***
Их хрупкое спокойствие нарушает стук в дверь, вслед за которым в палате появляется переминающийся с ноги на ногу Вейл. Голд одобряюще кивает, нервно сжимая левую кисть в кулак, после чего Вейл подходит чуть ближе, беспокойно теребя стетоскоп. — Нам нужно проверить показатели, — виновато произносит онколог, — Реджина здесь, — чуть тише добавляет он. — Я отлучусь ненадолго, — говорит он Белль, слегка сжимает ее ладонь и целует тонкие пальцы. Голд выходит в пресловутый коридор, от вида которого его уже тошнит, потому что за последнюю неделю он провел здесь больше времени, чем где-либо. Оглядевшись по сторонам, он обнаруживает, что тот пуст и, хромая сильнее обычного, отправляется на балкон — пристрастие к сигаретам у Реджины маниакальное. — Пришла проконтролировать, как проходит мой отпуск? — устало спрашивает хирург. — Я должна убедиться, что ты не наделаешь глупостей, — пожимает плечами Реджина, — это будет тяжелая ночь. — Угостишь сигаретой? — Реджина никак не комментирует тот факт, что курить Голд бросил уже очень давно, а молча протягивает ему пачку, за что хирург ей безмерно благодарен. Безусловно, умение промолчать, когда нужно, — одна из сильных сторон этой женщины. Ночной город с высоты больничного балкона видно очень хорошо, и, рассматривая проезжающие внизу машины и мигающие вывески, Голд на мгновение забывается. Его жизнь до встречи с Белль мирно шла своим чередом, как полноводная река, километры которой размеренно держат свой путь вперед из устья. Но, как известно, река всегда течет куда-нибудь. В случае с Голдом, все его спокойствие было разрушено водопадом по имени Белль. Казалось бы, обидно, что такой длинный путь природа так бездарно делает несущественным, но чаще всего водопад — самое красивое, что может случиться с рекой. — Что говорит Вейл? — Ничего из того, что не было бы очевидно, — зло выплевывает ответ Голд, в очередной раз делая затяжку. Он выпускает дым из лёгких и ловит себя на мысли, что собственно дыхание кажется ему слишком шумным и нарушает вакуумную тишину его внутреннего мира. Это заставляет его вспомнить, что он все ещё на балконе, — я ничего не могу сделать. — Никто не может, — отстраненно отвечает женщина, всматриваясь куда-то в даль. Реджина знает о чем говорит, Голд давно с ней знаком. Он помнит ее еще со времен интернатуры, когда Реджина была не уверенной в себе женщиной-администратором, а несчастной девушкой, оставшейся с маленьким ребенком и никак не хотевшей принимать смерть мужа. Разрываясь в юности между уходом за Генри и работой, она как никто другой знала: какие бы трудности не стояли на пути, пережить их придется самостоятельно.***
Переодевшись после душа и расчесав все еще влажные волосы, Голд с трудом вернулся в спальню и без сил упал на кровать. Его немного лихорадило, голова гудела, а больная нога и вовсе не давала покоя. По привычке, не глядя, хирург потянулся в прикроватный ящик за таблетками обезболивающего, но внезапно проскочившая мысль остановила его. С каких пор для него стало привычным вот так просыпаться с жутким похмельем? Сколько это уже длится? Месяц? Два? Больше? Голд не мог найти ответа на этот вопрос. Пытаясь заменить отсутствие личной жизни работой, он и сам не заметил, как начал медленно катиться в пропасть. Так больше продолжаться не могло. Пересилив себя, хирург все же отправился в ванную, чтобы выпить таблетки. Не так много, как изначально собирался, но и это должно было хоть немного помочь. Впрочем, судя по отражению в зеркале, его ужасному внешнему виду не помог бы даже метадон. Опухшие веки, красные от лопнувших сосудов глаза и отросшая щетина никак не добавляли привлекательности. Самоанализ Голда прервал раздавшийся внезапно телефонный звонок. Кое-как приковыляв в спальню, хирург поднял трубку. Звонила Реджина. — Ты помнишь, что сегодня ужинаешь у меня? — к такому повороту событий он не был готов. Голд планировал весь день проваляться в постели, уничтожая запасы кукурузных хлопьев, смотря «National Geographic» и проклиная эту чертову жизнь. У него совсем вылетело из головы, что они договорились с Реджиной еще на прошлой неделе, — конечно, не помнишь, — усмехнулась женщина, — у Генри есть жутко важные новости для тебя, поэтому отказ я не приму. — Тебе придется забрать меня. — С тобой что-то случилось? — голос Реджины прозвучал встревоженно. — Страшного — ничего. Расскажу вечером. Брюнетка ухмыльнулась, когда Голд, выйдя из дома без трости, пожал плечами и стал ждать, когда она поможет ему дойти до машины. Они обменялись дежурными фразами и хирург с облегчением отметил, что Реджина не собирается устраивать ему допрос. Хотя, судя по ее коварной усмешке, она, как истинный охотник, ждет, пока он сам ей все расскажет. По дороге он попросил ее заехать в тот самый бар, чтобы забрать ключи