***
Дубовые полы, мраморные стены, широкие и длинные окна, красивые картины. Как только входишь сюда, кажется, что тут проводит балы и принимает гостей какой-то король. Не хотелось даже предполагать сколько это обошлось владельцам. Главное — что уже сегодня вечером этот зал будет заполнен гостями и родственниками, которых я в глаза не видела. Будет куча попыток подёргать меня за уши, крепкие объятья, неискренние пожелания, расспросы есть ли у меня мальчик и когда им ждать внуков или правнуков. Ещё лучше — мне всего лишь восемнадцать, а я буду себя вести будто эта дата равняется сорока годам, — когда ты уже теряешь это ощущение праздника и предвкушение старения. Большие окна в пол открывают вид на роскошный двор ресторана — я снова заостряю на них внимание, мне они по душе больше всего. А существование балкона позволяет посмотреть на него не вжимаясь в стекло. Основным источником света является новая люстра, которая сверкает от чистоты. Однако в зале стоят так же подсвечники, на которых размещены горящие свечи. Это добавляет чарующей нотки в атмосферу зала, и несёт в себе какой-то шарм. На мраморном полу красуется узор, напоминающий круг. Этакий пьедестал. Аж захватывает дух от этой красоты. Отец уводит меня с громким: «Я рад, что тебе понравилось». Но я просто в восторге! Но так, как вокруг куча официантов, которые расставляют столы вдоль стен, я решаюсь воздержаться от эмоций. — Сколько гостей будет, и как ты меня ещё сегодня удивишь? — начинаю я диалог, немного перебивая папу от разговора по телефону. Думаю, что получу на орехи. Но видимо, мой день рождения сегодня хороший «иммунитет» для таких выходок. Ещё больше удивляюсь: папа прощается с собеседником и обращает всё своё внимание на меня. — А как бы ты хотела? — вижу его полуулыбку. И плевать, что он пропустил мой первый вопрос мимо ушей. Почему-то я таю и сразу вспоминаю те времена, когда нас было в семье трое. — Развлекательную программу, — с лёгкостью отвечаю я, снимая с себя маску Снежной Королевы. Вижу нескрываемое удивление отца. Он видит моё нарастающее желание веселиться, хотя бы в свой День рождения. А почему нет? Хоть что-то, пускай, будет весёлым, а не скучные тосты родственников и папиных коллег. Я не могу пойти с друзьями и напиться в хламину, зато посмотрю на танцующих цыган или ещё лучше — танцующего медведя. Почему нет-то? Но я бы не разбрасывалась такими словами, зная во что это мне выльется.***
Девушка расцветает, как дивный алый цветок. И ведь мистер Ю Хансен смотрит на неё с прикрытым восхищением и думает, что безумие в его дочери передается воздушно-капельным. Потому что взгляд девочки — скучающий, но с пляшущими огненными чёртиками в самой глубине зрачков. Такой же, как и у его супруги. За это, кажется, он и полюбил её в первую очередь. Годы пролетают стремительно и практически беззаботно. Время — точно живая вода и сыпучий песок, всё затирает воспоминания о днях минувшего прошлого. Мужчине кажется, что любые события недельной давности — события годичной, и он думает, что так приходит старость. Старость, которая потом заканчивается смертью и после тебя должно остаться что-то хорошее. Или хотя бы что-то прибыльное, чтобы дочка не была «отпрыском бандита, который на старость лет обанкротился». Он любил свою дочь, оберегал её, хотя в этом мире мог запросто принести её как оплату за свои долги и по жизни идти намного легче. Но нет, он отдаст любые деньги, чтобы сделать её счастливой хотя бы в этот День Рождения. Удивительно, насколько яркими остаются некоторые детали в бесцветном омуте его памяти. Вот только он с женой и с пятилетней дочкой гуляли в зоопарке и кормили лебедей. Вспышка — и вот он с супругой провожают своё сокровище в начальную школу и в душе гордятся ею. Данный флэшбек прерывает надоедливая мелодия и мужчина незамедлительно проводит пальцем по дисплею, выдыхая: — Лилит, давно не виделись, — на его лице появляется профессиональная маска обаятельного перспективного мужчины и спустя минуту разговора, он, наконец, пресекает на корню дружелюбные разговоры