Наследники

      Учебные дни были сплошным калейдоскопом различных событий как приятных, так и не очень. Для начала были завтрак и ненавистная мною овсяная каша. О, боже, или, как говорят волшебники, о, Мерлин. За что они так с детьми? Когда я уже был готов сбежать из Хога обратно домой к объедкам, которые перепадали мне от Дурслей. Плачевное положение спас альбинос, зазвав в школу своего домового эльфа. Это создание — совсем отдельная история, я в жизни не видел ничего более несуразного, чем он. Маленький, тощий человек, одетый в наволочку, огромные глаза и уши, морщинистое лицо. Почему это называют эльфом, я так и не понял. При упоминание эльфов в моей голове сразу всплывал образ слащавого блондина из фильма «Властелин колец», и это морщинистое чудо никак не укладывалось в мое уже состоявшееся мировоззрение. Но вот пользы от него было гораздо больше, чем от киношного красавчика. Это чудо кормило меня как на убой, а остальное меня больше не интересовало. Ни его внешний вид, ни противный голос или постоянное желание биться головой об стену от того, что Гарри Поттер, сэр, готов есть приготовленную им пищу. Сначала я пытался его от этого отучить, но после получаса уговоров я отказался от этой затеи, ведь, как сказал Драко, это пустая трата времени. Потом меня зацепили Чары. Профессор Флитвик — это что-то с чем-то. Старичок-полугоблин каждый урок выдавал такие финты, хоть стой, хоть падай. Он смог зацепить меня своей магией и озорством, интересно, каким он был в молодости. И вот чары заняли положенное место среди самых любимых школьных предметов. Если бы меня попросили составить список предметов, которые мне нравятся посещать, то он выглядел бы так: 1. Зелья. Урок с огромной буквы З. В этом случаи и сам предмет, и его профессор приводили меня в неописуемый восторг, это что-то сродни гипнозу. На уроках декана я забывал абсолютно обо всем и полностью отдавался приготовлению зелий. Снейп позволял мне изменять рецепты по моему усмотрению, но получившийся результат всегда сравнивал с Драко. Ведь именно он был лучшим в приготовлении стандартных рецептов. Когда у меня ничего не выходило профессор расстроенно вздыхал, но когда я добивался того результата, что ожидал, в его бездонных глазах загорался странный огонь. 2. Чары. Флитвик покорил меня своей открытостью и озорством. Вроде бы взрослый мужчина, даже старичок, но может заткнуть за пояс любого. Его рассказы и жизненные примеры не отвлекали от предмета, а наоборот подстегивали и стимулировали нас. Каждый хотел выучить и попробовать то, о чем он рассказывает. 3. Защита от Тёмных Искусств. Сам по себе предмет довольно мутный, но вот профессор Квирелл, который его ведет, может свести с ума любого. О, боже или о, Мерлин, без разницы, кто только позволил ему преподавать этот предмет? Когда он пытался рассказать нам о вампирах, его колбасило так, словно тот самый вампир стоит у него за спиной и с минуты на минуту вонзит свои клыки ему в горло. Четвертое, пятое и шестое места занимают Астрономия, Нумерология, Прорицания. Седьмое и восьмое — два самых ужасных для меня предмета. Это История магии с ее восстаниями гоблинов, на которой я тупо сплю, и мой личный ужас — Трансфигурация. Гриффиндорская ведьма МакГонагалл всего за пару уроков отбила у меня все желание научиться превращается в животное. Так, как, по ее мнению, со своими мозгами я смогу стать либо флоббер-червем, либо тараканом, в лучшем случае. Еще меня порадовал наш факультет. Хоть все вокруг считают Слизеринцев злыми, ужасными и поголовно темными волшебниками. На самом деле все наоборот. Если на людях они вели себя так, как от них ожидали, то за стенами своей гостиной они становились совершенно другими. Открытые, веселые, отзывчивые к первокурсникам — за нами присматривали, советовали, заботились, ни один слизеринец никогда не оставался в одиночестве. Первые пару дней ко мне присматривались, конечно, я же герой, Мальчик-Который-Выжил, победитель Темного Лорда, которого поддерживали многие их родители. Во-первых, я старался не выделяться и показать что, я такой же, как и все. Во-вторых, у