и, сам не зная зачем, записку с номером телефона Белль. Намного позже Голд понял, что это был пресловутый «звоночек». — Мистер Голд! — стоило им войти в дом, как лохматый мальчишка с громким топотом сбежал по лестнице вниз и понесся в сторону хирурга. Генри, улыбаясь, крепко обнял хирурга, будто тот был каким-нибудь его родственником, вернувшимся после долгих лет путешествий. В руках у мальчика был альбомный листок с рисунком. — Эй, парень, моя нога все еще болит. Притормози, если не хочешь, чтобы я упал, — Генри тут же отпрянул от Голда, виновато косясь на его больную ногу. — Милый, мистеру Голду нездоровится, — попыталась отвлечь сына Реджина. — В школе нам рассказывали про греческих богов! — никого не слушая, начал Генри, пока его мать и мистер Голд вешали свои пальто в шкаф, — я нарисовал Аида и Персефону! Он накормил её гранатовыми зернами и отпустил к матери! Голд печально усмехнулся. Генри был не по годам смышленым ребенком и любил рассказывать всем о своих открытиях, будь то кнопка включения кондиционера в машине матери или новая история, которая захватывала дух. Сам хирург уже давно потерял удивительную способность впитывать в себя информацию со всех сторон и восторгаться простыми вещами. — Аид разве не был плохим, солнышко? — Ты опять все перепутала, мам, — с непосредственной серьезностью ответил Реджине сын, чем вызвал смешок у Голда, — это Зевс плохой, он даже не сказал Персефоне, что захотел, чтобы они с Аидом поженились. — Аид ей тоже этого не сказал, — хитро улыбнулась женщина, — кажется, он похитил ее. — Похитить девушку, чтобы она стала твоей женой — это романтично, Реджина, — подмигнув Генри, присоединился к спору Голд. — Как бы там ни было, пора ужинать, — подняв в поучительном жесте указательный палец произнесла Реджина. — Сегодня на десерт мой фирменный турновер. Когда все было съедено, а Генри мирно спал на диване в гостиной под «Удивительные странствия Геракла», Голд и Реджина сидели на кухне, попивая вино, и разговаривали. — Вчера со мной произошло нечто странное, — потерев пальцами все еще опухшие веки, медленно начал рассказ Голд. — Ну наконец-то, — подливая вино в бокал, обрадовалась Реджина, — я уже думала, что не дождусь истории о том, как ты потерял свою трость. — Скорее, забыл, — скривился Голд. Брови женщины взлетели вверх от удивления, но она промолчала, давая хирургу самому закончить рассказ. — Если вкратце, то вечера меня забрала из бара одна девчонка, с которой я познакомился несколько недель назад. Трость я забыл у нее в машине. — Так значит… — Не значит, — резко прервал ее хирург. — Она подсела ко мне в больнице, пыталась напоить какао. — Опять кто-то сбежал из психиатрического? У меня с этим отделением одни проблемы, — картинно вздохнула брюнетка. — Да нет же. Сначала я встретил ее в клинике, а потом она сама меня нашла. — И ты… — Да нет же! Реджина, угомонись. Хватит с тебя вина на сегодня. — Ты всегда был занудой. С тобой познакомилась молодая девушка, ты должен прыгать от счастья. — Думаю, она теперь и на шаг ко мне не подойдет, — опустив глаза, пробормотал Голд. — Дай угадаю: ты снова все испортил? Голд пожал плечами. — Наверное, я обидел ее. — Извинись, Голд, — вмиг посерьезнела Реджина. Хирург только кивнул, отведя взгляд. На глаза ему попался оставленный Генри рисунок — мужчина в костюме-тройке, держащий в руках красные ягоды, и девушка с распущенными волосами в коротком желтом платье. У мальчика явно был свой взгляд на эту парочку.***
Нажимая кнопку вызова, Голд все еще думал, что это дурацкая идея, но когда из телефона раздался звонкий голос мисс Френч, отступать было поздно: — Белль Френч вас слушает. — Меня зовут мистер Голд. Вы, наверное, помните меня. — Трудно забыть доктора Голда, которому не нужны друзья. Вы передумали? — Нет. — Эй, вы сами позвонили! — передразнила его вчерашние слова девушка. — Я просто хотел извиниться. Вчера… я был не прав. — Извинения приняты, — без раздумий ответила Голду Белль, — Я вам помогла, так что теперь вы должны мне свидание! — Что? Ну уж нет, — хирург свел брови на переносице, — Вы по-прежнему слишком высокого о себе мнения, мисс Френч. — Что ж, тогда нам не о чем разговаривать.***
Голд, погрузившись в свои мысли, курит уже третью сигарету подряд. Голова от избытка никотина начинает кружиться, но хирургу не до этого. Он вспоминает рисунок Генри, и злая шутка судьбы кажется ему до такой степени злой, что нервный смешок, словно надоедливый кашель, все же вырывается у него. Он сам как Персефона. Съел пресловутые гранатовые зерна, не заметив этого, и теперь весь его мир сузился до одной конкретной палаты с одной пациенткой, уходить из которой мучительно, даже если наступит весна.***
«Я согласен», — качая головой, Голд все же отправил сообщение. «Я так и знала», — ответила ему Белль.