Четыре альтмера и одна землянка - 2

Ондолемар сжал пальцами виски и не поднимал головы, пока звучал голос неизвестного певца. Пронзительная в своей печали песня летела из темноты благоухающих садов, и каждая её строфа будила в памяти воспоминания. Быстро, словно в калейдоскопе, и не давая опомниться, всплывали перед внутренним взором образы Антонины, знакомые и новые одновременно, будто был человек сначала в тени, а теперь вышел неожиданно на солнечный свет. Вот она стоит в прихожей его маркартского особняка и смотрит на него с улыбкой, вот она внимательно слушает его рассказ об Альдмерисе, укрытая заклинанием огненного плаща, вот она пытается зажечь небольшой костёр у скалы, вот они вместе смеются над рассказом о бракованном посохе. Волнующие воспоминания коснулись всего: и Маркарта, и Ркунда, и Алинора, и всех недавних событий в этом, ином мире. Прощальный звук флейты растаял в тишине, и альтмер тяжело вздохнул, опуская руки. Он оглянулся, словно искал чьей-то поддержки, и поднялся, не в силах усидеть на месте. Смятение в мыслях не давало сердцу покоя, а ноги сами отмеряли широкие шаги на остывающих мраморных плитах. С берега сюда долетал шум прибоя и свежий ветер, но в груди было тесно. Наконец эмиссар остановился, положив ладони на перила, и поджал губы, пытаясь прогнать подступившие слёзы. О, Мара! Почему она даровала ему такое ужасное благословение? За что? Он никогда не поступал несправедливо, не совершал ничего бесчестного, и ничего такого, что могло бы быть осуждаемо богиней. Война? Да, он отнимал жизнь на войне, но смерть, полученная от его рук, никогда не приносила никому тяжких мучений. И разве он один участвовал в той войне? Отчего тогда именно ему выпало это несчастье? Ондолемар снова глубоко вздохнул, слёзы ушли, так и не вырвавшись наружу. Он, конечно, понимал, что обижаться на богиню бессмысленно, но обида всё равно разрасталась в душе, и чувство несправедливости происходящего не оставляло его. Эльф порывисто развернулся и ушёл в свои покои, резко опустив полог над дверью. И уже только там, сидя на тахте в прохладной тишине, нарушаемой лишь тихим журчанием воды, он смог расслабиться. Безмятежная песня родника помогла успокоить мысли и принесла хоть немного умиротворения. Эмиссар прилёг, подложив под голову шёлковую подушку, прикрыл веки и не заметил, как уснул. Но и в сновидениях новое чувство не оставило его. Сон в эту ночь был коротким и очень ярким. Он видел синее небо, длинный мраморный мост, перекинутый между такими же белоснежными беседками, окружёнными густым слоем облаков. А по этому мосту шла Антонина в голубом одеянии, мягкая улыбка играла на её губах, но она не видела его, просто неспешно шла навстречу; ветер ласково играл свисающим концом полотна сари, тихо и нежно звенели ножные браслеты, и каждый шаг девушки отдавался в его сердце. Ондолемар позвал её и открыл глаза, проснувшись от звука имени, которое произнёс. Ночное видение настолько взволновало альтмера, что уснуть он уже больше не смог и встречал рассвет на террасе, слушая многоголосый хор птиц. До прихода слуги эмиссар успел искупаться в небольшом бассейне и принять зелье силы. Ни у кого из друзей не должно возникнуть даже подозрения о его бессонной ночи. Эмиссар едва успел привести себя в порядок, а за стеной уже слышались весёлые голоса альтмеров и, конечно, голос Антонины, присоединившейся в это утро к отряду. Молчаливый и расторопный Гияс с поклоном отворил узорчатые двери, пропуская внутрь гостей хозяина. Пока накрывали завтрак, девушка, очень обрадованная возможностью осмотреть покои предоставленные эльфам, прошла на террасу. Небольшая экскурсия позволяла не рассказывать пока о себе и о том, как она провела вечер минувшего дня. Гуляя по роскошным покоям эмиссара, Тося восхищалась убранством, спрашивала насколько удобно эльфам находиться в необычных условиях и понравился ли им Нариман. На вопросы друзей отвечала коротко, избегая без особой надобности встречаться взглядом с Ондолемаром. Мысли её всё время возвращались к недавней беседе с подругами. Антонина улыбалась, рассматривая