***
Стиффи устроилась в гостиной с ноутбуком. Ей пришло в голову, что она совершенно ничего не знает о морских свинках, а это дилетантизм. В ладони правой руки она держала компьютерную мышку, а пальцами левой почёсывала спинку Сони. Она совершенно не ожидала найти общий язык с этой нежной высокочувствительной животиной, но, тем не менее, старалась обеспечить ей заботу и внимание, как и просил бывший хозяин. Отношения со зверушкой наладились далеко не сразу. Первые несколько дней прошли в атмосфере страха, отчуждения и недоверия. Соня пряталась под полкой в своей клеточке, принималась за еду, только оставшись в полном одиночестве, а на хозяйку зверски скрежетала зубами и громко и пронзительно пищала. Собственно, это всё, чем она могла выразить свой протест по поводу насильственной смены места жительства. Стеффани и не настаивала на большем. Поначалу она старалась как можно меньше прикасаться к пушистой пугливой малышке. Она старательно чистила клетку, перетряхивала сено, меняла воду в поилке, подсыпала свежих овощей и сухого магазинного корма, меняла наполнитель, при этом негромко и ласково разговаривая с ней. Постепенно Соня перестала испуганно попискивать в углу и вылезла на свет божий. Ещё несколько дней она дичилась, а потом во время кормления сунула мордочку в руку Стиффи, выбирая сочную витаминную еду. Похоже, она решила про себя, что от этой руки неприятностей и дискомфорта можно не ждать. Через день утром она засвистела, настойчиво призывая хозяйку поторопиться с завтраком. Клетку Стеффани переставила из кухни в гостиную на низенький столик, с которого, если уж на то пошло, легко можно было спуститься на пол по стопке журналов или по пуфику. Дверца была всё время открыта, но Соня не выказывала желания вылезти наружу, видимо, ещё побаиваясь незнакомого пространства. Ей и у себя неплохо, поскольку домик вполне вместителен и там можно побегать и порезвиться. Но, увы, она только тихонько сидела и скучала. Правда сегодня она, приняв угощение в виде мелко нарезанных морковки и яблочка, даже выразила желание посидеть на ручках — оперлась передними лапками о металлический прут и потянулась мордочкой навстречу, хотя хозяйка поначалу этого и не поняла, протягивая то одно угощение, то другое. Соня всё равно тянулась к ней, а потом принялась издавать забавный звук. Это как если бы кто-то слишком старательно тёр тряпкой стекло. Стиффи решила, что так она возмущается людской несообразительностью, бережно обеими дрожащими руками подняла малышку и прижала к груди.В доме было так тепло и тихо, что ребёнка совершенно разморило, а осторожное почёсывание навеяло дрёму. И, очевидно, забывшись, она сунула розовый нос прямо в ладонь хозяйки. Стиффи едва удержалась, чтобы не вздрогнуть от неожиданности. Это здорово щекотно, когда такая вот пипка касается руки: сразу холодно покалывает где-то в животе и что-то в нём норовит опуститься до самого пола. Соня издавала негромкий булькающе-воркующий и мурчащий звук, закрыв глазки, и она получила наконец возможность пробежаться по сайтам. И тут-то у неё случился прямо-таки шок: на множестве страничек было чёрным по белому написано, что морские свинки — существа крайне общительные и что одиночное содержание для них исключительно вредно. Следовало немедленно бежать в зоомагазин и покупать для Сони сородича, и лучше всего подружку — в силу неопытности в этом вопросе самой Стиффи и возраста свинки. Пока Стеффани сидела с отвисшей челюстью, растерянно поглаживая питомицу по мягкой спинке, в комнату заглянул Элай. — Скажи мне… — начал он, но девушка прервала его строгим голосом: — Тише! Не пугай её. Она только начала мне доверять! Сона испуганно съёжилась при виде незнакомого большого