Зерно Темноты

…Прошло минут десять…может, даже час. А Василиса с Надеждой всё сидели и безмолвно поддерживали друг друга. И вот, Верховнейшая вздохнула и немного отсела от Ангела в сторону. Вытерев рукавом дорожки слёз, она глянула на Надежду. У той были красивые выразительные зеленые глаза и немного с рыжеватым оттенком волосы дополняли этот образ. На вид ей было не больше тридцати, но крылья серебристого цвета, спрятанные под накидкой и порой выглядывающие из-под неё, всё же говорили, что Ангелу больше ста лет. На ней было черное платье без каких-либо украшений. Разве что на шее виднелся кулон в форме сердца. — Я сочувствую Вам. Наверное, это очень тяжело, когда ребенок умирает на твоих руках, — прошептала Драгоций-Огнева, чтобы как-то начать разговор. — Не больней, чем если ребенок погибает в тебе, Госпожа. Мне известно, что Вы тоже потеряли в этом Замке частичку своего сердца. — Да… Я хотела поговорить с Вами о Вашей дочери — Софии. — А смысл о ней говорить? — опуская голову ниже, спросила Ангел, закусывая губу. — Она наверняка мертва. Или на пороге смерти… — Почему же? Может она жива и ждет от нас помощи! Надежда, как бы это не звучало, но не теряйте надежду. Я хочу найти Софи. И потому мне нужна Ваша помощь, — промолвила Василиса, беря в свои руки руки Ангела. — Зачем Вам моя дочь? — насторожилась та. Внимательные зеленые глаза поднялись на уровень лица Верховнейшей и вопросительно вглядывались в глаза василькового цвета. — Надежда, я хочу найти её, чтобы прошлое перестало преследовать вас, меня и многих. Мне кажется, что причина, по которой прошлое с каждым разом настигает нас, это ваша дочка. Я прочла её дневник и большинство слов, которые она писала в нём, сбываются. Каждая запись дополняется каким-то абзацом, который будто предсказывает будущее. Мой выкидыш, перемещение Зерна… Это не с проста. Она что-то знала, и я хочу знать что. Василиса умоляющие глядела на Ангела, молясь неизвестным силам, чтобы она согласилась сотрудничать. София действительно дополняла каждую запись таинственным абзацом, и в одном из них Василиса между строк прочла четкое высказывание о том, что рыжеволосая женщина, являющаяся девочке порой по ночам, потеряет своего ребенка. А в другом таком отрывке было сказано, что то, что убивало её сестру, будет обитать во многих телах, перемещаясь с жены на мужа, с мужа на друга и в конце на пленника. Одинокого и слабого Черта-пленника… — Софи была странной девочкой, — вдруг подала голос Ангел, прирывая мысли Василисы. — Хотя, может, в этом есть и моя вина. Я часто рассказывала девочкам, что их имена мне приснились. Мудрость и Жемчужина. Солнце и цветок. Они были очень разными. Маргарита старалась быть везде и всюду, неосознанно её любили все. София же держалась в тени. Всё их детство прошло так. Порой Софи не хотела играть с сестрой и вообще не хотела видеть её в среде, в которой она жила вне дома. Ведь они посещали земную школу… Но я видела, что София старается пересилить себя по отношению к младшей среде. Когда мой Цветочек заболел, я была в Астрограде. Долгое время Абрамелин не решался сообщить мне эту весть, надеясь на лучшее. Надежда замолчала и прикрыла лицо руками. Василиса вздохнула и приобняла женщину-Ангела. Через пару минут та успокоилась и, отстранившись, тихим голосом продолжила: — Когда Маргарита умерла, Софи была в состоянии глубокой печали. Но она не подавала виду и плакала лишь по ночам. Знала, что и мне, и её отцу также больно, и возможно, больнее, чем ей. Мы всё одели траур. Моя дочь стала тише и скромней. Она и до этого не особо открытой была, а после смерти сестры так и вовсе стала замкнутой. Она практически не разговаривала ни со мной, ни с Абрамелином. Так что ничем толком помочь я не могу. — А что-то особенное в день её исчезновения происходило? — Да нет. С