волшебный сад с высоты просторного балкона, и вспоминала, как служанка едва удерживала свой плавный шаг, провожая её с приёма у Наримана. К рассказу она приступила сразу, как только Латифа начала снимать с гостьи украшения. Девушки с восхищением и улыбкой внимали велеречивой рассказчице, одобрительно покачивая головами. Глядя на них, Антонина тоже улыбалась, радуясь наблюдательности Сальмы. Сама-то она так волновалась, что многого не заметила. А лукавая служанка не жалела красок и витиеватых эпитетов, описывая впечатление иноземных витязей на новый наряд Антонии; не забыла упомянуть и о том, как доволен был волшебник при общении с ней и, конечно, о том, каким огнём горел взор витязя её сердца, когда он смотрел на неё. Тося не могла отрицать, что альтмеры были впечатлены, однако не слишком верила в пробуждение каких-то чувств у Ондолемара, ведь подруги не знали всех сложностей и особенностей тамриэльского бытия. Хотя верить словам Сальмы, конечно, очень хотелось, и она долго могла бы ещё слушать неторопливую речь девушек, но Гюльджан посоветовала ей выспаться, если хочет луноликая завтра снова посетить своих витязей и хорошо выглядеть. Служанки проводили уставшую госпожу в спальню, закрыли ажурные ставни занавесью и тихо удалились, приглушив огоньки ламп. Антонина тоже слышала грустную песню в ночи, но уже в полудрёме. Голос певца едва долетал до женских покоев дворца и звучал тихо, как колыбельная. Проснувшись, Тося уже не удивилась присутствию Девики и Гюльджан, готовых помочь ей выбрать наряд на сегодня. Только в этот раз луноликая гостья не стала перебирать яркие одежды, быстро облачилась в жёлтый сальвар-камиз и попросила проводить её на мужскую половину дворца. *** Наконец слуги удалились, и друзья уселись завтракать за низким столом, уставленным множеством яств. Товарищ Мухин не забывал присматривать за иномирными гостями, но в беседу их не вмешивался, с усердием налегая на сладости. - Тони, а почему Нариман не позвал мага для изготовления пропусков? – спросил Айкантар, потянувшись за ореховым шербетом. – Для чего нужен звездочёт? - Нариман, да продлятся его дни, пригласил астролога, - ответила девушка, невольно перенявшая манеру общения у подруг, - чтобы тот определил особенности каждого из нас, связанные с днём рождения. - Но они и так известны, - возразил Альтамир, - мы могли бы всё рассказать волшебнику и без подсказок звездочёта. - Думаю, что изготавливает эти пропуска кто-то другой, Альти, - улыбнулась Тося. – К тому же, на Земле совсем другие звёздные знаки рождения. - Разве они могут иметь значение? – нахмурился Ондолемар. – Мы ведь родились на Нирне, а не здесь. - Видимо, это важно, Маро, - обернулся к нему Анкано. – Тони, а ты знаешь, какие знаки у нас в этом мире? – поинтересовался он и наполнил свою чашку кофе. - Конечно, знаю. - Тогда, зачем астрологу с нами встречаться? – удивился маг, отпив глоток ароматного напитка. – Можно было спросить, когда мы родились, и всё. - На Востоке другое толкование знаков рождения, Кано, - пожала плечами девушка.– Так что мои познания тут бесполезны. - А что тебе самой известно, Тони? – потянулся за миндалём Альтамир. – Мне интересно, какой у меня знак на Земле, - улыбнулся он, отправляя засахаренный орешек в рот. - Не так уж и много знаю, - улыбнулась в ответ девушка. – Я всё-таки не астролог. Но твой знак – Дева. - И что это значит? - Насколько я успела тебя узнать, Альти, ты во многом соответствуешь характеристикам этого знака: честность, трудолюбие, внимание к деталям… - А я соответствую? – подал голос Айкантар. - О, ты, Айки, почти идеально вписываешься в земной знак. - Почему? – отставил шербет в сторону юноша. - Вот уж не знаю, - засмеялась Тося, - но тебя можно вносить в учебник по астрологии как образец знака Водолея. - Очень интересно, - снова наполнил чашку Анкано, - А что ты скажешь обо мне? - Ну-у, - театрально вздохнула Антонина, - твой знак – Телец, Кано. Кое-что из его характеристик у тебя просматривается. Взять хотя бы твою хозяйственность и практичность. Но мне трудно судить. Ты постоянно открываешь нам всё новые