Жизнь после...

      Мелинда смотрела на самодовольно ухмыляющегося мужчину, и гнев плескался внутри, будто лава в жерле вулкана. Что ответить на этот идиотский вопрос? Она пришла сюда по приглашению, никто не говорил, что ей придётся держать экзамен. Экзамен! Да она знает о Смерти больше их вместе взятых. Продолжать разговор бессмысленно. Она встала.       — Спасибо за поучительную беседу.       — Что, говорить со мной ниже вашего достоинства? — всё с той же ухмылкой произнес Руб.       Да это вызов! Собираясь проститься, Мелинда нашла глазами Стеффани. Бледное лицо, пронзительный взгляд и настороженное поведение подруги заронили в ней искру сомнения в собственной правоте. Может, они не собираются вышучивать её?       — Если уйдёшь, то лишишься единственной возможности узнать правду. Здесь и сейчас, Мелинда. Переступи порог — и никто из нас троих никогда не расскажет тебе ничего из того, что ты могла бы узнать сегодня. Другого шанса не будет.       Элай продолжал хранить молчание. Если это, конечно, он. В этом она была уже не так уверена, как прежде.       Молодая женщина снова села. Чувствуя, как холодеют пальцы, она посильнее вытянула мягкие рукава вязаного жакета.       — Я не собираюсь допрашивать вас, — уже более серьёзно продолжил странный собеседник. — Не сомневаюсь, что за свою нелёгкую жизнь вы повидали множество самых неприглядных ликов смерти. Держу пари, что и психолог вы неплохой. Но вот чего вы не знаете. Это не то, что просто случается с вами нежданно-негаданно. Смерть — это событие, которое случается, благодаря общим усилиям двух сторон.       Мда. Двух сторон. Она попыталась переварить банальные слова. Одна сторона — это, несомненно, убийцы всех мастей. Хотя от их рук погибает не так уж много народу, по сравнению, скажем, с болезнями или несчастными случаями. Или…       — И как раз об этих сторонах вам следует узнать больше, чтобы чётко представлять себе всю эту схему. То, о чём вы, наверняка, думаете сейчас — всего-навсего обстоятельства перехода в иные планы бытия, предначертанного всем. От чего они зависят — не нашего с вами ума дело. Есть только приказы и исполнители.       Руб вытащил монетку. Монетка в один цент, старая, потёртая. Монетка с историей. Очевидно, владельцев было множество. Впрочем, вряд ли кто удосужился рассмотреть её более пристально. Он повернул кусочек металла так, что собеседнице стала видна лишь самая узкая его часть.       — Вот! Видите ребро? Это и есть непосредственно Смерть. Некоторые утверждают, что он существует в самом деле.       — Он? — как она ни старалась, нотка скепсиса всё же прозвучала в вопросе.       — Именно. Смерть традиционно мужского пола. Впрочем, никто из нас с ним лично не знаком. Пока что. Но это потом. Две стороны монеты — это грейвелины (по-другому их называют Могильщиками) и Мрачные Жнецы Смерти. Грейвелины создают обстоятельства перехода всего живого в состояние мёртвого. Иными словами, они готовят путь для Смерти. Грейвелинов увидеть нельзя. Они невидимы обычным смертным.       — Ну конечно! — вырвалось у Мелинды. Начиная с того факта, что Смерть — это нечто существующее, да вдобавок ещё это мужчина, всё сообщаемое этим… хм… человеком казалось самым настоящим бредом. Вернее, фантастикой, в которой нет ни малейшей схожести с реальностью. Смерть существует. Но его никто не видел. А кто утверждает? Тот, кто вернулся с того света? Грейвелинов этих самых увидеть нельзя. Так как же можно утверждать, что они есть?       Руб проигнорировал ироничный возглас.       — Их видят только те, кто наделён этой способностью. Ну, можете считать, что Могильщики — это убийцы. На самом деле, ни к кому никакой жалости они не испытывают, и движут ими, как правило, самые низменные инстинкты. В нерабочее время это еда — любая, какая найдётся, выпивка, карты, всяческие пакости друг другу и Жнецам. Могильщики — создания Тьмы и ей они служат. И они почти бессмертны. Другая сторона — Мрачные Жнецы Смерти. Непонятно вообще, почему нас так называют. Собственно, я себя мрачным не считаю. Жнецы за несколько минут до Смерти (а порой и за несколько часов) извлекают душу из тела того, чей срок вышел. Да-да, ту самую душу, что потом становится видимым вам призраком.       Тут Мелинда напряглась.       — Я всегда считала, что душа отделяется от тела сама в момент гибели…       — Забудьте о том, что вы там прежде считали. В любом случае, это заблуждения, не имеющие к реальному ходу вещей никакого отношения. Впрочем, это не ваша вина — такая информация никому не разглашается. Итак, Жнецы извлекают душу из тела перед переходом в иное состояние…       — Но зачем?..       — Видите ли… Смерть как процесс не всегда бывает лёгкой. Есть счастливчики, кто отходит быстро и безболезненно, но много и тех, для кого это — сплошная пытка. Душа не должна страдать от травм, наносимых телу, от болезней, его убивающих. И, конечно же, она не должна оставаться в мёртвом теле: трупный яд, знаете ли, вскрытие… А захоронение? Это страшное испытание для неё.       — Я поняла, — Мелинда задумчиво кивнула.       — Поэтому мы заняты тем, чтобы вовремя извлечь душу из тела и сопроводить в Свет. Кого-то удаётся увести туда без проблем, но бывают и те, кто уходить не собирается. Эти уже отыскивают вас и вам подобных…       — Значит, вы все такие же, как я?!       Она в потрясении переводила взгляд с одного на другого. Невероятно! Столько лет чувствовать себя одинокой, не такой, как все, ненормальной… И вот находятся такие же. Раз за разом встречаются «видящие». И всё равно к такому нельзя привыкнуть!       — Не совсем. Основное отличие в том, что вы живая, а мы нет.       Пауза обрушилась, как снежная лавина на дом. Молчание было похоже на выныривание из снежного капкана. Руб наслаждался вином из своего бокала. Стеффани хмурила тонкие брови, покусывая губу. Элай увлечённо разглядывал пол под ногами. И не похоже было, что у кого-то из них, кроме самой Мелинды, с тихим шелестом съезжает крыша.       Итак, ходящие мертвецы. Зомби? Нет. Просто те, кто умер, но кого в Свет ещё не призвали. Мёртвые — не те, в ком уже нет души, а те, в чьих телах не протекают процессы изменения. Те, кто застыл во времени, кто движется в его потоке, но над кем само время больше не властно. Есть, конечно, немногочисленная группа живых Жнецов, их час всего лишь отсрочен. Зачем это нужно? Кто знает…       — И, пожалуйста, запомните: есть вещи, которые нельзя изменить. Они всегда были и всегда будут. И сделайте одолжение: не осложняйте всем нам жизнь самодеятельностью, — закончил лекцию Джо. Обидно, но резонно.       Информации было слишком много. Столько, что, стоя на пороге, она только и смогла произнести:       — Я рада, что ты всё ещё с нами, Элай.

***

      Непростая это штука — подобные беседы. Люди столько говорят о жизни после смерти, втайне надеются, что она есть, что, вопреки ужасным проповедям священников и сенсационному нагнетанию страхов жёлтой прессой, всё-таки всё кончится хорошо… А попробуй воскресни — так никто же не обрадуется, нет! Заорут: «Аааааа! Мертвец!» и побегут вооружаться вилами и бензопилой.       По идее, подруга должна была завопить что-нибудь, хоть самое тревиальное «Ты вернулся! Слава богу!», заключить в объятия. Расплакаться, как обычно она это делает. Потащить к остальным друзьям. Отпраздновать событие, наконец. Но нет. Ей на голову вылили столько всяких новых фактов, что бедняжка растерялась. Элай смотрел на неё с жалостью. Какой уж тут праздник!       Собственно, этот разговор мало что решал. Да, Мелинда чётко осознавала, что обязана держать всё в секрете. Но самая беседа никак не разрушила той стены, что стояла между ней и Стиффи, да и между ним и Мелиндой тоже вроде что-то выросло. Возможно, это пройдёт, когда вся полученная информация уляжется в голове; тогда на первый план снова выступят межличностные отношения. Но до этого ещё далеко.       А пока — новая жизнь. Жизнь, которую пора брать в свои руки. Новые документы получены — Стиффи сама отдала их Элаю утром. Согласно диплому, он, как и прежде, имел учёную степень по психологии, однако на сей раз, оказывается, закончил Стэнфорд. Неплохо. С такой бумагой его где угодно примут с трепетом и гордостью. Теперь дело за этим самым постоянным заработком и жильём. Естественно, её просить помочь он не будет. Лучше всего обратиться к кому-нибудь из новых коллег.       Мэтта Элай с первого взгляда отмёл: он не видел ничего достойного появляться где бы то ни было в компании бомжеватого вида Жнеца. Кейт? Что может подросток знать о жизни? Тем более недавно откинувший коньки. Джордан — суровая вредина. Лора… Трудно доверять женщине, для которой единственный и горячо любимый друг — собственное отражение в зеркале. Джо тоже не помощник. Как-то сразу они друг другу не понравились. Методом исключения выбор пал на Алекса, и Элай отправился обрадовать этим вечно всем довольного коллегу.       