Lost

      Казалось бы, я — необычная норвежская девчонка; дочь вора в законе, который нашёл политическое убежище в Корее. Не владею своей жизнью и идеальной внешностью. Не фанатка корейской культуры и еды — ненавижу острое; не скажу, что гребу деньги лопатой, но мой банковский счёт стал отличным стартовым капиталом для отцовского нового дела. Боюсь думать о том, что в его деятельности замешан криминал, но я слишком быстро отгородилась от этого и надела розовые очки. Говорю часто отцу, что мне стало всё равно. В любом случае, успокаиваю себя, что не буду соучастницей. Мы просто живём в такое время переворотов, заказных убийств и тайных организаций — хоть я до сих пор не очень сильно понимаю корейский язык, но иногда яркие картинки на телевизоре показывают жуткие вещи. Правдивые жуткие вещи.       На самом деле, «пустить всё на самотёк» было очень тяжело. Требовалась полная перезагрузка, переосмыслить смысл существования, распланировать своё бытие на будущий год так точно, поставить приоритеты и научиться строить безэмоциональное выражение лица вместо вечно живущей на губах улыбки. Особенно, когда тебе надо научиться жить заново. Ты создаёшь новые аккаунты в социальных сетях и начинаешь «фильтровать» свой круг общения. Оглядываешься, шагая по коридорам школы; натыкаешься на уже утекающий сквозь пальцы негатив хейтеров. Стоило случиться одной ошибке, как моя жизнь чуть не превратилась в Ад. Мне столько раз желали гореть в отдельном котле, что я чуть не поверила в Бога.       Это жутко, когда тебя узнают на улице и желают плюнуть в лицо. Тебе страшно и ты не знаешь чего от них ожидать. И ведь правда: как легко допустить что-то, чтобы потом разгребать последствия. А последствиями были страшные вещи. Море оскорблений, попытка меня преследовать, звонки с угрозами — исходило это от моих ровесниц и младше. И ради чего? Ради какого-то сопливого айдола, который всего лишь поёт и танцует как заводная обезьянка. Его репутация в отличии от моей не пострадала. А так, как интернет сейчас есть у всех, то и смена школы меня не спасла от косых взглядов. Big Hit Entertainment спустя пару дней с нашей последней встречи выпустил опровержение этим отношениям — мол, Ви был настолько добр ко мне, как к фанатке, что когда я во время концерта потеряла телефон, то решил вернуть его лично. Мол, смотрите какой наш «Лунный кролик» заботливый и любящий. А какой разговорчивый! Сам же это и подтвердил, таращась в пол на пресс-конференции. Мне стыдно. Стыдно, неловко и я злюсь. Хотя бы потому, что это конкретный удар по моему самолюбию. Эти события, связанные с Тэхёном были как прекрасный сон, от которого не хотелось просыпаться. И либо айдол настолько влюбчив, либо это всё действительно мне приснилось. Я видела эти карие глаза настолько близко, что невозможно представить. А теперь жутко наблюдать их на экране телефона, смотря старую конференцию с субтитрами. Смотрю как на человека, который почти год назад называл тебя «Чаги» и «Ёбо», приветливо улыбается сейчас журналистам. Делает вид, что отношения — всего лишь выдумка. Полёт моей больной фантазии и сасэнок, которые избили меня возле торгового центра и испортили мои вещи. Всего лишь душевный порыв неуёмного воображения. Мол, с чего вы взяли, это абсурд! Эта девочка всего лишь одна из вас и она никак не могла очаровать Тэхёна. И ведь меня не защищали, его — оправдывали. Было тяжело. Было обидно, но я сама это допустила и сама это прекратила. «Плохие мальчики могут исправиться, а плохие девочки — будут наказаны» — ужасная правда, которая поставила меня и мои мечты на место.       Я помню эти карие глаза. Такие глубокие, красивые, со смешинками на радужке. Мы стояли с ним возле компании отца. Я врала, что не ждала его. Врала сама себе, что никогда больше его не увижу. Надеялась, молила не смотреть на меня. Не могла позволить ему стать моей слабостью, ведь он был так близко: я чувствовала аромат его духов, мятного шампуня, даже могла прикоснуться к нему. Могла сказать «спасибо», что устроил мне «весёлую» жизнь. Попросить у него защиты, спрятаться в его объятьях как маленькая девочка. Лишь бы не сталкиваться с ним взглядами. Но я не смогла сказать абсолютно ничего. Просто стеснительно смолчать, обидчиво уставившись в пол, и как-то по-сердитому зажевать внутреннюю сторону щеки. Прекратить всё то я прекратила. Но это меня не спасло.       