о жизни. — У моей дочери сегодня совершеннолетие. Нужны твои эти корейцы. Самые популярные, которые смогут быть у нас как ведущие на полвечера и как выступающие. — Он задумывается, вспоминает какие же группы любит его дочка. — «Big Bang"-и там, «Bantan», что найдёшь. Скажи компаниям, что деньги не проблема. Покроем все расходы, пускай ждут от меня обслуживания, как от лица охранной службы в дальнейшем сотрудничестве. Пойдёт? На этом и заканчивается разговор. В память совсем немного врезается, как его дочь была замешана в каком-то инциденте, который оказался обычной уткой. Такая тонкая нить, которая обволакивает твоё запястье. Она не передавливает, но начинает надоедать и придаёт дискомфорт уже своим наличием. Так и это воспоминание не давало ему покоя. Мужчина смотрит в окно и видит свою дочь, которая садится в его машину. Он надеется, что нашедшие сегодня утром в мусорном баке плакаты с её стены не означают, что ей перестали нравиться «сладенькие» корейские мальчики. И она будет рада сюрпризу.***
Всё красиво и мне нравится. Кажется, что жизнь на один день превратилась в умиротворённую гладь лесного озера — то, чего мне так не хватало за последний год. Я закрываю глаза и ложусь на кровать. Поздно вспоминаю, что визажист ушла от меня полчаса назад и сейчас всё закреплено шпильками. Но я особо не обижусь если моя причёска не будет самой идеальной на этом вечере. Возможно, я скажу глупость, но иногда считаю, что потерять родителей в раннем детстве — не так страшно. Ты это можешь хоть как-то пережить, а когда прочувствовал всю любовь и ласку, прожил яркие в памяти воспоминания и тут этого всего лишился — чувствуешь себя обманутым и одиноким. Моё воображение рисует странные фантазии. Всё так же представляю, как было бы, если бы была жива сейчас мама. Если бы не было той машины и той песни в салоне, была ли она жива? Отвлеклась на композицию, громко подпевая, и не заметила машину? Остались бы мы всё так же жить в Норвегии и обманул бы ли мой отец всё государство на крупную сумму денег? Не знаю. И эта вариация другой жизни постоянно крутится у меня в голове и не даёт спокойно вздохнуть. Я осознаю, что прошлое не вернуть. Не вернуть тех людей, которых ты потерял и забыл тех, кто тобой на самом деле дорожил. Способна ли я дать отпор самой себе и спасти себя от этих мыслей, перестать быть такой уязвимой? Я не могу. Беру в руки телефон, включаю социальные сети и кликаю на изначальный свой аккаунт в инстаграм. Перевожу дух и делаю глубокий вдох — ощущения смешные, ситуация страшная. Мои старые фотографии были удалены после разглашения СМИ о моей связи с Тэхёном, но это не помешало другим людям создать мои анти-фанатские клубы и скопировать посты к себе на левые аккаунты. Последняя активность — три месяца назад. Пролистываю старые запросы на переписку от многих закрытых аккаунтов со множеством угроз и мороз по коже: половину корейских предложений я толком не понимала, но боялась даже предположить. В моих сообщениях висит последний открытый диалог со знакомым ником: девушка стала той, кто решил поддержать меня в это тяжелое время. Она была ярым фанатом «BTS», и когда по пабликам разнеслась эта феерическая новость, то увидела какой хейт полился на меня. И написала. Написала среди всего этого негатива слова поддержки и сожаления о событиях, что страдает, по сути, невинный человек. Я была удивлена как никогда: девочку звали Камиллой и, возможно, именно она не дала мне возможность загнуться и перейти на домашнее обучение. Не дала попросить отца отправить меня учиться заграницу или вообще прекратить своё существование. Столько много произошло за эти месяца, что в голове не укладывается. Я потеряла Камиллу. Возможно драматизирую, но об этом и правда больно говорить. Потеряла её окончательно, когда она выпустилась из колледжа и из Франции переехала в Америку, где увязла в яркой жизни огней Нью-Йорка. Наше общение сходило на нет, но даже сейчас мне приятно осознавать, что Камилла для меня была настоящим лучиком света. Её любовь к «BTS» не изменилась: недавно видела у неё в профиле фотографии и видео с их концерта. Она осуществила свою мечту и накопила денег на фан-зону. Я рада за неё, но той поддержки, которую та мне оказала, очень не хватает временами. Я думаю о том, что могло быть, если бы не вся ситуация. Если бы я не пошла на концерт, в эту проклятую вип-зону ради эксклюзивных кадров. Тэхён не вышел бы на сцену перед выступлением, чтобы осмотреться, — а может и помечтать, как зал будет заполнен до отвала. От этого от часу не легче, тяжело вздыхаю в пустоту.***
