***
Маринетт вернулась в квартиру. У нее было прекрасное настроение. Она подошла к телефону, чтобы проверить, были ли сообщения. — Привет, — раздался знакомый голос. — Я все никак не могу забыть о сегодняшнем вечере. Это безумие! Брюнетка улыбнулась. Ей тоже было приятно вспомнить те чудесные моменты. — Но, — взволнованно продолжил голос, — я хочу, чтобы ты приехала в Ниццу на этих выходных. Пожалуйста. Я очень хочу тебя увидеть. Пока. Маринетт нажала на отбой. Ее лицо осветилось радостью. Он хочет ее увидеть, и она тоже. Черт возьми, она тоже!***
Дюпен-Чэн видела его спину, облаченную в неизменную (о да, похоже что так) белую кофту. Именно в ней она увидела его в первый раз. — Привет, — она улыбнулась, приблизившись к столу, за которым он сидел. — Привет, Мари, — ответил он. — Ты одета в тот самый коричневый пиджачок, ведь так? — Да. Именно в нем ты меня увидел… Маринетт почувствовала, как участилось его дыхание. Он определенно сводил ее с ума одной своей улыбкой и глазами. Она молча стояла и глядела на него. Впрочем, этим занимался и он. В тот момент им хватало зрительного контакта. Она уже хотела сказать что-нибудь, но вдруг… вдруг появилась Хлоя, которая все испортила. — Малыш!!! — Буржуа подскочила к жениху и добавила к всему этому пейзажу смачный поцелуй. (Да, именно смачный, все правильно. А как же без него, если мы говорим о Хлое?) Маринетт не могла смотреть на них. Тем более, когда они целуются. К тому же, Адриан обнял свою невесту. — Я… пойду принесу еды, — сказала она, уходя. Агрест вырвался из объятий невесты. — Я тоже, — произнес он. — Кому что принести? — Мне пиво, — ответил Ким, выходивший из дома. — И мне, — присоединилась к нему Хлоя. Блондин пошел вслед за брюнеткой. — Прости, я… — виновато сказал он, догнав ее. Они оказались в непозволительной близости. Оба посмотрели друг другу в глаза. Первый столкнулся с цветом лазурного безоблачного небосвода, а вторая — с крупными изумрудами. — … я не знаю, что на меня нашло, — закончил молодой человек. В этот момент в кухню зашел Натаниэль. Он недоуменно посмотрел на них, обнаружив их вместе, да еще и так близко. — Вы?.. — Что? — быстро проговорила Маринетт тоном испуганного ребенка. Она и думать забыла, что они с Агрестом близко стоят. — А… нет! Она оттолкнула его от себя и натянула на свое лицо улыбку, показывая Куртцбергу, что ничего не было. Тот продолжал сверлить их взглядом. Трое друзей выходили из дома, держа в руках подносы с тарелками. — Ты! — воскликнула Хлоя, сидевшая за столом, показывая пальцем на Ната. — Почему ты здесь?! — Я люблю тебя, — состроив милую мордочку, ответил рыжеволосый. — А еще у меня затоплена квартира. — Не обижай Ната, — заступилась за него Аля. — У него сейчас трудный период. — Сказав это, она как бы ненароком коснулась рукой своей футболки с надписью: «Я за однополые браки!» — Думай как хочешь, — ухмыльнулся Куртцберг. — Но моя квартира на самом деле затоплена. Слушая их, Маринетт смотрела на океан. «Как же это хорошо, — думала она. — Хлое повезло, что Адриан подарил ей дом на берегу океана.» Ей в лицо дул теплый соленый бриз. Она была окружена друзьями. Все было бы прекрасно, если бы ее подруга не обнималась с ее любимым у нее же на глазах. Адриан заметил, что лицо Маринетт помрачнело и сделалось розоватым. Ему очень хотелось узнать, что такое, но он прекрасно знал причину. Он тоже это чувствовал, но ему легче было скрыть все благодаря урокам отца. (Имеется в виду детство Адриана, когда ему приходилось скрывать свою грусть от Натали и Габриэля.)***
