«Я ищу менеджера/ P.A: супер-хваткого, с опытом стресс. работы, англ яз и 100% рекомендациями от тех, кого знаю лично. Лучше муж пола, не рэп»© Oxxxymiron, twitter 11:18 — 3 июн. 2015 г.
— Да, привет, — девушка переложила телефон в левую, более удобную руку. — Я уже подхожу. Всё купила, — и как бы в доказательство своих слов, она крепче сжала бумажный пакет в правой руке, где теплились свежая булочка и закрытый стаканчик с кофе. — Давай, до встречи. Скоро буду. Девушка убрала телефон в поясную барсетку, прошла мимо серых каменных колонн и попала в один из богатых Петербургских дворов. Серые дома были украшены лепниной, а личные водители уже ждали своих нанимателей у чёрных машин с затемнёнными окнами; мужчины негромко разговаривали, иногда делая неброские жесты руками. При виде худенькой невысокой девушки в чёрных леггинсах по колено, чёрных мокасинах и серой футболке, они нахмурились — явно не местная. «Держи себя спокойно, — приказала себе та, поднимая подбородок выше. — Ты ничего не украла и не собираешься. Ты идёшь в гости к подруге». Гордо прошествовав до первой деревянной двери в позолоченных завитушках, девушка набрала в домофоне нужную квартиру, через пару секунд дёрнула дверь на себя и проскользнула внутрь в образовавшуюся щель. В прохладном вестибюле прямо у входа находился пустующий пост для консьержа, впереди лифт, а слева от него лестница: к ней девушка и направилась. В свете, местами попадающим на лестницу из окон, её короткие волосы переливались чёрно-рыже-каштановыми оттенками. С каждой новой ступенькой они смешно подпрыгивали, но всё равно раз за разом укладывались в причёску, напоминающую львиную гриву. Настроение у девушки было хорошее — впервые за долгое время она почувствовала, что управляет своей жизнью. Пару месяцев назад окончив Восточный факультет СПбГУ, девушка долгое время не могла найти работу, начала ссориться с молодым человеком, а там и родители подоспели со своим «мы же говорили, что надо на педагога учиться; педагог всегда будет востребованной профессией!»… Она уходила из дома рано утром, возвращалась поздно вечером, уставшая, вымученная, но преследуемая ощущением, что не сделала всё, что было в её силах. Родители уже начали собирать деньги на билет обратно в Татарстан, как вдруг нашлась работа — менеджер экскурсионного направления в доме культуры ЛЛ! Стоило об этом подумать, как в барсетке завибрировал рабочий телефон — доисторическая модель Нокии с огромными кнопками и маленьким оранжевым экраном. — Да. Здравствуйте. Да, экскурсия состоится, приходите сегодня на Исаакиевскую площадь, ваш автобус с номером 6137, — девушка приучила себя делать акцент на цифры, потому что люди имели свойство не обращать на них внимания и перезванивать. — Да, ЛЯ, скорее всего, будет уже там. — остановившись перед знакомой дверью, девушка нажала на кнопку звонка. Через полминуты ей открыла полненькая брюнетка в бирюзовом халате. Она хотела было заговорить, но гостья сделала жест рукой, прося её о молчании: брюнетка посторонилась, пропуская подругу в квартиру. Когда ей вручили бумажный пакет с выпечкой, она заглянула в него и её губы растянулись в довольной улыбке. — Странно, а вы когда записывались? — пришедшая продолжала говорить в телефон, проходя к дивану в прихожей и снимая мокасины. — Я перепроверю вашу бронь и перезвоню. Снигирёвы, верно? Хорошо. Хорошо, я перезвоню вам в ближайшее время или отправлю уведомление по почте. Вам спасибо. До свидания. Да. Отставив обувь в сторону, она последовала за хозяйкой квартиры на кухню. Пройдя мимо картин с подсветкой, большого стеллажа с книгами, дверью в сауну, трёх гитар, домашнего кинотеатра, парочки тренажёров и прочих привилегий, которые могут себе позволить состоятельные люди, девушка зашла на кухню. Комната была небольшой, но обставленной по последним новинкам бытовой техники. Только холодильник не менялся с годами — он оставался прежним, обвешанным многочисленными магнитами с названиями разных городов и стран. — Полина, привет, — пришедшая обратилась к брюнетке, которая лениво переставляла кастрюли у плиты. — Что у тебя за дело? Ты меня звала, и вот я здесь, — она расстегнула барсетку, положила её на стол, села на стул и вытянула ноги на табуретку рядом. — Женя, ты чай будешь? — вопросом на вопрос ответила Полина. Она знала, что подруга по непонятным причинам кофе не жаловала. — Давай. Так что за дело? День назад Полина позвонила ей и сказала, что у неё есть «отличная идея», «интересное предложение», но в чём именно оно заключалось пояснять отказалась — надо встретиться, и купи мне взятку в виде булочки с корицей и латте, потому что затея действительно стоящая. Женя поверила — раз уж в ход идут булочки с корицей, то уже не до шуток. Полина бесшумно поставила подруге чай, себе достала кофе из пакета и села напротив. — Женя, ты супер-хваткая? Женю этот вопрос сбил с толку: к чему всё это? — Не знаю… — Нет, так не пойдёт! Отвечай увереннее! — Не знаю! — уверенно гаркнула