слов, не смотрела на меня, думая о чём-то своём. Но я не остановил её, не побежал за ней, как, верно, сделал бы раньше. Я просто позволил ей уйти, оставив меня в одиночестве. Я дал ей шанс выбрать, чего она хочет, и следовать своим желаниям.       С тех пор я ни разу не видел её. Как бы мне хотелось повернуть время вспять, схватить Су и не отпускать её никогда в своей жизни. Я хочу извиниться, умолять её о прощении, только бы вернуть всё, как было прежде. Вернуться в прошлое, которое теперь казалось таким далёким…       Это Со отнял то, что должно быть моим. Это он во всём виноват. И я не стану больше сидеть сложа руки. Я отомщу, обязательно отомщу.       Услышав, что Ван Со собирается в поход, я захотел с ним встретиться на прощание. Я от всей души надеялся, что больше никогда его не увижу, поэтому, пройдя по узким аллеям, направился к башне, где вместо Чи Мона теперь жил брат. Я шёл, улыбаясь и представляя, как где-нибудь, посреди бескрайней степи, Со умирает от голодной смерти, как загрызают его дикие животные в беспроглядном лесу, или же его убивают разгневанные непозволительной дерзостью северные кланы. Когда же я стал так кровожаден?       Я почти подошёл к башне, когда, завернув за угол, тут же остановился. Недалеко от меня стоял Со и придворная дама, которая, схватившись за сердце, взволнованно говорила с ним. Она просила его о чём-то, но я не мог расслышать её слов.       — Где моя дочь?! — услышал я дрожащий голос дамы О, после чего она выжидающе посмотрела на брата. Прячась в тени башни, я напряг слух, дожидаясь ответа Ван Со.       — В Пханджу, — ответил он спустя несколько минут. Затем он поклонился и побрёл в сторону главных ворот, а придворная дама так и осталась стоять на том самом месте, изредка всхлипывая и закрывая рот ладонью.       Я отвернулся от неё и облокотился о стену, думая, что же могли значить слова четвёртого принца. О какой дочери могла говорить придворная дама? Я не сразу понял, кого она имела в виду.        Не помню, как оседлал лошадь, как, с силой дёрнув поводья, ринулся вперёд, в Пханджу. Я толком не соображал, что делаю, не знал, что я должен был сделать, когда снова увижу её, мою Су. Лошадь мчалась галопом, а я то и дело подгонял её, заставляя бежать быстрее, не теряя ни единой секунды.       Ван Со хотел спрятать Хэ Су, храня её лишь для себя. Разве мог я позволить этому случиться? Я был уверен, что он держал Су против её воли. Может ли человек добровольно согласиться на заточение? Я должен был спасти её.       Прошло больше двух дней, прежде, чем город, затерянный меж горами, встретил меня тёмно-серым унынием. Ветер срывал с деревьев последнюю листву, ледяные капли, не переставая, обрушивались с небес, время от времени перерастая в ливень. Среди маленьких домиков Пханджу я искал тот, что возвышался над всеми, стоя на окраине, у самой реки.       Дорогу совсем размыло дождем, и несколько раз лошадь опасно скользила, утопая копытами в грязи. Обойдя Пханджу с запада, я вышел к берегу и скоро заметил нужный ханок, прятавшийся в тени высоких деревьев. Я бывал здесь всего однажды, поэтому не был уверен, что это тот самый дом, но что-то подсказывало мне, что я был на правильном пути.       Не чувствуя усталости, я спрыгнул с лошади и подошёл к каменной изгороди, которая закрывала внутренний двор дома от любопытных взоров зевак. На мгновение я растерялся, не зная, что делать дальше, но, собравшись, я открыл деревянную калитку и зашёл. Внутри было пусто, только лишь порывы ветра гнули молодую вишню, росшую в центре двора. Я медленно обошел дворик и сам не заметил, как случайно наткнулся на метлу, отчего та с грохотом упала на землю.       Услышав шум, Хэ Су почти сразу же выбежала из комнат. Растрёпанная и заплаканная, она замерла, увидев меня перед собой. Я попытался ей улыбнуться, но её лицо не дрогнуло. Она молча смотрела на меня, и я не мог подобрать нужных слов, не знал, как заговорить с ней.       — Су, — произнёс я. — Ты как? — всё, на что я был способен. Хэ Су продолжала молчать. — Прости меня. Я должен был придти раньше.       — Ваше Высочество, — услышал я негромкий голос Су. — Вы злитесь на меня?       — Злюсь? — переспросил я, не понимая, о чём она говорит. — За что?       — Я… — начала она, опустив взгляд. — Ведь я предала вас… — она взглянула на меня, и я увидел в её глазах слёзы. Её губы и плечи дрожали. Хэ Су смотрела в пол и не решалась взглянуть на меня.       — Я не верю, — прошептал я. — Ты не могла.       — Я не знаю, — почти простонала Хэ Су и вытерла ладонью слёзы, чьё место тут же заняли новые капли. — Я просто… Запуталась, — сказала она. — Я не хочу вас обманывать, не хочу причинять боль. Я лишь… Хочу разобраться в себе. И для этого мне нужно время. Я…       — Это из-за Ван Со? — спросил я, сжав кулаки. — Ты отвергаешь меня, потому что влюблена в четвёртого принца?       — Нет, — произнесла Су, наконец посмотрев мне в глаза и немного подавшись вперёд. — Нет…       — Тогда пойдём со мной, — сказал я, поднявшись к ней и схватив Хэ Су за руку. — Давай уйдем. Куда ты хочешь отправиться? Хочешь съездить к морю? Мы можем переплыть с тобой океан, только скажи. Скажи мне, Хэ Су, и я сделаю для тебя всё, что угодно.       — Не нужно, — прошептала она, высвобождая руку из моей хватки. — Прошу вас, не надо.       — Я могу попросить у короля разрешение на брак, — предложил я, не обратив внимания на её слова. — Мы поженимся и будем жить счастливо. Хочешь?       — Мне нравится здесь, — сказала она, и я замер. — Не торопитесь, Ваше Высочество, и сперва обдумайте всё хорошенько, чтобы не жалеть потом ни о чём не жалеть.       — Я не буду жалеть, — твердо сказал я. — А ты? — и я посмотрел ей в глаза, пытаясь понять, что же было у неё на сердце. Но Хэ Су снова опустила взгляд.       — Дайте мне немного времени, — произнесла она, не поднимая головы. — Мне нужно понять саму себя.       — Ты изменилась, — произнёс я, смотря на Хэ Су. — Твои чувства угасли.       — Нет! — повторила она, взглянув мне в глаза. — Не говорите так!       — Тогда докажи мне, — сказал я, смотря на заплаканную Су. — Пойдём вместе, — она отвела взгляд, и я заметил, как по её щеке покатилась слеза.       Я стиснул зубы и закрыл глаза, пытаясь унять боль в своём сердце. Я терял Су. Необратимо терял её и не знал, как это остановить. Она выглядела такой несчастной, запутавшейся, испуганной. Я мог защитить её, хотел подарить ей покой, но она отворачивалась от моей руки.       — Я подожду, — произнёс я как можно спокойнее. — Подожду, пока ты сама не придёшь, — Хэ Су снова взглянула на меня, и я, не глядя на неё, попятился к калитке. Я с силой толкнул дверцу и вышел со двора. Еле дыша, я подошёл к кобыле и забрался в седло. Не такой встречи я ожидал, не таких слов хотел услышать.       Лошадь неспешно ступала по мокрой дороге, изредка фыркая и мотая мордой из стороны в сторону, стряхивая с длинной гривы дождевые капли. Я пытался принять случившееся, пытался понять Хэ Су. Но как бы я ни старался, я не мог угадать её мысли.       Нельзя было терять больше времени. Я должен был вернуть Су себе, чего бы мне это не стоило. Будь это предательство или даже убийство брата, я воспользовался бы любой возможностью, которая позволила бы мне достигнуть намеченной цели.       Мой план родился так же быстро, как злоба и зависть подступили к горлу, сжимая его до приступов удушья. Я резко дёрнул поводья, отчего лошадь взвыла. Единственным человеком, который мог бы помочь мне вернуть Су и расправиться с Ван Со раз и навсегда, был Ван Ё.       «Если бы я встал на его сторону, если бы наши кланы и армия объединились, мы бы могли занять Чондокчжон, — размышлял я под одобрительный шум проливного дождя. — Возможно, даже я сам мог бы стать новым правителем, — я вздохнул, смахивая с лица дождевые капли. — Мне нужна безупречная стратегия».       Я должен был срочно что-то придумать, должен был опередить Ван Со и не дать ему исполнить волю покойного короля. Последним шансом была сделка с Ван Ё, алчно желавшим получить всю власть в свои руки. Нужно было что-то придумать, что-то, чем я мог бы подставить его и, в итоге, заполучить трон и Су. Но мне необходимо было соблюдать осторожность, ведь одно моё неверное движение, один шаг или неосторожно сказанное слово могли выдать меня и привести к виселице. Я не мог допустить такой ошибки.       «Ты будешь моей, — решил я, сжимая в руках поводья. — Даже если небо на землю рухнет, я не позволю тебе уйти».

Pov Хэ Су

      Я не заметила, как быстро зима окутала Корё белым пушистым снегом. Не заметила, как проливные дожди сменила метелица, лишь изредка позволяя тучам приоткрыть затянутое серое небо, пропуская тонкие солнечные лучи на замерзшую землю. Я больше не замечала, как день заменяет непроглядная ночь, как холодно и одиноко было мне в этом ветхом ханоке. Некогда быстрая река, что текла почти у самого дома, теперь же покрылась серебристо-голубым слоем льда, а ветви деревьев гнулись под тяжестью снега. Но почему же я не чувствовала той лёгкости, которую раньше приносили мне белоснежные зимы?       Каждый день я просыпалась в надежде, что скоро моя пытка закончится, и мне больше не придётся вслушиваться в каждый шорох и дуновение ветра за окном, не придётся вздрагивать, услышав скрип калитки и с замиранием сердца выбегать во двор, чтобы увидеть перед собой восьмого принца.       С тех пор, как Ван Ук нашёл меня, он приезжал ко мне дважды в неделю. Принц привозил для меня сладости, книги и тёплую одежду. Он дарил мне серебро и золото, на которые я могла купить зерно и рис, но их едва ли хватало, чтобы утолить голод. Я чувствовала его поддержку и заботу, видела, как он беспокоится обо мне и как он нехотя машет мне рукой на прощание, обещая вернуться через несколько дней. Но была ли я счастлива видеть его? Хотелось ли мне ловить его разочарованный взгляд каждый раз, когда я, опуская ресницы, отвечала ему, что мне нужно остаться здесь, в Пханджу?       Сотни раз он просил меня уехать, но что-то держало меня здесь, не отпуская из этого тихого городка у подножия гор. Я не могла ничего сделать, не могла освободиться от невидимого ошейника, сдавливающего моё горло.       Ещё прежде, чем первые хрупкие снежинки упали на померкнувшую после знойного лета землю, я собрала несколько крупных камней, что нашла на берегу реки, и недалеко от ханока сложила из них две башенки, поставив на верх каждой из них по свече. Одну я построила для Мён Хи, а вторую — для покойного короля. Каждый день я ходила к камням и молилась. Я читала молитвы, прося небеса о спокойствии и счастье для них на том свете. Я просила у неба, чтобы оно забрало у них все печали, надеясь, что оно позаботится об их душах и больше никогда не позволит страдать.       Опускаясь на холодную землю, сложив перед собой руки и закрыв глаза, я молилась о том, чтобы четвёртый принц был здоров, чтобы небеса оберегали его и он скорее вернулся. Я хотела увидеть его, узнать, что с ним всё в порядке, боясь просить большего. Я благодарила небо за его щедрость, за то, что оно подарило мне Ван Ука, за его терпение и любовь. Молясь у каменных башен, я просила небеса, чтобы болезнь дамы О отступила, чтобы малыш Ён Рэ родился здоровым, и они вместе с Ру Ми прожили долгую и счастливую жизнь. Я желала всем принцам мужества и силы, быть достойными обладания своих титулов. Я лишь хотела, чтобы все они были счастливы, тогда бы и я чувствовала себя чуточку лучше.       