Dancing on the edge

Плечи отчаянно мерзли с непривычки. Кожаная куртка осталась валяться на диванчике второго этажа, и Виктория уже не раз пожалела, что сняла ее. Пытаясь согреться, девушка активнее задвигалась в такт музыке, чувствуя себя откровенно по-дурацки, потому что отродясь не бывала в ночных клубах. Все этой ночью было в новинку. Немного в стороне, поближе к пульту диджея, крутилась Габи. Крутилась в буквальном смысле, едва не выпрыгивая из узкого платья и постоянно норовя прижаться ближе к какому-то парнишке, которого знала не больше часа. Их танец напоминал двух кобр под дудкой заклинателя или гусениц в брачный период. Выбор метафоры зависел от уровня раздражения Виктории. И честно говоря, она была уже порядком на нервах. Утреннее собрание директоров выпило из нее все соки. Он уходит. Это решенный вопрос, и даже если бы Виктория расплакалась прямо там (чего конечно делать не стоило, ее и так держат за неразумное дитя), хладнокровие генерального директора “Альбион Индастриз” все равно было убийственно прочным. Раз за разом, девушка прокручивала в голове образ Уильяма Мельбурна. То, как он слегка склонил голову, протягивая заявление об уходе, его манеру грустно улыбаться одним уголком рта, глядя на нее, и саркастические замечания в ответ на двусмысленные шуточки Конроя. Мамин бухгалтер и правда слишком себе много позволял. Но вот снова старомодные бакенбарды и заостренный профиль одного мужчины стираются, уступая место точеными скулам и гипнотическим зеленым глазам другого… - Вик! - Габи хватает ее за руку, резко выводя из задумчивости. Пальцы подруги холодные, и Виктория морщится. Ей не нравится, когда ее касаются без спроса и вообще как-либо лезут в личное пространство. Тетя Эмма говорила, что возможно это предпосылки обсессивно-компульсивного расстройства, поэтому девушка стремительно выехала из родительских апартаментов. Она ненавидела быть опекаемой. Невинное касание Габи, которая уже навеселе - что с нее взять - вызвало внутри приступ тошноты. Виктория вывернулась из угнетающе-холодных пальцев подруги резко, почти грубо. - Я поеду домой! - перекрикивая музыку, попыталась она достучаться до Габриэллы. Та что-то бормотала, пытаясь снова ухватиться за девушку, утянуть в центр толпы. Для Габи это казалось таким естественным - прожигать жизнь, напиваться и извиваться праздной тенью в задымленном помещении клуба. Неограниченные средства, равнодушные родители, старательно игнорируемая внутренняя пустота. Виктория никогда этого не знала. Обладая доходом большим, чем чей-либо в этом пафосном клубе, она пол-жизни провела на домашнем обучении, в компании матери. Это звучало жутко тоскливо, и не хватало только бейджа с надписью “Мэри Беннет”. Конечно, Виктория пробовала уйти в отрыв. Пару раз она была на подобных вечеринках, но это все нагоняло на нее тоску и скуку. Виктория была особенной. И дело даже не в деньгах, и не в унаследованной промышленной империи. В ней просто всегда было нечто древнее, слишком мудреное и мудрое для столь юного возраста. В своих мыслях Виктория несмело звала это величием. - Вы королева в каждом дюйме. Голос Уильяма - сиплый до дрожи в коленях, а взгляд - обволакивает, как пары кальяна в вип-кабинках этого пресловутого клуба. Мельбурн скользил столь пронзительным взглядом по ее фигурке - маленькой, впервые в жизни упакованной в вечернее платье, декольте которого слишком явно льстит ее формам. Его голос отпечатывался на ее барабанной перепонке, отдавался в сознании будто фанфары. Виктория моргнула, сбрасывая оцепенение. Она и не заметила, как снова поднялась в бар. Куртка теперь накрывала плечи успокоительным теплом, а яркие бутылки за спиной бармена призывно переливались. Хватит думать о нем. Он тебя кинул. Бросил одну, когда надоело нянчиться. Наверняка все эти полгода были ему в тягость. Развлекать золотую молодежь не входит в круг его интересов. В ее круг интересов не входило шампанское. Но оно приятно щекотало язык, согревало, кружило и без того измученную голову. Усталость и невеселые мысли смешались с игристым, закручиваясь в пьяную карусель. И на какое-то время зеленоглазый сердечный друг покинул ее разум. *** Пузатая бутылка уже пуста наполовину, а Виктория