Scarlet Heart Ryeo

Pov Ван Ук

      Порой, чтобы достичь желаемого, нам приходится жертвовать чем-то ценным, приходится совершать ошибки. Но мы закрываем на это глаза, обманом пытаясь уговорить себя, что всё, что мы делаем, правильно, и нам не нужно краснеть, чувствуя стыд за собственные поступки. Мы заставляем себя верить в то, что у нас не было выбора, кроме как предать человека, доверявшего нам, ведь это было предначертано судьбой. Такова воля небес, и мы не можем не подчиниться ей.       Но за каждый наш шаг мы платим высокую цену. И это лишь одна из причин, по которой нам нельзя оступиться, следуя выбранному пути. Нельзя оглядываться назад, нельзя сожалеть о сделанном, нельзя останавливаться. И какой бы глубокой ни была ваша рана на сердце, вы не должны сдаваться и опускать руки на половине пути, нельзя поддаваться человеческой слабости. Мы можем смотреть лишь вперёд, двигаясь навстречу намеченной цели, и прилагать все усилия для её достижения, чего бы это нам не стоило.       Все эти месяцы я живу лишь одним: вернуть Хэ Су, снова слышать её смех и видеть на губах искреннюю улыбку, подаренную мне одному. Я часто приезжал к ней, хотел увезти из Пханджу, но каждый раз она отвечала отказом на мои уговоры. Почему?       Со временем я понял, что у меня появилась ещё одна цель. Я хотел избавиться от Ван Со, раздавить проклятого четвёртого принца, навсегда стерев его имя из истории. Только так Су могла снова взглянуть на меня. Но ничто не могло мне помочь сделать это, кроме власти, исходящей от королевского ранга. И третий принц, ослеплённый погоней за троном, легко мог стать моей марионеткой, ведь руками Ван Ё, всю жизнь ненавидящего своего младшего кровного брата, я мог вершить всё, что угодно, и получить то, о чём так сильно желал.       Я был уверен, что пока жив Ё, я не смогу стать королём, поэтому даже не думал о троне. Наоборот, если бы я позволил брату возвыситься, если бы помог ему, я бы смог добиться его расположения, доверия и покровительства. И этого было достаточно, чтобы расправиться с псом, убив его, либо навечно посадив на железную цепь, держа у самых ног и не позволяя снять с шеи стальной поводок.       Единственной проблемой был Му — наш мнимый король, которому не было места ни во дворце, ни в столице. Его сутулая тень могла найти успокоение лишь в тёмном далеком углу Чондокчжона, где не было слуг, не было никого, кто мог бы увидеть настоящее лицо короля, бледное и испуганное, лицо загнанного в ловушку человека.       «Если хочешь, чтобы я встал на твою сторону, избавься от короля».       Я согласился. Мне ничего не оставалось делать, как принять предложение Ё, забыв о братских узах с Ван Му, забыв о человечности, забыв об остатках совести и милосердии. Ван Вон, умело прирученный третьим принцем, стал помогать мне. Он втайне ввозил во дворец ртуть из Китая. Я бережно хранил её, приберегая для короля, и если бы не придворная дама О, которая вечно была при Ван Му, я мог бы намного раньше избавиться от него и наконец прекратить его страдания.       Когда земли Корё побелели от снега, служанка Че Рён, что раньше жила в моём доме, а после ухода Хэ Су стала прислуживать вместе с ней во дворце, начала потихоньку добавлять ртуть в чистую воду королевских купален. Девчушка с забавными хвостиками, всегда почтительная к своим хозяевам, почти не раздумывая согласилась помочь. Я со страхом и дрожью во всём своём теле ожидал грядущих изменений в некогда наследном принце, боялся заметить в нём первые признаки смертельной болезни, способной лишить того жизни. И когда обычно бледное лицо короля стало серым, когда под глазами появились тёмно-синие круги, когда правитель, едва ли не плача, начал вздрагивать от любого малейшего шума, говорить сам с собой в присутствии братьев или чиновников, иногда повышая голос, а иногда переходя на чуть слышимый шепот, я понял: мой план начал действовать.       