Месяцы незаметно пролетали один за другим, время словно просачивалось сквозь мои пальцы, унося с собой боль. Постепенно я привыкала к своему одиночеству, к косым взглядам местных жителей, которые, завидев меня, старались обходить стороной. Я больше не думала о таких мелочах, меня больше не тревожили их перешёптывания. Я просто не обращала внимания на то, как они показывают на меня пальцем и о чём-то говорят друг дружке, посмеиваясь. Слишком сильно это напоминало Гибан, слишком, чтобы вдруг удивить меня.       «Бывало, дойду до самых истоков ручья. Присев, созерцаю, как восходят вдали облака».       Я переписывала эти строки снова и снова, навсегда впечатывая в память каждый иероглиф. Я повторяла их, будто очередную молитву, желая, чтобы написанное принцем сбылось, чтобы всё кончилось и мне больше бы не пришлось прятаться в тёмном ханоке, боясь упустить ни единого звука за дверью.       Мне было страшно. Страшно от внезапно появившегося чувства привязанности к Его Высочеству. Я долго не могла осознать это, а позже — самой же в этом признаться. Говорят, правду не увидеть глазами, её нужно почувствовать сердцем. Так и я, потеряв принца на долгие месяцы, наконец поняла, насколько он был мне дорог. Мне не хватало его присутствия, не хватало улыбки и его блестящих и хитрых, но в то же время печальных глаз, которые, казалось, говорили о своём хозяине больше, чем простые слова.       Я потеплее укуталась в ханбок и, надев поверх него меховую жилетку, в очередной раз побрела к каменным башням. Я зажгла свечи и, закрыв глаза, произнесла молитву, и незаметно для себя улыбнулась, когда в памяти вдруг всплыло давнее, почти позабытое воспоминание о четвёртом принце.       Тогда я ещё жила у Мён Хи. Я возвращалась в свои комнаты тёмным вечером, когда услышала чьи-то стоны и звук падающих камней на землю. Я обернулась, пытаясь в темноте разглядеть источник шума и наконец понять, что же происходило в тот момент. И я заметила вдалеке трепещущий на ветру огонёк свечей и яркое пламя факела, которым кто-то всюду размахивал, разрушая построенные Мён Хи каменные башни в честь меня и умерших родителей настоящей Хэ Су.       Я побежала навстречу незнакомцу и тут же вскрикнула, когда в тени разглядела лицо четвертого принца Ван Со. Из рук выскользнуло только что приготовленное для сестры мыло, и я, на секунду опешив, поспешила к Его Высочеству, нещадно рушившему все башни.       — Стойте! Остановитесь! — закричала я, подлетев к принцу.       — Я уничтожу здесь всё! — не слыша меня, ревел он, пиная ногами хрупкие башни и затаптывая свечи. Он кричал, хватал камни и разбрасывал их в разные стороны.       — Пожалуйста, не надо! — умоляла я принца, но он не слушал. — Остановитесь! — и я попыталась оттащить его от башен, ухватившись за талию, но он с силой оттолкнул меня, отчего я упала на землю.       — Отвали! — рявкнул Ван Со и продолжил со всей яростью пинать камни.       Больно стукнувшись о землю, я поморщилась и вдруг почувствовала, что мои руки стали влажными, будто я обмакнула их в воду. Я подняла ладонь и чуть ли не закричала, увидев на ней алые пятна.       — Кровь… Кровь! — испуганно пролепетала я, разглядывая окровавленную дрожащую руку. Я не могла оторвать взгляда от кровавых пятнен на своей коже, не могла заставить себя отвернуться, чтобы больше не видеть, как багровые капли медленно стекали по руке вниз. Из оцепенения меня вывел горький смех принца, который теперь, точно маньяк, наслаждался страхом своей жертвы. Приложив немало усилий, я всё же заставила себя поднять взгляд на принца.       — Да, — чуть ли не задыхаясь от смеха, произнёс принц. — Это кровь! Кровь людей, которых я сегодня убил, — говорил он, содрогаясь всем телом. — Матушка собрала камни для своих детей? Нет, она не должна была этого делать! Она должна была просить меня о прощении!       