Женя, приосанившись. Обе девушки рассмеялись, после чего Полина, наконец, смилостивилась и показала тот самый твит Оксимирона. Женя перечитала запись два раза, после чего непонимающе посмотрела на подругу: она понимала, что сама Полина не может откликнуться на данное объявление за незнанием английского языка, но… — Причём тут я? — Женя вернула телефон владелице. — Ну ты же закончила СПбГУ! Закончила или нет?! — Закончила… Восточный факультет, а не менеджмента, если уж на то пошло. — И что? Ты просто обязана отправить свою заявку, это же такой шанс! — Но там написано, что желательно мужчины… — продолжала отнекиваться девушка, почти загнанная в угол. — Попытка не пытка! — настаивала подруга. — … и 100% рекомендации от человека, которого он знает лично… Или, погоди…? Женя растерянно посмотрела на Полину: её отец был очень состоятельным человеком, и, к примеру, на футболе снимал VIP-места на весь сезон рядом с Боярским и Шнуровым, а с последим они даже дружили и нередко обедали вместе семьями. У Полининого папы был личный телефон Урганта, и они общались достаточно близко, чтобы он мог время от времени просить шоумена об автографах или даже о записи видео-поздравления какому-нибудь поклоннику-знакомому. Но даже несмотря на это всё, Женя продолжала удивляться: — Твой отец знаком с Оксимироном? — пальцы нервно вцепились в горячую кружку: девушка отчего-то поняла, что сейчас решается очень важный вопрос, который может в корне поменять её жизнь. — Да, они заобщались в перерыве какого-то длинного спектакля. Если захочешь, он может тебя порекомендовать, — Полина смотрела на подругу со скрытым торжеством и ожиданием того, что та скоро завизжит от восторга. Но Женя растерялась от неожиданного предложения — она слышала про Оксимирона, но не слушала его. При ней цитировали песни артиста, но у девушки никогда не возникало желания загуглить слова или послушать их. — Длинный спектакль это, наверное, по «Тихому Дону» или по «Войне и миру»… — невпопад ответила она, отведя взгляд. — Женя! — помахав рукой перед глазами подруги, воскликнула Полина, — Выйди из прострации! Ты хочешь классную работу или нет? С полминуты девушка думала, часто моргая. В конце концов у неё вполне конкурентоспособное резюме, да к тому же, если она никому не скажет, никто и не узнает, что она его отсылала. Уровень английского — именно та причина, по которой Полина сама не могла претендовать на роль менеджера — у Жени был высокий, так почему бы не попробовать? Быстро подумав обо всём этом, девушка наконец взяла себя в руки и кивнула. На собеседование она шла с высоко поднятой головой и подготовленная по полной программе. Она прочитала в интернете биографию Оксимирона (сначала в википедии, потом на его личном сайте), просмотрела все видео с его участием — от коротких, где артист рассказывал стихотворение или напевал песню Eminemʼа, до длинных видеозаписей с концерта. Тем утром девушка знала, куда и когда мужчина переезжал, знала, (по крайней мере, думала, что знала) о ссоре с Жиганом, о Шоке, у неё даже были заготовки на вопросы, типа «Какая у тебя любимая песня у Окси?», или «Что нового ты можешь нам дать?», «Почему мы должны выбрать именно тебя?» и даже «Какая у тебя любимая песня у Тимати?» (думается, что единственный правильный ответ — «никакая»), но когда сидящий напротив Мирон спросил, слышала ли Женя его новый альбом, девушка впала в ступор. Какой ещё новый альбом? Что она упустила? Перед ней встал выбор: соврать и сказать, что слышала, очень здоровский, любимого трека пока нет, потому что все хороши, или же… — Не слышала, — тихо призналась девушка, не в силах солгать под таким проницательным взглядом голубых глаз. Тишина. Тот самый звук поражения. Какой же из тебя менеджер, если ты даже самой банальной вещи не смогла выяснить? Новый альбом это же самая свежая новость из всех возможных, а ты её упустила! — А знаешь почему? — спросил Фёдоров, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки. — Потому что мы его ещё не записали. Женя подняла на мужчину удивлённый взгляд. — Мы должны представить новый альбом через две недели с небольшим, а у меня написаны полутора трека. Как думаешь, справимся? — Мирон испытывающее посмотрел на девушку. Та смело встретилась с ним взглядами, глаз не отвела: раз уже она пока не облажалась, надо продолжать держать оборону. — Да, думаю, всё ещё можно исправить, если поскорее начинать трудиться, — уверенно сказала она, стараясь не показывать своего противоречивого настроения: её вроде как взяли на интересную работу, но вроде как дали понять, что намечаются большие проблемы: до презентации две недели, а готова лишь одна песня?! Мирон выслушал её ответ и кивнул: он решил пока не предлагать девушке долгосрочный контракт (хоть она и была лучшим претендентом из всех прослушанных), а проверить её тяжёлым испытанием записи альбома, заодно и посмотреть на её умение справляться со стрессовыми ситуациями. Ситуации, как он предчувствовал, намечались самые стрессовые. И он был прав.***