На следующий день они отправились на пляж перед домом. Маринетт уютно расположилась в лежаке, закрыв глаза и надев солнцезащитные очки. Светило солнце, пели чайки. Кожу ласкал легкий ветерок. — Ха-ха-ха, — попытавшись изобразить смеющегося Адриана, сказал блондин. — «Ха-ха-ха», — передразнила Хлоя. — Какой фальшивый смех. Послушай, ты какой-то другой. Что происходит? — Ничего. Просто я напряжен. В конце-концов, это было правдой. Ну, хотя бы отчасти. — Я люблю тебя любым, малыш, — похотливо прошептала Буржуа, опуская руку к ягодице жениха. — Даже напряженным. Адриан заиграл бровями. — Правда? — Да. Догони меня! Парочка принялась бегать по пляжу, весело смеясь. «Совсем как дети, — подумала Маринетт. — Не могу это видеть.» Она встала с лежака и направилась в сторону дома. Ее настроение было испорчено еще больше, когда она увидела, сколько вещей нужно упаковать в чемодан — ведь она собиралась уехать.***
Маринетт стояла у барной стойки с коктейлем в руках, одинокая и несчастная. Неподалеку танцевали Адриан и Хлоя, и последняя опять как бы ненароком касалась ягодицы блондина. Дюпен-Чэн представила себя на ее месте. Как бы чувствовала себя Хлоя, стань она Маринетт? От одной этой мысли у нее потек из носа «Лонг Айленд». Она засмеялась. — Чего не танцуешь? — поинтересовалась подошедшая Аля. — Оттолкни ты эту Буржуа и потанцуй с Адрианом! — Адриан… — повторила брюнетка. — Аль, а ведь точно! Ну точно же! Она прищуренным взглядом посмотрела на танцевавшего с какой-то девушкой Кима и подошла к ним. — Не хочешь со мной повеселиться? — спросила она у молодого человека. — А-а-а я не против, — придав лицу похотливое выражение, ответил тот. Маринетт начала изгибаться, вертеть пятой точкой налево и направо, и по кругу, чем все больше возбуждала Кима. — У, Мари, неужели это ты? — качая головой в такт движениям подруги, удивилась подошедшая Хлоя. Адриан стоял рядом с ней, нахмурившись. — Давай, Хлоя! Отжигаем!!! — рассмеялась Дюпен-Чэн, то и дело поглядывая на блондина: удалось ли ей заставить его ревновать?***
Придя на работу, Маринетт обнаружила на столе секретаря роскошный букет роз. — Доброе утро, месье Агрест, — сказала она, увидев начальника. — Доброе утро, Маринетт, — ответил платиновый блондин с голубыми глазами. — А от кого розы? — Не знаю, месье. — Любопытно-любопытно… — пробормотал мужчина. Брюнетка была в замешательстве. Что же любопытного? — Извините, месье, а что вам кажется любопытным? — бросила она вслед уходившему. Габриэль остановился, открывая перед собой дверь, и взглянул на нее (впервые за все утро!). — Что кажется вам любопытным? — повторила девушка, поймав рассеянный взгляд серых глаз. — Моя жена… Я дарил ей букеты из красных роз и мезойалий (название вымышленное. Я представляю их цветочками с желтыми лепестками и зелеными серединками. Т. е. с зеленой пыльцой.), и Аннет всегда ставила их в эту вазу. Маринетт сделалась пунцовой от смущения. — Что у вас с моим сыном? — резко и суховато спросил блондин. — Это он подарил, я знаю. На вазе наш фамильный знак. — Почему вы так разговариваете со мной? — вспыхнула брюнетка. — Потому что вы… Заканчивайте. Вы уволены, Маринетт. — Ч-ч-ч-что? — не в силах связать и двух слов от удивления, выдохнула она. — Вы ведь меня слышали. Вы уволены. — Но м-м-месье Аг-г-агрест… А шляпы? Но… — Никаких но. И запомните, Маринетт: еще раз приблизитесь к моему сыну — сядете. У меня достаточные связи для этого. А вы… Вы не нашего поля ягода. И тем более недостойны моего сына. Девушка стояла еще долгое