Я спасалась. Но не знала, что могло меня ожидать завтра, если я обращусь к нему за помощью. Не могла понять, куда меня заведут монологи о назревающей привязанности и любви к нему и смогу ли я его отпустить. Как долго я сумела бы его удержать рядом и как бы отреагировало агентство? Как общественность восприняла бы наши шаги друг на друга, если обычный наш совместный кадр от сасэнки вызвал бурю негатива и ненависти ко мне? Отписаться от фан-сайтов и от официального аккаунта BTS не помогло спастись от этих глаз. Но… Именно мои действия вернули меня к жизни.       Я стала заниматься своим саморазвитием. Я всё также продолжала слушать корейскую музыку. Появилось очень много хороших композиций и новых групп, которые хоть как-то, но ворвались в моё сердечко. День за днём доказывала сама себе, своему отцу Ярлу Ю Хансену (как же это гордо звучит, учитывая, что мой папаша — враг нашей страны), что я не опорочила нашу фамилию данным скандалом (ведь уже поздно) — когда всё просочилось в СМИ покрупнее чем интернет-блоги, всё стало запущено. Отец был действительно удивлён, что я, на вид тихая и ответственная дочка могла такое допустить, поэтому даже не верил и не пытался мне помочь. Да, улучшил охрану, ограничил мои прогулки одной, может улучшил надзор горничных за мной. Он не смог спросить и поинтересоваться в порядке ли я и было ли такое на самом деле. Наши разговоры с папой сошли до минимальных, мы перестали ужинать вместе. Я теряла не только отца, но и саму себя. То, что меня на самом деле радовало, становилось всё меньше и меньше. Прошло девять месяцев. Я уяснила для себя три важных урока. Первый — это «айдолы на то и айдолы, чтобы быть общими.» Второй — «Ты такая же фанатка, как и мы.» Третий — «Мёртвых не воскресишь.»

***

      В такой тяжёлый для меня период мне не хватало мамы. Кто-кто, а вот она бы меня по-настоящему поддержала. Возможно, сейчас бы я не стояла перед голой стеной своей комнаты, откуда пару минут назад сорвала свои плакаты к чёрту. Уже второй раз это делаю за полгода. Говорю сразу — успокаивает. Меня так точно. Нет, не жалко. Улыбающиеся айдолы или с довольно-соблазнительно прикрытыми глазами на фото начинали раздражать, когда ты сидишь расстроенная и только из колонок ноутбука доносится очередная баллада на французском.       Возможно, я скажу глупость, но иногда считаю, что потерять родителей в раннем детстве — не так страшно. Ты это можешь хоть как-то пережить, а когда прочувствовал всю любовь и ласку, прожил яркие в памяти, то всё намного тяжелее. Мама бы сказала, что я лишь зря мусорю или зачем тогда вообще их покупаю по интернету и в магазинах-стаффа, если всё равно они в итоге превратятся в гору порванной бумаги. Зачем тратить деньги, усилия, скотч ради того, чтобы таким образом снять стресс? Ты же их покупаешь для того, чтобы могла украсить комнату, порадовать глаз, а не оставлять следы от липкого клея и немного потасканные обои после такой «терапии». Возможно, она оказалась бы права. Я бы убрала мусор и она позвала меня на кухню пить горячий шоколад с кокосовым печеньем. Мы бы долго болтали что у меня на душе, периодически роняли слезу, а затем она предложила бы сходить на ночь кино с поп-корном. Я бы согласилась и пошла заказывать билеты.       Но зовёт меня не мама, а всего лишь домработница. Кричит на весь дом моё имя. И мне приходится смыть эту исповедь убогой в душе, и спуститься через десять минут в гостиную, где меня на столе будет ждать завтрак. По правде, который я не ем, если на меня никто не смотрит. Но кухарка, решившая со мной завязать беседу, всё же вынуждает под её пристальным взглядом начать ковырять яичницу вилкой. Во рту вкус, будто я жую что-то резиновое со вкусом базилика и чего-то кислого. Уверена, что отец взял её не по доброте душевной, так что молча недоумеваю почему еда потеряла для меня вкус. Понимаю, что голода давно не чувствую, делаю лишь в основном перекусы из яблок или йогуртов во время пребывания на занятиях, но именно при трапезе сейчас ощущение, что эти стены и потолок раздавят меня. И я буду этому чрезмерно рада. — Удачи тебе в школе, милая, — одна из них — новенькая старушка, — даёт мне мой рюкзак. Пытается поцеловать в щёку, но я налегке уворачиваюсь. Как бы я не была с ней дружелюбной, она будет ко мне добра до того времени, пока ей платит мой отец. На этом наши отношения