Я видел, как довольно выглядел Ё, как расцветала после горечи потери Тхэ Джо королева Ю, как она улыбалась, позволяя мне целовать её руки в знак уважения. Только мне было неспокойно, душу изнутри терзали угрызения совести, но отступать уже было поздно. Мне было стыдно поднять глаза на Ван Му, на мать, на Хэ Су, которой я не мог ничего рассказать. Я боялся сказать ей правду, я лгал ей, уверяя, что во дворце всё спокойно. И постепенно я сам поверил своим же словам. Ведь всё, что я делал, было во благо нашему будущему.       Когда приступы безумия короля стали обычным делом, народ заговорил о странных смертях по всей стране. Тут и там слышались разговоры о вновь объявившемся Волке, убившем свою приёмную семью. Слухи о том, что Ван Со убивает клан за кланом, быстро распространились по столице, и теперь каждый её житель со страхом ожидал приезда принца обратно в Сонгак. А знал ли Пханджу об Оборотне?       Зима потихоньку отпускала Корё. Кое-где таял снег, открывая чёрную землю из-под белого пухового покрывала. Всё постепенно оживало, пробуждаясь от долгого сна. Король уже не помнил себя, и я с замиранием сердца ждал его кончины. Все хлопоты и заботы давили на плечи, как будто прижимали, вдавливали меня в промерзшую землю. Этим вечером я вновь гулял по дворцу, не находя места, и не сразу заметил, что ноги снова привели меня в Дамивон.       — Ваше Высочество? — услышал я за спиной женский голос. — Что вы здесь делаете? — я обернулся: передо мной стояла придворная дама О. Нахмурив брови, женщина вглядывалась в моё лицо и ждала объяснений. За несколько месяцев после смерти короля она сильно изменилась: она похудела, осунулась, стала словно призрачной тенью, снующей по дворцу.       — Я хотел… прогуляться, — сказал я первое, что пришло в голову. — Мне необходимо собраться с мыслями.       — Чтобы придумать, как похитрее вонзить королю нож в спину? — почти прошептала придворная дама. — В спину родного брата?       Я опешил, не находя слов. Я открыл рот и хотел было возразить, обвинить её во лжи, но моё горло не слушалось, голос как будто исчез, не позволяя мне произнести ни звука. Я просто стоял и, не двигаясь, смотрел в глаза дамы О, которая чуть ли не содралась от злости. Я сжал кулаки, пытаясь собраться с мыслями, не растеряться, не подать виду, что эта жалкая наложница смогла разоблачить меня.       — Следите за своими словами, — сквозь зубы процедил я. — Вы…       — Ещё не поздно. Вы ещё можете отказаться от вашей затеи, — говорила она. Я видел, как горели её глаза в темноте, и был почти уверен, что эта еле дышащая женщина была готова разорвать меня в этот момент. Но что она, безродная служанка, могла понимать? Что она знала обо мне, о троне, о моих чувствах?       — Я сделаю вид, что не видел вас и не слышал всю эту чушь, — прошептал я, но в этот же миг почувствовал, как меня схватили за руку.       — Не боитесь потом пожалеть? Не будете ли вы чувствовать муки совести всю свою жизнь, если собственными руками отправите старшего брата на небеса? — продолжала она властным тоном, смотря прямо на меня прищуренным взглядом. — Сможете жить с таким грузом? Сможете… И дальше приезжать к Хэ Су и смотреть ей в глаза, зная, что вы убийца? Сможете не врать ей? Не врать себе, своей матери, своим будущим детям?       Я оступился и застыл на месте, не зная, что делать дальше. Я никак не мог понять, откуда эта женщина могла узнать о ртути и короле. Я почувствовал, как вспотели мои ладони, как забилось сердце в приступе паники. Что я должен был сказать ей теперь? Должен ли был оправдываться, признавая за собой вину? Мог ли оставить всё, как есть?       — Вы говорите всё это, зная, что за свои слова можете поплатиться жизнью? — спросил я, снова взглянув на придворную даму, которая всё также сжимала моё запястье.       — Моя жизнь, — начала она, скривив губы в усмешке, — давно не принадлежит мне. Мне нечего терять.       — Я забуду о ваших словах, — сказал я, вырвав руку из хватки дамы О, — если вы прекратите нести чепуху. Вам не дорога ваша жизнь? Тогда просто служите королю до самой смерти, и не лезьте в дворцовые дела, — я замолчал, набирая в лёгкие побольше воздуха. — Да, король болен, и вы ещё смеете распускать о нём слухи? Если не хотите, чтобы вас повесели на рассвете, тогда возвращайтесь к своим обязанностям и не суйте нос, куда не следует, — дама О, сжав губы, внимательно слушала каждое моё слово. Я продолжал: — Вас приняли в Дамивон только благодаря отцу и терпели ваше присутствие тоже только ради него. Сейчас Его Величества нет с нами, поэтому вам следует сидеть тихо и не высовываться, — и я, развернувшись, направился в свой дворец. Внутри всё горело, хотелось спрятаться, закрыть лицо руками, только бы никто не видел позорного страха в моих глазах.        Незаметно для себя я перешёл на бег и почти ворвался в покои. Темная комната неприветливо встретила меня давящим молчанием, и я постарался скорее зажечь свечи, чтобы хоть как-то прогнать одиночество и свой страх, сковывающий все мои внутренности. Я сел за стол и облокотился на спинку стула, прикрыв глаза. В голове шумело, все мысли путались, и я никак не мог сосредоточиться. Как дама О смогла узнать обо всём?       — Брат? — услышал я голос Ён Хвы. — Вы наконец-то вернулись, — и она подошла ко мне, сев в соседнее кресло и взяв со стола книгу. — Сунь Цзы «Искусство войны»? — задумчиво произнесла она, бегло просматривая пожелтевшие страницы. — Собираетесь устроить переворот во дворце? — как ни в чём не бывало спросила она и положила книгу на место. — Хотите стать королём?       — Я хочу, чтобы ты помогла мне, — произнёс я не своим голосом. — Ён Хва, мне нужно, чтобы ты встала на мою сторону.       — Я всегда буду с вами, брат, — решительно сказала сестра, улыбнувшись. — И сделаю всё, что в моих силах.       — Ван Ё скоро взойдёт на престол, — произнес я и заметил, как Ён Хва напряглась, услышав имя третьего принца. — Наш клан не должен потерять своё положение при дворе.       — Но почему бы вам не занять трон? — спросила Ён Хва, и я услышал нотку раздражения в её голосе. — Зачем упускать такую возможность?       — Затем, чтобы ты стала следующей королевой.       На мгновение в покоях воцарилось молчание. Ён Хва удивлённо смотрела на меня, не говоря ни слова. Я мог лишь терпеливо ждать её реакции.       — Стать королевой? — переспросила она, повысив голос. — Вы хотите, чтобы я стала женой третьего принца?!       — Ты будешь править Корё, — сказал я, умоляюще смотря на сестру. — И наша семья больше не будет, как прежде, в тени. Ён Хва, нам нужна сила, нам нужна власть.       — Королева Ю ни за что не позволит мне стать её невесткой, — с усмешкой произнесла принцесса. — А если и позволит, что будет дальше? Она будет править страной от имени Ё. А я…       — А ты родишь королю сына, — перебил я её. — И больше никто не будет нами помыкать. Наш клан возвысится благодаря тебе.       — Зачем вам вдруг так понадобилась власть? — неожиданно спросила Ён Хва. — Ради Хэ Су? Неужели всё, что вы делаете, ради этой девчонки?       — Власть даёт много преимуществ, — уклончиво произнёс я. — Разве мне нужно отвечать на этот вопрос? — Ён Хва прищурилась, и я заметил на её лбу тонкую складочку. — Подумай о моих словах. Подумай о своей матери, которой всю жизнь приходилось терпеть издевательства королевы Ю. Ты ведь хотела ей отомстить, помнишь? У тебя появился шанс это сделать.       Я встал из-за стола и, поднявшись по деревянной лестнице, вошёл в просторную спальню. Внутри догорали зажженные служанками свечи и я, сбросив на пол одежды, рухнул на постель. Усталость сразу же закружила голову, погружая разум в беспокойный сон. Нам срочно нужно было делать следующий шаг, нужно было предпринять последний рывок, чтобы закрепить своё шаткое положение. Если бы клан Хванбо возвысился, все остальные сразу бы перешли на нашу сторону. Я знал, дворец снова ждали неминуемые перемены, и мы должны были ими воспользоваться. Чтобы стать сильнее, чтобы достичь желаемого и получить то, чего мы заслужили своими трудами. Слишком поздно было теперь останавливаться.