Ну, как говорит болгарская поговорка «Назвался груздем — полезай в кузов». Девушка поправила подол платья, встала возле отца перед большой дубовой дверью. Вот-вот она должна была распахнуться. И наверняка именинницу ослепит сиянием та люстра, которая очаровала ещё вчера. Ю Хансен потянулся за секунду до выхода к руке своей дочери, крепко переплетая пальцы. Девушка слабо улыбнулась, и тут же была оглушена аплодисментами десятков людей. Все в ярких нарядах, с натянутыми и, скорее всего, фальшивыми улыбками. — Пройдём за мной, — отец окликнул её и, придерживая свободной рукой её за спину, проводил дочь к столу. На секунду вся толпа стихла и последовала примеру виновником торжества. Когда все расселись по свободным местам, а таблички были убраны официантами, Ю Хансен-старший поднялся с места. — Приятно, что столько людей собралось по случаю совершеннолетия моей дочери. Уверяю, что сегодня она примет от всех поздравления в этом зале, а пока советую насладиться выступлением и угоститься горячими блюдами от шеф-повара. Всем приятного аппетита! Дверь снова открылась и послышался звук микрофона. Представили «гвоздь» программы. Ситуация оказывалась неизменной: она снова заложник ситуации и смотрит на эти чистые карие глаза. Узнаёт его блузку с одного из её любимых выступлений с их песней «Blood Sweat & Tears». Накрахмаленная блуза выглядит до нельзя эстетично. Будто действительно Бог спустился с небес, дабы почтить её День Рождения своим присутствием. Выглядит так сказочно и нереально. Она так боится показать, что ей не всё равно. — Тебе нравится? — взволнованным шёпотом спрашивает её отец. Девушка не в состоянии ничего сказать, ведь начинает звучать их песня, и ей ничего не остаётся как кивнуть. Вторая, третья композиция, собственный мини-концерт, у неё голова кругом от фонограммы и жилкободрящих танцев. Ей уже и самой становится жарко в обычном платье, тут нечего говорить о парнях в штанах и плотных рубашках. Все вокруг едят, пьют, веселятся. Две девочки примерно её возраста пришли вместе с родителями на торжество, и никак не ожидали появление «Bangtan boys» на этом мраморном полу. Слышно фанатские визги дуэтом за спиной. Танцуют так, будто здесь по ошибке и на самом деле владельцы дома, в очередной раз прогоняют перед концертом, а мы у них всего лишь в гостях. Она знает, что они не репетировали. Ибо как минимум до её ушей дошла бы знакомая музыка или персонал мог это обсуждать. Но эти семеро парней застали её врасплох: виновница торжества чувствует себя потерянной и отчасти преданной собственным отцом, ведь он прекрасно знал о той ситуации и мог это предусмотреть. Неужели он так плохо её знает? — Иди с ними пообщайся, они пробудут здесь ещё как минимум час, — Йоханс доволен своей работой. Он рад, что всё пошло по плану и дочери понравилось, ведь агентство согласилось предоставить артистов и на гостей это оказало огромное впечатление: дочурка запомнит этот день надолго. А ведь она и правда запомнит. Она оттягивает своего отца ближе к фуршетному столу, заметив, что Тэхён со своими согруппниками подошёл к столу напротив, на другой части зала, в то время как к ним поспешили подойти почти все гости дабы сделать фото на память. Ну конечно, звёзды же. — Я рад, что тебе понравилось, — довольный собой произносит мужчина, широко улыбаясь. — Папа, ну почему именно они? — Громче, чем планировалось, произносит девушка. Злость её вскипает едким огнём, угрожая сжечь всё на своём пути. Или максимум наброситься на Тэхёна с попыткой задушить. Улыбка отца вдруг