Белый дельфин

Занятия с тренером — очень увлекательная вещь. Вначале пытаешься угадать его желания, совладать с предметами, с которыми совершенно не знаком, а потом радуешься его похвалам. Я старался, потому что за моими успехами неизменно наблюдала девочка в коляске. Голос ее едва уловимо слабел, она становилась все более хрупкой и тонкой, но источала все тот же невероятно сильный свет, как будто луч солнца, пробивающийся сквозь толщу воды. Настал день, когда она не пришла. Зато вместе с моим тренером появился странный человек. Таких я видел на кораблях, предназначения которых так и не понял. На них не ловили рыбу, не катались люди в ярких одеждах, они не так сильно пахли чужими морями. От них веяло опасностью сильнее, чем от всех прочих людских сооружений, которые мне доводилось встречать. Иногда они издавали оглушающие звуки и блистали яркими огнями. Только все это не могло затмить той острой опасности, что таилась в их точеных корпусах, ощетинившихся иглами… — Государство заплатит вам больше, если докажете его уникальность, — говорил незнакомец. На его одежде поблескивали необычные знаки отличия, на голове красовался странный головной убор. Я подплыл к бортику и ткнулся носом в руку тренера. — Вайт, на тебя вся надежда, друг… — прошептал он, поглаживая меня дрогнувшей рукой. — Солнышко не может ждать больше нашей помощи… Он решительно выпрямился и уверенно посмотрел на своего собеседника. — Вайт выполнит любые ваши команды, — твердо заявил он. И я выполнял, внимая каждой мысли этого странного человека, пытаясь предугадать его приказы и пожелания. Только после я узнал, что никаких шумных выступлений не будет, и этот незнакомец вовсе не собирается демонстрировать меня публике. Наоборот, я должен был стать тем, кого не выпускают к людям без особой причины. Я понял, что это за странные корабли, понял, что за люди теперь распоряжаются моей судьбой и управляют моей волей. Открытие было для меня просто ошеломительным. Все это было сотворено людьми для того, чтобы убивать друг друга. Я сильно заболел… Причины моей болезни они определить не могли. Просто дельфины не убивают друг друга даже в самой жестокой схватке. Спасая одну жизнь, я оказался обреченным на вероятность отобрать другую, а может, и несколько. К моему телу крепили предметы, которые несли смерть. Учили резать макеты людей привязанным к носу ножом. Я мог не подчиняться, но за этим неизбежно следовало наказание. Меня прошивали насквозь электрическими разрядами, активизируя инстинкты и внушая ненависть. Мечтал я только об одном — дождаться битвы и уйти в открытое море. Я стал хитрее, чтобы не потерять себя окончательно, как было со многими моими серыми собратьями. Время тянулось мутной чередой ненавистных тренировок, опутывая меня липкими щупальцами злобы, соперничества и жестокости. Мне казалось, что я умру именно с такими ощущениями, пока однажды не произошло событие, остановившее этот калейдоскоп мрака. На меня молча надели тяжелые приспособления, как перед обычной тренировкой. В помещении бассейна тревожно выла сирена и мигали красные огни. Мой тренер — девушка, деловито затянула на мне амуницию и, похлопав по спине, прошептала: — Вайт, ты должен защитить людей и не погибнуть. Я буду ждать тебя с победой… Никогда она не была настолько собранно-решительной и… доброй. Уплывая, я опять видел эту влагу в глазах. Теперь я знаю: это слезы. Так люди выражают самые сильные свои эмоции, потому что в них тоже живет мое божество — море. И я мысленно пообещал ей, что постараюсь сделать так, как она хочет. Настойчивый звук свитка зовет: «Вперед, вперед!» и я рву море носом, как еще не встреченного, неизвестного мне врага, ни капли не сомневаясь в своем решении биться. Со мной рядом мелькают такие же молчаливые тени моих собратьев. Сегодня мы охотимся не за добычей и намерены победить. Обостренные до предела чувства заставляли забыть об усталости и страхе — это странный, внушенный нам длительными тренировками азарт. Я даже не задумывался, когда ринулся на врага — на таких же дельфинов, как и мы сами. Мы убивали друг друга, окрашивая воду кровью, превращая все вокруг в бурлящий адский котел. Боли я не чувствовал, только ощущал холод стали, полосующей мое тело, и слышал чужие и знакомые мне стоны соплеменников. За нашим адом на волнах покачивался корпус судна. Оно не было военным. Я вытащил его предназначение из кладовых памяти, заваленных знаниями по боевой подготовке. Это судно, на котором много людей в ярких одеждах… Нашу схватку раскидал оглушительный взрыв. Мы оглохли от его мощи и словно вынырнули из собственного безумия. Оглушенные, мы видели, что судно с людьми накренилось набок, набирая внутрь огромного корпуса воду. Сейчас оно затонет. Все-таки вражеский дельфин-боец пробрался и установил заряд. Пытаясь спастись, люди скидывали на воду плоты, спускали шлюпки. Из