Pov Ван Со

      Время на самом деле летит незаметно. Чем сильнее мы отдалялись от столицы, тем чаще я думал о Пханджу, о маленьком доме у подножия гор. Я хотел вернуться туда, хотел почувствовать на себе тёплый взгляд карих глаз, услышать девичий смех, окунуться в домашний уют старого ханока. Но время стремительно мчалось вперёд, унося с собой последние крупицы летнего зноя, меняя его сперва на золото осени, а затем на снега долгой холодной зимы.       Я знал, что уговорить кланы принять нового короля будет непросто, ведь Ван Му никогда не проявлял особых стремлений к трону, и, хоть тот и был первенцем Тхэ Джо, многие не понимали, почему покойный король выбрал именно Му своим преемником. Поэтому заручиться поддержкой десяти влиятельных семей казалось мне почти невозможным.       Воины, всюду следовавшие за мной и исполнявшие каждый приказ, везли ларцы, полные серебряных и золотых слитков, которые я приберёг специально для этих семей. Я был готов встретить их сопротивление, услышать отказ, но втайне надеялся, что мне не придётся доставать меч, желая исполнить последнюю волю умершего короля.       Дни становились короче и, казалось, сливались воедино. Дорога всё не заканчивалась, наоборот, уходила всё дальше за горизонт. Холод заставлял нас часто останавливаться, разжигать огонь и греться у скудного костра из тонких ветвей, которых мы могли собрать вокруг. Иногда мне хотелось сбежать, закончить это скитание по корёской земле, но каждый раз, когда я думал об этом, в голову приходили воспоминания о дрожащем отце, я будто снова видел его стеклянные глаза, чувствовал в своей ладони его холодные пальцы. Эти видения будоражили меня, напоминали мне, кем я был.       Я был щитом для короля. Его слугой, верным подданным. Я не мог предать его, не мог так поступить с собственным братом. И это придавало мне сил и мужества, это заставляло меня двигаться только вперёд, ведя за собой свою армию.       Первым городом, который мы посетили, стал Синджу. Проезжая по узкой дороге из камня, я вспоминал годы, прожитые здесь, в самом сердце горного ущелья, со всех сторон спрятанным тёмным лесом. Я помнил здесь каждый склон, каждое дерево, каждый дом и каждую улицу. Я видел, как, оторвавшись от всех своих дел, удивлённо и в то же время испуганно смотрели на меня люди.       — Это же Волк? — шептались вокруг. — Будда милосердный, зачем он вернулся?       Мой конь медленно ступал между лавок и трясущихся от одного моего взгляда торговцев. Люди боялись поднять на меня глаза, они прятались один за другим, и я вновь чувствовал себя тем самым четвёртым принцем, чьё имя страшились произнести вслух. Но разве церемония дождя не изменила их мнение обо мне?       — Он всех нас здесь перережет, — слышал я голоса за спиной. — Скорее бы небеса добрались до него. Сам Демон оставил на его лице свою метку.       Их слова ворошили вспоминания о той боли, которой меня наградил Синджу, о диких животных, ищущих новую жертву по едва уловимому запаху крови. Я вдруг почувствовал, как загорелся под маской мой шрам, как вновь по телу проскользили острые когти волков. Но я продолжил спокойно смотреть на людей сверху вниз, не давая волю эмоциям.       — Не останавливайтесь, — приказал я воинам и повёл их дальше, к роскошному ханоку семьи Кан, что так любяще относились ко мне все 15 лет моей ссылки.       Как только мы подошли к высоким деревянным воротам, я спрыгнул с лошади. Стоящие слуги не обратили на меня внимания и даже не попытались пропустить внутрь.       — Уже забыли меня? — насмешливо произнёс я, похлопав одного из слуг по плечу. — Забыли, кто такой четвёртый принц?       — Нам велено не впускать вас, — отрезал он, не шелохнувшись. — Пожалуйста, покиньте это место.       — Это мой дом, — усмехнулся я, оглядев возвышающийся над городом дворец семьи Кан. — Разве я не могу вернуться сюда в любое время?       Слуга не ответил. Я попытался пройти, но стража вновь не впустила меня, достав мечи.       — Умереть захотели? — грозно прошипел я и тоже схватился за меч. — Быстро с дороги! — я замахнулся, и в этот момент дубовые двери открылись: передо мной появилась знатная женщина, одетая в тёмно-зелёный ханбок.       — Так и думала, что ты скоро объявишься, — певуче произнесла она, и я узнал в этой женщине госпожу Кан. — Я знаю, зачем ты приехал, — с иронией сказала она, остановившись. — Ты же не думал, что я соглашусь помочь тебе и тому жалкому королю, который не способен отдать приказ даже простому слуге?       — Вы в добром здравии, — прошептал я, поклонившись мачехе. — Какое счастье.       — Убирайся с моих глаз, — зло бросила она, намереваясь уйти. — Не хочу тебя видеть.       — Синджу уже не так велик, как раньше, — начал я, желая привлечь внимание госпожи. — Дом Кан теряет своё могущество. Что же делать?       — Что ты хочешь этим сказать? — снова повернувшись ко мне, спросила женщина.       — Может, вы позволите мне войти? — спросил я, и госпожа Кан, сжав губы и задумавшись на мгновение, жестом приказала слугам пропустить меня и нескольких моих воинов, несущих с собой сундуки с серебром.       Мы вошли внутрь дворца, и я сразу же вспомнил те ощущения, которые испытал, когда впервые попал сюда. Тогда я был ещё маленьким мальчиком, отвергнутым матерью, отцом и братьями. Я был одинок и испуган, я не знал, что ждало меня в Синджу, не знал, сколько боли и унижений мне придётся выстрадать здесь, в приёмной семье, которая была готова отдать меня на съедение волкам, только бы я не мешался у них под ногами. Я был их заложником все эти годы.       Женщина опустилась в кресло и взмахом руки предложила присесть рядом с ней. Я почтительно склонил перед ней голову, но остался стоять на месте. Леди Кан усмехнулась.       — Что ж, — сказала она, рассматривая драгоценные перстни на пальцах. — Что же ты можешь предложить мне взамен на поддержку твоего никчёмного короля?       — Семья Кан уже не так влиятельна после смерти Тхэ Джо. Никто из этого дома не имеет положения во дворце, никто не может повлиять на короля, — говорил я, тщательно подбирая слова. — Я могу помочь вашему сыну, — я на секунду запнулся, — вашему родному сыну получить ранг министра. Не этого ли вы хотели для своего ребёнка?       — Я не верю пустым обещаниям, — ответила мачеха, улыбнувшись. — Разве ты сможешь заставить короля принять такое решение?       — Только если вы согласитесь помочь ему удержать трон, — просто ответил я.       — А если я не дам своего согласия? — спросила женщина, немного наклонившись вперёд. — Что будешь делать потом?       — Если королём станет кто-то другой, о вас больше никто и не вспомнит, — заверил госпожу я. Разве она сама не могла догадаться?       — Как я могу доверять тебе? — скривив губы в усмешке, задала вопрос мачеха.       — Придёт время, и вы поймете: я всегда держу своё слово.       Я махнул головой в сторону воинов, и те поднесли два сундука, полных серебра. Затем, поклонившись, я покинул дворец приёмной семьи и, запрыгнув на коня, двинулся дальше в путь. Времени на передышку не было, ведь каждый день в походе всё увеличивал расставание с моим единственным и самым ценным сокровищем.       — Пошли за ним людей, — приказала леди Кан, — и скажи им напасть на принца. Но не сразу, иначе он быстро поймет, чьих рук это дело. Я слишком хорошо его знаю. Он не раздумывая убьет их. Пусть это увидят люди, — она вздохнула и вновь посмотрела на свои руки. — Сейчас же начни распускать слухи, что Волкодав вернулся и теперь не щадит никого на своём пути, — женщина потянулась к большему сундуку и, открыв его, достала оттуда несколько слитков. — А затем расскажи об этом королеве Ю. Она знает, что дальше делать, — произнесла она, разглядывая блеск серебра. — Гляди, и её старший сын может стать следующим королём.       