меня в друзьях был павлин Малфой, и, как я понял, это был очень весомый факт. Ведь его papa личность довольно известная во всем магическом мире, не только в Британии, но и за ее просторами. Кажется, это и стало решающей точкой при налаживании отношений на факультете. Но в субботний вечер, когда мы сидели в общей гостиной и слушали очередной рассказ старшекурсника Маркуса Флинта, в гостиную вошла наша староста и заявила, что ДИРЕКТОР — провалиться ему на месте — Дамблдор, ожидает меня в своем кабинете для личного разговора. — Эй, шкет, — Маркус поднялся со своего места и сел рядом со мной, — ты чего опять натворил? — Не знаю. — Я пожал плечами. Я, конечно, не был идеальным студентом, мог опоздать или взболтнуть лишнего во время урока, но не более того. — Ясно, значит, старому маразматику, ЛИЧНО от тебя что-то нужно. — Флинт выдохнул. — Так, господа аристократы, у кого есть при себе амулеты и артефакты против ментального воздействия, выкладываем на стол. — Но никто не пошевелился. — Давайте, давайте, не жоптесь, вдруг старик нашему герою мозги поджарит. — А вот я сейчас не понял. — Я уставился на Маркуса. — Точно же, ты еще не в курсе. Наш директор очень умелый легилимент и не брезгует пользоваться этой способностью на студентах. А ты у нас звезда местного масштаба, и что в твою голову он захочет залезть — это однозначно. Также он может получить возможность наблюдать за Слизерином изнутри. — Да я никогда не стану ничего ему рассказывать! — Ты не кипятись, герой. — Флинт положил свою здоровую ладонь мне на плечо. — Мы знаем, что ты не такой, но пойми, против ментальных закладок старика ты не сможешь устоять и станешь играть ему на руку, даже не подозревая этого. И для того, чтобы этого избежать, я и трясу наших однокурсников, — громко сказал Маркус, чтобы его все слышали, — на пару защитных безделушек, а они, понимаешь, жадничать вздумали. — Гарри, возьми мой. — Малфой снял с шеи цепочку, на которой висел странный камень. — Его мне дал отец перед отъездом в Хогвартс, он довольно мощный, так что должен выдержать и прикрыть тебя ненадолго. От этого жеста я реально зауважал альбиноса. Он и раньше совершенно открыто всем показывал нашу дружбу, всегда был на моей стороне, а сейчас добровольно отказывается от своей защиты. Хотя отлично знает, что половина Слизерина не отказалась безнаказанно полазать в его мозгах. В том, что они это умеют, я не сомневался. Но он отказался от защиты ради меня, вот это друг, я понимаю. — Спасибо. — Я надел цепочку на шею. — Я обязательно его тебе отдам, как только вернусь. — Раз вы закончили, то нам следует идти, директор не отличается терпением. — Джемма взяла меня за руку и повела к выходу из гостиной. Она отлично ориентировалась по замку, и через пятнадцать минут мы стояли перед огромной каменной горгульей. — Сахарная вата. После слов девушки статуя ожила и начала вращаться, открывая темный проход, ведущий к крутой винтовой лестнице. — Иди, но прошу тебя, Гарри, будь очень внимателен. Каждый вопрос может быть с подвохом, а у любого твоего ответа может появиться скрытый смысл. — Спасибо. Я понял. — Я поднялся на первую ступеньку и обернулся, чтобы спросить, кто вернет меня обратно в гостиную, но коридор уже был пуст. — Ну не оставит же он меня у себя жить, значит, и в подземелья я как-нибудь смогу вернуться. Я поднялся по лестнице и оказался в кабинете директора. Это была круглая, просторная комната, полная еле слышных странных звуков. Множество таинственных серебряных приборов стояло на вращающихся столах — они жужжали, выпуская небольшие клубы дыма. Стены увешаны портретами прежних директоров и директрис, которые мирно дремали в красивых рамах. В центре громадный письменный стол на когтистых лапах, а за ним на полке под стеклом Распределяющая Шляпа. Ничего более странного я в своей жизни не видел, но это было до того, как передо мной не появился Он. Мантия в пол, на голове остроконечный колпак со звездами, хитрющие голубые глаза, скрывались за очками-половинками, борода с вплетенными в нее колокольчиками заканчивалась где-то в районе пупка. И