— Привет. Ты вообще хоть что-нибудь написал? Тебе альбом через неделю представлять! — в безапелляционном голосе Жени начали проступать истерические нотки: держа трубку в руке, она нервно ходила кругами по комнате. Теперь она уже не боялась звонить Мирону и даже иногда осмеливалась повышать голос в разговоре с ним. Сквозь шипение и крики на заднем фоне на том конце пробился знакомый голос: — Не могу сейчас говорить, я нa заливе. Я тут потерялся. — На каком ещё заливе? Тебе такси вызвать? — На Финском. Не, это правильно, так и надо. Вот сейчас реально не могу, перезвоню потом, хорошо? — Хорошо, — упавшим голосом повторила девушка, вздыхая. В трубке осталось шипение, а потом раздались ставшие привычными в последнее время короткие гудки. Женя остановилась посреди комнаты. Девушка выглядела мрачнее тучи: вот уже седьмой день подряд она звонила Мирону, требуя хоть каких-то действий, а он кормил её фразами, наподобие «Я сейчас на катере катаюсь, холодно и ветрено, не могу говорить», «Мы с Ваней зашли к его тёте в гости, не могу говорить» или «Три процента на телефоне, не могу говорить». Говорить он не мог никогда, и, самое смешное, что всю эту неделю он просто развлекался — то в ресторан, то в театр, то на экскурсию… Поначалу девушка относилась к этому терпимо: пусть развлекается, тем более, она ведь не знает всего: наверняка по вечерам он пишет новые песни и всё идёт по плану, вот-вот ей дадут задание арендовать студию звукозаписи… Но от Фёдорова не было никаких известий, и девушка приноровилась сама ему звонить. Первые разы говорила робко, запинаясь: «Добрый день. Как дела? Вдохновение появилось? Нет? Совсем ничего?» и всё в таком духе. Теперь Женя уже не боялась, хотя по-прежнему вела себя скромно. Складывалось впечатление, будто альбом не пишется по её вине: в обязанностях менеджера ведь чёрным по белому написано — «уметь стимулировать процесс творчества, вдохновлять». Женя не вдохновляла. Женя не умела. Мало того, с ней всё ещё не был заключён контракт — со дня собеседования они ни разу не виделись с Мироном или кем-нибудь из его компании. Девушка чувствовала себя вдвойне глупо: каждый день знаменитому Оксимирону звонит какая-то дама и требует новый альбом. На каких, спрашивается, основаниях? «В конце концов, я у них не прописана, — отстранённо думала она. — Свалить на меня свой провал он не сможет». Девушка стала больше есть (быстрый обмен веществ и активный образ жизни всё равно не давали ей поправиться) и больше спать, а также чаще с надеждой на сообщение или пропущенный вызов проверять телефон. Понедельник, вторник и среду она провела на своих старых работах: была сопровождающей на экскурсиях, присутствовала при фотосессии экскурсоводов. Увольняться не спешила — гнаться за двумя зайцами и не поймать ни одного не входило в её планы. Поздно ночью в четверг у Жени зазвонил телефон. Нет, она, конечно, читала в интернете (а где ещё ей надо было выяснять обязанности менеджера, если она училась на другую профессию, а контракта ей не дали?), что у менеджеров нет выходных — они должны быть доступными для своих артистов и днём и ночью, но всё равно была удивлена (и обрадована, очень обрадована!), когда мобильник зазвонил в три ноль семь. — Да, — мгновенно откликнулась Женя: из-за нервов и неопределённости девушка подолгу не могла уснуть, поэтому звонок её не разбудил. — Привет, ты не спишь? — отстранённым голосом проговорил в телефон Мирон: видимо, параллельно звонку он занимался ещё чем-то. — Нет, поставьте в комнату, пусть там стоит… Ты не спишь? Ах да, короче, я тебе адрес смс-кой кину, приезжай в студию, и купи по дороге три упаковки Nosʼа, сушёных кальмаров, и… Вань, что ты там хотел? Давай серьёзно! Позже, в начале своего знакомства с Евстигнеевым, Женя будет думать, что парня можно описать двумя словами — «давай серьёзно», но об этом позже. — … и, кхм, упаковку сороконожек для Вани. Я без понятия о чём он, но он искренне просит, чтобы ты хотя бы попыталась их найти, — устало вздохнул Фёдоров, видимо, уступив напору друга. — Так, куча энергетиков Nos и позвонить в психиатрическую больницу, ага. Скоро буду. С санитарами. А если серьёзно, то жду смс, — быстро ответила Женя, слезая с кровати. Ваня, это который на сцене всегда носит чёрные одежды и маску с белым оскалом? Который Рудбой? Через сорок минут девушка уже шагала по тёмной улице в центре, держась обеими руками за лямки рюкзака и крутя головой из стороны в сторону. У входа в нужную арку её ждал Илья Мамай — он вызвался её встретить — двор, в котором находилась квартира-студия, был не самый приятный, особенно тёмной осенней ночью. Мужчина был в кепке-реперке, красной куртке, толстовке и широких штанах-трубах, на ногах красовались испачканные адидасы. Выражение лица у него было дружелюбное — тёмно-карие глаза смотрели спокойно, уверенно; во время улыбки обнажались ровные белые зубы, а вокруг глаз появлялись морщинки, но это его только