сползает, превращаясь в кривую линию. — Из всех бойз-бендов ты выбрал именно ту группу, из-за которой я реально не жила последние полгода. Почему? Ты действительно забыл или это новый способ довести меня до безумия? — она давит на жалость. Определённо. Всё же, когда ты единственный ребёнок в семье, то растишь в себе такие качества как эгоизм и чувство собственной важности. Сейчас в ней говорит действительно избалованное дитё. — Я не хочу больше здесь находиться. Вызови мне Кевина… Ю Хансен-старший уже открывает рот, чтобы что-то сказать, да не успевает: за его спиной раздаётся женский голос. Девушка узнаёт его почти сразу: это её двоюродная тётя Петунья, которая сейчас может похвастаться только своей коммунальной квартирой и четырьмя детьми. Странно, что она не была увлечена корейскими мальчиками, а предпочла подслушать их разговор. — Знаете, вам бы поумерить ваши королевские амбиции, милочка. — таким был ответ на её длинные, как ей показалось, выразительные речи. — Многие дети не имеют и этого, а вам заказали тут всю шарманку. Есть девочки явно достойнее вас, чтобы увидеть своих кумиров так близко. И благодарнее. Перед глазами темнеет. Все жертвы, которые она приносила весь этот год: переезд в Корею, мучения с языком и одноклассниками, тяжелый расовый барьер и ненависть в интернете. Но они увидели в ней лишь честолюбие. Что же ей оставалось? Потеряв всякую надежду, она в спешке вышла из зала. Злость была настолько реальной, что её можно было пощупать. Слепить из неё любую форму и кинуть, как бомбу, стерев с лица Земли целые города. Сбивалось дыхание, когда девушка бросилась бежать. Надолго её всё же не хватило и она остановилась. Место проведения действительно оказалось огромным. Девушка посмотрела в окно и тяжело вздохнула. Ей пришлось спрятать чувства в бездонную чёрную коробку, проглотить их, будучи уверенной, что не сможет жить с ними. — Ненавижу, ненавижу, — её кулачок ударил по подоконнику и она с болью закусила нижнюю губу. — Я подавила желание сказать им, что они лишь трусы, которые боятся оглянуться, зная, что могут там увидеть, боятся собственного «Я». Ничего не знают, а меня почему-то учат. Трусы, скрывающиеся от собственных комплексов за иллюзией собственной значимости. Она подняла взгляд на воробья, который застыл в метре от неё за стеклом на ветке дерева. Этот момент будто разрешил в её голове сложное математическое уравнение, которое на самом деле оказалось проще простого. И она засмеялась. «Но я не сказала этого, потому что они и так это знают. Потому что я такая же. И мне остаётся только молча уйти со своего дня рождения». И что вы думаете? Нет, она не ушла, сев в привычную ей иномарку с излюбленным неизменным водителем. Она обернулась, взглянув на длинную фигуру посреди коридора. Эта рубашка с пышными рукавами колыхалась на ходу, шаг фигуры переходил на бег. Казалось, этому коридору нет конца и края, гулкие удары по полу отдавались болью в голове. Девушка замотала головой, отказываясь верить в происходящее. «Только этого не хватало». Как в замедленной съёмке он подлетает к ней, заключая в объятья. Непостижимое уму и логике ощущение наполняет от такого близкого физического контакта. Её так давно никто не обнимал. Тэхён не спешит её выпускать: прижимает крепче, погружая руку в уже растрепавшиеся волосы. Шпильки обезоружено падают на пол, отдаваясь каждый раз в этих стенах лёгким цоканьем. Тэ громко вдыхает, будто желая насытиться духами, исходящими от девушки. Она ахает, не может долго так стоять. Или просто не хочет? Никто не решается заговорить первым, поэтому ей определённо есть что сказать. — Зачем ты здесь? — А ты так не хочешь меня видеть? — раздаётся его голос и у девушки подкашиваются колени: она так давно не слышала его. И кажется, безумно соскучилась с их последней встречи. — Почему ты отвечаешь вопросом на вопрос? — она кладёт руки ему на грудь, немного отстраняясь и затем высвобождаясь от объятий. Так близко к нему она чувствует себя уязвимой. — Я понимаю, что ты здесь по ошибке моего отца. Но почему ты не