IV
2 сентября 2016 г. в 17:53
Маринетт не могла не заметить, как на протяжении всего пути Адриан то и делал, что морщил нос в попытке уловить исчезнувшие запахи. И, признаться, разговоры слабо помогали ему отвлечься. Или вообще не помогали.
Но, как только они зашли в торговый центр, необходимость отвлекать юношу от непривычных изменений, пропала. Потому что ему самому стало не до этого.
— Вау... Так это и есть магазин? Я даже представить не мог, что он может быть таким огромным! Сколько же всего тут продают? Мы правда можем купить всё, что захотим?.. А это что? — у него аж глаза загорелись при виде этого яркого и оживлённого места. Маринетт даже кажется, что странные мысли о чёрно-белой окраске жизни совсем выветрились из его головы, и, если это действительно так, то игра определённо стоит свеч.
Вытянув вперёд руку, Адриан взволнованно указал на выбивающийся из общей массы киоск, обвешанный шариками и всевозможными украшениями, где продавалось всё, чтобы любое празднование стало незабываемым. Лавка привлекает внимание даже тех, кто видит её каждый день. Поэтому Маринетт, скорее, удивилась бы, если бы Адриан прошёл мимо.
— Это... — не успевает она и рта раскрыть, как юноша срывается с места и налетает на продавца с расспросами. Когда девушка подошла ближе, то застала их за разговором о плюшевых медведях.
— То есть... оно выглядит как настоящее, но на самом деле простая подделка? И ваши дети совсем их не боятся? — с деловым видом уточнял Адриан, а мужчина с другой стороны прилавка в недоумении кивал и снисходительно улыбался. — А можно подержать?
— Да, конечно, — с верхней полки продавец снимает игрушку и протягивает её парню, который с недоверием щурится, будто всё ещё не может понять различие между настоящим животным и его совсем безобидной ватной копией.
Он осторожно сжимает в руках лапы медведя и постепенно успокаивается.
— Вау... Действительно, просто игрушка... — юноша ещё пару секунд разглядывает мишку, а когда собирается вернуть, то продавец говорит:
— Берите, оставьте его себе. Как напоминание о том, что не стоит бояться обычных игрушек, — его словно совсем не насторожили странные вопросы и неоднозначное поведение Адриана. Или ему было просто всё равно.
— Правда? Мы точно можем взять? Просто так? А как же эти ваши деньги, без которых почти ничего не получить... — Маринетт думала, что только ей в радость слушать бессмысленную нескончаемую болтовню и отвечать на очевидные вопросы, но напротив сейчас стоит точно такой же сумасшедший, который терпеливо поясняет:
— Самого дорогого никогда не купишь за деньги. Об этом нельзя забывать.
Угостив ещё и огромными цветными леденцами на палочке, мужчина выпроводил друзей из лавки и помахал на прощание рукой. Какое-то время они шли молча, толком не зная, куда, и просто наслаждались сладостями.
— Как же это вкусно! Вот за что я люблю человеческий мир, так это за сладости: что в твоей пекарне, что где-либо в Париже. Да за них можно спокойно душу продать и ни капли не пожалеть! — говорит юноша с набитым ртом.
— Ты не спеши-ка душу свою продавать, ты мне ещё понадобишься, — усмехается Маринетт, выискивая глазами нужную вывеску среди сотни таких же ярких и завлекающих посетить магазинчик, который представляют. Ей нужен только один магазин. Тот, с которым в определённом понимании не сравнится никакой другой.
— Сейчас сам всё увидишь! — нетерпеливо сжимая руку друга, девушка тянет его вперёд. — Вот он, магазин Габриэля Агреста! Стой здесь, а хотя... можешь тоже побродить посмотреть, а я пойду быстро посмотрю все новинки и, может, даже куплю что-нибудь!
— Хорошо... — растерянно отвечает юноша, но Маринетт уже его не слышит. Наверное, всем знакомо такое чувство, когда аж пальцы дрожат от того, что тебе действительно что-то очень нравится. Оно появляется, когда ты поешь, танцуешь или... шьёшь. И девушка просто обожает это чувство.
За пару секунд все новые вещи, занявшие полки и вешалки от силы два-три дня назад, побывали в руках Маринетт. Она отмечает всё — от материала до шва — что нужно, чтобы стать великим дизайнером. Так девушка учится. Так набирается опыта. Кто-то обязательно бы назвал её фанатиком, но ей всё равно.