заканчиваются, как и взаимодействия. Когда я выхожу на улицу, то меня будто подбрасывает в воздух: ветер кокетливо пытается залезть ко мне под юбку, но я его заигрывания к себе чётко пресекаю, отдёрнув подол и застегнув кашемировое пальто. Знакомая чёрная иномарка ждёт меня уже на привычном месте. Асфальтированная дорожка немного шуршит под ногами. Это даже меня на момент успокаивает и я эти две минуты ходьбы посвящаю, чтобы вслушаться в дуновение ветра, почувствовать как щекочет листва парадные окна дома. — Доброе утро, Кевин, — я перестала с ним разговаривать уже очень давно, вежливость никто не отменял. Все мои попытки завязать разговор не увенчались успехом, поэтому я просто смирилась, как сделала это со всем остальным. Слова приветствия и хмурое лицо — всё, что можно из меня вытащить. Остальные действия надо мной — уже насилие.       А ведь я так искренне пыталась. Даже при удобном случае таскала из кухни яблоки, клала ему на переднее сидение и ожидала реакции. Но в ответ получала лишь паузу и звук поворота ключа в замке зажигания машины. Яблоки исчезали, когда я садилась на следующую поездку. Щебетала ему каждую дорогу что-то интересное или забавное, если что-то произошло в школе. Читала смешного содержания картинки и пересказывала ему прочитанную прошлой ночью книгу. Хвасталась своими успехами или как же мне повезло найти «ту самую» желанную кофточку из местных бутиков в торговом центре. Мне казалось, что он слушает меня и даже в моменты рад, что я делюсь с ним такими малозначительными вещами. По крайней мере, если бы со мной делились, то я это как минимум ценила.       Но с каждым днём таких поездок моя самооценка падала. Я думаю, что просто ему неинтересна и он выполняет свою работу. Просто ездит из пункта А в пункт Б и его больше ничего не волнует. Кевину просто платит мой отец, он покупает его услуги, обыкновенный водитель. Такой же, как те продажные домработницы, которые не упускают момента заглянуть мне в зубы лишь бы подмазаться. Меня это обижало. Мне требовалось немного времени, чтобы с этим свыкнуться. Просто когда ты не можешь наладить отношения и завести друзей в совсем незнакомой стране, где ты не можешь найти общий язык (при чём в прямом смысле, ведь корейцы не совсем любят английский в школах, а болгарский они и в помине не слышали), то теряешь веру в себя и пытаешься найти поддержку хотя бы в ком-то. Ещё и события, которые кардинально меня подкосили, оказали плохое влияние на мою замкнутость и необщительность. Теперь прославившись на корейский интернет (и может фоном на иностранных ресурсах), у меня остались только молчаливый Кевин и отец. То есть никаких знакомств (а мало ли они меня узнают, их охватит странная агрессия и я снова буду подкараулена под торговым центром?) и намёков на отношения.       Казалось бы, обычный человек давно положил бы болт на такую ситуацию, тем более шестимесячной давности, но корейцы злопамятные, особенно фанаты корейских бойз-бендов. Они караулят своих айдолов, устраивают митинги в честь поддержки, тратят десятки тысяч вонн на альбомы, делают настоящие взрывы в социальных сетях и дарят мегадорогие подарки биасам на дни рождения. Я уже перестала удивляться, но в первые месяцы моего проживания в Корее на меня накатывало удивление.       Словом, сколько бы я не трепалась всё равно ничего не поменяется. Мы едем с Кевином ровно двадцать три минуты. Я снова считаю до секунды вслух, чтобы хоть как-то не сидеть в этой удушающей тишине, сопровождающейся гулом машин. Могла бы включить музыку, но не хочу настраивать себя на депрессивный лад, ведь первый урок алгебра и нужно не быть медузой и выйти из расслабленного состояния. — Пока, Кевин, — я закрываю дверь автомобиля и по привычке прощаюсь с водителем, который как всегда не скажет ничего в ответ. Иномарка всегда паркуется прямо во дворе школы, так что мне остаётся пройти всего лишь пару метров и окунуться в этот безмерный поток корейских учеников в одинаковой одежде. Каждую неделю я хотя бы раз нахожу у себя в шкафчике или на нём «привет» от фан-клуба «A.R.M.Y» нашего учебного заведения. В основном это склейки из журналов (иностранных! даже знают, что корейский это не совсем моё) с угрозами и пожеланиями, чтобы я дала им номер Ким Тэхёна. Но как всегда я, уже даже не читая, кидаю послание в урну. Становится немного легче и я со спокойной душой иду на занятия.