Он снова кричал до хрипоты, а затем, простонав, ринулся к последним остаткам башен, бросая камни на землю. Я заметила на его лице кровь, вся его одежда была разодрана и заляпана алыми брызгами. Принц рычал, зло пиная камни.       — Отпусти меня! — шипел он, когда я снова схватила его за плечи, пытаясь оттянуть от башен и тем самым прекратить их разрушение. — Пусти, сказал!       — Прошу, остановитесь! — взмолилась я.       — Ты тоже хочешь умереть? — неожиданно спросил он, обернувшись ко мне. Мы встретились глазами, и моё сердце сжалось от страха. — Отпусти!       — Но вы же ранены! — закричала я, почувствовав прилив адреналина. Принц неожиданно замер и снова посмотрел на меня. Я быстро окинула взглядом его фигуру и, остановившись на руке, заметила, что её рассекал глубокий порез, из которого сочилась кровь. — Есть ещё раны?       Не успела я больше произнести и звука, как четвёртый принц, оттолкнув меня от себя, схватив за шею. Он больно сдавил моё горло, и мне с каждой секундой становилось всё труднее дышать. Я смотрела на него и дрожала от страха.        — Я же сказал тебе, что я убил людей, — прошипел он, и я только сейчас увидела, что его глаза блестели. Это были… Слёзы?       — Тогда скажите мне, почему вы их убили, — спокойно произнесла я. Его губы задрожали, он удивлённо смотрел на меня, и я пыталась понять его мысли. — Это было… Ради забавы?       — Уходи, — прошептал он и отпустил моё горло, оттолкнув меня от себя. — Убирайся.       — Но ведь такова жизнь, верно? — закричала я, когда принц отвернулся. — Вам пришлось с раннего возраста взяться за меч. И вам приходится убивать, чтобы самому выжить, — мой голос задрожал, а на глаза навернулись непрошенные слёзы. — Тогда что вам ещё остаётся? Нет ничего страшного в желании выжить, — я замолчала. — Возможно, вам нет прощения, но всё же я понимаю вас. Я знаю, что вы сейчас чувствуете… Должно быть, вам так тяжело. Думаю, я могу понять.       Я видела, как он покачивался, а его плечи дрожали. Я услышала приглушенные всхлипы принца и решила оставить его наедине с собой. Отчего-то я была уверена, что он больше не будет рушить башни, не будет разбрасывать камни, раздавливая ими упавшие свечи. Я отступила на шаг и направилась к своим комнатам, но, не сдержавшись, обернулась: четвёртый принц упал перед полуразрушенной башней на колени и беззвучно плакал. И я ушла, но на сердце было так тяжело и неспокойно, что хотелось исчезнуть, чтобы только больше не чувствовать этой боли...       Вздохнув, я обняла себя за плечи. Было холодно, мороз становился всё сильнее, а с неба, медленно кружась на ветру, падал снег. Я в последний раз поклонилась каменным башням и пошла в дом. Внутри было прохладно, даже пол казался мне холоднее льда. Я села за стол и положила перед собой несколько листов бумаги. Взяв кисть и обмакнув её в краску, я вновь принялась переписывать свои молитвы.       «Бывало, дойду до самых истоков ручья. Присев, созерцаю, как восходят вдали облака».       Я заплакала. Слёзы падали на бумагу, оставляя на той мокрые пятна и размывая тонкие линии иероглифов. Я снова обмакнула кисть и чуть ниже повторила строки, которые за столько времени выучила наизусть. Я старательно выводила каждый символ, каждую его чёрточку и больше не замечала, как стекающие по лицу солёные капли падали на листы, смешиваясь с черной краской. Я снова и снова повторяла движения кончиком кисти на тонкой бумаге, ни о чём не думая, кроме заветных стихов.       «Бывало, дойду до самых истоков ручья. Присев, созерцаю, как восходят вдали облака».       За три месяца, проведённых в Пханджу, я исписала сотни листов. Я хранила их, хранила стихи, боясь расстаться с ними. Я верила, что однажды принц Ван Со вернётся, и поэтому, сама не понимая, зачем, берегла его слова, будто бы это могло помочь найти ему дорогу в этот одинокий ханок на берегу обледенелой горной реки.       