утра она позавтракала с нами, а в обед не явилась. Мы пошли её искать, но так и нашли. Джарвис также ничего не знал. — Джарвис сказала мне, что Абрамелин склонялся к мысли, что она сама ушла. — Да, мой супруг был уверен в этом. Софи действительно взяла многое от него. Слишком много… Поэтому он и говорил, что её не могли похитить. В свои десять лет она неплохо овладела мастерством магического боя и была в общем-то сообразительной. Она бы оставила подсказку. — Вы думали иначе? — А что я могла думать? — поморщившись, повернулась лицом к Верховнейшей Ангел. — Моя младшая дочь умерла, старшая то ли сбежала, то ли её похитили… Что я могла думать?! Надежда смотрела на Василису с таким отчаяньем, с такой болью, что Драгоций просто отвела глаза. Сколько же пережила эта женщина… А ведь когда-то у неё были дом, семья… А теперь? Что у неё есть теперь? Кроме могил родных? — Простите, я не хотела… — Уходите, Верховнейшая. Сейчас это лучшее, что Вы можете сделать, — холодным тоном произнесла Надежда и опустилась на колени перед плитой. Василиса бросила последний взгляд на женщину и поторопилась прочь. Через мгновенье Джарвис перенес её уже в кресло у камина, где на столе лежал дневник старшей дочери Абрамелина и Надежды.

***

Нортон давал последние наставления Рунису по поводу того, что надо говорить Верховнейшей. Тот лишь кивал. По правде говоря, его бросало в дрожь от мысли об предстоящей встрече с могущественной сестрой. Но, собрав всю волю в кулак, он дослушал отца и, ответив, что всё понял, приготовился, как хищник перед прыжком. Огнев-старший вздохнул и кивнул стражам, которые тут же отворили дверь в личные покои Верховнейших. Рунис зашел вторым в комнату и сразу же посмотрел изучающим взглядом на сестру, не забыв при этом поклониться. Перед Рунисом была действительно королева, во всех смыслах. Волнистые рыжие локоны струились по хрупким девичьим плечам, а гордая осанка и твердый взгляд придавали властный вид. Хотя, он также приметил на себе изучающий взгляд сестры. — Василиса, как ты и хотела, я привел Руниса. Но мне кажется, что встречу можно было отложить и на попозже. Все-таки твой брат только вчера узнал о том, что он Огнев, — прозвучал со стороны ледяной тон Нортона с нотками неодобрения. — Прошу оставить нас вдвоём, отец, — особенно выделив обращение, проговорила женщина, даже не глядя на родителя. Тот поджал губы, но все же еле поклонился и вылетел из комнаты. Рунис почувствовал, что напряжение в покоях немного спало с уходом Нортона Огнева. Василиса выдохнула спокойно и вновь с интересом посмотрела на новоявленного брата. — Что же, приятно познакомиться, братец, — с легкой улыбкой произнесла она. — Взаимно, Верховнейшая, — ответил любезностью на любезность мужчина, качнув головой. — Прошу, давай без этого официоза. Он меня порядком достал. Так порой хочется нормального общения. Для тебя — просто Василиса, — чуть поморщилась Драгоций-Огнева и указала на противоположное от неё кресло. — Ну, раз просто Василиса, то я для тебя — просто Рунис, — решив поддержать шутливый тон беседы, ответил Огнев, садясь в кресло. — У тебя есть какие-то вопросы? Может чаю? — Если можно, то от чашечки горячего кофе я не отказался бы. Вопросы? Хм, надо подумать. — Мы никуда не торопимся, — произнесла Верховнейшая и провела рукой над столиком, разделяющим два кресла. Тут же на нем появился поднос с двумя чашечками. В одной из них плескался кофе, а во второй зеленый чай. Возле чашки с кофе стояла сахарница, а по середине стола появилась ажурная вазочка с разным печеньем и конфетами. — Хороший сервис, — улыбнулся Рунис и положил в кофе две ложки сахара. — Всё лучшее для моего брата, — с теплой улыбкой ответила женщина, глядя, с каким блаженством мужчина потягивает кофе, откинувшись на кресле. — Знаешь. Я заметила, что все