Кровавый Хайд

      Хаос и паника, словно чернильное пятно на бумаге, медленно и неотвратимо расползались от центральной площади к окраинам. Людей пугали неразбериха, бегущие вооруженные люди и колокол, который в мирное время обычно молчал. Мало кто понимал, что вообще происходит: Хэйтем и его люди исчезли, местные метались в поисках тихого и безопасного уголка, тут и там в толпе мелькали осиротевшая охрана покойного Сантандера и городская стража, – они стремились попасть в порт, чтобы выкурить пиратов с испанского галеона, пока те не успели отплыть.       Либби бежала быстрее стражников, но не так быстро, как хотелось бы сопровождавшему ее пирату. Крепкий, плотно сбитый мужчина, тащил ее за собой чуть ли не волоком. Едва на площади у эшафота началась толкотня, инстинкты и опыт приказали Либби бежать со всех ног и она побежала. Но теперь, когда опасность, как казалось, осталась позади, у нее появились вопросы. Порт это конечно хорошо, но ей-то там делать нечего.       – Отпусти меня! – крикнула она и попыталась остановиться, но ее ноги лишь заскользили по земле.       – А ну перестань! – не сбавляя скорости, рявкнул пират и больно дернул ее за руку, – шевелись!       – Но послушай, – задыхаясь от бега и боли в сдавленной руке, не сдавалась она, – я-то тебе зачем?       – Приказ капитана.       Либби чертыхнулась, этого ей еще не хватало. Пираты, убийства, погони, а ведь день так хорошо начинался. Они бежали уже мимо портовых лавок, вдалеке показался причал и «Гурреро фероз», но неожиданно пират свернул в сторону.       – Эй, куда мы? – удивилась Либби.       – На корабль.       – Так вон же он, – девушка мотнула головой в сторону галеона.       Пират раскатисто рассмеялся:       – Может Хайд и безумен, но точно не глуп, – теперь они бежали чуть медленней, – на той посудине сидят шесть сотен матросов и солдат, а нас всего три десятка.       Либби в изумлении открыла рот:       – А как же… черный флаг?       Они приближались к самому дальнему причалу, где стоял, ощетинившись пушками, побитый, но в целом крепкий трехмачтовый шлюп «Докаса». На палубе суетились с десяток пиратов. Неужели этих безумцев и, правда, тридцать человек? Не сбавляя темпа Либби, вслед за своим проводником, взбежала на борт по узкой доске, которую один из матросов тут же отбросил в сторону.       Непостижимым образом капитан оказался на корабле раньше них. Он стоял, устало опираясь о штурвал, на его осунувшемся бледном лице высыхала кровь Фрэнсиса Сантандера, но, несмотря на все это вид у Хайда был самый решительный. Увидев, что вся команда в сборе, он указал рукой на видневшийся вдали галеон и закричал:       – Эта неповоротливая корова может снести нас одним залпом! Но пока она развернется, нас здесь уже не будет. Клянусь и чертом, и богом, – капитан обвел тяжелым свинцовым взглядом свою команду, – и на том свете я найду вас и выпущу кишки каждому, если вы не дадите мне тринадцать узлов! Тринадцать наших против восьми у испанского корыта, ходу!       Команда бросилась врассыпную, заскрипели доски, зашуршали паруса, были отданы все швартовы кроме заднего носового, и отжимной ветер отвел корму от причала. Чуть погодя, отдали последний конец, отвалили от борта, и шлюп тронулся с места. Хэйтем Рид огляделся – люди работали быстро и слаженно, пока все шло по плану, но впереди их ждало еще много работы.       Едва «Докаса» развернулась и вышла на курс, он подозвал пирата сопровождавшего Либби и тот повел ее к шканцам. Хэйтем дождался пока они подойдут, и затем мотнул головой в сторону девушки:       – Джим, что она здесь делает?       – Но вы же сами приказали забрать ее, сэр, – в голосе Джима скользнуло сомнение.       – Нет, я приказал забрать это, – Хэйтем подошел к Либби и сорвал у нее с шеи цепочку со своим крестом.       – Греметь мне вечность якорями, куда ж ее теперь девать? Бросить за борт?       Либби не нравилось, что они говорили о ней, как о мешке с опилками, но встревать в разговор пиратов она не решалась. Хэйтем рассеянно посмотрел на девушку, было видно, что он думает сразу о многих вещах и вопрос о Либби, среди прочих, занимал далеко не первое место.       – Бросай, – произнес он, наконец.       Тут уж Либби решила вмешаться, но стоило ей открыть рот, как где-то поблизости раздался жуткий грохот. Словно небеса всей своей тяжестью обрушились им на плечи. У Либби зазвенело в ушах.       – Господи, что это? – пробормотала она ошарашено.       Хэйтем и Джим переглянулись.       – К повороту оверштаг! – что есть мочи заорал капитан и Джим бросился к штурвалу, – три румба на ветер!       – Есть к повороту! – крикнули в ответ несколько голосов.       – Увались! – отдав команду, Хэйтем посмотрел на Либби, – это галеон. Похоже, хотят вернуть флаг, – криво усмехнулся он, – последняя возможность прыгнуть за борт, пташка, пока мы не разогнались.       Капитан «Докасы» отвернулся и вперил свой единственный глаз в медленно разворачивающийся испанский корабль. На его лице появилась хищная улыбка и выражение отчаянного безумства:       – В другой раз «Гурреро фероз» яростный воин, – произнес он, – сегодня тебе за мной не угнаться. Руль на ветер! Пошел поворот!       Либби стало не по себе, она чувствовала себя куском масла, брошенным на сковороду – все вокруг нее кипело: люди бегали по палубе, что-то скрипело, хлопала парусина, слышались выкрики «Так держать!», «Есть так держать!», капитан раздавал команды, в большей части которых она не могла понять ни слова.       – Безумие какое-то, пора с этим кончать, – пробормотала она, – пусть я крыса, но крыса портовая.       Либби решительно направилась к борту и, перегнувшись через него, посмотрела вниз:       – Высоковато…       Волны беспокойно били о корму, корабль быстро набирал скорость, они все дальше и дальше уходили от берега. Девушка сжала зубы. Сердце ее бешено колотилось, а пальцы, мертвой хваткой впившиеся в борт, от страха свело судорогой. Но если бы Либби не умела бороться со страхом, она бы не выжила на улице. Сделав пару глубоких вдохов, она перекинула одну ногу через борт и, подтянувшись на руках, полезла вверх. Она почти взобралась, когда кто-то схватил ее сзади за подол платья и сдернул на палубу.       – Куда ты лезешь, дура, теперь уже поздно! – это был Хэйтем, в его взгляде смешались удивление глупостью девушки и восхищение ее же храбростью.       – Сам сказал прыгать, – огрызнулась Либби.       – А теперь я говорю тебе бежать к топ-палубе! – поняв, что она не понимает где это, он указал рукой, – там высокие ограждения. Спрячься и не путайся под ногами.       Либби не надо было повторять дважды, четкие приказы она могла выполнять не хуже, чем старый матрос. Добравшись до топ-палубы, девушка спряталась у борта и сжалась в комок. До этого момента ей не приходилось бывать на корабле, а уж тем более участвовать в морских схватках и погонях. Моряки вокруг нее постоянно что-то кричали друг другу, но она не могла разобрать, о чем они говорили даже по интонациям – все команды звучали одинаково грозно и четко. Единственное, что она понимала, так это то, что они удирают. Со всех ног, как нашкодивший малыш от рассерженной мамаши, с той только разницей, что мать не убьет своего ребенка, когда догонит.       А тем временем «Докаса» уходила от «Гурреро фероз» все дальше и дальше. Тяжелому галеону не под силу догнать стремительный шлюп, особенно когда им правят умелые люди. Они могли бы пойти вдоль берега по мелкоте и галеон с его большой осадкой просто не смог бы там пройти, но у капитана были другие планы. Оставив испанцев далеко позади, шлюп лег на рассчитанный курс, и на палубе стало спокойней.       Едва опасность миновала, на Хэйтема обрушилась смертельная усталость. Не смотря на то, что он купил почти всех, кто должен был его охранять и до приезда Сантандера его содержали в более менее терпимых условиях, ночь в колодках и беготня не прошли даром. Не говоря никому ни слова, он передал управление помощнику и направился в свою каюту. Он прошел мимо Либби, даже не взглянув на нее. Все чего ему хотелось это спать, а с пассажиркой можно разобраться потом, все равно деваться ей некуда.       Он ушел, и Либби стало неуютно, все вокруг смотрели на нее. Девушка не боялась пиратов на открытой местности, но когда их так много, а бежать некуда – совсем другое дело. Они смотрели на нее, цокали языками, подмигивали и подходили ближе. Либби вжалась в борт и напрягла мускулы, если эти твари бросятся на нее, первых двух или даже трех она сумеет изуродовать. Она слышала про пиратов всякое и слишком хорошо представляла, что эти звери могли с ней сделать. Но неожиданно, небрежно оттолкнув двух крепких мужиков, вперед вышел шустрый старик, лет шестидесяти на вид.       – Ну, здравствуй, – довольно добродушно сказал он и присел рядом с Либби, – меня зовут Руфус и я боцман. Самый старый боцман на этом корабле.       – Самый старый вообще, – выкрикнул кто-то из пиратов и хохотнул.       – Это правда. Я тут вроде папаши у всей этой мелюзги, – он обвел рукой команду, и гордо выпрямил спину, – даже капитан иногда просит у меня совета.       Либби согласно покивала, признав, что это существенное достижение. Напряжение потихоньку покидало ее тело, возможно, все обойдется и она доживет до вечера. В отличие от других, старик не выглядел кровожадным, хотя его лицо помимо морщин, покрывали старые зарубцевавшиеся шрамы от шрапнели.       – В целом у нас тут неплохо, – он усмехнулся в бороду, – когда не убегаем от галеонов. Но как ты оказалась тут, девочка?       – Это вы у Джеймса спросите, – буркнула Либби.       Руфус обернулся:       – Ну-ка, Джимми, расскажи, как так вышло?       Джим пожал плечами:       – Мне неправильно передали приказ. И вместо кулона, который она стащила у капитана, я притащил ее саму.       – Женщина вместо побрякушки, неплохо! – заметил кто-то и многие понимающе рассмеялись.       – Но-но, парни, – пригрозил им старый боцман, – так или иначе, это женщина капитана и не смейте даже в мыслях трогать ее своими лапами. Иначе кровавый Хайд проверит правильного ли цвета ваша кровь.       – Так как ты говоришь тебя зовут? – обратился он к девушке.       – Либерти, Либби.       – Не бойся этих салаг, Либби, – Руфус покачал седой головой, – если и надо кого бояться, так это Хайда. Но он вроде положительно к тебе настроен, коли не дал прыгнуть за борт.       – Но он сам и сказал мне прыгать, – возмутилась Либби, ведь на самом деле, сказал.       – Ну, так прыгать надо пока корабль не набрал ход, – усмехнулся старик, – а если прыгнуть на полном ходу затянет под киль и все, пустишь пузыри. Так что наш капитан спас тебе жизнь.       Кряхтя, боцман поднялся на ноги:       – Все, ребята, не на что тут глазеть. Пусть сидит пока Хайд не скажет, что с ней делать.       Все разошлись, и Либби осталась одна. Она села на палубу и, облокотившись на борт, стала смотреть на небо. Смотреть на воду она не могла, потому что необъятная водная гладь вокруг лишний раз напоминала ей, в какую опасную западню ей довелось попасть.

***

      Либби не заметила, как задремала. Ее разбудил какой-то шум и, открыв глаза, она не на шутку испугалась. Пока она спала у «Докасы» прибавилось мачт – вместо трех их стало шесть. Проморгавшись, Либби рывком села, остатки сна улетучились, и она сразу поняла, в чем дело. Оказывается, шлюп сошелся бортами с еще одним кораблем, и этот второй корабль был, немного покрупней.       – Нас что, берут на абордаж? – пробормотала она, – я не удивлюсь. Учитывая все, что сегодня произошло, взятие нас в плен было бы логичным завершением этого «чудесного» дня.       Либби присмотрелась: на палубе «Докасы» столпилась почти вся команда во главе со своим капитаном. Теперь Хэйтем больше походил на кровавого Хайда, чем раньше: он выспался и отдохнул, приосанился, переоделся в свежую одежду и даже спрятал пустую глазницу под черной повязкой. На борту второго корабля тоже столпились пираты. «Все-таки не абордаж», – подумалось Либби, – «ладно, тогда можно пойти посмотреть, что там такое». Она нашла в толпе Руфуса и подошла к нему, рядом со стариком Либби чувствовала себя спокойней.       – Что тут происходит? – шепнула она ему.       – Это «Северный ветер», фрегат капитана Джонса, – зашептал ей в ответ Руфус, от старика разило чесноком и сырой рыбой, – никто не хочет с ним работать, потому что никогда не знаешь, что от него ждать. Пауль Джонс, больной ублюдок. Сколько раз я говорил Хайду, что связываться с ним опасно, – старик расстроено махнул рукой, – но он же никогда никого не слушает. Гляди, вон он идет, морской черт.       И в самом деле, по помосту, соединившему борта кораблей, на палубу «Докасы» ловко перебрался Пауль Джонс. Это был крепко сбитый человек среднего роста, он чем-то напоминал испанца, но все же им не был. Он двигался быстро и проворно, но сохранял при этом важный вид, не давая никому забыть, что он перебрался с фрегата на шлюп, а не наоборот. Капитана Джонса сопровождало несколько человек. Едва он ступил на палубу, как тут же приветственно вскинул руки:       – Хайд! Как я рад видеть твою рожу. А ты все тот же: ни бороды, ни глаза, – не давая возможности Хэйтему ответить, Пауль тут же продолжил, – у меня, конечно, имелась надежда на то, что ты это сделаешь, но чтобы с такой помпой?       