вдруг вспомнила о подруге. Эта мысль шальная, пьяная, но стрелки на наручных часиках, хоть и расплывчато, но все же весьма однозначно показывали, что от Габи ничего не слышно уже как минимум час. Ее определенно следовало бы поискать. Покинув объятия высокого стула, Виктория спрыгнула на пол, неловко пошатнувшись на непривычно высоких каблуках. Тесное платье, которое конечно же выбирала Габи, нагло поползло вверх. В этом клубе никому не было дела до одинокой посетительницы, но Виктория все равно пунцовая до самых ушей, пока натягивала подол к коленям. Лестница вдруг показалась непреодолимым препятствием, а шампанское - плохой идеей. Спуститься вниз, чтобы найти свою компаньонку, Виктории было точно не под силу. Трезвости хватило, чтобы найти в недрах бархатного дивана черный прямоугольник сумки. Свет от экрана смартфона больно бьет по усталым глазам. Нажимая на иконку контактов, Виктория понятия не имеет, кому ей позвонить. С минуту, она просто перелистывает свою телефонную книгу, теряясь в догадках, почему из такого обширного круга знакомств, попросить помощи решительно не у кого. Палец дергается, скользит, попадая по кнопке “Частые вызовы”. На вершине списка в этом разделе красуется лаконичное “Лорд М”. Он не был лордом… О нет, никаких титулов. Никакой протекции. Только собственные труды, живой ум и природное благородство. Виктории всегда казалось остроумным и ироничным столь аристократичное прозвище. Он не возражал… В груди неприятно тянет, в носу щиплет, и самое правильное, что она может сейчас сделать - это нажать на заветное имя, вызывая свое извечное успокоение спасти ее от этого тоскливого вечера. *** Вечер был прохладный и распахнутая оконная рама периодически поскрипывала. Уильям морщился от этого звука, а потом машинально поводил плечами, разгоняя кровь и пытаясь спастись от мурашек. Рабочий стол был сейчас на самом сквозняке и холодный сентябрский ветер не упускал случая коварно забраться под хлопок рубашки. Так и заболеть недолго. Можно было бы легко забрать бумаги и ноутбук на диван, закрыть окно или вообще пойти спать, но все это казалось неправильным. Он наверное заслуживает простуду или что-то еще, что похуже. Память то и дело воскрешает взгляд пронзительных голубых глаз - растерянный, укрозительный, умоляющий и полный обиды. Мельбурн вспоминает, как лицо Виктории стремительно меняло свое выражение, с каждой новой эмоцией, оставляя ему все больше шрамов на сердце. Уйти сейчас было жестоко. Но необходимо. Пока все не зашло слишком далеко. Если не уже… Пару недель назад папарацци поймали Викторию у крыльца его апартаментов. Все бы ничего - что странного в том, что едва вступившая в права наследница, встретилась со своим управляющим - вот только это было в пять утра. Ничего не было. Он бы не допустил, он знает рамки и ценит субординацию. Как бы ни хотелось… Виктория взяла моду посещать его квартиру по вечерам, ссылаясь на то, что днем у них слишком много дел. Но и тех же делах они и беседовали на этих ночных советах. Сначала. А потом маленькая плутовка заговаривала ему зубы, переводила беседу в более личное русло, вытягивала интересные истории и забавные происшествия (за болтовню про роль барабанщика в рок-группе и бунтарскую юность он до сих пор подумывал отрезать себе язык). Все стало слишком интимным. Они говорили до поздней ночи почти каждый день. Не чувствуя усталости, смущения, как будто не было тех тридцати с лишним лет разницы между ними. И он влюбился. Глупо отрицать, хотя бы перед самим собой. Виктория была странным созданием, наивным, но умным и прагматичным не по годам, хладнокровным и властным, но до безобразия импульсивным. Это девушка была адской смесью контрастов, зельем или ядом. Он был не опасен для жизни, но через пару доз начал подрывать благоразумие Уильяма. Лучше уйти, изолироваться друг от друга, пока неправильные мысли о ней существуют лишь в нечетких, смазанных снах. Вспоминать подробности наутро не хотелось, да и развороченные простыня и одеяло говорили сами за себя. Мужчина вдруг поймал себя на мысли, что только что прочитал пять страниц контракта и не понял ни слова. Работа совершенно не шла на ум, хотя с ней нужно было бы разобраться как можно скорее, и