красило. — Мне ещё надо за энергетиками зайти, я пока не купила, — после приветствия призналась девушка. Илья ей понравился ещё при первой встрече, при собеседовании: он создавал впечатление спокойного, рассудительного человека, который относился ко всему с пониманием. — Мирон, наверное, попросил? — мужчина вместе с девушкой перешёл пустую дорогу и открыл ей дверь в продуктовый магазин. — Сейчас такие времена наступят, что мы энергетики будем жрать вместе с банками. — Это нормально по сравнению с просьбой купить сороконожек, — почувствовав себя в безопасности рядом с Ильёй, Женя расслабилась и даже нашла в себе силы пошутить. Бородач усмехнулся: — Даже не спрашивая, могу предположить, что это Евстигнеев сдурачничал. Приветственная шутка, так сказать. Тоже усмехнувшись, девушка весело пожала плечами и покосилась на своего спутника: — Что делать: хозяин-барин. Придётся искать! В квартире, куда Илья привёл Женю, атмосфера была накаленная — девушка поняла это, едва переступила порог: подозрительная тишина щекотала нервы и настораживала. Скинув мокасины, она сняла кожанку и хотела повесить её на вешалку при входе, но заметила странность — вешалка состояла из десяти крючков, семь из которых надрывались под тяжестью множества курток, пакетов и плащей, а последние три пустовали, только на среднюю Мамай повесил свою красную куртку, которая смотрелась одиноко. — Это, — он несколько раз обвёл вешалку в воздухе, — мне место выделили. Девушка несколько раз кивнула, будто поняла, и повесила куртку к остальным, оставив куртку Мамая в гордом одиночестве. Странно, но размышлять сейчас над этим нет времени. Она забрала у своего спутника энергетики, которые он так любезно нёс всю дорогу, и осторожно двинулась вглубь по коридору — просьба купить напитки предназначалась ей, так пусть её с ними и увидят. В конце она наткнулась на Мирона и какого-то парня: они стояли в темноте перед закрытой дверью и Фёдоров, нахмурившись, быстро говорил своему собеседнику: — … поправляет, будто соавтор или хуй знает кто там ещё! Мне его бесценные советы даром не нужны, пусть замолкнет, окей? — тут Мирон заметил Женю: оробев, девушка слабо кивнула и скованно помахала рукой. — Привет. — Привет, — голос артиста был серьёзен, даже строг: он посторонился, открывая девушке человека, с которым он разговаривал. — Женя, это Ваня Евстигнеев, Рудбой. В тёмном коридоре девушка не могла разглядеть его, но кивнула, и, несмотря на усилившееся смущение, заставила себя поздороваться. Мирон снова переключился на Ваню, продолжая их незавершённый разговор: — Короче, он твой кореш, скажешь ему, когда снова начнёт…? Второй мужчина вроде бы кивнул (в темноте трудно было разглядеть наверняка), после чего обогнул Мирона, открыл дверь и зашёл в комнату, перед которой они стояли. Фёдоров выпрямил спину, повёл плечами, тяжело вздохнул, потёр веки подушечками пальцев, но всё же заставил себя последовать за другом. Недолго думая, Женя тоже шагнула в слепящий после тёмного коридора свет, сжимая упаковки с энергетиками в руках. — Женя, знакомься, это Дарио Вийера, Порчи, — [для удобства автор будет слова на английском выделять подобным образом] махнул рукой Фёдоров. Дарио развалился на диване, положив ногу на ногу, а одну руку вытянув на спинку дивана. Мужчина что-то смотрел в телефоне, но встал и пожал девушке руку, улыбаясь во все тридцать два. Он был в серой рубашке, светлых джинсах и белых конверсах. — Привет, очень рад познакомиться! — улыбался он очень искренне, даже наивно. — И я тоже, — ответила Женя: Дарио ей приглянулся, как и Илья Мамай: оба мужчины казались ей добрыми и светлыми людьми. После приветствия и стандартного обмена любезностями мужчина сел обратно на диван, а девушка продолжила осмотр комнаты. Напротив дивана стояли мониторы с чёрно-зелёными экранами, на которых были приостановлены аудиозаписи. По бокам мониторов находились станции с бесчисленным количеством кнопок и выключателей. Всем этим возглавлял худой бледный парень, который представился Серёгой. Он записывал песни, сводил звук и сильно не нравился Мирону — зайдя в комнату, рэпер сделал лицо камнем, не смотрел в сторону звукача и даже не потрудился представить его гостье. Артист листал текст в заметках на телефоне, неслышно проговаривая его. — Готов? — скучающим голосом отвлёк его Серёга. — И ты решил уже, на что исправишь название «Поли»… Что там у тебя было? Я забыл уже, «гон» какой-то, «Полигон»? Фёдоров практически выстрелил взглядом в Ваню — резко подняв на него выразительный, полный раздражения и отчаяния взгляд, он заставил Евстигнеева действовать: — Пойдём-ка, — Ваня уверенно положил звукачу руку на плечо и кивнул в сторону коридора, — дело есть, надо поговорить. Мирон даже бровью не повёл, когда Ваня уводил своего «кореша», а вот Женя внимательно смотрела на мужчину до тех пор, пока за ним не закрылась дверь. Евстигнеев был в чёрных скинни джинсах, в жёлтой футболке и большой расстёгнутой красной кофте, которая