надстройки повалили клубы густого дыма. Судно быстро уходило под воду… Дельфин будет жить стаей вечно. Даже перевоспитанный, натренированный, он не сможет противостоять древним инстинктам. Мне показалось, что сквозь шум в голове я услышал голос Ии: — Они погибнут, море убьет их за их грехи! Не надо отдавать их морю… Я понимал, что это бред, порожденный контузией, но неловкими движениями рванулся к терпящему катастрофу судну. С этим отрезвлением в меня медленно вселялась боль, я заметил, что оставляю за собой в воде широкую кровавую полосу. Все-таки белый цвет в охоте большая помеха, но времени на жалость к себе не оставалось. Стая смешавшихся непримиримых соперников направилась к судну, окруженному барахтающимися в воде людьми. Дельфин не имеет права отдать морю того, кто чувствует и умеет мыслить — это древний инстинкт. Он соединил наши с соперниками цели в одну, самую важную. Сознание мое немного мутилось, но мне казалось, что я вижу изящный, красивый плавник Ии впереди, и я плыл за ней, чтобы непременно услышать песню, по которой так долго тосковал. Глаза застилала моя же кровь, плыл я вслепую, ориентируясь на голоса соплеменников: — Выталкивай этого, я пошел дальше… Смотрите, он ушел под воду, надо срочно добраться до него… Подтолкните ближе плот… — Вайт! Вайт! — услышал я знакомый голос. Он рвался сквозь пелену боли и усталости. Я отчаянно пытался вспомнить его, пока моего плавника не коснулись руки. Они не были слабыми, какими я их помню, но я узнал их вместе с голосом, окрепшим, но тревожным. — Вайт, спаси папу, он не смог выбраться. После взрыва ему зажало ногу, он надел на меня жилет и вытолкнул. Если ты не спасешь его, он погибнет, — быстро объясняла она, обнимая меня. Я ткнулся носом в ее спасательный жилет и, набрав воздуха, ринулся вниз, к тонущему судну. Огромный корпус, выпуская гигантские пузыри воздуха, погружался в воду. Его стройные обводы и красивая белая палуба мутнели в глубине, теряли лоск и праздничность. Маневрируя и уворачиваясь от всплывающих предметов, я стремлюсь настичь тонущее судно. Много, очень много всего на моем пути, мешающего сразу отыскать его. И я мечусь, заглядывая в каюты, столовые, рубки, исследуя палубы, надеясь увидеть знакомую мощную фигуру в сплетениях такелажа, хаосе гибели. Мне не удалось набрать много воздуха, видимо, мои легкие сильно пострадали в бою. Чувствую острую необходимость рвануться вверх, рассечь носом тонкую пленку на поверхности воды и вдохнуть глубоко, до боли в раненых легких. Но я знаю то, что останавливает меня. Человек слаб, слабее меня. Мой первый тренер, тот, что продал меня в ад, чтобы спасти дочь, погибнет, если я не помогу ему. Я увидел его зажатое обломками тело, когда холодные пальцы отчаяния уже стискивали мою душу. Превозмогая боль, рванулся, схватил его зубами за шиворот, отчаянно дернул. Он был без сознания и ничем не мог мне помочь. В голове тревожно пульсировала мысль. Задыхаюсь… еще немного… секунды… Мы уходим все глубже. Рывок! Что-то глухо стукнуло, освобождая безвольное тело. Теперь наверх. Толчок, еще толчок. Так мама толкала меня к поверхности, чтобы я прожил свою нелепую жизнь. Скоро я вынырну и прокричу собственное имя, как вызов морю: «Я жив, но я твой навсегда!» Еще толчок… Мне остался всего один слабый взмах хвостом, чтобы в легкие ворвалась моя жизнь, чтобы она продолжилась и стала совершенно иной. Почему нелепые человеческие вещи проплывают мимо меня вверх? Потому что море сжало меня в своих объятиях и не дает пошевелить хвостом. «Ты мой…» — шепчет оно пенными волнами, врываясь внутрь меня вместо воздуха. Оно не хочет больше слышать моего имени… Я очнулся от мощных ударов изящного хвоста, который часто снился мне в неволе. — Азу, дельфин мой самый смелый, а чтоб заметила я — белый! — громко пропела Ия, увидев, как я прихожу в себя. В возвращающемся сознании ее слова отразились эхом, точно таким же, как в стенах нашего грота. Смеясь и захлебываясь от восторга, мы срывали амуницию… Она была разной — видимо, недавно мы были врагами. Но теперь это не имело значения. Ия хороший боец, потому что отвоевала меня у моря. *** — Папа! Папа! Он жив и свободен! Послушай, что тут написано: «Недавно у берегов печально известного курорта, где погибло в результате теракта круизное судно, была замечена стая дельфинов, которая оказывала помощь пострадавшим. По воспоминаниям выживших, ее вожаком был дельфин-альбинос. Такая же стая отмечена мигрирующей за стаей ставриды. Среди своих серых соплеменников был заметен и герой-альбинос». Девочка хохотнула, подскочила с гамака и обхватила шею отца руками. Тот предусмотрительно отодвинул загипсованную ногу. — Я обещал тебе, что наш Вайт будет самым популярным дельфином на побережье, — проговорил он, улыбаясь. — Я ошибся. Его знают во всем мире. Встретишь во время утреннего купания — непременно возьми автограф…