мужчины, и Стеффани коленями почувствовала, как заколотилось крохотное сердечко. На груди у хозяйки свинка немного успокоилась, а потом была возвращена обратно в клетку. Впрочем, оказавшись в своём домике, малышка сочла за лучшее спрятаться под полочку в темноту. Стеффани утащила Элая в другую комнату. Она злилась: на свою неосведомлённость, на то, что ей приходится заботиться о меховом комке, на то, что Элай всё время путается под ногами, как слепой котёнок, и что ей приходится заботиться и о нём тоже. — Что ты хочешь знать? — Что это за тип, которому ты строила глазки там, в кафе? Стиффи с удивлением смотрела на него. Строила глазки? Вот как это выглядело со стороны? Хм! — Мой старый друг, — ответила она наконец и сразу услышала ещё более неожиданный вопрос: — Насколько старый? Она снова замолчала, оторопело глядя на него и не зная, что сказать. В замешательстве она растеряла все слова, и на ум приходили только нечленораздельное мычание и самый недовольный хлопок дверью. — А что такое?! Элай тоже ощутил её раздражение. Впрочем, оно бы всё равно возникло. Наверное. После того, о чём он собирался спросить. — У тебя с ним что-то было, правда? Стеффани смотрела на него, едва собираясь с мыслями, и Элай понял, что, если не остановится прямо сейчас, они поссорятся, причём по его вине. Однако остановиться он так и не смог. — Я же не спрашиваю, что и с кем у тебя было?! — наконец-то нашлась она. — А я спрашиваю. Так было или нет? — Ну, было! — Когда? — вот это прозвучало уже довольно-таки грубо. Ни дать ни взять супружеская ссора. — Тебя ещё на свете не было, — буркнула Стиффи, поворачиваясь к выходу. — Эй, ты куда?! Разговор не кончен! — Элай схватил её за плечи и развернул к себе лицом. Это был первый случай, когда он прикоснулся к ней вот так. Стиффи сложила руки на груди и, упрямо и зло глядя исподлобья, молчала. Он знал, что она терпеть не может подобные допросы, и продолжать беседу в таком тоне значит настроить её против себя. —Что тебе от меня нужно? — низко и тяжело произнесла она. Вот как раз на этот вопрос он ответить не мог. Язык снова прилип к горлу. Как объяснить, что она нужна не как друг и коллега, а как женщина? Как любимая при жизни и посмертно женщина? Что-то, что движет им сейчас, — банальная ревность, которая ему всегда казалась такой смешной. Как вообще это всё выговорить, когда её глаза впиваются в него взглядом, как два остро наточенных ножа? Он видел, как Стиффи ждала ответа. Минута, другая… Потом она выпрямилась и направилась к двери, бросив напоследок: —Придёшь, когда разберёшься.***
Руб не был до конца уверен в правильности своих действий. Одно дело получать указания сверху, совсем другое — обращаться за ними самому. Свет он представлял себе как некий департамент, где ангелы денно и нощно работают себе в дирекциях, управлениях и отделах, а начальство свыше раздаёт всем указания и распоряжения, некоторые из которых потом передаются тем, кто ещё не закопан во сыру землю. Обычно он получал эти самые указания с вечерней почтой. Письмо всегда оказывалось просунутым под дверь. Сам он обращался к Вышнему руководству всего два раза, попросту опуская письмо в чистом белом конверте в почтовый ящик, а оно каким-то мистическим образом попадало на стол кому надо. То же самое он сделал и сегодня. Особо на ответ не надеялся. Вряд ли ему позволят посвятить какую-то там Мелинду Гордон, которую он ни разу не видел, во все детали этой тонкой схемы. И он очень удивился, когда нашёл среди своей корреспонденции ответный конверт, а в нём своё собственное заявление, на котором косо, как резолюция, лаконично и бесстрастно стояли два канцелярских штампа:СОГЛАСОВАНО
ОДОБРЕНО
Свидетельство о публикации №218061701200