Хэйтем смотрел на капитана Джонса внимательно и напряженно, будто готов был в любой момент обнажить оружие и начать бой. Однако Джонс пока не собирался завязывать драку:       – Никто не хотел браться за это дело, никто! Как же, пусть дальний, но родственник самому Королю, именитый капитан, на легендарном галеоне... И я стал думать у кого достаточно большие яйца для того, чтобы прирезать эту собаку Сантандера? – Джонс потер руки, изображая задумчивость, – и тут меня просто осенило! Есть же всегда жадный до крови Хайд, у которого к тому же личные счеты с этим старым испанским хером. И вот он ты, стоишь тут передо мной спокойный и молчаливый, как и всегда, а тело Сантандера уже остыло. Так как ты это сделал?       – Довольно просто, – ответил Хэйтем, – я выбрал тихое местечко, подгадал, когда Сантандер будет поблизости, разыграл спектакль с взятием меня в плен, подкупил почти всех законников и ловушка сработала.       – Неплохо, – покивал Джонс, – но я слышал, над "Гурреро фероз" подняли черный флаг!       – Ах, это. У меня там был свой человек.       Пауль Джонс крякнул:       – Так просто? Но ведь его теперь пустят под трибунал.       – Да, но казнить не смогут, потому что он теперь очень богат. А как работает наше правосудие, ты и сам знаешь.       – Что ж, должен признать это гениально. Даже жаль, что я не сам это придумал, – капитан Джонс кивнул своему человеку и тот передал человеку Хэйтема небольшой сундук, – а вот и обещанное.       Сундук открыли, Хэйтем заглянул внутрь и, убедившись, что все в порядке, кивнул Джонсу. Дело сделано, Паулю пора было уходить, но он медлил.       – Ищет повод придраться, – шепнул Руффус в ухо Либби.       – Все же, Хайд, ты хитрый, как морская грамота, – Джонс огляделся, – ладно. Ладно, мне пора.       Он развернулся, и направился было к своему фрегату, но вдруг внезапно остановился:       – А это что такое? – он посмотрел на Либби, затем на Хэйтема и озорно подмигнул последнему, – какой пират без шлюхи или ты решил пришвартоваться в тихой гавани, Хайд? Тогда прошу меня простить, в это очень трудно поверить.       Он хохотнул, приблизился к Либби и принялся ее рассматривать:       – Хороша! – заключил он в итоге, – но девчонка слишком свежа для шлюхи. А какие глаза, как два океана, такие же бесконечно синие и опасные. Ммм… я бы в них утонул.       Он повернулся к Хэйтему:       – Ты уж, поди, наигрался, продай мне ее, а?        – «Ах, ты ж сукин сын», – подумала Либби, – «ну сейчас я тебе покажу шлюху».       Она подалась вперед, но старый боцман вовремя схватил ее за руку и тихо пробормотал:       – Спокойно, девочка, не бабское это дело лезть в мужские разговоры. Только хуже сделаешь.       Хэйтем посмотрел на Либби: на ее плотно сжатые кулаки, грозные глаза и растрепанные волосы. «Семьдесят пушек против двадцати», – подумал он.       – Извини, дружище, она не продается.       – Да брось, Хайд, все продается: и бабы, и люди, и даже души.       Хэйтем задумчиво улыбнулся и невзначай положил руку на гарду своей шпаги:       – Пожалуй, так, но ее океаны гонят свои волны только для меня.       Взгляды капитанов встретились. Это не два упрямых карих глаза с минуту смотрели на один свинцово-серый. В тех взглядах сошлись фрегат и шлюп, семьдесят пушек против двадцати, сто хорошо вооруженных пиратов, против тридцати опытных и отчаянных. Кровавый Хайд против безумного Джонса. Тишину нарушал только рокот волн, все поголовно, даже Либби, готовились к драке. Первым не выдержал Пауль, он увидел во взгляде Хэйтема что-то такое, что заставило его отступиться:       – «Pulsus a daemonio vexatur», – вдруг сказал он, – что ж, понимаю. Нет, так нет.       Капитан Джонс быстро развернулся и перебрался на свой корабль, следом за ним «Докасу» покинула и его охрана. Сердце у Либби продолжало колотиться, а корабли уже разошлись. Хэйтем, а вместе с ним и команда, напряженно следили за тем, как удаляется «Северный ветер». В полной боевой готовности они прождали еще двадцать минут, а затем Хэйтем первым нарушил тишину:       – Не обольщайся, Либби, я не отдал бы этому ублюдку даже своего кока, несмотря на то, что он плохо готовит. Руфус!       – Да, капитан? – встрепенулся старый боцман.       – Неси ром. Пора.