крыльями развивалась позади, когда он двигался. Ходил мужчина немного наклоняясь вперёд, будто рассматривая свои кроссовки. Наклон вперёд в совокупности с развивающимися позади «крыльями» вызывал ассоциации с коршуном или грифом. Ко всему прочему Евстигнеев «косолапил» и горбил спину. Волосы у него были самые что ни на есть блондинистые (хотя Женя видела фотографии в интернете, где он брюнет), в обоих ушах чёрные тоннели; шея, пальцы рук и кисти забиты выцветшими от солнца и времени татуировками. Когда он вышел, Мирон, не отводя глаз от экрана телефона, начал быстро вводить девушку в курс дела: — У нас записаны три песни, планируется ещё восемь. Две из них не дописаны (при этих словах брови девушки поползли вверх, а уголки губ вниз: до презентации альбома три дня, а песни даже не дописаны?!). Записываем по порядку, придумываем на ходу, исправляем тоже на ходу. Считаемся только с мнением команды, — тут мужчина поднял взгляд на Женю. Девушка кивнула, хотя не поняла последнюю фразу артиста: то ли он имел в виду, что её мнение никого не волнует, то ли пояснил, почему не прислушался к мнению Серёги. Был чужой, но Охра, Порчи, Илья — больше, чем семья, — вспомнилась девушке строчка из песни Мирона «Город под подошвой». — Куда поставить? — она демонстративно приподняла энергетики: руки устали держать тяжёлые банки. — Туда, — махнул за спину девушки репер. Женя обернулась и увидела позади себя (по левую сторону от дивана) стол, на котором стояло бесчисленное количество различных энергетиков; упаковки громоздились друг на друге практически на метр в высоту. — Неужели ты собираешься всё это выпить? — осуждающий голос опередил мысли. — Лично я вообще не собираюсь, — коротко ответил мужчина, по-прежнему читая заметку в телефоне. Что-то из прочитанного ему не понравилось — Мирон нахмурился, пальцы быстро забегали по маленькой клавиатуре айфона. Параллельно с этим мужчина сказал: — Мне предстоит титаническая работа. Не могу писать, когда я под чем-то, включая слабые наркотики. — Даже колу не пьёт, — подтвердил Дарио со смешным португальским акцентом. Ну да, в коле же много кофеина, а кофеин — наркотик, как об этом можно забыть? Девушка сначала обернулась на мужчину, когда услышала его голос, но потом, улыбаясь, отвернулась — уж очень смешно Дарио говорил на русском. Женя подумала о том, что если она задержится в этой команде, ей придётся слушать русскую речь Порчи без улыбки. Вскоре Ваня с Серёгой вернулись; звукач не выглядел особенно довольным — он наградил по-прежнему невозмутимого Мирона убийственным взглядом, но ничего не сказал. Все молча ждали указаний от Фёдорова — мужчина же в свою очередь обратил всё своё внимание на текст в телефоне. Почесал затылок, сказал: — Не, ну «Кем ты стал», конечно, можно сделать лучше. При этих словах Дарио издал то ли рык, то ли вой; Ваня закатил глаза, а Серёга начал искать песню в компьютере. Женя ничего не понимала. Она попала в микромир квартиры, где её успешно игнорировали: она не знала ничего про новый альбом и понятия не имела, что ей делать. Позади Дарио поднялся с дивана, пока Фёдоров подытожил: — Надо переписать… — и оглядел всех в комнате, будто впервые. — Да сколько можно! — потом последовала быстрая португальская… ругань? — Давай всё остальное запишем, а потом уже будем редактировать!— Дарио явно надоела вся эта канитель с песнями и записью. «Сколько суток они уже здесь сидят? — мысль пришла Жене в голову. — Сколько нужно было медлить, чтобы наконец позвонить мне?» Мирон вроде как согласился — он ушёл в небольшую комнатку, которую Женя, конечно же, не заметила при первоначальном осмотре комнаты — помещение находилось позади компьютеров за стеклом. Там он остановился у микрофона, надел наушники и снова уткнулся в телефон. — «Где нас нет»? — обратился к нему звукач. — Давай «Всего лишь писатель», чтобы Жене хоть что-то стало понятно. Девушка мгновенно зарделась, а потом зарделась ещё сильнее во время записи песни — ничего не стало понятно. Смутившись, она сделала первую ошибку — подсев к Дарио и Ване на диван, она спросила у последнего: — Как называется альбом? Глаза блондина на секунду расширились, а брови поползли вверх: она не знает? Мужчина изо всех сил постарался взять себя в руки, сдержанно (и как можно более безразлично) ответил: — Он называется «Дофига мню о себе». Типа зазнался, все дела, — пожал плечами Евстигнеев, делая лицо камнем. — О, — только и смогла ответить девушка, переводя взгляд на Мирона: она поверила коварному Евстигнееву, который воспользовался первоначальной наивностью девушки. Мне уже втирали про Олимп и стыд. Вечеринка не монастырь, сними свой нимб, остынь. У нас пир во время чумы, глаза у нимф пусты? Зато наши нимфы юны, ваши — как Windows 3! «Что ж, текст вполне соответствует названию альбома…» Внезапно посередине песни репер прервался, скорчил рожу и через динамики под минус послышался его голос: — Всё-таки «Кем ты стал» надо переписать. Потом произошло невероятное — Дарио зашёл в кабинку звукозаписи и начал ругаться на друга. Женя с Ваней сидели рядом, оба притихшие. Девушка ждала, что ей вот-вот скажут уходить отсюда — мысленно вспоминала, где она оставила куртку и удивлялась, глядя, как ругаются Мирон и Дарио. И каково же было её удивление, когда Фёдоров перестал кричать и просто ушёл из комнаты! Куда?.. Мирон быстро сбежал по лестнице и вышел на улицу. Вдохнул холодный вечерний воздух полной грудью. Хотелось присесть где-нибудь во дворе на скамейку, но скамеек в поле зрения не наблюдалось, поэтому мужчина сел на поребрик. Сел и пожалел: видимо, за всеми спорами никто в студии не заметил, как на улице пошёл дождь: на джинсах уже наверняка мокрая полоса от холодного камня. Артист знал, что вскоре кто-нибудь выйдет к нему (даже представил, как они кидают жребий), но был немного удивлён, обнаружив, что выбор пал на Женю. Девушка вышла во двор и, запахнув тонкую кожанку, начала вертеть головой в поисках Мирона. На улице было очень свежо, особенно после душной, прокуренной квартиры, где Ваня курил каждые полчаса. Она заметила Фёдорова в тот момент, когда открыла рот, чтобы позвать. Девушка медленно направилась к нему, на ходу придумывая, что сказать. Она растерялась из-за его побега, и растерялась ещё больше, когда Ваня вытолкнул её из квартиры со словами «Надо же кем-то пожертвовать!». — Не сиди на бордюре, — негромко сказала артисту Женя, снова поёжившись на холоде. «Бордюр! — обратил внимание на непривычное слово Мирон, разглядывая Женю. — Сразу видно, что не петербурженка.» Худенькая, невысокая, короткие волосы едва заметно треплются на ветру, под глазами чёрные синяки, невыгодно подчёркнутые светом фонаря… Заметив пристальный взгляд, Женя заправила короткую прядку волос за ухо (та мгновенно выскользнула и вернулась на место): — Что? — сделав пару шагов навстречу, она села рядом с Мироном, вытянув перед собой ноги: если гора не идёт к Магомету… Молодые люди замолчали, не испытывая неловкости. Каждый думал о своём — Женя заторможенно пыталась сообразить, как подбодрить артиста, вдохновить его, намекнуть, что ей можно и нужно верить, а Мирон думал о подходящей рифме к слову «сюр» и вспоминал книгу «Властелин колец» Джона Роналда Толкиена. Весь альбом был настолько тонко и филигранно переплетён, что даже Фёдоров не мог удержать в голове все метафоры, отсылки и лёгкие намёки, которые должны перекликаться. Он боялся, что ничего не получится, что взял на себя слишком много ответственности… И он произнёс то, о чём Женя думала весь вечер: — Я не знаю, что делать. Девушка вздрогнула, покосилась на артиста. Если даже Мирон не знает, что делать, то пора брать ситуацию в свои руки. — Так, для начала расскажи мне, о чём альбом, и что ты хочешь сказать тем, что зазнался, — припомнила Ванино «Дофига мню о себе» Женя. — Я считаю, что хорошо и правильно, что ты это признал… Мирон удивлённо посмотрел на неё. Вернулись оба посвежевшие, весёлые — тем, кто оставался в квартире, тоже стало лучше — двух упаковок энергетиков и двух сигарет (из собравшихся курил только Ваня) как не бывало. Женя чувствовала себя гораздо спокойнее — отсмеявшись над «Дофига мню о себе», Мирон всё-таки объяснил ей, что альбом, вообще-то, называется «Горгород», а то, что провернул Евстигнеев, называется шуткой. Вкратце пересказав ей замысел пластинки, историю Марка и что он хочет изменить в «Кем ты стал», рэпер сам почувствовал облегчение. И решился, наконец, начать осуществлять свой новый замысел… — Скиты? — не поняла Женя. — Что такое скиты? — Это типа разговоров перед треками, они поясняют ситуацию, — глаза у Фёдорова горели: кажется, ему очень нравилась идея. — А то, боюсь, не всё будет понятно. Жене и в голову не могло прийти, что полвечера артист вслушивался в её голос и прикидывал, как он будет звучать в начале или конце той или иной песни. Девушка сдержанно кивнула, осмысляя ситуацию — ей только что предложили (ну да — «предложили», скорее, «настояли на том») чтобы она поучаствовала в записи альбома. Легендарного альбома! Был только один недочёт — она не актриса и никогда не слышала свой голос со стороны… Нет, недочёт был явно не один. — Есть только проблема со скитами… — выражение лица Фёдорова не предвещало ничего хорошего. — Какая? — Женя заправила выбившуюся прядку волос за ухо. — Их ещё надо придумать. Девушка решительно кивнула: значит, будет придумывать! Заняло это больше, чем ожидалось. Женя приехала к парням на квартиру в четверг вечером, а когда она в следующий раз поинтересовалась, сколько времени, ей ответили — снова вечер, но уже субботы. Вечер субботы. За эти два дня девушка семь раз выходила в магазин — то за энергетиками, то за водой-колой-пивом, то за клейкой лентой («Надо — и всё!» — огрызнулся Серёга), то за рахат-лукумом (для Порчи), а один раз мужчины её отослали со словами «Принеси мяса!»