***

      После тяжёлого дня, где тебе суждено напрягать мозг до предела (и теряться в шушуканьях за спиной на малознакомом языке), лучшее место для отдыха это кровать. Комната уже не так дико выглядит, как это было в первые дни заселения в коттедж. Но по прежнему жутко выглядит эта потертая стена, на котором остались еще клочки плакатов, и забитая книжная полка разными шедеврами литературы. Девушка лежала, укутавшись в голубое меховое одеяло, изучая что-то в ноутбуке. Плед-травка забавно щекотало нос, когда блондинка накрывалась им по шею. Глаза внимательно бегали по экрану ноутбука. Она выбирала себе фильм на вечер и пока поставила на загрузку одну полнометражную дораму       Это была Людмила, их домработница, которая по утренней просьбе принесла девушке попкорн. — С тобой что-то происходит в последнее время, может у тебя проблемы? — задала женщина вопрос, поставив миску с воздушной кукурузой на прикроватную тумбочку. — Депрессия, доця, это не выход. Ты всегда можешь со мной поговорить… — Нет, спасибо, всё в порядке, — перебила её девушка, выдавливая одну из лучших её благородных улыбок. — Просто большая нагрузка в школе. Спасибо, что беспокоитесь. Можете быть свободны.       И вот она снова оттолкнула от себя человека, побоявшись, что кто-то прознает её настоящие чувства. Она не хотела создавать другим проблемы, а тем более кому-то давать лишний повод волноваться за неё. Мистеру Ю Хансену было плевать на неприятности и внутренние переживания дочери, ведь та уже пыталась: взамен он просто сказал, что занят и «Давай вернёмся к этому позже».       Шёл уже второй час за просмотром дорамы. Это было интересно, ещё и с болгарскими субтитрами — вообще на вес золота. Не каждая корейская кинокомедия может быть в английской озвучке, а тут болгарские субтитры! Читать было сплошным удовольствием, голоса у актёров были приятные, а сюжет пока заинтересовал и держал в напряжении весь просмотр. Девушка была довольна, попкорн закончился, а плед-травка уютно щекотал щеки. Правда, сюжетная линия подходила к концу и как во всех дорамах есть тенденция всё сводить к романтике. Главные герои поцеловались к концу фильма и наступил момент «2 года спустя», такой ванильный и тёплый, где парочка мило прогуливается по Сеулу и обсуждает пережитые события и планы на будущее.       Девушка подрывается с места, будто по затылку бьют чем-то тяжёлым и оглушает. На заднем фоне звучит от главного героя это слащавое «Чаги», выбивающее воздух из лёгких. Она ловит флешбеки, так трепетно закутывается в плед — будто он избавит её от накатывающих знакомых ощущений из их последней встречи с Тэхёном. Вроде обычное обращение, такое характерное для корейской повседневности, выбило её из душевного равновесия. Он нарушил её привычное течение дел, так беспардонно ворвался в её жизнь и, по правде говоря, украл её сердце. Строить серьёзный вид при нём, не подавая влюблённого вида — очень тяжело. Она каждый раз пытается выкинуть его из головы, но айдолы и вправду выглядят как ангелы. Сейчас девушка растерянно спрятала своё лицо в ладонях, пытаясь прийти в себя. Надо вычеркнуть, начать жить заново, прекратить себя мучить и драматизировать без повода, ведь хорошим это никак не закончится. Вдохнуть полной грудью и прокричать всё, что накопилось.       Сбитая с толку, она кинула взгляд на прикроватную рамку — фотокарточки там не было. Девушка так и не нашла силы выбрать какую-то детскую фотографию и поставить её. Закрыть эту «дыру», а не сверлить взглядом её каждый раз перед сном, ведь Тэхён забрал эту фотокарточку. Фотокарточку, которая в действительности была ей дорога: это фото сделала мама, когда они вместе ходили в зоопарк. Почувствовав это липкое чувство накатывающихся слёз, она поднялась с кровати и выключила ноутбук с заключительными титрами на экране и отправилась в душ.