подробности о себе. - Угу, - усмехнулся Альтамир. – Особенно удивила последняя подробность. - Партия была блестящей, - заметил товарищ Мухин, подвигая к себе пиалу с жасминовым чаем. - Это верно, - кивнул охотник, - но до последнего момента мы даже не представляли, что Кано, оказывается, мастерски играет в кости. - Вот-вот, - поддержала его Тося. – И, боюсь, мы ещё многого о тебе не знаем, Кано. - Интересно, а есть ли у этого Тельца склонность к авантюризму? – поднял бровь Ондолемар. - Нет, - покачала головой девушка, - такого качества в характеристике знака нет. - Кстати, - улыбнулся Анкано, - А что насчёт Маро? - Его знак Стрелец, - повернулась к эмиссару Тося. - И что там? – наклонился вперёд Альтамир. - Кое-что сходится. Например, повышенный интерес к духовной сфере жизни, а, в общем, для Стрельца Маро слишком спокоен. - Это только видимость, - махнул рукой Анкано. – Алинорское воспитание. А что там ещё есть? - Честность, нетерпеливость, щедрость, обострённое чувство справедливости, прямолинейность… - Вот! – поднял палец Анкано. – Маро, это точно про тебя. - Дядя Кано, ты так говоришь, как будто это плохо, - заметил Айкантар. - Спасибо, Таро, - слегка поклонился эмиссар и поправил подушку под локтем. - Тони, ты ничего не сказала о себе, - напомнил с улыбкой Альтамир. - Мой знак Близнецы, - вздохнула Антонина. – Самый легкомысленный, - добавила она с лёгкой грустью в голосе. - Такого я не замечал, - покачал головой Анкано. – А какие ещё качества есть у твоих Близнецов? Девушка смущённо улыбнулась и поведала, что знаку приписывается большая любознательность, болтливость, общительность и пресловутый авантюризм. Альтамир усмехнулся и напомнил о походе в Саартал, когда речь зашла об авантюризме; Айкантар с самым серьёзным видом подтвердил характеристику общительности консультанта; Анкано же не преминул прокомментировать каждое замечание, добавляя маленькие детали к её звёздному портрету. Отвечая на смех и реплики альтмеров, Тося невольно втягивалась в шутливую словесную дуэль, вспоминая и отрицательные свойства названных ею знаков. Сердечные переживания быстро уступили место игривой дружеской перепалке. А когда в качестве аргументов в дело пошли диванные подушки, она и вовсе позабыла о своих утренних волнениях. Присутствие сидящего рядом эмиссара больше не смущало её. Ондолемар наблюдал подушечное сражение с грустной улыбкой, вспоминая время душевного покоя и равновесия, когда он мог так же легко общаться с девушкой, и откровенно завидуя друзьям. *** Для встречи со звездочётом комната приёмов была убрана немного иначе: для каждого из гостей слуги приготовили отдельное место, перед которым стояла серебряная чаша, а столики с угощением поставили в стороне. Когда тамриэльцы поприветствовали хозяина и устроились на мягких коврах, Нариман представил им своего астролога – худощавого и высокого старика в чёрных одеждах, сидевшего по правую руку от него. Бахтияр медленно поднялся и не спеша обошёл всех гостей волшебника. Пристальный взгляд светло-серых глаз немного смутил эльфов: звездочёт тоже был сильным магом, но его тихий голос, велеречивый слог и размеренные движения завораживали. Говорить пришлось немного, но казалось, что и без всяких слов Бахтияр мог узнать о них почти всё. Маг не только спросил имя и дату рождения, но и попросил каждого гостя подержать руки над чашей. Пока прохладная струйка лилась из длинного горлышка кувшина по подставленным ладоням, звездочёт умиротворённо улыбался. Лишь над чашей Альтамира астролог задержался дольше обычного и даже слегка нахмурился, когда отходил от него. Однако комментариев никаких не высказал, только переглянулся с Нариманом и попросил гостей прийти через семь дней. - Эфенди, значит ли это, что через семь дней мы получим твои пропуска? – спросила Антонина, как только Бахтияр удалился. - О да, отрада очей моих, именно тогда, - улыбнулся Нариман. – А до тех пор, - обратился он к эльфам, - будьте гостями прекрасной Мараканды, о бесценные алмазы моего сердца. Аудиенция окончилась быстрее, чем ожидалось, и тамриэльский отряд отправился на