Может, Алексу просьба и не понравилась, но он включил свою всегдашнюю солнечную улыбку и предложил: «У меня сегодня пятеро. Прогуляемся?».       Да, отчего бы не прогуляться? Алекс в душу не лез, много не болтал, о себе интимных подробностей доверительным шепотом тоже не сообщал. Так, вокруг да около. Вон воробьи дерутся за кусочек хлеба и сердито чирикают друг на друга. А там была раньше чудная датская кондитерская, а теперь вместо неё банк, где кишмя кишат кровососы-финансисты…       Грозы, как говорится, ничто не предвещало. Но через двадцать минут Элай проклял и Смерть, и тех, кто на неё работает.       Они вошли в недавно построенный многоквартирный дом. Кто вообще додумался уродовать панораму маленьких городов многоэтажками?! Впрочем, как раз от квартирки — чистенькой, светленькой, со свежим ремонтом — в таком доме он не отказался бы. Алекс шагнул налево от лифта и толкнул ближайшую входную дверь. Она открылась бесшумно.       Они прислушались. Было так тихо, что даже не слышалось тиканье часов. Ничего, ни одного шороха. И Боже, что за ужасный запах! Будто жарили на завтрак бекон из свежей человечинки.       — Зачем мы тут? — встревоженным шепотом спросил Элай.       — За зарплатой.       — И кто нам ее выдаст? Похоже, никого нет дома.       Алекс шагнул через порог, прошёл по коридору на кухню.       — Никого живого, если точнее.       Элай пришёл в ужас от того, что предстало его глазам. Хозяева квартиры были дома, это факт. Вот только в каком виде! Глава семьи (надо полагать) сидел у электрической плиты, нежно прижавшись щекой к остывающей горелке. Неподалёку валялось его глазное яблоко.       Мать семейства, очевидно, вместе с овощами в салат порубила собственные пальцы. А третья обитательница, дочь, наверное, либо подружка сына, нырнула головой в полную воды мойку. И ещё некто из их компании потерял лицо — так обычно бывает, когда слишком пристально смотришь в дуло ствола, заряженного разрывными патронами.       Воздух был пропитан мукой и ужасом.       Элай еле преодолел рвотный рефлекс. Ноги подкосились, и он осел на пол. В жизни не приходилось видеть такого зверства, разве что в фильмах ужасов, а до подобной жути он был не любитель. Хотелось закрыть глаза и очутиться где угодно, хоть в Антарктиде в купальных плавках, но только не здесь. Бедняга Алекс! Вот не повезло-то получить для душесбора особо тяжкие! Если так подумать, то гладить по плечику психов и стариков в последний раз не так уж и неприятно.       Спутника это, впрочем, ни капельки не смущало. Пока Элай валялся на полу почти без чувств, он деловито обшаривал покойников, изымая нелёгкий груз прошлой жизни, который на тот свет все равно не унести: в тонких пальцах приятно шуршали банкноты.       — Что ты делаешь?! — опешил Элай. — Это же кощунство!       — Им это уже ни к чему, а нам за работу, заметь, не платят. Ни зарплаты, ни отпускных, ни командировочных. Мы мертвы, но жить всё ещё надо. Немного наличности. Если повезёт — ключи от машины, которой никто не хватится. И несколько квартир, где можно поселиться под предлогом перенайма. Ты можешь, конечно, гордо заявить, что все эти уловки ни к чему и ты прекрасно сам на всё заработаешь. А если нет?       — Вы, что, все так поступаете?       — Почти все.       — И Стеффани?       — Конечно. Это же не её дом. А работу, кстати, придётся искать самому. Тут уж покойника не обворуешь.       — Знаю, — Элай представил себя выворачивающим карманы мертвецов и приуныл: морально-этические нормы претерпевали изменения не в лучшую сторону. — Кто это был?       — Банкир, — Алекс подхватил его под руку. — Очевидно, код сейфа выбивали. Идём, скоро здесь будет полно копов.       Итак, четверо покойников за раз. От экскурсии к пятому Элай отказался. Он изумлялся тому, как остальные Жнецы выдерживают всё это. Во всяком случае, завтрак в горло не полез. В ответ Алекс дал по-настоящему дельный совет, пользу которого сам Элай оценил не сразу: «Никогда не думай о том, что людям пришлось вынести перед смертью. Иначе сойдешь с ума от чужой боли!».       Да, стена между ним и живыми становилась всё выше и толще. Свидетельство о публикации №218061701215