На берегу неба

      Иногда мы сами не отдаем отчет своим действиям, потому что зов сердца сильнее, чем голос разума. Последнего у меня, как оказалось, и вовсе не имеется. Да вот я поняла это, только когда уже не первую ночь подряд мама принесла мне стакан воды и молча гладила по волосам.       Хуже всего уходить не в тот момент, когда все плохо: муж бездарный, дети бестолковые, все наскучило и не хватает глотка воздуха; наоборот, именно тогда, когда все слишком хорошо. Да так хорошо, что сердце сжимается от одной мысли — все зайдет так далеко, а потом невозможно больно будет падать. Ведь каждый полет чреват падением?       У меня был самый лучший мужчина на свете, такую нежную и трепетную любовь ко мне, наверное, питала только мама. Дима не заслуживал такую, как я, но почему-то всегда отрицал этот факт. Я в наших отношениях была поистине эгоисткой, причем мои истерики возникали на пустом месте, просто хотелось, чтобы все внимание любимого мужчины было приковано только ко мне. Да он и против не был; говорил, мол, только в радость возиться со мной, будто я — маленький ребенок. Я и вела себя так: вечно показывала характер, надувала губы, если что-то пошло не по моим правилам и тем самым втаптывала его собственное «я». Маленькая наивная дурочка Поля. В мыслях все казалось намного лучше, чем в реальности. Оказалось, без Димы мне чересчур плохо, обыденные ритуальные поцелуи исчезли, утро не приносило радости, ведь не было стимула его ждать. Хотелось зарыться в свою норку, подальше от мира, иногда поплакаться маме и лучшей подружке, но не возвращать ничего назад. Вернуться назад — признать свое поражение. Только я проигрывать не привыкла, пусть и на кону личное счастье.       Я ведь теперь не одна, помимо мамы, внутри меня под сердцем живет кроха — частичка Димы, которая всегда будет напоминать мне о нем. Пока я не готова рассказать о ребенке, ведь в то утро именно положительный тест на беременность послужил последней каплей. Если Дима узнал бы о ребенке, то дальше, понятное дело, свадьба и уже семья, но мне стало так страшно от мысли, что когда-нибудь это рухнет, а держать нас вместе будет только ребенок. Или даже малыш не помешает разрыву, судя по статистике разводов. Я всегда была слишком мнительной, а с совсем неслучайной беременностью все обострилось в несколько раз. Скольких усилий мне стоило, чтобы не разреветься перед Димой от счастья и от горечи одновременно.       Мне говорили, да я и сама понимала, что нормальной семьи у нас не будет, как бы ни хотели. Гастроли и иногда очень надоедливые поклонники — неотъемлемая часть нашей жизни. Не все бы радовались нашему семейному счастью, много завистников со стороны, а я этого очень боялась. Хотелось дать ребенку нормальное детство, оградить совсем от этих всех минусов работы, а вдвоем это было бы сложнее. А разве быть матерью-одиночкой проще?       Я ворочалась на кровати не в состоянии уснуть, ощущая приливы тошноты, так продолжалось уже несколько недель. Мне стоило бы питаться лучше и больше отдыхать, но гастрольный тур по стране не позволял даже элементарно поддерживать режим сна и регулярного питания. Дима крепко спал и не замечал моей бессонницы, а я и не спешила рассказывать, потому что за этим последовала бы лекция о моем нездоровом образе жизни, вот я так не люблю, когда меня лечат.       В последнее время я стала слишком дерганной, раздражало все — от тиканья часов до привкуса кофе, который Дима, к слову, варил всегда с душой. Даже мама страдала от моих частых перепадов настроения, я сначала извинялась, а потом снова срывалась.       Полинка выслушивала мои истерики, подбадривала, а я еще удивлялась, как она выдержала и не сбежала. После ее фразы «Я, будучи беременной, вообще буйная была, помнишь? И посуду била, и благим матом всех покрывала, хорошо, что потом поутихли гормоны-то. А ты вообще ангел», меня не на шутку передернуло, потому что ребенок был желанный, но я боялась последствий и неизбежной боли и одиночества. Я рассмеялась тогда еще, сначала не восприняла серьезно, но несколько тестов все же приобрела в аптеке.       После разговора с Полиной прошло чуть больше недели, мне становилось все хуже, а немалая задержка уже не вписывалась ни в какие рамки, даже стрессы не были аргументом. Тогда я тихонько, чтобы не разбудить Диму, пошла на кухню, жутко захотелось перекусить. Рвотные позывы усилились, когда я достала на вид невероятно аппетитное яблоко. Вот такой замкнутый круг получился — кушать хочется, а организм не воспринимает. Я достала две коробочки с верхней полки на кухне и пошла в ванную. На этот момент стрелки часов показывали почти половину пятого утра, скоро должен был проснуться Дима.       