За кассой висит огромный портрет любимой модели Агреста, одноклассника Маринетт Натаниэля. Он представлял марку одежды дизайнера за самую символическую плату, но благодаря этому прославился на всю школу, и от девчонок у него отбоя не было. Хлоя Буржуа преследовала его всюду и сильно расстраивалась, когда возлюбленный не удостаивал её и взгляда. Роуз постоянно дарит ему конфеты, они даже сидят вместе, но больше похожие на друзей, нежели на кого-то большего. А ещё есть Маринетт. Глупенькая девочка, которая в присутствии Натаниэля не может вымолвить и слова и становится самым неуклюжим человеком на планете. Иногда она ненавидит себя за это. Однако в последнее время мысли о любимом человеке просто улетучились из головы. А может, не такой уж он и любимый?
— Эй, Маринетт, а что это за тряпка? — Адриан, стоило только оставить его одного, умудрился запутаться в шарфе. Девушка не сдерживает смеха, а он смотрит на неё с непониманием.
— Глупый, — беззлобно говорит девочка и подходит к юноше, — сейчас я покажу, как надо, — несколько безумно долгих секунд Маринетт распутывает воздушный узорчатый шарф под пристальным взглядом Адриана, чувствуя, как лицо от щёк до корней волос заливается предательским румянцем, а потом она парой искусных движений делает ровный узел. — Так намного лучше... Хм, а тебе очень даже идёт!
— Правда? — он смотрит в зеркало.
— Правда, как на тебя сшито. — Убежденно отвечает Маринетт и возвращается к разглядыванию вещей, и затем замирает. — Слушай, а у меня идея! Мы обязаны купить тебе нормальную одежду, пока мы здесь. Как тебе?
— Я не против!
Что было дальше, поймёт каждый. По-своему, конечно, но поймёт, ведь догадаться не сложно. То, что юноше не подходит, Маринетт бракует сразу же. А то, что подходит, подходит почти идеально. Словно вовсе не Натаниэль должен быть моделью Агрестов.
С парой пакетов подмышкой они выходят из бутика и на выходе встречают женщину в деловом костюме. Друзья и не обратили бы на неё внимание, но она вдруг останавливается, как вкопанная, и во все глаза смотрит на Адриана. Длится это всего минуту, а то и меньше, но этого времени вполне хватает, чтобы решить, что незнакомка, возможно, знает его. А это уже намного больше, чем то "ничего", что было раньше.
Ткнув Адриана локтем под рёбра, Маринетт собирается расспросить женщину, но та, будто почувствовав это, разворачивается и убегает, оставляя их ни с чем.
— Говорю тебе, это по глазам видно. Она точно что-то знает! — разгоряченно кричит девочка, возбудившись настолько, что забыла о намерении угостить Адриана лучшим мороженным в этом торговом центре, которым нередко лакомилась сама.
— Да мало ли, что у неё в голове. Может, нервный тик или что-то ещё, — безразлично отмахивается юноша, когда они выходят из центра.
— Ну тебя, с таким настроем ты никогда свою семью не найдёшь! — девочка обиженно насупилась и даже отвернулась. Ей-то ведь очень хочется раскрыть тайну его прошлого. Ей так интересно, что она даже ночами не спит, перебирая в голове всех знакомых Адрианов, пропавших лет двенадцать назад (таких, к несчастью, она не знала). А ему словно всё равно.
— Голуби!!! — вдруг кричит Адриан и, сорвавшись с места, раскидав вокруг пакеты, которые нес, подлетает к стае маленьких серых птиц, которых так любезно подкармливала почтенная старая парижанка.
Все голуби мгновенно разлетаются, кто куда, парижанка недовольно возмущается, а парню хоть бы что: он так искренне смеется, пытаясь словить хоть одну птицу прямо в воздухе, что не только Маринетт невольно начинает улыбаться, но даже та старушка, что готова была буквально убить мальчишку за своих голубей, благосклонно махнув рукой, пошла прикармливать их с другой стороны парка.
А из головы всё ещё не выходит та женщина, которая с таким отчаянием в глазах тогда посмотрела на Адриана.