время, разбитая увольнением и несправедливым отношением начальника. Тот, к слову, давно уже скрылся за дверью своего кабинета. Из глаз цвета безоблачного неба потекли слезы обиды. «И все-таки, от кого же это цветы? — подумала брюнетка, успокоившись. — На самом деле от него?» Сжимая вазу с розами в руках, она вышла из такси. Возле подъезда виднелся знакомый силуэт молодой женщины в клетчатой рубашке. — Аля! Привет. Что ты?.. — Привет, Мари. Девушки обнялись. — Ты плакала? — спросила Сезер, заметив хрустальные капли на лице подруги, но это звучало больше как утверждение, нежели как вопрос. — А от кого розы? — А, что? — растерянно переспросила брюнетка. — Да… это от… я не знаю. — Тут записка, — кивнула рыжеволосая. — Неужели не заметила? — Нет… Аля, мне плохо. Посмотри сама, что там, пожалуйста. Аля пожала плечами и вытащила листок бумаги из букета. — «Извини, я был таким глупцом вчера. Пожалуйста, прости меня.» От кого это? От него? — От какого «него»? — Брось, ты знаешь, о ком я. — Да, это от него. Меня из-за этого уволили. — Что?! — Габриэль обо всем догадался. — Позвони ему, Мари! Позвони Адриану. Маринетт послушно принялась набирать номер Агреста. — Привет, — сказала она в трубку. — О, привет, Мари. Я не знал, сколько цветов нужно было, чтобы ты перезвонила. — Спасибо за букет. — Я правда виноват перед тобой. — Да и я тоже. Но давай не будем спорить о том, кто виноват больше. Просто я не могу видеть тебя с ней. Сразу начинается безумие… Что нам делать? — Я думаю… Четвертого июля у меня отпуск. Хлоя ни о чем не знает. Я могу сказать, что уехал работать, и мы проведем неделю вместе… Ну, ты знаешь, чтобы понять, хорошо ли нам вдвоем. Маринетт почувствовала, как Аля больно толкнула ее в бок. К ним приближался Натаниэль. — Извини, я перезвоню, — протараторила она и дала отбой. — Привет, Нат. — Привет, — ответил художник. — О, Партнер, и ты тут! Здравствуй. — Привет, фальшивый голубой, — мрачно сказала Аля. — Что ты здесь делаешь? Мало нанесенных обид? — Нет, я… Я хотел извиниться перед тобой, Аля. Мое поведение… — Э-э-э… пожалуй, я пойду, — сказала Маринетт. — Позовете, когда вдоволь выговоритесь. — Нет, подруга, останься. Не хочу я с ним ни о чем разговаривать. Плевать хотела на его поведение. — Нет, Аля! — отчаянно воскликнул Куртцберг. — Ты мне очень нравишься. — Ты всем так говоришь, Натаниэль. Даже Хлое. Иди извинись перед ней, а из меня дуру делать не надо, — прикрыв веки, отчеканила Сезер. Маринетт деликатно отвернулась, пытаясь не слышать их слова. Ее настроение значительно улучшилось, когда она услышала предложение Адриана. И она решила не говорить ему о поведении его отца. В конце концов, Адриан ни в чем не виноват. Зачем портить его мнение о Габриэле? А эти пустые угрозы бывшего начальника… Ха! Она и с ними справится. Теперь ей все по плечу. — Нет, правда, Аля, — настойчиво продолжил Натаниэль. — Я… я не знаю… это не любовь…, но так на нее похоже… — На самом деле? Аля смягчилась. — А где ты был тогда, когда нравился мне? Поздно, Натаниэль, птички уже улетели на юг, к Нино. — Нино? Какому еще Нино? — Друг Адриана из Ниццы. Но опыт с тобой сделал меня сильнее, Нат. Спасибо. — Но… — Пошли, Мари, — сказала Сезер, помахав молодому человеку. — Пока, Нат! — Нат, пока! — попрощалась брюнетка, поднимая вазу с розами над головой одной рукой и доставая телефон из кармана — второй. Аля кивнула подруге, и обе скрылись за дверью подъезда. Маринетт, держа в руках телефон, набирала: «Маринетт Дюпен-Чэн: Адриан, насчет четвертого июля… ДА!!!»