Я долго не решалась даже распаковать тест, мне это делать приходится не в первый раз, но сердце бешено колотится, а в голове до сих пор не укладываются мысли, что я и правда могу скоро стать мамой.       Долгожданный статус подтвердился двумя яркими и четкими полосками на обоих тестах. Сначала меня охватила паника. Я села на краешек ванной и закрыла лицо руками. Я точно знаю, что нужно делать, но делать это буду без помощи Димы, в отношениях пора ставить точку. Конечно, он был бы прекрасным отцом, но сейчас у меня была одна мысль: «Нужно бежать, как можно скорее. Бежать, пока он ни о чем не догадался». Если Полина заметила раньше меня, то не факт, что Дима не обратит внимания.       Я легла на остывшую постель, притворяясь спящей, когда прозвенел его будильник. Зачем так рано поставил, я не знаю, потому что весь день мы планировали провести дома, а у Димы так вообще был творческий процесс. Я старалась не подавать виду, что что-то изменилось. Как обычно, пошла на кухню готовить завтрак, пожарила гренки, нарезала салат, сварила ему кофе, а себе налила чай с ромашкой. Да только кусок в горло не лез, и не потому что тошнило, а из-за предстоящего неприятного разговора. — Нам нужно расстаться, Дим, — только что я собственными руками разрушила наше маленькое счастье и перевернула мир Димы с ног до головы.       Я так боялась, что он разозлится, будет кричать или вообще ударит, хоть это и было для него несвойственно, Дима никогда не поднимет руку на девушку. А вот молчание в ответ оказалось худшей пыткой, я просто видела, как на моих глазах меняется его выражение лица, как куда-то пропадает тот человек, который сидел напротив меня всего пару минут назад. Этого Димы уже не будет. — Прости меня, пожалуйста, так будет лучше, — я встала из-за стола, потому что держаться сил совсем не оставалось.       Девушкам нужна драма в отношениях, вот сейчас я получила ее сполна, за время сбора чемоданов и даже возле входной двери он не промолвил ни слова, будто я ухожу не из его жизни, а просто погулять. Это почему-то вызвало обиду. А чего ждала, Пелагея, что он будет вечно, как собачка, за тобой бегать? — Если бы ты знал, Дима… — я села в такси и назвала адрес мамы, которая точно примет меня и поможет.       Через неделю я с Полиной поехала в клинику, где она мне посоветовала очень хорошего врача, у которого в свое время состояла на учете сама. Все было так волнительно, что я даже забывала о Диме, на время это очень хорошо удавалось, но не ночью. Я обычно долго не могла уснуть, а если и засыпала, то просыпалась в слезах, пугая своим состоянием маму.       Она говорила, что неплохо было бы обратиться к психологу, но лучшим лекарем для меня было время и мысль о том, что я никогда теперь не буду одна. Родители не вечны, с подругой можно разругаться, а сыночек или доченька будут всегда со мной. Когда мне становится слишком тоскливо, я кладу руку на животик и тешу себя мыслью, что совсем скоро возьму на руки свою кроху.       На УЗИ установили срок беременности, на конец августа это пятая-шестая неделя, соответственно, в конце марта-начале апреля придет время рожать. Мне стало так страшно, я даже потащила Полинку из больницы, как будто не у гинеколога побывала, а у стоматолога.       Теперь для меня началась новая жизнь с большим количеством ограничений, а у меня же, как сказала мама, пружина в одном месте, поэтому усидеть спокойно не удавалось никак. Концерты, различные съемки и интервью свелись к нулю. Нам стоило больших усилий, чтобы новость о беременности не просочилась в прессу и не выходила за пределы моего тесного круга общения. Нет, я не собиралась всю жизнь скрывать факт рождения ребенка, но пока что так будет лучше.       За три месяца в моем подсознании произошли значительные изменения, я поняла, что без Димы вполне реально, но осознание, что ребенку нужен отец никуда не исчезло. Сам Билан во всю давал концерты, пополнял инстаграм фотографиями с симпатичными поклонницами и даже ни разу не попытался выйти со мной на связь. Наверное, знал, что я не пойду на контакт. Он слишком хорошо меня знал.       Я часто жалела о своем уходе, но, смотря на свое отражение в зеркале, забывала о всех тревогах. К декабрю живот уже был очень заметен, мешковатые вещи хорошо его скрывали, не вызывая лишних вопросов. Мои глаза светились счастьем, щеки порозовели, а набранные килограммы совсем не пугали.       С наступлением холодов я потеряла веру в лучшее, малыш — единственное утешение в моей жизни. Я так часто просто смотрела в окно и понимала, что собственноручно загнала себя в тупик. Вернуться к Диме — показать свою слабость, продолжать такую жизнь — жалко и низко. Я ждала весны, ожидала от нее чего-то необычного, это как начать все с нуля. Весной все цветет и радует глаз, а зимой серость и унылость угнетают.       