мужчины в нашей семье любят кофе. Что прадед, что отец… — задумчиво протянула Василиса, отпивая из своей чашечки. — Врожденное, наверное, — легкомысленно ответил мужчина наслаждаясь запахом и вкусом напитка. — Рунис, можно тебя попросить об одной услуге? — вдруг шепотом спросила Верховнейшая. — Конечно, Ве… В смысле, Василиса, — поправился под быстро брошенным взглядом сестры он. — Ты сильный маг… Я слышала, ты можешь выследить любого. — Ну, если у меня будет вещь этого человека, то очень даже могу, — чуть призадумавшись, сказал Рунис. — Так вот, я хочу, чтобы ты попытался найти одну девушку. У меня есть вещь, принадлежащая ей, но эта девушка пропала очень давно. Я думаю, что ты мог даже слышать о дочери Великого Абрамелина, — прикусив губу, проговорила Василиса, вертя в руках печенье. — Ты о Софии? — вздохнув, осведомился маг. — Да. Именно о ней. Так сможешь? — Василиса, знаешь, моя мать часто мне повторяла одну простую истину. Если ты хочешь самосовершенствоваться, то ставь перед собой такие задачи, которые ты будешь считать невыполнимыми, и заставляй себя искать решения. Тогда ты будешь расти. — Это значит «да»? — спрятав улыбку и пометив для себя запомнить эту мысль, повторила свой вопрос в иной формулировке Верховнейшая. Хотя она уже знала ответ. — Конечно, моя милая младшая сестра. Ведь я могу так тебя звать? — он кинул на неё веселый, полный озорства взгляд. — Можешь, братец, — Василиса вновь почувствовала то тепло, которое казалось уже давно и забыла. Тепло, которое могут подарить только такие близкие люди, как братья и сестры. — А почему ты так холодна с отцом? — вдруг поинтересовался Рунис. Огнева-Драгоций закашлялась от неожиданности этого вопроса. Брат тут же встал и похлопал её по спине. А после опустился обратно и впился своим взглядом в фигуру сестры, явно давая понять, что ждет ответа. — У нас с ним натянутые отношения с самого знакомства. Он всегда поступает непонятно как, стараясь играть роль какого-то героя. Память о моей матери еще не успела остыть, как он тут же вернулся к Нире и как ни в чем ни бывало женился на ней вновь и теперь она беременна, — обиженным тоном ответила в конце концов рыжеволосая Огнева-Драгоций. — Тебя это расстраивает? Василиса, может я чего-то не знаю, сестренка, но по мне так ты должна радоваться за отца. Я немного узнал о его биографии из рассказов Нерейвы Огневой, но точно могу сказать, что рад за него. Сколько всего он прошел, сколько потерь, взлетов, падений… И вот, он больше не прячется от самого себя, как раньше, а старается жить дальше. Пускай это и тяжело и кажется невозможным. Василиса, — он опустился перед ней на колени и взял её руки в свои, — Мы должны гордиться таким отцом, — он произнес это глядя прямо в синие глаза сестры. В них он читал страх, любовь, нежность, гнев и… надежду. Ту пресловутую надежду на лучшее. — Отпусти прошлое. Что было — то было. По настоящему важно настоящее, ведь с помощью него мы строим будущее. А прошлое — это наш учитель, который, я уверен, научит нас строить своё будущее так, как мы того и хотим. Я знаю, как тебе больно от потери матери, но это жизнь, сестренка. Мы повидаем еще много потерь. В один день ты и меня проводишь в забвение… А пока, давай жить, любить и ценить то, что мы имеем. Ради всех тех, кого ты уже потеряла, полюби тех, кто окружает тебя сейчас. Врагов, друзей… Все они — часть твоего мира. Мира неповторимого. Каждая секунда отличается от другой, и в этом и весь смысл. Ценить то, что имеешь сейчас. У Василисы текли слезы. Речи брата настолько впечатлили её, что соленые капельки сами брызнули из глаз. А Рунис просто обнял сестру, давая ей выплакать весь груз прошлого на его плече. Он готов был защищать эту девушку, которую знал пускай и не так уж и много, до смерти. В ней он так часто улавливал самого себя…