прогулку по волшебному саду в сопровождении молчаливого Гияса и быстроногой Сальмы. Ажурные беседки и тихие пруды, цветущие деревья и благоухающие клумбы удивляли и радовали взоры, но если бы не слуги альтмерам пришлось бы долго искать тропинку к своим покоям. Отчасти успокоенные тем, что заветные магические броши, пусть и не скоро, но всё же будут им вручены, эльфы за обедом уже начали строить планы на ближайшее время. И первое, что посоветовала им Антонина, – это поискать в Мараканде посольства Закатных царств. Товарищ Мухин поддержал её идею и сказал, что в столице должны располагаться посольства всех царств, в том числе и эльфийское. Миссию по добыче информации мухомор взял на себя, но исполнение её отложил до вечера, поскольку после обильной трапезы положено почивать. Тося покинула покои Ондолемара вместе с друзьями, но в послеобеденную восточную сиесту ей так и не удалось поспать. Вернувшись к себе, девушка узрела предивную картину: Гюльджан и Девика устроились на бортике у маленького бассейна в качестве зрительниц, а в центре комнаты, среди раскрытых сундуков с одеждой танцевала, сверкая украшениями восточная красавица. Антонина замерла на пороге и оглянулась на Сальму. - Это Латифа, - пояснила служанка, поймав удивлённый взгляд гостьи. - Латифа? – переспросила Тося, вглядываясь в гибкие и плавные движения плясуньи. - Ты не узнала меня, луноликая? – рассмеялась девушка, прервав танец. - Нет, - растерянно улыбнулась та. - Антония, ты никогда не видела пери? – удивилась Гюльджан. - Я даже и не знаю толком, кто они такие, - покачала головой Тося. - Сейчас это неважно, дорогая, - махнула рукой Латифа. – Надо подготовиться. О пери мы расскажем тебе позже. - Подготовиться к чему? – недоумевала Антонина. - Сегодня вечером мы будем танцевать в покоях волшебника, - ответила ей преображающаяся на глазах Сальма. - Ты тоже пери? - Да, луноликая, - засмеялась девушка, чуть приподнявшись в воздух. - И ты? - О нет, Антония, - улыбнулась Гюльджан, - Я всего лишь невеста беспутного Насреддина. - Иди к нам, - поманила гостью Девика, - Не будем мешать нашим апсарам. Оглядываясь на служанок и перешагивая через сундуки, Тося добралась до бассейна и устроилась рядом с подругами. - Почему всё так неожиданно? – спросила она. – И зачем? - Я отвечу, - хитро прищурилась Гюльджан, - если ты ничего не расскажешь своим витязям. - Хорошо, не буду рассказывать, - кивнула заинтригованная Антонина. - Сегодня Бахтияр говорил с вами и многое узнал, - многозначительно подняла брови девушка. – Узнал, что трое из гостей Наримана, мир ему, могущественные фарисы, а один – талантливый алем. - Три великих воина и учёный, - перевела за подругу Девика. - Я это знала, - пожала плечами Тося. - Может быть, ты знаешь и то, что на Волшебные царства надвигается большая беда? - Мы это слышали ещё до того, как отправились в Мараканду. - Тогда ты можешь понять и беспокойство Наримана, да продлятся его дни, - обняла Антонину за плечи Девика. – Волшебник хочет просить помощи у твоих витязей. - Это я могу понять. Но при чём тут танцы? – удивилась Тося. - Ах, дорогая, - лукаво улыбнулась Гюльджан. – Разговаривать с мужчиной о любом важном деле лучше всего тогда, когда в шальварах у него легко и благостно. - Ты хочешь сказать, что девушки будут не только танцевать? – округлила глаза Антонина. - Мы не знаем обычаев твоего мира, луноликая, но в нашем царстве нельзя положить перед гостем халву и не дать её попробовать, - покачала головой Девика, - Это невежливо. - А вы уверены, что гости захотят эту халву пробовать? – засомневалась Тося, уже не зная, как относиться к затее Наримана. С одной стороны, ничего предосудительного в этом она не находила, но около сердца сразу свернулся комочек ревности. Не могла она сравниться красотой ни с одной пери, даже если бы надела самый красивый наряд, да и танцевать так, как они тоже не умела. - Вот мы и посмотрим, захотят ли, - снова улыбнулась Гюльджан. - То есть, как «посмотрим»?! Здесь?! - Ох, дорогая, - погладила по щеке гостью Девика. – Здесь только подготовка. А посмотреть на чудеса танцовщиц