тут за его спиной что-то вспыхнуло. От неожиданности я аж вздрогнул. — Гарри, все в порядке, здесь тебе нечего бояться. «А то, ведь самый добрый и светлый неустанно бдит». — Это всего лишь Фоукс. — Старик отошел в сторону, и я увидел пустой насест и кучку пепла под ним. «Видно, этот самый Фоукс устал от компании занудного старикашки, решил самовозгореться и пасть смертью храбрых». Но тут из кучки пепла показалась маленькая головка птенца. — Фоукс — феникс, а они сгорают, когда приходит их время, и заново возрождаются из пепла. Жаль, что ты застал его таким, но поверь, к концу года он будет прекрасен и полон сил. Присаживайся, Гарри, может, конфетку? — И протянул мне сахарницу, заполненную желтыми леденцами. По их цвету я смог догадаться, что они — определенно лимонные — будут безумно кислыми. — Нет, спасибо. Я стараюсь ограничить прием сладкого, оно очень вредно для зубов и вызывает кариес… — Декан дал мне пару лишних книжек по зельям, так я в них такого начитался. Боже упаси принимать угощения от незнакомых и непроверенных временем людей. В них может оказаться все — от банальных ядов до зелий подчинения. — Что же, тогда давай поговорим. Как у тебя дела, как факультет, тебя там не обижают? — Ну что же, директор, — глазками так хлоп-хлоп, и, как говорил пингвин, улыбаемся и машем, — все замечательно, мне нравится на Слизерине. — Но все же Слизерин не самый дружелюбный из факультетов, — старик гнул свою линию. — Вот Гриффиндор совсем другое дело. — Да уж, я это заметил. Одни Уизли чего стоят, очень веселые ребята ничего не скажешь. — О, близнецы, они такие весельчаки, напоминают мне о временах моей юности. Ну, и младший Рональд тоже хороший мальчик. Добрый, отзывчивый, он мог бы стать для тебя отличным другом. — Очень в этом сомневаюсь. Вы, конечно, меня простите, но я никогда бы не стал дружить с таким завистливым и заносчивым мальчишкой. — Что ты, Гарри, ведь не все так плохо. — Вообще-то именно так. Он ведет себя просто отвратительно, спорит с профессорами, обижает девочек. Единственное желание, которое он во мне вызывает, это зарядить ему пару раз в глаз. Судя по всему, до старика дошло, что пиар-кампания рыжего семейства на меня не действует и решил зайти с другой стороны. — А как учеба? Какие предметы тебе нравятся? Вот профессор Флитвик очень лестно о тебе отзывается. — Чары мне, конечно, нравятся, но, не в обиду профессору Флитвику, зелья я люблю больше. — А Трансфигурация? Минерва очень хороший учитель, я бы сказал одна из лучших. — Но вот мне явно далеко до лучших в этом предмете. Если быть честным, то я этот предмет вообще не понимаю. — Но тебе ведь нравится в Хогвартсе. — Да, я попал на лучший факультет, у меня отличные друзья и декан. — Хорошо, я очень рад, что у тебя все в порядке, для меня это очень важно, ведь я переживаю. «Как же, переживает он, десять лет дела до меня не было, а теперь я у него под боком, и от этого он валерьянку литрами глушит». — Директор, вы, конечно, простите меня, но уже поздно, и мне пора вернуться в подземелья. — Я мечтал только о том, как бы сбежать из этого кабинета, медальон на моей шее ужасно нагрелся и грозил мне болезненным ожогом. — Конечно, ты прав. Сейчас. — Он повернулся к одному из портретов. — Браун, будьте так добры, найдите Кровавого барона и передайте, что мне нужна его помощь. Мужик с картины ушел, и через минуту в кабинете появился призрак полного мужчины. — Вы звали меня, директор? — Призрак поклонился. — Да, Барон, не могли бы вы оказать мне небольшую услугу и сопроводить мистера Поттера до подземелий? — Конечно, ведь я призрак Слизерина, и помощь студентам этого дома моя прямая обязанность. Мистер Поттер, следуйте за мной. Призрак потянулся к выходу, а я за ним. — До свидания, директор. — Я обернулся перед тем, как выйти. — До свидания, Гарри, и спокойной тебе ночи. Но мне не понравился его прощальный взгляд. От холода его глаз по мне пробежали мурашки размером со среднего слона, и это не предвещало мне ничего хорошего. И вот чего мне теперь ожидать от этого милого и чудаковатого на первый взгляд дедушки, я не знал.