сделать все возможное чтобы его преемник вошел в курс дел как можно быстрее. Очередной порыв ветра смел пару исписанных листов с края стола. Легкие целлюлозные прямоугольники мягко спланировали на пушистый ковер, шурша громко и равнодушно. У Уильяма задергалась челюсть. Как же тошно… Хотелось скомкать все эти дебеты с кредитами и повыкидывать в открытое окно. Свернуть с силой, кидать со страстью. Пока плечо не заболит. А заболит оно быстро, ведь он уже не молод. Не молод и не подходит для нее. Ветер гнал упавшие листы по полу, они все также глухо шелестели, а Мельбурн тупо уставился в одну точку. Со стороны его лицо было бесстрастным. Трель телефона была столь внезапной в этой траурной тишине, что пальцы мужчины дрогнули и отчет окончательно разлетелся по комнате. Но Уильяму было плевать. Надрывающийся телефон светился именем на литеру “В”. И каким-то образом это только что вернуло Мельбурна к жизни. *** Ее сбивчивые и жалобные объяснения вперемешку с извинениями за беспокойство придали ему какую-то поистине фантастическую скорость. Несмотря на поздний час Лондон гудел и тащился в пробках. Мельбурн разобрался с этим в считанные двадцать минут. Расплатой станут пара штрафов, что, конечно, пустяки. Найти клуб, попасть внутрь, отыскать нужную площадку и диванчик заняло минуту. Оторвать взгляд от полусонной, но несомненно целой и невредимой девушки было куда сложнее. - Виктория, - мягко начал Уильям, опуская сухую ладонь на ее запястье. - Лорд М, - промурлыкала она в ответ, смотря из полуопущенных век. Не пытаясь убрать его руки или вырваться, Виктория сладко потянулась, вынуждая мужчину согнуться чуть ниже. Чуть ближе к ней. - Вы приехали, - девушка одним резким движением села ровно, трезвея то ли от радости, то ли от магии недолго сна. - Ну вы же попросили, мэм, - его сиплый голос почти не дрогнул, хотя тот факт, что пальцы Виктории ответно обернулись вокруг его ладони и принялись выводить узоры, действовал подобно разряду молнии. - Разве вы делаете, то что я прошу? - с заметным упреком нахмурилась девушка, стремясь поймать его смущенный взгляд. - Только если это разумно. Она вскочила на ноги, теперь уже полностью отрезвленная его словами. Звонок был ошибкой. Они ничего не решат сейчас. Только больше расстроятся, и проведут неловкие полчаса по дороге домой. Надо было звонить тете Эмме… - Большое спасибо, что сочли эту мою просьбу разумной, мистер Мельбурн. Виктория рванула к лестнице, и мир все еще слегка покачивался в ее глазах. Но она не собиралась устраивать сцен. Потому что давно уже не капризный ребенок и знает, что не всегда можно получить то, что хочешь. В такие моменты лучший принцип: “с глаз долой, из сердца - вон”. Жестокий принцип. Конец лестницы был достигнут удивительно благополучно. Виктория обернулась. Он был за ее спиной. Всегда там, на страже и к ее услугам. Смотрел своими грустными глазами и молча протягивал сумку. Не так это должно было закончиться. Девушка не может найти в себе сил докоснуться до бархатистой поверхности клатча, как будто это движение в одно мгновение перечеркнет все, что было. А что, собственно, было? Ее тонкие руки неожиданно цепко обхватили ворот его пальто. С невероятной для такой тоненькой девушки силой она потянула его к себе, сокращая расстояние и ловя тонкие мускусные нотки, которые ощущались даже сквозь одеколон. - Виктория… Уильям будто бы охрип, и рычащих ноток в этой фразе было больше обычного. Заряд приятного электричества прошелся по позвоночнику Виктории, стоило только звуку ее имени коснуться ушей. - Потанцуй со мной, Уилл, - ее шепот для него как гром, хотя биты из колонок все такие же интенсивные и оглушающие. Не глядя, спиной к толпе, Виктория шагнула назад, утянув Мельбурна за собой в это море из людей. Вокруг все шевелилось и жило. Но своей жизнью. Никому не было дела до того, что происходило с ними. - Я боюсь, музыка не подходящая, - отозвался Лорд М, - Я слишком… - Стары? - с вызовом закончила Виктория. - Вы и сами все знаете, мэм, - он кивнул, но не сделал попытки отодвинуться. В этом платье она слишком... женщина. Каблуки решают проблему малого роста, а вырез отвлекает внимание от юного лица. Есть вещи которые сложно игнорировать, если