мы сможем тайно. Никто не увидит нас. *** После сладкого полуденного сна в апартаментах гостей появился Хабир с приглашением к Нариману на ужин и дружескую беседу. Эльфы, конечно, согласились, полагая, что Антонине прислали кого-то другого или передали приглашение раньше. Нариман не переставал удивлять тамриэльцев: уже в третий раз они видели волшебство преображения его покоев. Но в этот вечер изменились не только убранство и размеры зала, волшебник заменил и прислугу. Вместо молчаливых и почтительных хадимов, за спинами гостей, подавая яства к столу, звенели украшениями легконогие полуодетые девушки. Взгляды альтмеров всё чаще отвлекались от изысканных блюд и устремлялись к изящным щиколоткам и запястьям, к томным глазам и округлым бёдрам восточных красавиц. Компанию волшебнику составляли не только иноземные гости. Слева от Наримана сидели Бахтияр, Хабир и ещё один неизвестный учёный муж. Эльфы слушали их неспешную беседу, не вмешиваясь и гадая, почему здесь нет Антонины. Ондолемар всё чаще осматривал зал в поисках какой-нибудь потайной двери, откуда могла появиться Тося, но ничего не находил. Почти все стены были увешаны шёлковыми коврами с вышитыми пейзажами. За спиной чародея висело самое большое полотно с изображением леса и небольшого оленьего стада. Самое крупное и красивое животное, казалось, следит за всеми, кто находится сейчас в комнате, настолько живым был его взгляд. Эмиссар вздохнул, положил на тарелку кусочек дыни, снова взглянул на стену и нахмурился: глаза оленя поменяли цвет. Были чёрными, а стали бирюзовыми. Альтмер едва покачал головой и отвернулся, после метаморфоз с избушкой на заставе Яги и преображения «Соловьиной Рощи» такое волшебство уже не вызывало особого удивления. А беседа о поэтических стилях в любовной поэзии тем временем прекратилась, и Нариман обратился к гостям: - О, драгоценные изумруды моей души, - улыбнулся волшебник, - давно ли вы услаждали свои взоры танцами райских дев? Альтамир прищурил глаза, пытаясь честно вспомнить, когда и где такое могло быть, но Анкано опередил его: - Давно, - коротко ответил он, провожая взглядом плывущую мимо служанку. Чародей улыбнулся, кивнул куда-то в темноту, и гостей почти мгновенно окутала волнующая мелодия. Позвякивания украшений служанок смолкли, уступая место звону мельчайших серебряных колокольчиков на щиколотках танцовщицы, вплывающей в зал. Нариман улыбнулся, заметив, что гости уже забыли об угощении и устремили взоры на первую райскую деву. Представление начинала хрупкая и нежная Латифа. Маленькие ступни едва касались пушистого ковра, взгляд пери скользил над головами зрителей, кисти рисовали в воздухе замысловатые узоры, а полупрозрачные покрывала слетали одно за другим, постепенно открывая восхитительные формы девушки. Едва прикрытая шёлковыми одеждами Латифа скрылась за вышитым ковром, но с другой стороны к взволнованным зрителям выпорхнула быстрая Сальма. Танец её был уже не таким размеренным и текучим, и невозможно было понять, то ли пери подстраивается под ритм невидимого оркестра, то ли музыканты пытаются поймать звуками её волнующие движения. Девушка исчезла так же быстро, как появилась, будто не закончив танца, но за нею уже выбегала третья… четвёртая… пятая… Альтмеры потеряли счёт времени, завороженные мелькающими томными взглядами райских дев, ритмичным покачиванием бёдер, трепетанием голых животов и подрагиванием грудей, стянутых тончайшей тканью лифа. Никто уже не обращал внимания на живые глаза оленей, вышитых на шёлковом ковре, висящем за спиной Наримана, никто не слышал едва различимые женские голоса и смех за этой плотной тканью. Антонина сначала с большим сомнением подходила к «незримым глазам», но когда увидела первый танец и реакцию зрителей, её уже было не оторвать от ковра, и глаза одного из оленей всегда оставались необычно лазурными. А после третьего танца, наблюдая, как блестят глаза и меняются лица её витязей, Тося поняла, что они обязательно захотят попробовать предложенной им сегодня «халвы». Раскрасневшийся Айкантар был готов к трапезе уже после танца Латифы, но