… Скиты придумывались коллективно в перерывах между записями песен: Мирон вначале долго кричал на микро в кабинке для звукозаписи, потом выходил, разговаривал со звукачом («На сорок второй секунде сделай бит помедленнее, я там сбиваюсь всегда; тут погромче, там потише, здесь посильнее, там помягче» и т.д), потом садился к Дарио (они, ясное дело, помирились, просто забыв о том, что накричали друг на друга), Жене и Ване на диван и они вчетвером проводили мозговой штурм. Через пару минут Ваня благополучно засыпал («Он уже третьи сутки на ногах, — пояснил Фёдоров, — ему можно»), а Дарио не мог вести полноценную дискуссию на русском, поэтому в основном Мирон придумывал всё на пару с Женей: девушка проявляла немалую заинтересованность и энтузиазм (ещё бы! Произносить ведь это ей потом!), что нравилось рэперу. — Зачем я тебе звоню, я же знаю, что тебя нет… Ахахахаха! — Женя прыснула, закрывая рот ладонью; волосы тут же сбились, прикрывая лицо. — Стоп! — послышался голос из динамика. Снова. Отсмеявшись, девушка заправила волосы за уши и виновато посмотрела на Мирона: он стоял по ту сторону стекла, облокотившись на стену. Дело в том, что когда ей надо было серьёзно говорить в микрофон свои слова, сбоку от Фёдорова появлялся проснувшийся Ваня и либо начинал кривляться, либо снимал её на телефон. Это при том, что он уже обманул девушку с названием альбома! За что он так сильно (и так смешно!) её подставлял? — Из-звините, давайте ещё раз… — Если тебе не нравится эта фраза, давай придумаем другую, — Мирон готов был идти на уступки, тем более, за последние часа три они столько напридумывали, что его свой изначальный план по скитам казался весьма далёким и непродуманным. — Нет-нет, меня всё устраивает! — возразила Женя, поднимая телефон дрожащими руками на уровень глаз. Мирон видел, как она зевнула. Вслед за ней зевнул Серёга, а затем Дарио. Всем, кроме Фёдорова хотелось спать, а ему совсем не хотелось. Он бы подумал почему так, но времени на это не было. — Зачем я тебе звоню, я же знаю, что тебя нет дома!.. Записывали долго и муторно: то Жене не нравилось, как она произнесла фразу, то Мирону. Пару раз текст кардинально меняли. Девушка простояла в кабинке звукозаписи несколько часов — она устала и злилась, ей даже пришла в голову следующая мысль: Мирон ведь не для того искал себе менеджера, чтобы всё было «переплетено»? Не только ради этих сложных скитов она была ему нужна?! В семь часов утра последнее отступление было записано. Женя вышла из кабинки звукозаписи, придерживаясь за дверь, потому что ноги еле держали. Ей хотелось спать, пить и страшно хотелось в туалет, но она проигнорировала потребности организма и, сонно тараща на Мирона глаза, произнесла: — Ещё что-нибудь?.. — «Душу? Силы? Руку-сердце?» — Да всё вроде… Ты такая умница, Женя! — Мирон положил ей руку на плечо и подбадривающе улыбнулся. — Без тебя мы бы точно не справились! В носу у девушки закололо, а глаза как будто наполнились слезами: то ли от усталости, то ли от внезапно заполнившего её счастья. Не зря! Всё на свете было не зря! Мирон похвалил её! Он сказал — «умница!» Улыбнувшись в ответ, Женя решила сгеройствовать: — Могу остаться, если нужна… — Не, остальное мы запишем сами, кое-что перепишем (Дарио недовольно забурчал при этих словах), осталось совсем чуть-чуть; иди отоспись, через пару часов встретимся и уже поедем на сапсан. — Ах да, первый концерт ведь в Москве… Через пару часов? Значит… уже вечер или ночь воскресенья? Девушка так много времени провела в этой квартире, так часто ходила по этому коридору и лестнице, что могла передвигаться по нему с закрытыми глазами. — Значит, в пять здесь? — крикнула она уже из прихожей: кажется, все настолько были заняты, что никто не вышел её провожать. — Да! — послышались ей три несинхронных, разнокалиберных, но уже очень знакомых голоса из конца коридора. Женя широко улыбнулась: за эти дни они хоть немного, да сблизились. Тут из соседней комнаты вышел Илья Мамай — он в записи не участвовал, а сидел на кухне с ноутбуком и решал какие-то важные дела. В руках у мужчины была банка с энергетиком Monster, который принесла Женя. Илья любезно вызвался проводить девушку до метро, и она вновь заметила странность: вся обувь лежала грудой у коврика рядом со входной дверью, а Мамай взял свои ботинки с отдельной пустующей полочки — там его чёрно-белые адидасы стояли в гордом одиночестве. Обычная чистоплотность, фетиш, или же за этим кроется какая-то история?***