Когда я покидал Синджу, подкуп госпожи не казался мне чем-то неправильным, ведь от поддержки семей зависело, сможет ли Ван Му удержать трон. Следующие города, следующие кланы ничем не отличались от предыдущих. Люди также со страхом смотрели на меня, но, казалось, они ещё больше дрожали и падали на колени, как только слышали стук копыт моей лошади. Улицы замирали, мгновенно затихали голоса, когда я приближался к очередному влиятельному дому Корё. Люди разбегались в рассыпную, они прятались в хижинах, прятались под лавки торговцев, прося небо помочь им избежать встречи со мной. Неужели они до сих пор считали меня убийцей? Но ведь даже раньше я никогда не убивал людей без причины.       — Демон… Этот демон отправит нас всех на тот свет! — слышал я раз за разом.       С каждым городом сундуков становилось всё меньше. Большинство семей смотрели на меня с подозрением, напряжённо вглядываясь в моё лицо и меч, который я всё время держал при себе. Несколько кланов, которые раньше были преданы моему отцу, сразу же согласились поддержать его наследника, кого-то, как леди Кан, приходилось уговаривать деньгами и высокими должностями при дворе, кто-то взамен на помощь просил у меня земли и рабов, но были и те, кто даже не открыл мне двери и не выслушал ни единого слова.       На просторах Корё почти не осталось снега, когда моя миссия наконец подошла к концу. Все наши силы были истрачены на долгий поход, который продлился ровно полгода. За это время я ни разу не снял маску, ни одного дня не забывая о Су. Теперь, закончив это скитание, я мог лишь надеяться, что кланы не подведут короля. Я не знал, как теперь обстояли дела во дворце, и мог лишь надеяться, что с Его Величеством всё было в порядке. Но зная третьего принца, я не мог быть уверенным в своих надеждах. Поэтому я изо всех сил подгонял лошадь, спеша в Сонгак, а после — в Пханджу, где должна была ждать меня моя хрупкая, но сильная духом Хэ Су.       Сейчас дорога обратно казалась мне ещё более длинной, чем прежде. Каждый вечер, останавливаясь для ночлега, я садился у костра и, достав из-под сердца заколку, любовался ей в свете огня, вспоминая Хэ Су. Иногда мне казалось, что в шуме ветвей я слышал её голос, её звонкий смех или, наоборот, нравоучения, которые всегда заставляли меня улыбаться.       Я думал о встрече с Су, не переставая гадать, ждала ли она меня все эти долгие месяцы. Мне хотелось узнать, как жила она это время, о чем думала и мечтала, чем занималась. Была ли она в Пханджу или же, снова не послушав меня, вернулась прислуживать в Дамивон? Вспоминая вёрткую девчонку, которая, будто магнит, всегда умудрялась притягивать к себе неприятности, я беспокоился, ведь о Су некому было позаботиться в моё отсутствие. Я мог рассчитывать лишь на придворную даму, ведь только ей я раскрыл секрет о Хэ Су, рассказав, где спрятал её от дворца.        — Езжайте к королю и доложите ему, что все кланы в скором времени прибудут в Сонгак, — сказал я солдатам, когда март приблизится к своему завершению. — Передайте Его Величеству, что я скоро буду в столице, и отдайте ему это, — я протянул ближайшему ко мне войну свёрток пергамента, в котором были изложены все подробности похода. — Король должен получить его лично в руки.       Я принял решение первым делом заехать в Пханджу, а позже отправиться во дворец. Приказав всем солдатам оставить меня, я развернул коня и помчался в сторону гор, туда, где одинокий ханок отделяла от леса быстрая изумрудная река, храня в своих водах его отражение. Я думал лишь об одном: как можно скорее добраться до горизонта и увидеть её.       