терпел из последних сил. Альтамир, казалось, вообще забыл обо всём на свете и широко улыбался, не отрывая взгляда от соблазнительных девичьих бёдер. Старшие альтмеры, неплохо знакомые со жрицами Дибеллы, держались немного дольше, но после третьего танца сдались и они. А когда под звуки барабанов к зрителям вышла пламенная Лейлияр в алых одеждах, Тосе уже самой захотелось, чтобы эльфы отведали изысканного блюда Наримана. Зовущие и отточенные движения пери зажигали огонь страсти в глазах, терзали сердца томлением, поднимали жар в чреслах, и всё это неуловимо читалось на лицах всех, кто услаждал свои взоры её танцем. С последним ударом барабана Лейлияр замерла на коленях, запрокинув голову назад, на обнажённом животе блестели бисеринки пота, а на лице играла победная улыбка. В полной тишине пери плавно поднялась, подобрала алую полоску ткани и поплыла в темноту зала, поигрывая бёдрами. На прощание она оглянулась, поймала взгляд Альтамира и скрылась за пологом ковра. - Девы были восхитительны, досточтимый Нариман, - сказал, поднимаясь, Анкано. – Но уже поздно, и нам пора покинуть твои гостеприимные чертоги, - добавил он с почтительным поклоном и быстро направился к выходу. - Сколько роз из моего сада прислать в твои покои, славный витязь Анкано? – улыбнулся чародей. - Да сколько угодно, - ответил альтмер, даже не обернувшись и махнув рукой в пустоту. Самообладание его висело на волоске. За ним поспешил к дверям и Айкантар, опасаясь, что не найдёт самостоятельно дорогу в гостевые апартаменты и позабыв о приставленном ему хадиме. Нариман медленно повернул голову и кивнул, подавая молчаливое распоряжение готовому сорваться с места слуге. - А тебе, славный витязь Альтамир? - Одна, - ответил юноша, стараясь дышать ровнее, когда понял, каких именно роз предлагал Анкано волшебник. - Она ждёт, - мягко улыбнулся хозяин, проводив взглядом разгорячённого альтмера, и повернулся к последнему гостю с немым вопросом в глазах. - Роза, которую я хотел бы увидеть в своих покоях, не растёт в твоём саду, досточтимый Нариман, - ответил ему эмиссар. - Сердце твоё исходит дымом печали, славный витязь Ондолемар, - кивнул со вздохом волшебник. – Да будет ночь твоя сегодня тиха, а сон безмятежен, - улыбнулся он на прощание. *** Слуга, сопровождавший Анкано, с трудом поспевал за порученным его заботам господином, а второй едва успел отскочить от двери, когда эльф зашёл в свои покои. Гость приказал не зажигать огней и почти бегом направился в дальнюю комнату с выходом на террасу, сбрасывая на ходу одежду. Уже лёжа на тахте и пытаясь успокоить телесный жар, поднятый танцем прекрасной Лейлияр, альтмер почувствовал на спине чьи-то осторожные прикосновения. Поначалу он подумал, что это слуги и хотел уже отослать их, но вскоре понял, что его спину гладят вовсе не мужские руки, да и аромат, распространившийся по комнате, был ему незнаком. В темноте тихонько звякнул браслет, и стало светлее. Анкано развернулся к таинственной гостье, но неожиданно оказался в объятиях сразу трёх райских дев, снимающих с него остатки одежды. Шесть глаз весело смотрели на него и шесть нежных рук мягко ласкали его разгорячённое тело. Эльф растерялся, он понял, наконец, о каких «цветах» спрашивал его чародей, и совершенно не представлял, что он будет делать сразу с тремя розами Нариманова сада. А когда услышал нежные голоса пери, то совсем уже испугался, поняв, о чём воркуют между собой розочки, обсуждая его достоинства и решая вопрос: в каких ножнах спрятать рыцарский меч гостя. Анкано, конечно, был бы не против, если бы с ним осталась одна из них, только, как заставить уйти двух других (и с кем остаться?), он не знал, но решил всё же попытаться поговорить с ними. Однако разговора не получилось: едва эльф повернул голову, как в рот ему угодил девичий сосок (и когда только успела шаловливая роза одежду снять?), не давая возможности говорить. Язык почувствовал медовый вкус абрикосового сока и непроизвольно облизал нежную кожу. Сопротивляться уже не было ни сил, ни желания, и оставалось только отдаться умелым ласкам гранильщиц сладострастия...