Я так и уснула, сидя за столом и сжимая в руках кисть.       Редкие солнечные лучи проскользнули в мою комнату и я недовольно зажмурилась, когда свет коснулся моего лица. Я приподняла голову со стола и протёрла глаза, и только потом заметила, что мои руки были перепачканы краской, а аккуратно выведенные иероглифы были размазаны по скомканной рисовой бумаге. Я вздохнула и попыталась встать, но чуть не упала из-за онемелых ног. Я легонько постучала кулачками по коленям, разминая их от долгого сидения в одной позе, и всё же поднялась со стула.       Пройдя в соседнюю комнату, я остановилась напротив зеркала и взглянула в своё отражение. На меня смотрела девушка с испачканным чёрной краской лицом. Её волосы, ранее заплетённые в низкий хвост, теперь же были растрёпанны и торчали в разные стороны. Лицо девушки осунулось, щёки впали, а под глазами виднелись тёмные круги.       Я улыбнулась, и отражение улыбнулось в ответ. Пригладив торчащие волосы, я посмотрела на свою одежду и заметила, что та тоже была испачкана чёрными пятнами краски. Я вздохнула и поплелась умываться.       Нагрев воду, я перелила её в огромный деревянный чан, намного больший чем тот, который мне пришлось держать над головой, когда я жила в Гибане. Я сняла с себя всю одежду и повесила её на спинку стула, а затем забралась в воду. Тепло окутало меня с ног до головы, расслабляя моё тело. Я окунулась в тёплую воду с головой и, вынырнув, закрыла лицо руками. На душе было неспокойно.       Убрав с глаз упавшие мокрые пряди, я начертила на воде знакомые слова. Что-то тревожило меня, но я не могла понять, что именно вдруг стало причиной моего неосознанного беспокойства. Я прикрыла глаза и попыталась отогнать от себя внезапное волнение, но у меня не получилось.       Я положила руку себе на грудь и глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Быстро бьющееся сердце в груди эхом стучало в ушах. Мне стало трудно дышать и я схватилась за бортик чана, чуть ли не впившись ногтями в дерево. В комнате не хватало воздуха, и я жадно вдыхала ртом кислород. Всё тело пронзила острая боль, внутри что-то оборвалось, когда из моих уст вырвалось:       — Наследный принц…       Волна отчаяния захлестнула моё сознание. Я прижалась к стенке чана и рвано дышала, пытаясь восстановить сердцебиение. В голове раз за разом проносилось видение, в котором наследный принц Ван Му, весь в крови, падал на землю. Я видела тёмные королевские покои и высокого человека, стоящего над ним.       — Это был… — шептала я одними губами. — Это был… Кто же?       Приступ удушья быстро прошёл, уступая место для паники. Я не знала, что только что увидела, не знала, откуда снова появились эти видения. Я сползла вниз. В висках стучало, и я не понимала, что сейчас должна была делать.       Я дотронулась до лба, будто проверяя, есть ли у меня температура, и заметила, что на кисти не было столь привычного украшения. Я суетливо начала шарить рукой по дну чана в поисках пропавшего браслета и вскоре нащупала упавшую вещицу. Я достала красную верёвочку, заплетённую в тонкую косу и украшенную нефритовой пластиной, и обнаружила, что она порвана.       — Как же так... — простонала я и попыталась починить украшение, но всё было тщетно.       Я быстро умылась, а после оделась и убрала комнату. Я расчесала волосы и, собрав их, заплела их в высокую причёску, украсив по бокам несколькими заколками в виде маленьких нежных цветов. На мне было светло-розовое платье, на поясе которого красовалась изящная нефритовая бабочка. Я надела сверху белоснежную накидку, которую привёз мне из дома Мён Хи восьмой принц, и вышла во внутренний двор.       