День и ночь я гнал свою лошадь, а когда моему взору открылся вид на потерянный среди гор маленький город, моё сердце, то замирая, то, наоборот, гулко стуча о рёбра, грозилось выпрыгнуть из груди. Я видел перед собой широкую реку, с противоположного берега которой толпились люди. Несколько женщин, нагнувшись к воде, стирали одежды, мужчины рыбачили, мастерили из дерева лодки или ремонтировали порвавшиеся сети. Я видел среди них и детей, они беззаботно играли и бегали вокруг родителей, изредка останавливаясь для короткой передышки.       Я потянул за поводья, и лошадь, голодная и уставшая за долгое время похода, остановилась у самой воды. Я прикрыл глаза, пытаясь унять боль в своём сердце и привести в порядок мысли, но в это мгновение позади меня послышался столь привычный за долгие годы звук рассекающего воздух меча.       Я в тот же миг обернулся. В нескольких метрах от меня были люди, сидящие верхом на лошадях. Казалось, их было больше дюжины. И как я раньше не заметил, что за мной была слежка? Неужели я настолько глубоко погрузился в собственные мысли, что не услышал стук копыт их коней у себя за спиной?       Мой меч тут же оказался в руке. Я сжимал его рукоятку до боли и следил за незнакомцами. Они всё так же держались поодаль, не приближаясь ко мне и не говоря ни слова. Мужчины были просто одеты, они часто переглядывались один на одного, будто бы не могли решить, что делать дальше.       — Кто вы такие? — громко произнёс я, указывая в их сторону железным клинком. — Кто вас послал? Кто ваш хозяин?       Никто не ответил, и лишь спустя полминуты один из всадников, замахнулись мечом, с диким рёвом бросился ко мне, намереваясь ударить. Натренированный в боях, я сразу отразил удар, разрезав нападающему плечо, откуда сразу же потекла кровь, забрызгивая одежду мужчины и шкуру его коня.       Вслед за смельчаком последовали и другие. Они размахивали мечами в разные стороны, изо всех сил стараясь поранить меня и, возможно, даже убить. Я уворачивался от их острых лезвий, но вскоре один из незнакомцев вонзил меч в горло моей лошади, отчего та, взвыв, необратимо начала заваливаться набок, утягивая меня за собой. Кобыла рухнула на землю, и я лишь успел перекинуть ногу на другую сторону, чтобы массивное тело животного не раздавило её. Боль от падения отозвалась эхом во всём моём теле.       — Убейте принца! — приказал кто-то среди незнакомцев, и все всадники спрыгнули с лошадей и ринулись ко мне. — Убейте проклятого демона из самой Преисподней!       Стук и скрежет металла разносились по всему берегу. Убийцы нападали на меня один за другим, но я с лёгкостью пропускал их удары. Их целью был я, но я не мог позволить им убить себя. Вместо этого я отбивался от их неумелых атак, на ходу просчитывая каждое их движение и взмах меча. С каждой минутой их становилось всё меньше, и когда спустя всего лишь мгновение у моих ног лежали лишь трупы, я заметил, как один из убийц убегал в сторону противоположного берега, пересекая горную реку. Он бежал к людям, желая спрятаться среди них. И я решительно последовал за ним.       И снова ярость завладела мной. Теперь я, точно хищник, преследовал свою жертву, которой негде было от меня спрятаться. Я был весь в крови убитых разбойников, подгоняемый ранее услышанными от них колкими словами в свой адрес. Все эти полгода я слышал лишь проклятия, и теперь весь мой гнев вырывался наружу. Он требовал крови, требовал оправдать право называться Волкодавом.       Завидев меня, люди на берегу закричали и, побросав все свои дела, тут же разбежались в разные стороны. Оборотень, скрывающий шрам под маской, в чёрных одеждах, забрызганных пятнами алой крови, с мечом в руках и горой бездыханных трупов за спиной, вызывал у них дикий ужас, животный страх. Но я не обращал внимание на их крики. Перед глазами я видел лишь белый туман и слышал стук собственного сердца в ушах. Сжав зубы, я, словно истинный Волк, догонял свою добычу.       