Через несколько часов девушка поехала на встречу с мужчинами, но уже на Московском вокзале: чтобы урвать себе ещё пару часов сна, а не тратить их на поездку в студию, Женя предложила встретиться уже там. По приезду она не обнаружила ни знакомых кепок и худи-кофт, ни красных адидасов и чёрных футболок. Побродив среди пассажиров на перроне, Женя, наконец, наткнулась на Ваню Рудбоя — он стоял у её вагона и курил. — Ваня! — запыхаясь, проговорила девушка, быстро подходя к нему. — Привет. А где все? Евстигнеев некоторое время оценивающе смотрел на девушку, изо всех сил стараясь не улыбаться, потом взял себя в руки и как можно более безразлично произнёс, выдыхая столп дыма в сторону: — Ну, а в смысле, где все? Все улетели в Москву давно, — после своих слов он выжидательно уставился на Женю: поверит или нет? — Как… улетели? — невероятно, но факт: снова на одни и те же грабли, девушка купилась! — Они улетели на частном самолёте ещё утром. Нам двоим, — он махнул рукой на себя и на неё, — достался поезд. Женя заметно расстроилась: она потупила взгляд и замолчала. Ваня про себя удивился — неужели она и правда поверила? Ему стало немного стыдно за свой обман, поэтому мужчина демонстративно прислонил тыльную сторону ладони ко лбу и трагично сказал: — Ну, а ты как думала? Мы же отбросы общества… Скоты! Мирон вначале вообще предлагал, чтобы пешком шла или за поездом бежала, лишь я такой, типа, рыцарь, говорю — «давайте я куплю ей место в поезде, а то пешим ходом не успеет!», еле уговорил всех. Не за что, — он сделал книксен. Женя хотела было что-то сказать, но тут из вагона на перрон ступил Илья Мамай, испортив всё представление. Он приветливо помахал девушке рукой: — Привет! Все уже внутри, заходи, у нас там два стола рядом. Женя злобно зыркнула на Евстигнеева: она уже хотела звонить Мирону и спрашивать, что за дела! Девушка приблизилась к мужчине и шутливо-обидчиво сказала: — Доверие подорвано, чтоб ты знал! Шутник. Ваня засмеялся, но улыбка пропала с его лица, когда девушка аккуратно вытянула у него новую сигарету из руки и выкинула под поезд, нагло подмигнув ему. А у него был чёткий расчёт — каждая сигаретка на счету, а стрельнуть не у кого! Постояв с полминуты на месте, он решительно пошёл прочь от поезда. В это время Женя зашла в вагон, Илья прошёл за ней. — Туда, — указал он ей нужный стол. Девушка перевела туда взгляд и увидела Мирона: он сидел к ней спиной, склонив над чем-то голову. Подойдя поближе, она увидела, что Дарио занимает все противоположные места: подложив рюкзак под голову, надвинув кепку-реперку на глаза и скрестив руки, мужчина спал. — Привет, — негромко поздоровалась девушка с Фёдоровым, садясь за столик напротив. Артист оторвал взгляд от книги, повернулся в сторону девушки. Илья тоже поздоровался, занял место напротив Жени, тоже за соседним столиком. — Поезд отправляется через десять минут, — объявил прохладный женский голос в динамики. — Привет, — кивнул девушке Мирон. Он приподнял книгу, показывая ей обложку. — Я тут Дюма перечитываю. — Оо, — отозвалась та, — знаешь, первая книга, которую я у него прочитала, была… «Три мушкетёра?» — банальный ответ мелькнул в голове у репера. — …«Королева Марго», и эта была первая книга в моей жизни, над которой я плакала. Мужчина сразу понял, о чём она: в конце произведения двух главных героев сперва пытают, а затем убивают. Поистине печальная кончина! — А куда Ваня делся? — беспокойно спросил Илья: порой ему казалось, что, если он не будет следить за всеми членами их компании, то они разбегутся, как цыплята, в разные стороны, и больше никогда не соберутся вместе. Троица огляделась по сторонам. — Он же вроде вышел покурить, — поделился устаревшей информацией Мирон. Девушку обуяло беспокойство: она прокрутила в памяти тот момент, где скинула сигарету Евстигнеева на рельсы под поезд: ему ведь не пришло в голову из принципа лезть вниз и доставать её? В голове возникла жуткая картина: вагоны трогаются с места, и они слышат глухой хруст костей и сдавленный крик, который резко обрывается… — Поезд отправляется через пять минут, — оповестил всё тот же прохладный женский голос через динамики. — Пойду поищу его… — вздохнул Илья, поднимаясь с места. Он вышел из-за стола и ушёл на поиски друга. Девушка ощущала беспокойство всё сильнее и больше: что этому полоумному Евстигнееву могло прийти в голову?! В конце концов она не выдержала — тоже ушла на поиски своего непутёвого попутчика. Первым делом она осмотрела перрон (мужчины там не было), потом незаметно заглянула под вагон (ну мало ли) — сигарета тонкой белой полоской валялась у первого рельса, заметно выделяясь в тени. Туда мужчина не пролез бы при всём своём желании. — Не нашла? — рядом оказался Мамай: его лицо выражало беспокойство. — Пойдём-ка назад, а то, чего доброго, поезд без нас уедет, — он пропустил девушку вперёд и пошёл за ней к их столику. — Может, он уже пришёл и ждёт нас? Но Вани там не было, и к Мирону он не подходил за это время. «Сука! — повторяла Муродшоева про себя. — Сука, сука, сука!» — Наверное, в туалет ушёл, — сказал Мирон, но всё-таки огляделся по сторонам: в его взгляде читалось беспокойство. — Поезд отправляется через минуту. Тут уж все трое поднялись со своих мест и нерешительно переглянулись: куда идти и что делать? Женя всматривалась в опустевший перрон, и тут её сердце дрогнуло: вдалеке она увидела знакомую блондинистую шевелюру: Евстигнеев спешил к поезду, сжимая в руках новую пачку с сигаретами! Когда он был уже в паре метров, все двери медленно закрылись. Поезд тронулся, оставляя машущего руками Ваню на перроне.