отказался? — А я знал? Ты же знаешь, что в основном кто платит, тот и заказывает музыку. У нас просто был свободный вечер. — Вы не кабаре-танцоры, чтобы работать за еду и так легко соглашаться на все мероприятия. — А кто сказал, что мы работаем за еду? — на его лице проскальзывает тень ухмылки и карие глаза, казавшиеся в вечереющем освещении глубоко-чёрными. Он кашляет. — Я видел, что только что случилось. И если это из-за меня ты так зла, то прости меня. — Это не из-за… — и тут ком в горле предательски застревает. На глазах наворачиваются слёзы. — Ты не виноват ни в чём. И сколько же она себе это повторяла? Сколько раз пыталась объяснить себе, что никто здесь не виноват, и даже преданные фанаты группы просто заложники возраста и всё перерастут. Он молчит. Снова подходит, когда блеск в глазах становится предательски замечен. Она хочет отвернуться, но он перехватывает её за руку. — Твоя рука влезает в мою, как будто она сделана только для меня, — девушка не сразу переводит у себя в голове, но как только у неё это получается, то с резкостью выдёргивает руку. — Чаги? «О нет, блядь, нет». Её будто бьёт молнией и она шарахается от парня. Он непонимающе на неё смотрит и ей хочется влепить ему пощёчину. Тэ не понимает, что за последствия её ждали от каких-то невинных встреч, пока за него разбиралось агентство. Ей пришлось самой выстоять в этой травле и никакой Ким Тэхён не прибежал к ней на помощь. Не спросил её как она поживает. Даже не пытался с ней связаться. Она приближается достаточно близко, чтобы разглядеть непонимание в его глазах. Не удерживается и обнимает его за шею. Тэ не спешит обнять её в ответ. Но в этот раз уверен: эти объятья последние. — «Айдолы на то и айдолы, чтобы быть общими.» — цитирует она будто в бреду. Настолько хорошо выучила эту фразу на корейском, способная произнести твёрдым (на сколько это позволяет ситуация) голосом. Она надеется, что её слова звучат убедительно. Больше повторить так ровно и чётко не сумеет. Соврёт. По правде говоря, она никогда не знала какие чувства к ней испытывает Тэхён. Даже не спрашивала, а рубила всё на корню, преподнося свои чувства выше его. Она боялась, сомневалась, просто запуталась в своих ощущениях. Здравый смысл не строил ей ничего хорошего в голове, девушка даже сомневалась получится ли у них с Тэ дружба. Ведь не разобравшись ни в чём, фанаты «Bangtan Boys» накинулись на неё, причём в прямом смысле и ни агентство, ни мембер не узнали об этом, даже не попытались выяснить сколько будет стоить её молчание. Их встречи можно было сосчитать на пальцах рук, но девушка помнила их до мельчайших подробностях, будто тайну, сокрытую от мира. Так значило ли это, что Тэхён за всей стеной самовнушения и страха был ей небезразличен? Девушка переводит дух, нос начинает щипать. Она обнаруживает, что не сделала ни шага после того, как ушла в себя. Карие глаза всё так же смотрят на неё. «Давай, заплачь ещё при нём и окончательно потеряй рассудок». Она никогда не плачет на людях. Даже на похоронах матери не плакала, ощущая себя опустошённой. Но сейчас такая каша в голове и все попытки разложить всё по полочкам тщетны. Она в замешательстве и абсурде от своей слабохарактерности. Шмыг носом даёт понять, что глаза уже на мокром месте. — Айгу!* — вскрикивает Тэхён, заставляя девушку дёрнуться. Она как в туманной дымке рассматривает парня. Она уже говорила как ему идёт эта рубашка? — Пожалуйста, не иди за мной, — с комом в горле говорит девушка и не узнаёт собственный голос. Когда он успел так охрипнуть? В прошлый раз же всё было хорошо. — мне больно осознавать, что ты разбил мне сердце. Ты за всё время не постарался со мной связаться и даже не представляешь сколько всего пришлось мне пережить. Я не считаю себя особенной, но ты — особенный. Ты можешь создать агентству трудности и где гарантии, что в кустах не сидит фотограф, верно? Спасибо за выступление на моём Дне Рождения. Надеюсь, отец хорошо тебе заплатит. Удачи. Ей не остаётся ничего кроме побега. И слава богам, что Кевин никогда не задаёт лишние вопросы.