Мне не хватало обычного ритма, мужской поддержки, помощи, я даже чуть ли не срывалась, чтобы поехать по знакомому адресу, где меня, наверное, уже не ждут. Мама старалась подбадривать, мы с ней часто ходили по детским магазинам, чтобы купить одежду и игрушки сынишке. Да-да, я узнала пол ребенка, не смогла удержаться, хотя Полина настаивала, чтобы это было сюрпризом. Вообще Гагарина всегда вытягивала меня, в последние месяцы моей беременности вообще умудрилась привести в чувства.       Пятнадцатое февраля на календаре означало, что совсем скоро все изменится к лучшему. Весна сменит мерзкую зиму, в которой я так и не нашла плюсов. Мою тихую атмосферу нарушила неугомонная Гагара, которая сразу же заподозрила неладное еще при утреннем разговоре по телефону. Она с порога вручила мне упаковку мармелада, которого мне хотелось постоянно и в неограниченных количествах, потом погладила по огромному животу, сказав что-то умилительное, а затем уже сняла пальто и сапоги. — Ну и что за пессимизм? — она взяла меня за руки и неодобрительно взглянула на меня. — Между прочим, твой кислый настрой чувствует ребеночек, ты помнишь? — Помню, — тихо ответила я. — Слушай, Поль, мои уехали заграницу, а у меня тут неделька выходных намечается. Поехали на море? — в ее сумасшествии я не сомневалась, но чтобы настолько… — Я упала с самосвала, тормозила головой, да? Полин, февраль на улице, — я указала на окно, — февраль — это зимний месяц, дорогая.       Мне правда казалось, что подруга просто перепутала, но лишь до того момента, пока она мне не показала два билета на автобус до Сочи. Тогда я точно убедилась, что логика у этой девушки явно отсутствует, хотя я оценила ее попытку помочь мне. Тогда Полина присела напротив меня на корточки и загадочно улыбнулась. — Поль, ты когда-нибудь видела море зимой? — я отрицательно покачала головой. — Это волшебное зрелище, поверь.       Лететь на самолете мне уже было запрещено, а трястись в поездах я не любила, поэтому автобус — самое оптимальное решение для нас. Уже через час самые необходимые вещи лежали в чемодане, а я еле ковыляла в своем пуховике до машины Полины. И даже не удивилась, что ее сумка с одеждой и прочей значимой, но ненужной ерундой, лежала в багажнике.       Мы оставили автомобиль на платной стоянке. Люди меня совсем не узнавали, что улучшало ситуацию, а вот Гагарина без внимания не осталась. Она была не настроена на такое внимание, поэтому как-то зло шикнула, отогнав толпу от нас. — Ну что, золотая моя, едем лечить душу ощущениями? — спросила Полина меня, когда мы уже уселись на свои места.       Сутки, проведенные в автобусе, совсем не доставили мне дискомфорта, что не скажешь о Полинке, она постоянно ворочалась и ворчала. Я чувствовала себя бодро, предвкушая вид на зимнее море, это обещало быть незабываемым. Гагарина слишком жертвовала собой ради меня, я даже не знала, как ее благодарить. Февраль был не слишком холодным, поэтому на улице можно было провести намного дольше, чем обычно зимой.       Я несказанно радовалась нашей маленькой поездке на берег моря. Море — лучшее лекарство, оно и успокоит, и приведет мысли в порядок. Я решила выйти из салона автобуса последней, чтобы не создавать толкучку, хоть я и не испытывала неудобств, болей в пояснице и не страдала отеками ног, но не хотелось, чтобы меня подгоняли люди, которые вечно куда-то спешат и толкаются. Да только я не смогла не остановиться, услышав знакомы мотив.

А утром прольётся рассветом Чувство уснувшее где-то На берегу неба, Чтобы мы с тобой не забыли, Как друг друга любили На берегу неба.

      Тогда у меня поползли мурашки и вся наша совместная жизнь с Димой проплыла перед глазами. Водитель как-то ехидно улыбнулся, а возле ступенек автобуса меня ожидала Полина, сложив руки на груди. Я нахмурилась и стала спускаться. Подруга не стала ничего не говорить, а я только поддержала, мы понимали друг друга без слов, и она знала, что мне было очень больно.       Моя начинающаяся депрессия в миг исчезла, стоило только посмотреть на тихий прибой и закат солнца. Мороз совсем чуть-чуть щипал кожу, рядом был человек, в котором я уверена на все сто процентов. Не это ли счастье? Я чувствовала, будто все стало на свои места, будто ничего больше не нужно. Малыш периодически пинался, мы останавливались и хохотали от души, вспоминая наши похождения. Я никогда не забуду эту поездку, этот поступок, этот день. Совсем неважно было, что кругом, главное то, что на душе распускались цветы.       Сейчас меня уже клонило в сон, я удобно устроилась на кровати, отключила телефон и закрыла глаза. Завтрашний день я ждала больше, чем любого праздника, и это того стоило. Ведь завтра Весна.