Обойдя каждый уголок дворика, я решила прогуляться по городу. На душе всё ещё было неспокойно, поэтому я постаралась расслабиться и забыться. Я прошлась по берегу, а затем направилась в центр города, в котором, на удивление, было много народу. Я шла вдоль торговок и всматривалась в красивые ткани, которые они предлагали прохожим, заглядывалась на блестящие украшения и неосознанно сжимала в руках свою норигэ, которая красиво бестела на солнце. С каждой минутой мне становилось всё легче, беспокойство постепенно отступало.       Я подошла к длинным лавкам с книгами. Разноцветные обложки так и манили к себе. Я прикоснулась к одной из книг, и продавец тут же подбежал ко мне, схватив со стола книгу и протянув её мне.       — Госпожа! Это отличная книга! — залепетал он, когда я, взяв книгу, открыла первую попавшуюся страницу и начала разглядывать рисунок. — Ван Вэй из Ци написал самые известные произведения эпохи Тан! Найти его книги — редкость! Я достал её ценой пота и крови, поэтому, госпожа, не скупитесь!       — Бывало, дойду до самых истоков ручья. Присев, созерцаю, как восходят вдали облака, — шёпотом прочитала я, и мои глаза заслезились.       — А? — переспросил старик, но я его не слушала.       — И каждый раз, почуяв вдохновенье, — читала я, — иду бродить один в глубинах гор. Как были тщетны прежние волненья. Бывалые заботы — жалкий вздор…       Я сглотнула комок в горле и потянулась за мешочком, который, как и норигэ, висел у меня на поясе. Не глядя, я достала из него несколько серебряных слитков и протянула продавцу. Тот взял деньги и, пересчитав все монетки, раскланялся мне, шепча слова благодарности.       Я прижала книгу к груди и на ватных ногах поплелась прочь от людных улиц. Не замечая ничего перед собой, я до побелевших костяшек сжимала книгу и шла мимо лавок, мимо людей и домов. Думая о строках, которые только что прочитала, я едва ли не врезалась в проходящую женщину.       — Извините, — пробормотала я и продолжила свой путь.       Внезапно я услышала чьи-то голоса и смех. Неожиданно для самой себя я остановилась и начала прислушиваться к словам стоящих недалеко от меня женщин.       — Слышали? Волк вернулся! — услышала я, и моё сердце ёкнуло.       — Говорят, он теперь странствует и убивает всех, кто попадается ему на глаза. Он вырезал всю семью Кан, которая его вырастила, и оставил лишь полоумную госпожу, а всех остальных порезал на мелкие кусочки! — возбуждённо тараторила полная женщина. Внутри у меня всё сжалось, а книга, которую я до этого прижимала к себе, выпала из рук. Мои ноги задрожали, и я чуть не упала на снег.       — Нелюдь! — возмущённо воскликнула её подруга. — Как его Будда не покарает!       — Что?.. — прошептала я, подходя ближе к женщинам. — Что вы сказали?       — Вы смотрите, кто к нам пожаловал, — насмешливо произнесла одна из женщин. — Сама Волчица. Что, и нас здесь всех перережешь?       — Что с Его Высочеством? — спросила я, пропуская мимо ушей их насмешки. — Где он? Что с ним случилось?       — Он убийца, — выплюнула полная женщина. — Тебе ли не знать?       — Это неправда, — запротестовала я, отступая на шаг назад от них. — Неправда. Он не мог этого сделать...       Попятившись, я схватила упавшую на снег книгу и побежала домой. Люди шарахались от меня во все стороны, но я продолжала бежать, не останавливаясь до тех пор, пока передо мной не возникли очертания деревянного ханока. Я забежала внутрь и крепко заперла за собой двери. Сжимая книгу, я осела на пол и зарыдала. Я боялась поверить словам тех женщин.       «Этого не может быть, — отчаянно кричал голос в моей голове. — Не верь им! Ты не можешь им верить! Слушай своё сердце!       Я тяжело дышала от быстрого бега. Сердце стучало как сумасшедшее. В голове раз за разом проносились насмешки женщин. Я схватилась за голову и зажмурилась в надежде избавиться от их мерзких голосов.       «Прошу, пусть это будет ложью!»