ты физически здоровый мужчина. Ей тоже нелегко. Тепло, исходящее от близости тела Уильяма, заставляет щеки Виктории пылать. На уровне глаз маячит оголенная его шея, в кои-то веки не скрытая за галстуком. Идиотская клубная подсветка то и дело выхватывает из темноты рельеф точеных скул, и все вместе это настолько много и мало одновременно, что в горле пересыхает. И губы тоже. Виктория машинально облизывает их, прежде чем произнести: - Тогда… позволь мне станцевать для тебя. Его лицо наконец-то сменило выражение напряженной сосредоточенности, и судорожный вздох прорвался через поджатые губы. Тепло пальцев Виктории пропало, но жар между ними остался. Мельбурн будто в тумане смотрел, как девушка отступила чуть назад, открывая ему обзор. Где-то на задворках сознания истошно надрывалась его чувство морали, настойчиво советуя остановить все, пока не поздно. Словно угадав момент, музыка на танцполе замедлилась. Она стала чем-то тягучим, будто расплавленная карамель, а софиты под потолком перестали мигать разными цветами, сменив свет на чисто белый. Это все окутало Викторию, обрисовывая ее светлый силуэт на фоне темной массы толпы. Музыка струилась в воздухе, сливалась в единое целое с девушкой. Она закрыла глаза, не желая смущать своего Лорда М еще больше. Она понимает. Так же как и он всегда понимал ее. Сейчас Уильям едва мог дышать глядя, как Виктория медленно водит бедрами, не заботясь о том, что платье в который раз удаляется от границ приличия. Это длилось вечность. Мельбурн был уверен. Потому что за весь ее танец он успел умереть около сотни раз. Рассудок уже давно помалкивал, изредка подкидывая идею проверить окружающую обстановку на наличие камер и любопытных глаз. Но все же Виктория занимала сейчас все сознание без остатка, пробуждая идеи куда более приземленные и первобытные. Медленная мелодия закончилась резко, тут же переходя на стандартный бешеный ритм. Голубые глаза распахнулись, и их обладательница тут же нашла себя в паре сантиметров от вожделенного мужчины. Ее дыхание слегка нервное после танца, а его сердце стучало так, что могло заглушить весь шум вечеринки. - Ты точно не хочешь составить мне компанию? Ты ведь рассказывал, что в на университетских вечеринках… - Я мог бы, но тогда придется убить всех свидетелей. Это разорвало остатки мрачной напряжения. Веселый смех принес им обоим необходимую легкость. Эйфория беззаботности накрыла Викторию и она импульсивно потянулась за поцелуем. Мельбурн остановил ее, когда вкус дыхания уже лизнул его нижнюю губу. Лазурные стекляшки глаз озарились страхом. - Пожалуйста, Уилл... - ее мольба казалась признаком не слабости, но великого желания. - Не… здесь. *** Мир кружился, и они вместе с ним. Виктория думала, что очень сладок тот первый их поцелуй еще в коридоре у зеркала. Но она покривила бы душой, сказав, что тот поцелуй был лучшим. Она потеряла им счет, и каждый казался лучше предыдущего. И тот, что он оставил на ее подбородке, и тот, что смешался с первым стоном, и тот, что пришелся прямо в яремную ямку - машинальный и мокрый. Каждый маленький поцелуй, что она оставила на острой линии его точечных скул, каждый полу-поцелуй полу-укус за мочку уха. Мельбурн помнил ее руки - все столь же тонкие в сравнении с его собственными, но такие ловкие, когда им случилось обвиться вокруг его шеи. Эти маленькие ладони порхали по его груди, пальцы легко царапали плечи, ища опоры, пока она вся выгибалась ему навстречу. А после эти руки обернулись вокруг его пояса, сопровождаясь ровным дыханием в плечо и колючей прядкой у лица. Кончиками своих пальцев проводил он по выступающим ключицам и бархатистой спине, сосредотачиваясь лишь на этом ощущении. *** Утро было ленивым, сопровождаемым проливным дождем, грузом сомнений и возмущенным фырканьем. - Я должен извиниться. Этого нельзя было… - Заткнись. И имей в виду - увольнение тебе не поможет. Будешь давать мне свои замечательные советы, даже когда найдешь другую работу! - Мэм, вы сведете меня в могилу. - Лучше так, чем сидеть в загородном коттедже и считать грачей! - Мда… Я и забыл,что когда ты трезвая, ты еще более упрямая. - А с тобой иначе нельзя. Капли стучали по стеклу, и все шло своим чередом. Так как надо.