И я сделал это. Поймав беглеца, я, не раздумывая, перерезал ему горло. Я отбросил его тело в сторону, чувствуя, будто бы все услышанные за эти полгода проклятия вылились в месть, которую я только что сполна отплатил своим несостоявшимся убийцам. Я боялся в этом признаться, но в тот момент я в самом деле и был мучителем, тем самым людским кошмаром, каким меня все считали.       Я опомнился лишь после того, как почувствовал, что моя рука была рассечена от самого плеча до локтя во время боя и теперь горела адским пламенем. Кровь стекала на землю, пропитывала собой одежду, отчего та прилипала к телу. Оглянувшись, я заметил вокруг себя испуганных людей, которые от страха не двигались, а, как зачарованные, следили за каждым моим движением. И я понял, что только что натворил.       Не разбирая дороги, я, прижав пораненную руку к груди, поплёлся вдоль реки, туда, где теперь меньше всего хотел оказаться. И затем я увидел ханок. Одинокий ханок у самой реки. Ноги дрожали, все мысли исчезли, и теперь в голове было пусто.       Медленно пройдя во внутренний двор дома, я остановился, не зная, как поступить дальше. Имел ли я право войти?       Я задумался, забыв о боли, и внезапно услышал из-за двери ханока девичий голос. Голос Хэ Су. Там, в тёмных комнатах старого дома, она пела. Прислушиваясь к её словам, я оступился, узнав строки мелодии.

      — Чувствуя дуновение ветерка, мне больно,       Но маленький луч света заставляет меня улыбнуться.       Люди живут в занятом мире,       Стараясь думать только о себе,       Но есть один человек, который дарит мне улыбку.       Когда я найду место, где нет одиночества,       Встань рядом со мной, мой друг, и поспеши за мной.       Мой дорогой друг,       Спасибо тебе за то, что остаёшься собой.       Мой дорогой друг,       Спасибо за то, что остаёшься таким, какой ты есть.

      Звук её голоса был столь родным. Я помнил эту песню, помнил тот день, когда впервые услышал её, помнил её улыбку, когда все братья захлопали, стоило ей спеть последнее слово той песни. Я снова чуть ли не потерял равновесие, успев схватиться за колонну. Голос изнутри ханока замолчал и я затаил дыхание, боясь, что своим неловким движением мог выдать своё присутствие. Я боялся, что, увидев меня, увидев кровь, она могла испугаться.       Я замер, молясь о том, чтобы Су не услышала меня и продолжила петь, но, сам толком не понимая, что делаю, сделал шаг вперёд и вошёл в маленькую комнату. Из груди вырвался рваный вздох, когда я, тихо ступая по деревянному полу, заметил сидящую ко мне спиной девушку в голубом платье и нефритовой бабочкой на поясе. Я остановился позади Су, не в силах приблизиться.       Глаза вдруг защипало и по щекам медленно потекли слёзы, смешиваясь с каплями крови, забрызгавшими моё лицо. Содрогаясь всем телом и едва сдерживая всхлипы, я видел, как Су, сидя в кругу разбросанного по полу пергамента, исписанного чернилами, замерла, прислушиваясь к моему сбившемуся дыханию.       Медленно и осторожно она обернулась, и в тот же миг мы встретились глазами. Хэ Су не выглядела удивлённой или испуганной при виде меня, с ног до головы перепачканного чужой кровью. Её взгляд согревал меня, дарил надежду на лучшее, на что-то хорошее, что обязательно ждало меня впереди.       Не двигаясь, я продолжал стоять на месте, вглядываясь в родные черты девушки. Она поднялась с пола и так же осторожно подошла ко мне. Я не мог оторвать глаз от ее лица, не мог говорить, боялся вздохнуть. Остановившись в шаге от меня, Хэ Су улыбнулась, и её глаза заблестели.       — Я ждала вас…